Глава 13
Четвёртые сутки караван двигался почти строго на север. Движение было медленным, поскольку тяжелые повозки позволяли проходить не более тридцати километров за день. Творцов разместили в одной из таких повозок, чем-то напоминавшей фургон времён американских переселенцев Дальнего Запада за исключением того, что верх представлял собой шкуры, натянутые на каркас из изогнутых жердей. Оба входа для маскировки заложили тюками. Целый день путешественники тряслись в фургоне, изнывая от духоты и спёртого воздуха, насыщенного ароматами индейских пожитков и запахом кустарно дубленых шкур.
К вечеру, когда караван останавливался на ночёвку, вся троица, выходя поразмяться, наперебой жаловались Лису на отвратительные условия. Греки, которым не требовалось уходить в «подполье», а также загримированный Лис, гарцевавшие весь день на лошадях, вызывали у Творцов чувство жгучей зависти и раздражения.
Однако Лис не разрешал им выходить из фургона днём дольше, чем на несколько минут: хотя гравилёты за все эти дни не появлялись, но несколько раз он видел соколов, круживших над караваном.
Косметических препаратов из «гримерной» сумки Лиса недоставало, чтобы полностью изменить внешность Творцов. Во всяком случае, светловолосый Эльот и Монра с её рыжей копной представляли слишком заметные фигуры среди однообразно черноволосых индейцев.
Таком образом, только поздним вечером Творцы могли покинуть убежище на колёсах, размять кости и ополоснуться в реке, вдоль которой двигался караван.
– Ничего не могу поделать! – отвечал Лис, сокрушённо разводя руками. – Потерпите! Утешайте себя мыслью о неизбежном окончании мучений – со временем! Рисуйте сладкие картины нашего триумфа, когда мы захватим Дворец, и вы сможете вернуться в свои миры.
«Знать бы ещё, как это сделать», добавлял Лис про себя.
Не без удовольствия Лис отметил, что Монра жаловалась меньше всех. Единственное, о чём она высказывалась неоднократно, было желание принять нормальную ванну или душ. Монра стала несколько менее надменной в отношениях с Лисом и даже иногда сама поддерживала разговор.
– Не понимаю, как ты мог жить с этими дикарями в течение длительного времени, – сказала она как-то, когда Лис присел на передней площадке фургона, намереваясь поболтать с пассажирами. – Ну, для разнообразия, если нравится, можно побыть среди них пару дней, но выдержать тут хотя бы месяц безвылазно!
Лис сдвинул несколько тюков, освободив передний выход из фургона и давая хоть какой-то приток свежего воздуха внутрь. На вопрос Монры он пожал плечами:
– Ну, во-первых, я живу не только для того, чтобы каждый день нежиться в ваннах с полевым массажем или стоять под ароматическим душем. А во-вторых, я практически ежедневно мылся в естественных, так сказать, ваннах – в озёрах и реках. Хорошо хоть есть возможность не бриться каждый день.
Одно из достижений цивилизации Творцов, показавшимися Лису бесспорными, составляли разнообразные косметические средства. Во Дворце он познакомился с методиками, позволявшими, например, либо полностью, либо частично и на длительное время останавливать рост волос в нежелательных местах, либо полностью избавиться от таковых, а также от ненужной пигментации кожи, морщин и тому подобного. Но самое главное, Творцы в своё время победили и лысины: выпавшие волосы можно было полностью восстанавливать.
Когда Лис впервые раскопал эти сведения в Компьютере Дворца, у него даже мелькнула мысль, а не вернуться ли на Землю и не запатентовать ли подобное средство? Лис не сомневался, что такое изобретение принесло бы автору (или плагиатору в данном случае) мировую известность и вечную славу, поскольку подавляющее большинство мужчин в его мире рано или поздно, в большей или меньшей степени, но лысели, и тот, кто положил бы этому конец, стал бы почитаем на самом высоком уровне.
Однако уже через минуту Лис осознал, что вряд ли можно серьёзно думать о патентовании средства на Земле и не оказаться в центре жесточайших разбирательств, поскольку тут потребовалось бы запатентовать и множество вспомогательных технологий. Каждому станет понятно, что один человек не способен сделать такого количества разноплановых открытий. Это рано или поздно привело бы к разоблачению.
Неврастеник Нимрат оказался чрезвычайно похотливым и открыто жаловался на отсутствие сексуального облегчения. Он несколько раз открыто предлагал Монре заняться любовью. Как не без удовольствия отметил Лис, Монра отказывалась с явным негодованием.
На основе уже имевшейся у него информации об укладе жизни Творцов последнего поколения (т. е. последних двух-трёх тысяч лет), Лис понимал, что в таких условиях сексуальные отношения должны быть весьма и весьма свободными. Творцы являлись некими императорами отдельных миров и не желали знать отказа ни в чём, в частности в сексе. Для них не могло быть каких-то ограничений, связанных с нежелательными беременностями, венерическими заболеваниями или какими-то социальными последствиями.
Лис, конечно, мог помочь Нимрату найти в племени свободную женщину, и даже не одну, согласившуюся делить ложе с изнывающим от вожделения мужчиной. Но нравы индейцев потребовали бы определенного ритуала. Творцу потребовалось бы, хотя бы и формально, добиваться права занять место у костра племени, то есть фактически принимать участие в неком театрализованном конкурсе, и Нимрат, разумеется, отказался бы. Да и просто не время сейчас было устраивать подобные балаганы.
Кстати сказать, сам Лис когда-то прошёл через подобный ритуал у вишту. Сделал он это во многом из спортивного интереса, но и не только. По обстоятельствам Лис собирался пробыть в племени некоторое время, и перед ним встала дилемма: либо не жить нормальной сексуальной жизнью вообще, либо иметь «законную» жену, поскольку иные отношения тут не поощрялись. Как раз тогда Лис присмотрел хорошенькую молоденькую индианку, которой только-только исполнилось пятнадцать лет, и против свадебного ритуала в конце которого ждала бы такая награда, он не имел возражений, тем более что мастурбировать каждый раз надоело.
При всей определенной строгости в вопросах отношений между полами у индейцев не возбранялось иметь несколько жён, но только официальных по их понятиям. В вопросах приобретения вторых и последующих жён имелось уже множество вариантов. Вторую свою жену в племени Лис выиграл совершенно случайно на состязании по стрельбе из лука. Обычно на подобных мероприятиях женщины сами выставляли свои кандидатуры. В подавляющем большинстве так поступали только уже вполне зрелые женщины, потерявшие мужей либо на охоте, либо в военных стычках. Все возможные варианты в этих случаях определялись жребием, но Лису повезло и тут: ему досталась зрелая, но красивая стодвадцатилетняя женщина. Правда, в этом мире и в сто двадцать она выглядела не старше тридцатилетней землянки.
Лису очень нравилось сочетание молодости и зрелости, жившее в его вигваме. Тут, возможно, сказывалось ровное отношение Лиса в быту к обеим женщинам, но в сексе у них царила полная гармония. Женщины не ревновали мужа друг к другу и спали они всегда только втроём. Поэтому, хотя говорить о любви при столь значительной разнице в интеллектах не приходилось, Лис испытал искроенную печаль, узнав о гибели своих индейских жен от рук шаровиков.
Возможно, горькое сожаление о женщинах, с которыми ему было хорошо и которых не стало, вызывало у Лиса желание лишний раз подтрунить над озабоченным Нимратом. Ведь если жалобы Творцов на духоту фургона вызывали у него определённое сострадание, то сексуальные жалобы Нимрата действовали на нервы и лишний раз провоцировали пошутить.
– Я тебе завидую, – сказал Лис, в очередной раз слушая нытьё Нимрата. – Сколько тебе лет? Тысяча? Две? Ты так прекрасно сохранился и в такой отличной форме! Постоянно хочешь кого-то трахнуть. Мне вот всего каких-нибудь сорок, а я в нынешней ситуации и думать-то о бабах не могу. Только и гадаю, как вас вытащить из этой переделки и самому выбраться с не поджаренной задницей. А тебе всё нипочём – видимо, не прогнозируешь дальше, чем на длину члена!
Монра громко фыркнула, а Эльот усмехнулся.
– Ну и завидуй! – разозлился Нимрат. – Может, ты импотент, так кто виноват, землянин? А я хочу женщин, я их постоянно хочу! И когда я хочу, то я их имею! Я обязательно кого-нибудь здесь трахну, раз эта эгоистка Монра не хочет меня удовлетворить. Сама с кем только не сношалась, даже с клонированными организмами, специально выращенными в лабораториях, а со мной не хочет. Хотя и сама изнывает без мужчины, понятное дело: она-то и не трахается дольше одного дня!
– Когда я вижу таких, как ты, – Монра скорчила гримасу, – у меня тоже пропадает желание. Особенно, когда я вспоминаю, что ты относишься к Творцам. Даже продукты моих лабораторий привлекательнее!
– Естественно, – съязвил Нимрат. – Тебе же надо члены по полметра.
– Идиот. – Монра не повысила голоса, но прозвучало слово чрезвычайно презрительно.
– Я тебе не советую насиловать женщин из племени, – заметил Лис Нимрату. – Никто тебя не поблагодарит за «снисхождение» до простых смертных в вопросах секса. Ты создашь нам кучу проблем, и возможно тебя, а то и всех нас даже выкинут из каравана. А если ты изнасилуешь замужнюю женщину, муж должен будет смыть оскорбление только твоей кровью.
– Знаешь, – ухмыльнулся Нимрат, – а я присмотрюсь к незамужним. Тут много совсем молоденьких девчонок.
– У этих девушек есть отцы и братья, имей в виду. Так же на девушку мог положить глаз кто-то из мужчин племени, и тебе всё равно не уйти от ответа.
Нимрат на этот раз промолчал. Лис, решив, что достаточно припугнул Творца, ранее и так не блиставшего смелостью, сменил тему разговора и попросил Эльота рассказать ещё раз всё о шаровиках и их возможном пребывании на Земле.
Вечером, когда Творцы покинули фургон и разошлись кто куда, Лис как-то упустил из виду, что Нимрат, который обычно держался вместе со всеми, отправился к реке один.
Уже почти стемнело. Лис беседовал у костра с Шольтеаком и Эльотом, покуривая трубку, когда вдруг он услышал крики и увидел, как мимо пробежала молоденькая девушка в разорванном платье, прижимавшая руки к лицу и давясь рыданиями. Волосы девушки были растрепаны, а на лице красовались следы побоев, заметные даже в сумеречном свете.
Девушка пробежала мимо них и скрылась в караване. В душе Лиса шевельнулось недоброе предчувствие, но он продолжал слушать вождя, рассказывавшего о последней большой охоте на берегах озера Эсон и о своих разногласиях с покойным Шотшеком. Эльот, сидевший рядом, не понимая языка, позевывал: Творец явно не обратил внимания на девушку, да и вождь оставался совершенно спокоен.
Лис уже начал забывать об увиденном, как ему попался на глаза Нимрат, шедший примерно с той же стороны, откуда прибежала девушка. По довольно блестевшей роже Нимрата Лис обо всем догадался и понял, что случилось непоправимое.
Нимрат остановился у костра и, не обращая внимания на разглагольствующего вождя, сказал, обращаясь, видимо больше к Лису, чем к кому-то ещё:
– Я же говорил, что трахну какую-нибудь девчонку. Эта, надо сказать, симпатичная. И горячая: вырывалась и царапалась, как стерва. Пришлось стукнуть её пару раз и придушить. Я накинул ей на шею верёвку, и она была моя. Я её поставил на колени и для начала взял сзади, прямо в задницу. Ух, как я её отделал, вы бы видели!
И Нимрат захохотал. Шольтеак, не понимая языка Творцов, удивленно посмотрел на него. Эльот переводил взгляд то на Лиса, то на Нимрата, то на вождя.
– Сволочь! – прошипел Лис. – Ты же нас всех подставил, ублюдок!
«Нет в жизни справедливости, что в одном мире, что в другом», подумал Лис. Ну почему в Омаксе сожгли Васака, а не эту тварь? Вслух же он только добавил:
– Я не знаю, как мы отвертимся.
Эльот сказал, презрительно глядя на Нимрата:
– Всегда бы ты был такой смелый, а не только с девчонками. Если бы ты вовремя сообразил поставить блок в своём мире, шаровики не прорвались бы. А тогда ты же обгадился, мозги у тебя совсем не работают. У тебя работают два места: член и задница. Ты ведь только и можешь, что спускать кому-нибудь, а в моменты опасности каждый раз обсераться от страха.
– Ладно-ладно! – Нимрат махнул рукой. – И сам-то не герой – тоже ведь драпал, в чём мать родила. Только у Монры и оделся.
– Но заметь, – Эльот поднял палец, – драпал с оружием!
– Хватит вам! – чуть не заорал Лис. – Мы в идиотском положении, а вы рассуждаете, чёрт знает о чём!
– Да ладно, ты, по-моему, преувеличиваешь, – покачал головой Эльот. – Нимрат, само собой, идиот, но что нам сделают эти дикари? Припугнём их лучемётами, и успокоятся. А, может, растолковать им, что девицу поимел Творец, как бы, один из богов. Может быть, будут даже благодарны! – И Эльот ухмыльнулся.
Нимрат, рассчитывая на поддержку Эльота, тоже хихикнул.
– Да вы оба идиоты! – разозлился Лис. – Индейцы испугались шаровиков с гравилётом – эта летающая машина их напугала, тем более что они видели действие мощных лучемётов. Но сейчас мы стоим среди них на равных. Индейцы могут накинуться, невзирая на наше оружие, так что ведите себя тихо: я попробую уладить дело. А ты вообще не возникай! – добавил Лис, обращаясь персонально к Нимрату. – Молчи, сделай виноватый вид. Я постараюсь откупиться, если получится. Хотя…
За рядами стоящих повозок раздались голоса. Шольтеак встал. Встревоженный повышенным тоном разговора Лиса с Нимратом, вождь потребовал объяснить, о чём они спорят.
– О, вождь, приношу заранее свои извинения и готов просить у тебя прощения за бесчестные действия этого человека. – Лис кивнул на Нимрата. – Он поступил не по-мужски по отношению к девушке твоего племени.
Творцы, не понимавшие языка индейцев, напряженно прислушивались к разговору Лиса и вождя.
– Ты там не говори лишнего, – пробормотал Нимрат.
– Заткнись! – отмахнулся Лис.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Шольтеак, но Лис не успел ответить.
Из-за фургонов и повозок появилась толпа индейцев. У Лиса обмерло в груди, поскольку несколько разъяренных женщин тащили Монру.
Тем не менее, Лис отметил, что Монра не верещала, как можно было бы ожидать от многих представительниц её пола в подобной ситуации. От ударов и пинков, сыпавшихся со стороны индейских женщин, она уклонялась молча и весьма профессионально. Чуть сзади основной группы разъяренных фурий шло большое количество мужчин.
Лис машинально одним взглядом осмотрелся, выискивая возможные пути к отступлению. Он понимал, что вряд ли сможет погасить гнев индейцев: для Нимрата потребуют наказания, и, скорее всего, самого сурового.
Возможно, Лису удалось бы уговорить индейцев позволить Нимрату взять изнасилованную им девушку в жёны, назначив соответствующий ритуал. Но тут возникало много проблем. Во-первых, у индейцев не было принято сначала насиловать, а потом жениться. Во-вторых, на девушку вполне могли иметься претенденты, возмутившиеся бы такой постановкой вопроса, и, учитывая все обстоятельства дела, наверняка вызвали бы Нимрата на поединок. В-третьих, даже если бы Лису и удалось направить развитие событий в данное русло, сам ритуал и все, связанное с ним нарушали бы конспирацию при появлении шаровиков. А, в-четвертых, Лис сильно сомневался, что Нимрат, со свойственной Творцам спесью, пошёл бы на женитьбу, пусть даже и формальную, на индейской девушке.
Сейчас неплохие шансы на успех могла бы иметь попытка прорваться, расчищая дорогу лучемётами. Конечно, несправедливо – перебить большое количество невинных людей ради спасения жизни такого дерьма как Нимрат. Однако сейчас собственная жизнь Лиса, равно как и жизни Монры и Эльота были в опасности. А для спасения собственной жизни Лис вполне допускал убийство, и тут уж не имело значения, что те, кто покушался на его жизнь, не ведали, что творили.
Он, скорее всего, так бы и поступил, но имелась большая загвоздка: лучемёты лежали в фургоне, где Творцы прятались днём.
Браслет не помог бы: во-первых, невидимое и беззвучное излучение полностью лишало оружие устрашающего эффекта, а во-вторых, мощности его не хватало на поражение толпы. Ввиду малого радиуса действия индейцы просто успеют забросать их копьями.
– Вождь, – сказал Лис как можно более мягко и просительно, – пусть отпустят нашу женщину. Она ни в чём не виновата. Я уже просил у тебя прощения за Нимрата и я попытаюсь расплатиться с родителями девушки. Пожалуйста, скажи им, что я очень хорошо заплачу за поруганную честь их дочери.
Лис попытался использовать и этот шанс, хотя у индейцев, несмотря на многолетнее соседство с торговцами-греками, деньги ценились намного меньше, чем, скажем, у жителей Омакса.
– Дело ещё и в том, что моему спутнику, очевидно, очень понравилась девушка. Он поэтому и взял её силой: не смог совладать с собой. Я думаю, можно было бы назначить свадебный ритуал, и тогда…
Вождь резко поднял руку, призывая Лиса замолчать. Затем он приказал женщинам отпустить Монру и потребовал, чтобы говорили свидетели и сама девушка. Женщина, видимо мать, разразилась проклятиями, с гневом указывая на Нимрата.
Шольтеак подал знак, и несколько воинов с ножами и томагавками встали рядом с обвиняемым. Нимрат скрестил руки на груди, но глаза его нервно бегали по сторонам.
Монра отошла к Лису и Эльоту, потирая ушибленные места.
– Что случилось, я ничего не понимаю? – шепотом спросила она, обращаясь скорее к Лису, чем к Эльоту. – Меня вытащили из фургона, как раз когда я проверяла мешок с лучемётами.
– Жаль, ты не прихватила их с собой, – вздохнул Лис. – Мы вляпались: ублюдок Нимрат изнасиловал индейскую девушку, а законы у них в таких случаях суровые. Оружие бы нам сейчас не повредило.
Монра только руками развела:
– Я как раз и смотрела в мешке – маленький лучемёт куда-то пропал.
– Индейцы? – спросил Лис. – Вообще-то на них не похоже: воровство у них поощряется только по отношению к врагам. Как, впрочем, и изнасилования.
– Не знаю, – ответила Монра, – в фургон никто не заходил.
– Что будем делать? – тоже вполголоса спросил Эльот.
– Надо бы немедленно бежать, но как это сделать без оружия? Остаётся попробовать договориться, Может, получится.
И Лис рассказал, что он собирается предложить вождю.
Тем временем Шольтеаку рассказали подробно обо всём случившемся. Нимрат, оказывается, не только лишил девушку девственности, но, совершив анальное сношение, заставил индианку взять в рот и кончил туда. У индейцев в отличие от греков, анальный секс не приветствовался, не говоря уже об оральном варианте. По отношению к врагам, правда, такие выходки практиковались на полную катушку, но любой, кто рискнул бы совершить подобное насилие над женщиной племени, автоматически становился злейшим врагом.
В знак редкого расположения индейцы сами могли предоставить другу или очень уважаемому гостю свих жён, но насиловать женщин племени воспрещалось, тем более, девушек, и, тем более – такими способами. Свершивший подобное автоматически становился врагом номер один.
«Конец», подумал Лис, «как в прямом, так и в переносном смысле. Хорошенький способ ухаживания, какие там свадебные ритуалы».
Шольтеак поднял руку, чтобы улёгся гомон голосов.
– Чужестранец, – сурово молвил вождь, – твой спутник совершил тяжкое преступление, оскорбившее честь нашего племени. Если в твоих жилах течёт индейская кровь, ты должен это понимать.
Лис поклонился, приложив ладонь к груди и показывая, что он прекрасно всё понимает.
– Мы дали вам приют, но теперь эти люди – враги нашего племени. В племя привёл их ты. Ты утверждаешь, Лис твой друг. Лис и наш друг, значит, и ты мог бы считаться нашим близким другом. Однако у Лиса не могло быть таких друзей, как у тебя. Но я много жил, и могу признать, что на свете происходит всякое, а многое не увидишь и в страшном сне.
Лис горько усмехнулся: ну прямо местный Шекспир.
– Тебе бы трагедии писать, – пробормотал он.
Шольтеак не обратил внимания на бормотание Лиса.
– Мы поступим так, – продолжал вождь. – Ты останешься в племени на положении пленника, но получишь право передвигаться свободно, если дашь слово охотника прерий, что не попытаешься бежать. Ты будешь пленником до тех пор, пока мы не встретим Лиса.
«Тогда я должен буду оставаться вашим пленником вечно», подумал Лис. Но это уже не самый худший вариант, поскольку никто не покушался на его жизнь и относительную свободу. В походной сумке оставались средства для снятия «грима», и можно было попытаться всё уладить, снова став Лисом. Правда, он станет узнаваемым для шаровиков, но в данной ситуации это уже, как бы, вопрос второстепенный.
– Эти же люди, – вождь кивнул на Монру и Эльота, – будут изгнаны из племени. А его, – Шольтеак гневно протянул перст в сторону Нимрата, – ждёт смерть!
– Его привяжут к столбу, – провозгласил вождь, по-прежнему указывая на Нимрата, – ему отрежут его член, а каждая женщина племени получит право пустить в него стрелу, вонзить копьё или бросить томагавк. Мужчины не будут участвовать – он не достоин смерти от рук мужчин!
В толпе раздались одобрительные крики. Шольтеак поднял руку, призывая к тишине.
– Пусть нашего врага возьмут под стражу, а мужчины приготовят столб позора. Я сказал всё!
Лис сделал шаг вперёд.
– О, вождь, – поспешно начал он, – я понимаю гнев, наполняющий твоё сердце, но осмелюсь просить о снисхождении для Нимрата. Я готов заплатить за него.
Лис достал свои драгоценные камни и показал Шольтеаку.
– Пусть моего спутника вываляют в дёгте и перьях, пусть выпорют, пусть сделают неприличную татуировку, пусть даже мужчины поимеют его как пленного врага, но пусть сохранят жизнь. Пожалуйста, прими плату за моего недостойного спутника.
Секунду Шольтеак смотрел на Лиса, потом гневно ответил:
– Поруганная честь не может быть восстановлена за деньги. Ты, наверное, слишком долго жил среди торговцев и забыл индейские обычаи. Такие оскорбления смываются только кровью. Я так решил, и так будет! Это всё! А ты должен сейчас же дать мне слово, что не попытаешься бежать, иначе будешь связан и посажен в колодки.
Сейчас самое главное было выиграть время, и Лису ничего не оставалось делать, как поклониться:
– О, вождь! Я даю слово и клянусь честью своей индейской матери не делать попыток к бегству. Уверен, когда мы встретим Лиса, всё будет объяснено.
Лис ещё раз поклонился и отошёл к Творцам.
– Что, что он сказал? – подрагивающим голосом прошипел Нимрат, озираясь по сторонам и чувствуя на себе взгляды, полные ненависти.
– В самом деле, – сказала Монра, – ты ничего не переводил нам.
– Как и следовало ожидать, хорошего мало. Вас с Эльотом изгоняют из племени, и отпускают на все четыре стороны. Меня оставляют пленником до появления Лиса, то есть меня самого. А вот его, – Лис кивнул на Нимрата, – решено казнить.
– Казнить? – Нимрат вперился испуганными, но вместе с тем злыми глазами в Лиса. – Твоя работа, ты их так надоумил? Ты же обещал что-то придумать!
– Идиот! Ты сам себе уже всё придумал! – огрызнулся Лис.
И, видя, как несколько воинов направляются к ним затем, чтобы начать приводить в исполнение приговор, Лис быстро продолжал:
– Сейчас пусть всё идёт, как идёт. Вас, – Лис кивнул на Монру и Эльота, – изгонят из племени, меня оставят пленником, но свободным, его привяжут к столбу позора для казни. Но сразу же приводить приговор в исполнение они не будут: индейцы любят посмаковать такие штучки. В запасе будет пара часов, не меньше. Самое главное, у меня остается свобода передвижения. Я добуду лучемёты, мы отобьем Нимрата, и уйдём все вместе. Будет очень опасно, но это единственный шанс.
– Ещё чего! – заорал Нимрат. – Так я и поверю, что вы будете меня освобождать! Вы захватите оружие и сбежите, а меня бросите. Вы только и мечтали избавиться от меня. Чёрта с два, хватит – теперь будете делать то, что я скажу!
И Нимрат выхватил из-под одежды маленький лучемёт, именно тот, который не нашла Монра.
– Стой! – закричал Лис. – Не делай глупостей! Тебе всё равно не хватит зарядов.
Но было уже поздно: Нимрат выстрелил в воинов, приближавшихся к нему, рассекая двоих одним импульсом. В толпе закричали. Женщины бросились врассыпную. Один из оставшихся воинов замахнулся копьём, но Нимрат прожёг индейца прямо в лицо. Мозг закипел, и голова лопнула, как перезрелый помидор.
Шольтеак, стоявший сбоку от Нимрата, взмахнул томагавком, но Творец уклонился от удара, бросившись на землю.
Одновременно он выстрелил и, хотя не поразил вождя сразу, отсёк руку, сжимавшую топорик. Шольтеак упал, обливаясь кровью.
Лис толкнул Монру и Эльота на землю, заставляя их не вмешиваться. Всё равно они ничего уже не могли сделать – хватать копья или томагавки было бессмысленно.
Нимрат вскочил на ноги очень проворно, и Лис подумал, что хотя Монра всячески и подчёркивала его трусость, но иногда этот Творец проявлял сноровку и умение драться. Правда, похоже, глупость всегда перевешивала все его достоинства.
К Нимрату, несмотря на страх перед неизвестным оружием, бежали воины. Творец вскинул лучемёт и выстрелил. Последовала короткая вспышка, опалившая головной убор у первого воина – и всё: магазин лучемёта опустел. Творец мгновение удивленно смотрел на оружие: он не удосужился предварительно проверить индикатор заряда, а затем быстро оглянулся по сторонам, как бы соображая, куда бежать, но не успел сделать и двух шагов. Мимо присевшего на корточки Лиса просвистели копья. В Нимрата почти одновременно вонзились два: одно прямо в грудь, другое немного сбоку на уровне печени.
Творец рухнул на колени, выронив бесполезный лучемёт, изо рта у него побежала струйка крови. Секунду-другую он смотрел перед собой изумлённым взглядом, а потом, сжимая оба древка, пронзивших его, повалился на бок, несколько раз дёрнулся в агонии и затих.
Лис, несмотря на опасность быть также пронзённым копьями, подбежал к упавшему вождю и сыромятным ремнем перетянул культю, останавливая кровотечение.
Он уже закончил стягивать ремень, когда ему в спину уперлось острие. Лис оглянулся и увидел Читоко.
– Я помогаю вождю, – крикнул он, слегка отодвигаясь от колющего лопатки стального наконечника.
Читоко кивнул, но копьё не опустил. Лис наложил жгут и встал, стараясь не делать резких движений.
– Его надо отнести в спокойное место и дать снадобье, снимающее боль, – посоветовал Лис. – Шольтеак выживет, я не сомневаюсь.
Читоко снова кивнул и сказал:
– Я вижу, ты благородный и честный воин, но он, – индеец указал на лежащего Нимрата, – был с тобой. Поэтому всех вас отведут под стражей в фургон, и будут держать там, пока совет старейшин не примет решения и не вынесет приговор.
– Я понимаю, – смиренно стиснув зубы, пробормотал Лис.
Сделать сейчас что-то было попросту невозможно. В него и в оставшихся Творцов целились, не менее двух десятков воинов.
Лиса, Монру и Эльота отвели в фургон, в котором они ехали. Лис лелеял слабую надежду, что мешки, где, помимо всего прочего, хранились лучемёты, останутся в фургоне, но индейцы были достаточно сообразительны: внутри повозок убрали всё лишнее. Индейцы полностью очистили фургон, не оставив ничего, что могло быть использовано как оружие и дать пленникам хотя бы незначительные шансы на побег.
Всех посадили на пол, связав руки и ноги. Вокруг повозки поставили часовых, готовых убить пленников при первой же попытке высунуться наружу – Читоко предупредил Лиса. Пологи с обеих сторон фургона опустили, и поскольку снаружи уже сгустились глубокие сумерки, пленники оказались в кромешной темноте.
Через несколько минут в фургон втолкнули связанных Диаскена и Скаридиса, схваченных индейцами у реки, где те удили рыбу. Греки ничего не понимали, и хотя Диаскен вполне прилично изъяснялся на диалектах индейских племен, живших в прериях вокруг Омакса, ему никто ничего не объяснял.
Лис, как мог, обрисовал положение вещей. Эльот наклонился к Лису и спросил, понизив голос, как будто индейцы могли, даже услышав, понять его:
– У тебя есть идеи?
Лис передвинулся так, чтобы связанные за спиной руки затекали поменьше.
– Пока никаких. Могу сказать одно: прежнее наказание было просто лёгким порицанием. Следующее станет куда суровее. В общем, экономьте силы, они нам понадобятся. Постарайтесь поспать.
Монра нервно фыркнула:
– Поспать, ну, ты скажешь! Ты-то сам сможешь спать?
Лис вздохнул:
– Постараюсь, а что делать? Я боюсь за тебя, Монра. Они не смогли опозорить Нимрата, и в этой ситуации могут придумать нечто такое, позволяющее отыграться на тебе, как на женщине. Может быть, нас всех убьют сразу, но индейцы не упустят шанса поизмываться над врагами, а мы теперь их враги.
Воцарилось молчание. Каждый из пленников обдумывал ситуацию про себя. В фургоне царила темнота и тишина, только снаружи раздавались голоса и шум потревоженного стойбища.
«Да», подумал Лис, «пока я не вижу выхода. С браслетом мне не вырваться даже одному, не говоря уже о том, чтобы вытащить Монру и Эльота. Возможно, индейцы не тронут греков, так как Диаскен может быть им полезен как известный торговец из Омакса, и хотя они не признают деньги, как таковые, но, возможно, возьмут какие-либо товары. Да и греки-то не сделали им ничего плохого. А вот Творцы и я для индейцев в сложившейся ситуации личности совершенно тёмные, так сказать. Нимрат изуродовал вождя, уж лучше бы убил, честное слово. Теперь к праведному гневу индейцев будет примешана личная месть Шольтеака за причинённое увечье. Дьявол, как всё плохо! Мне везло пятнадцать лет на многих гранях этого мира, но, наверное, рано или поздно везение кончается…»
Некоторое время он лежал, отрешённо пялясь в темноту. В голове крутились какие-то образы, бессвязные картины, обрывки мыслей. Но так уж был устроен у него ум, что именно в эти моменты Лис где-то в подсознании, за гранью воспринимаемого сиюминутно, прорабатывал, сам того не осознавая, все возможные варианты выхода из сложившейся ситуации. Время подумать им предоставили, и это получалось на руку Лису: такой «подсознательный расчёт» часто помогал вычислить единственно верное решение позже, когда ход событий критически ускорялся.
– Хотелось бы знать, куда они дели наши вещи? – пробормотал Лис.
Сидевший рядом Эльот молча засопел.
Так прошло часа полтора. Лис начал даже дремать, когда полог отдернулся, и в фургон, подсвечивая масляным фонарем, поднялся Читоко. Подойдя к Лису, он сообщил:
– Вождь выживет, но пока слишком слаб. Лекарь дал ему траву грез, и он забылся.
Это означало, что Шольтеака накачали наркотиками.
– Утром вождь придёт в себя, и если у него будет достаточно сил, то старейшины проведут повторный совет, где решат вашу участь. Вы можете спать до утра.
– Развяжи руки, – попросил Лис. – У нас нет оружия, и мы не сможем убежать.
Читоко покачал головой:
– Мне приказано не развязывать вас, придётся терпеть.
– Угу, – кивнул Лис. – Ты хоть можешь сказать, что нас ждёт? Разве могут одни люди отвечать за действия другого глупца? Подумай сам, разве мы все, здесь находящиеся, хоть как-то продемонстрировали непочтительное отношение к вашему племени?
– Вы нет, но человек, оскорбивший племя, пришёл с вами, и вы за него в ответе.
– Старая песня, – покачал головой Лис.
Читоко повернулся, покидая фургон.
– Имейте в виду, – добавил он, – девушка, осквернённая вашим другом, предназначалась в жены сыну вождя.
Лис чуть не застонал: отягчающих обстоятельств оказывалось достаточно, чтобы похоронить всех, и не раз.
