Глава 14

Несмотря на, казалось бы, безысходную ситуацию, Лис спал, как убитый. Он проснулся, когда в караване уже начиналось движение, и раздались первые крики и ржание коней. Тело затекло от неудобной позы, особенно ныли связанные за спиной руки.

Посмотрев на Творцов, Лис отметил, что те открыли глаза практически одновременно с ним, да и, вообще, держатся куда лучше, чем можно ожидать от, казалось бы, изнеженных, привыкших к роскоши людей. А греки, которые Лис, должны были быть более выносливыми, чем царьки своих собственных миров, пробудились от тяжёлого сна в неудобных позах значительно позже.

– У меня есть одна мысль, – сказал Лис после того, как машинально пожелал всем доброго утра. – Индейцы забрали наши вещи, несомненно, нашли лучемёты и всё поняли. Они ведь видели их у шаровиков, да и Нимрат продемонстрировал действие этого оружия!

– Нам-то что с того? – проворчал Эльот.

– Они наверняка захотят узнать от нас, как пользоваться этими штучками: соблазн завладеть подобным оружием очень велик, и это будет наш мизерный, но шанс. Понимаете, что я имею в виду? Можно потянуть время, поторговаться, а там уж как бог на душу положит.

– Поскольку вы, – Лис обращался к Монре и Эльоту, – не знаете языка индейцев, то переговоры, если получится, поведу я. Только хочу вас просить, не вмешиваться в процесс, как наверняка поступил бы покойный Нимрат.

– Что ты нас сравниваешь с этим идиотом! – возмутилась Монра.

– У нас на Земле бытует мнение, что о покойниках следует говорить либо только хорошее, либо ничего, но в данном случае я с тобой согласен.

Они помолчали. Потом Монра спросила:

– Ты надеешься, что индейцы будут просить показать, как пользоваться лучемётом, дав его тебе в руки?

Лис как мог, пожал плечами:

– Конечно, маловероятно – индейцы не настолько глупы. Даже если они позволят кому-то из нас взять лучемёт, то примут меры предосторожности.

– Лишь бы они дали кому-то из нас лучемёт в руки хоть на несколько секунд! – сказал Эльот. – Можно установить его в режим самоуничтожения. Если захотят потом выстрелить…

– Ну и чего мы этим добьёмся? – спросила Монра. – Если мы будем стоять рядом в момент, когда лучемёт взорвётся, то и мы пострадаем.

– Да я просто предлагаю, – ответил Эльот. – Как вариант.

Лис вздохнул:

– Это не вариант, сам же понимаешь. Я говорю просто о том, чтобы потянуть время – вдруг подвернётся какой-то случай.

Никто не ответил, каждый думал о чём-то своем. Так прошло минут двадцать.

Появился Читоко в сопровождении воинов. Пленников по одному вывели для совершения естественных отправлений. Когда их отводили к месту, где можно было помочиться и оправиться, многие женщины племени кричали и плевались. Читоко приказывал им уняться. Затем Лису, Творцам и грекам разрешили умыться и дали немного пресного хлеба с водой.

Когда всех вновь водворили в фургон, Читоко сообщил Лису:

– Вождь пока слишком слаб, и принятие решения о вашей участи отложено.

Лис хотел поговорить с молодым воином, но посыльный вождя отказался разговаривать, и ушёл.

По мере того, как всходило солнце, в фургоне начинало становиться душно. Пространство под пологом из шкур нагревалось всё сильнее, и скоро пленники уже сильно страдали от духоты и жары. Эльот и греки снова задремали.

Лис лёг на пол фургона, поскольку у него начала затекать спина. Его голова оказалась рядом с бедром Монры, которая сидела, привалившись к дощатой стенке. Женщина взглянула на него сверху вниз, и Лис улыбнулся ей.

– Слушай, – тихо спросила Монра таким тоном, словно разговаривала со старым приятелем, – ты говорил про то, что опасаешься за меня? В каком смысле конкретно за меня?

– Я не знаю, я просто предполагаю, – уклончиво ответил Лис.

Глядя на округлое бедро Монры, заметное даже под достаточно свободной одеждой, Лис, несмотря на связанные за спиной руки, а возможно именно поэтому, почувствовал вдруг сильное желание. Это было неудивительно: он уже давно не спал с женщиной, а красоте Монры Лис просто не мог подобрать сравнения.

Это не была красота супермодели с обложки журнала типа «Плейбой», виденного Лисом как-то раз давным-давно у одного приятеля. Отец парня, возвращаясь из загранкомандировки, смог протащить пару номеров через доблестную советскую таможню, охранявшую жителей СССР от тлетворного влияния Запада. Лицо Монры, несмотря на приступы надменности, проскальзывавшие, надо сказать, в последнее время всё реже, не несло даже намека на следы глуповатой кукольности, которая, по мнению Лиса почти всегда сопровождала слишком правильные черты. Лицо Монры оставалось безупречными без каких то следов косметики, хотя Лис прекрасно понимал, что достижения цивилизации Творцов позволяли отказаться от примитивного грима, накладывавшегося женщинами Земли для усиления, а зачастую просто для создания привлекательности практически на пустом месте.

Но даже если при создании красоты Монры применялись какие-то технические средства, то это был образец рукотворного шедевра. Сочетание же тёмно-зелёных глаз с гривой волнистых бронзово-рыжих волос придавало оттенок романтичности и одновременно некой силы и бесшабашности, сглаживавших слишком явную, до рези в глазах, гармонию лица, настолько совершенную, что при многих прочих обстоятельствах гармония эта могла бы создать впечатление нежизненности красивого манекена.

– Ну а всё-таки? – Монра наклонилась ближе, и от тонкого аромата, исходившего от неё, у Лиса зашевелилось всё, что только можно.

Он глубоко вдохнул и выдохнул. За последние два дня не было видно, чтобы Монра пользовалась какими-то духами или дезодорантами, но пахло от неё просто изумительно.

– Что – «всё-таки»?

Монра нахмурилась:

– Не морочь мне голову. Ты имел в виду, что меня отдадут мужчинам племени? Говори начистоту, ты же знаешь нравы этих дикарей!

Лис, как мог, пожал плечами:

– Я не хотел тебя пугать, но раз ты настаиваешь… Да, именно это я и предполагаю. Особенно с учётом того, что девушка, которую изнасиловал Нимрат, невеста сына вождя.

– Ты думал, меня напугаешь этим? – Монра усмехнулась. – Мне почти две тысячи лет, и я видела всякое. Хотя, конечно, не могу сказать, что перспектива быть пропущенной через строй грязных дикарей меня возбуждает.

– Понимаешь, в чём дело… Если уж они это начнут делать, то будут делать, то будут делать всё так же, как делал Нимрат.

И поскольку ранее он не переводил Творцам всех подробностей, Лис сейчас рассказал, что конкретно вытворял с девушкой соплеменник Монры.

– М-да, – сказала, хмыкнув, Монра, – перспектива мало приятная. Хотя я никогда не была консервативна, но тут другое дело. Впрочем, ради того, чтобы остаться живой…

Она довольно долго молчала, а потом спросила:

– А как ты считаешь, индейцы могут разрешить мне помыться перед этим?

Лис удивлённо вскинул брови:

– Ты хочешь сказать… Для тебя это так важно в данном случае?

– Я хочу, чтобы ты мне ответил, можно ли будет просить у них разрешения вымыться? Например, искупаться в реке?

– Не знаю, – Лис, лежа на боку, покачал головой. – Но почему нет: за спрос с тебя точно ничего не возьмут.

– Ну, тогда у меня просьба к тебе: если до этого дойдет, то ты попросишь как-нибудь поубедительнее, что бы мне разрешили вымыться в реке.

– Именно в реке? – уточнил Лис.

– Именно! Мне не надо воду из в кувшинов, и тому подобного. Скажешь, что пленница хочет совершить омовение в реке, ритуальное омовение, чтобы предстать перед мужчинами племени чистой.

– Ты рассчитываешь уплыть? Не советую – они подстрелят тебя из луков или проткнут копьём. Тебя всё равно не пустят к воде без конвоя.

Монра хмыкнула.

– Там посмотрим, – уклончиво ответила она. – У тебя-то есть хоть какие-то планы?

– Пока нет, – ответил Лис. – Нам не уйти далеко без оружия, когда вокруг шастают шаровики. Я хочу попробовать просить вождя, отдать мне мою сумку с препаратами для грима и восстановить свою естественную внешность. Индейцы хорошо знают Лиса, и, возможно, если поймут, что я и есть Лис, можно будет о чём-то договориться.

– А такое поможет сейчас? – скептически спросила Монра.

– Просто стоит попробовать.

– Что ж, попробуй. Должна сказать, что твой естественный облик мне нравится больше: сейчас ты очень похож на индейца. Только не забудь попросить их дать мне шанс искупаться в реке.

– Хорошо, – заверил её Лис, – сделаю всё возможное.

Он задумчиво посмотрел на Монру. Жаль, если такую женщину оттрахает куча индейцев, но ещё больше жаль, если её убьют при попытке удрать, нырнув в реку.

Монра скосила глаза на Лиса.

– Что ты так смотришь?

– Откровенно? Хм… мне обидно, что ты достанешься этим индейцам.

Монра тихо засмеялась:

– Хотел бы оказаться в их числе?

Лис тоже усмехнулся, показав тем самым, что он ценит её грубоватый юмор, и ответил, глядя в глаза:

– Не в их числе, а просто вдвоём с тобой.

Монра повернула голову и несколько секунд смотрела на Лиса.

– Да-а, – покачала она головой, – самомнения тебе, землянин, не занимать.

– Ну почему же самомнения, просто выражаю своё восхищение красивой женщиной.

Они помолчали.

«Господи, о чём мы говорим», подумал Лис. «Женщина она роскошная, но если смотреть на вещи серьёзно, вряд ли у нас с ней есть какие-то шансы. Мы не в той ситуации, и вообще, весьма вероятно, что моё везение закончилось. В конце концов, мне и так везло довольно долго».

Могло не повезти, например, ещё в самом начале – на Земле, в его бывшей квартире. Тогда во Дворце Терпа оказался бы не он, а Ингвар Янович. Он бы остался валяться в кресле. Мёртвый, разумеется. А сколько раз ему везло в первом случайном путешествии из Торцевого океана пока снова не добрался до Дворца? А потом? Не счесть и на этой грани, и, скажем, на грани Азии!

Кстати, много раз жизнь ему спасали женщины. Когда один из султанов хотел скормить Лиса тиграм, спасла наложница Зейнаб (интересно, где она сейчас?) На грани Европы, когда в замке герцога Карла Новофранкийского ему собирались подмешать яд в вино, Изольда, дочь герцога, предупредила его.

И всё, наверное, потому, что он сам всегда относился к противоположному полу предупредительно и ласково. Сколько у него было подруг – и со всеми Лис всегда оставался в прекрасных отношениях, даже если покидал их.

Да, собственно, так же было и на Земле: с девчонками всегда отношения сохранялись хорошие. Ещё в студенческие годы у него было много подруг, но ни с кем никогда не доходило до скандалов. Сколько раз Лис, а тогда ещё Богдан, становился свидетелем, как девчонки выясняли отношения со своими парнями, происходили какие-то разборки, крики, ревность. Летели стаканы и тарелки, вырывались волосы соперницам и самим ухажёрам, резались ножницами рубашки, а иногда и кое-что посущественнее. Девчонки неверным парням какие-то пакости устраивали – из-за того, что кто-то кого-то когда-то бросил, и тому подобное. Боже, сколько такого он насмотрелся!

У Богдана же всё как-то всегда проходило гладко, всегда расставались спокойно и даже оставались друзьями. Наверное, потому, что он никогда никому не обещал такого, чего не собирался выполнять.

«К чему я это всё вспоминаю?» – невесело усмехнулся про себя Лис. Ясно, в общем-то, ни к чему, просто, хотя ситуация совсем не та, что много лет тому назад на Земле, он не собирался обещать Монре, что вытащит её из этой переделки. Странные вдруг ассоциации нахлынули…

Лис покосился на Монру. Та сидела, закрыв глаза, и он тоже сам себе посоветовал отдыхать и набираться сил. Не умирай, пока живёшь – иногда почти ниоткуда возникают шансы на успех даже в безнадежном деле.

Остаток дня прошел в душной полудрёме. К вечеру пленников снова вывели по нужде, после чего опять дали воды и хлеба. Монра больше не разговаривала с Лисом. Когда же тот посматривал на неё, казалось, что женщина что-то обдумывает, но с ним она больше не советовалась.

Ночью стало прохладнее. Сначала наступило облегчение после дневной духоты, но под утро Лис проснулся от холода. Остальные пленники испытывали то же самое. Все сбились в кучу, согреваясь теплом тел. Лис снова оказался рядом с Монрой, и ему приснился очень возбуждающий сон.

Распорядок следующего дня не изменился: утренний туалет, скудное кормление, и сидение в знойной духоте, а к вечеру им снова давали возможность отдать дань физиологии и подкрепить силы скудным пайком из воды и пресного хлеба.

– Здесь все время такая жара? – спросил Эльот Лиса, когда они обливались потом в полумраке фургона.

– Не всегда, ты забыл, как мы замёрзли ночью? Здесь существенные перепады ночных и дневных температур. Когда с гор, которые окружают грань, дует ветер, то становится довольно прохладно и днём. Но такое бывает, к счастью, редко. По мне уж лучше жара, чем холод. В горах вот всегда достаточно холодно, а высоко – так совсем мороз. Если нам придётся добираться до Дворца через горы, то мы это почувствуем.

– Подожди, – Эльот удивленно посмотрел на Лиса, – ты же называешь эти горы Безвоздушными…

– Не я называю, – перебил Лис, – их называют так практически на всех гранях планеты. На свой лад, разумеется, но суть – именно «безвоздушные».

– Как же ты думаешь перебраться через них?

Лис вздохнул:

– Сначала нам надо сбежать от индейцев. Ну, а что касается того, как перебраться через горы, могу сказать следующее: в так называемом Проклятом лесу, вплотную примыкающем к горам, есть расщелина, протянувшаяся чрез хребты на торец, где стоит Дворец Терпа. Я её не видел, но мне говорил гномы. Я с ними состою где-то в дружеских отношениях, и если мы выберемся сейчас, то в лесу они покажут нам дорогу. В этой расщелине, точнее её можно, видимо, смело называть ущельем, дышится тяжело, но, по словам гномов, выдержать можно. Так мы можем добраться до подножия монолита, а дальше – решать на месте. Конечно, гномы никогда не переходили горы до конца, да они и поменьше, и им нужно меньше кислорода. Если ничего иного не останется, то мы попробуем этот вариант.

– Кто такие гномы? – спросила Монра. – Я когда-то слышала, что Терп хотел населить Проклятый лес несколько необычными существами, но ничего не помню про гномов.

– Насколько я понял, хозяин этого мира синтезировал в лабораториях Дворца множество самых разных существ. Они живут в этом Проклятом лесу, и гномы – только одни из них. Гномы как гномы, вроде как из сказок. Не знаю, из каких: наших земных или ваших. В общем-то, неплохие ребята, если с ними дружить. В противном случае могут быть весьма опасными. Характер у них, мягко говоря, сложный и мало предсказуемый.

– Добраться бы до этого леса, – задумчиво протянула Монра. – Как я помню, там оставался какой-то древний центр управления. Терп переоборудовал его на всякий, так сказать, случай, а потом, кажется, забросил. Мы с Терпом тогда уже не общались.

– То есть, перестали быть любовниками, – несколько ехидно подал голос Эльот.

Монра покосилась на него:

– Да, Творцам сложно уживаться друг с другом. – Она посмотрела на Лиса и усмехнулась, глядя перед собой.

– Всё-таки не могу понять – почему? – хмыкнул Лис. – Казалось бы, если вас осталось так мало, то тем более, держитесь вместе: так надёжнее.

Эльот нервно хохотнул:

– Отнюдь! Только и оглядывайся, чтобы у тебя не отобрали последнее.

– Странная психология, – Лис потянулся, разминая затекающие плечи.

– Ничего странного, – ответила Монра. – Ведь у нас давно нет так называемого расширенного воспроизводства многих сложных устройств и систем. Мы имеем то, что имеем, то, что нам досталось в наследство, так сказать. Допустим, у меня в моём мире имеется какая-то установка, то её может не быть, скажем, у него. – Монра кивнула на Эльота. – И, наоборот.

– Ну и что? Вот и объединились бы всё оставшиеся. Получилось бы, что эта установка, машина или что там ещё, была бы одновременно у всех.

– Невозможно, – вздохнул Эльот. – Я много об этом думал, невозможно. Собираясь вместе, мы, оставшиеся Творцы, всегда кончаем раздорами. Я же тебе уже говорил.

– У меня всё равно не укладывается в голове. Вас не много, но как я понимаю, вам не грозили проблемы с генофондом и прочими вопросами, актуальными для малых народов на замкнутой территории. Почему вы не…

Монра снова усмехнулась:

– Не возродили цивилизацию? Ты всё одно и то же твердишь! Да, вырождение нам не грозило и не грозит, наверное, тут ты прав. Но мы не можем вновь воссоздать то, что называется обществом с централизованным управлением. А без данного фактора, как показывает весь исторический опыт, «цивилизации», как таковой, не существует. Понимаешь, не только Эльот, но я, например, тоже думала об этом – времени для таких размышлений было достаточно. Многие из нас, наверное, думали. Да, нас мало, и, вроде бы, стоит объединиться. Но при том, что нас мало, все мы практически независимы друг от друга, несмотря на обладание разными ресурсами. В любом случае, наши миры, невзирая ни на что, практически автономны, а мы слишком привыкли быть хозяевами самим себе. Никто не захочет подчиняться кому-то другому, понимаешь? Для нас нет непререкаемых авторитетов.

Эльот засмеялся:

– Какая речь! Были бы руки свободны, я бы даже поаплодировал.

– Ты можешь иронизировать хоть до посинения, – разозлилась Монра, – но разве не так? Разве ты согласишься подчиняться какому-то правительству или совету, если только ты сам не будешь входить в него?

– А разве ты согласишься подчиняться кому-то, кроме самой себя? – парировал Эльот.

– Тише, – попросил Лис. – В том, что вы не подчинитесь никому, кроме самих себя, я уже не сомневаюсь. Монра, ты говорила интересные вещи: по крайней мере, я ведь пытаюсь вас понять. Закончи свою мысль, пожалуйста. Что ты имела в виду, когда сказала, что миры ваши практически автономны, и что для вас нет непререкаемых авторитетов?

– Понимаешь, – ответила Монра, разглядывая носки ботинок, – наверное, есть какой-то закон развития человеческих сообществ, который не постигла до конца даже наша цивилизация, пока она ещё существовала как таковая. При каждом уровне технологического развития есть определённая критическая масса населения, позволяющая сформировать некий орган управления, в самой высшей стадии – государство. Когда народа меньше, чем нужно, то государство не сформируется…

– Стоп, тут я не согласен! – перебил Лис. – И на Земле, и, например, тут, на этой планете, есть небольшие деревушки достаточно удалённые друг от друга. Населения там человек сто, не больше, а то и меньше. Но там прослеживается чёткая иерархия: есть тот или иной правящий орган, как его не называй, и всякое такое. Конечно, не государство, но принцип централизованного управления налицо.

Монра усмехнулась:

– Ты не равняй примитивную деревушку, город или любое отсталое в технологическом смысле общество, где люди, так или иначе, зависимы один от другого. У нас было достигнуто реальная независимость индивидуумов, на совершенно другом уровне технического развития. Чтобы существовать, причём существовать с наивысшим комфортом, нам не нужен никто. Да, у меня нет, например, таких установок для биологического синтеза, как, скажем, у Терпа. Но у меня есть всё для обеспечения комфортности жизни в такой мере, какая и не снилась никому из простых смертных, обитающих в наших мирах. Ты же жил во Дворце: представь, ну разве человек, владеющий таким жилищем и таким оборудованием, согласится подчиняться кому-то, кроме самого себя? Все известные «цивилизации», как правило, сравнительно примитивны и живут во многом ради детей, то есть поколения приемников, наследников. У нас нет необходимости иметь наследников – мы практически бессмертны…

– Сейчас я в этом сомневаюсь, увы! – вставил Лис.

– Я имею в виду смерть от старости, – возразила Монра, – она нам не грозит. Кроме того, как ты можешь понять, у нас с нашими детьми возникли бы серьёзные проблемы: а что наследовать им? Дети вырастают, родители не стареют – значит, неизбежна делёжка уже имеющейся ограниченной, заметь – ограниченной, собственности между детьми и родителями!

– Да я уже втолковывал ему примерно то же самое, – зевнул Эльот.

Лис задумчиво покивал, помолчал, а потом сказал:

– Признаюсь, никогда не смотрел на проблему под таки углом, а теперь я склонен полагать, что вы, наверное, правы. Если не во всём, то, возможно, во многом. Интересно только, есть ли в таком случае у вашей цивилизации будущее?

– Что значит «цивилизация», и что значит «будущее»? – задумчиво то ли спросил, то ли просто выдал мысль вслух Эльот. – Я же тебе говорил: цивилизации, как таковой, у нас уже давно нет.

В воздухе повисло молчание, после чего, как уже не раз было, Лису осталось только выдохнуть и сказать:

– Ладно, давайте спать. Кстати, нужно с самого начала устроиться поплотнее друг к другу, а то опять среди ночи будем стучать зубами от холода.