Примета № 18. Нельзя мыть полы после ухода близкого человека. Это может означать, что он больше никогда не вернется

– Добрый день, милая девушка. Вижу, вы всё никак не сдаетесь и упрямо виляете своим мышиным хвостом, засовываясь в капкан, в котором уже даже нет сыра, – его глаза ехидно блестели, демонстрируя мне своё превосходство.

– Я не уверена, что хочу разговаривать с тобой. – Моя попытка протиснуться мимо Фреда в Комнате Там-Тамов закончилась неудачей.

Он ловко поймал мою ладонь и галантно поцеловал мне руку:

– Разве я обидел вас? Как же я мог, грубое чудовище… Почему вы так оскорбились?

– Хватит ломать комедию, – Я упорно не желала слушать его клоунаду из витиеватых ажурных метафор.

– Да ладно, – он просто кивнул, предлагая мне сесть на один из барабанов: – Честно говоря, мне и самому это иногда надоедает.

– Тогда, зачем? – Я приняла его приглашение и села.

– Юлий завёл здесь свои порядки. Надо сказать, не самые гуманные. Но это же его дом, а Серый Кардинал так любит театр. Он когда-то мечтал о собственном клубе, где лучи яркого света софитов разрезали бы неряшливые клубы сигаретного дыма, а на сцене танцевали бы фламенко… Официанты протискивались бы между столиками, и статные загорелые девушки стучали бы каблучками по потертому паркету…

Я закрыла глаза. Но живописно обрисованная Фредом картинка никак не связывалась у меня с образом Серого Кардинала:

– Мне казалось, он – это что-то совсем иное… Что Серый Кардинал – это фарфоровые куклы, плачущие Пьеро и картонные балерины, которые заводятся одним поворотом ключа. Что он – это белые бумажные конфетти, кружащиеся в воздухе, словно снег, что это весёлая, но жестокая пара исчезающего Арлекина и Коломбины, маски венецианского карнавала и платья из черного кружева.

– А ты хорошо успела его узнать, – Фред кивал головой, словно преподаватель на экзамене. – Очень хорошо.

– Не нужно быть гениальным, чтобы понять то, какую сторону театра предпочитает Юлий.

– Напрасно, – он состроил гримасу отвращения: – Всё это – старье и пыль. А от пыли я чихаю.

– А мне нравится, – я вспомнила, как необыкновенно было здесь до исчезновения Сатиры. – Разве Юлий не создал хоть и маленькую, но прекрасную вселенную?

– Любишь всё красивое?

– Не всё, но красивое люблю, – его вопрос показался мне странным.

– Ещё один фетишист на мою голову, – Фред разочарованно поморщился.

– А что плохого в фетише?

– Странные люди, – он будто уже говорил не со мной: – Теряют голову от яркой обертки, выходят за рамки, и потом даже не замечают, что под именем «Красоты» выставляют совершенно отвратительные, дикие вещи.

– Ты рассуждаешь, как толпа.

– Я только пытаюсь разговаривать с тобой на понятном тебе языке.

– Я что, похожа на стадное животное? – Мне не нравился его тон, то слишком лестный, то теперь чересчур критичный.

– Ты похожа на человека, голова которого не заморочена россказнями Юлия и влиянием Наркомана. Оба они те ещё сказочники…

– А ты? – Мое внимание зацепила его расползающаяся по лицу острая улыбка.

– И я тоже.

– Да нет, я спрашивала не о том. Юлий – фетишист, Наркоман – его антипод. А ты?

Фред громко расхохотался резким надрывистым смехом:

– А кто сказал тебе, что Юлий и Наркоман – противоположности? Раз ты назвала Юлия фетишистом, то же самое можно сказать и о нашем безумном светловолосом друге.

– Я не понимаю…

– Стремления Наркомана подчеркнуть то, насколько просто он живет, какую обыкновенную затертую и неряшливую одежду он носит, как непринужденно ведет себя в любой ситуации – тот же самый фетиш, просто выглядит он по-другому.

– А ты? – Я перебила его, но он быстро отреагировал и почти одновременно со мной произнес мой же вопрос:

– А ты?..

Растерянно хлопая глазами, я не знала, что ответить. Сидевший напротив меня темноволосый молодой человек напоминал больше парня-модель из какой-нибудь рекламы мужских носков, чем обычного человека. Обворожительная внешность в контрасте со звериной улыбкой.

Фред очень ловко сменил тему, через минуту я поняла, что мы в достаточно неприятной форме обсуждаем Юлия за его спиной:

– Я думаю, бесполезно спрашивать, что ты думаешь о нём, – и он был прав, зная, что ничего плохого я сказать не захочу: – Поэтому, милая девушка, я спрошу только одно: каково тебе теперь приходить в этот дом, зная, что здесь живет его новая любовь?

– Мне всё равно.

– Да, как же, – Фред язвительно взглянул на меня: – Он любил одну, в свой дом привел совершенно другую, и абсолютно не понятно, зачем отправился искать третью. А тебе всё равно…

– Юлий поехал за девушкой? За своей бывшей девушкой? За той, которая осталась в его родном городе, да?

– За Алисой. Юлий уехал за Алисой. – Он добавил тяжелым голосом. – И это плохо для всех нас.

– Почему же?

– Мне пора, – Фред поднялся с барабана, протягивая мне руку: – Ты любопытная девушка. Обещай, что чуть позже мы будем хорошими друзьями, договорились?

– Почему ты так внезапно уходишь? – Мне понравилось сидеть с ним и просто болтать обо всём и ни о чём, пытаясь разобраться в его витиеватых высказываниях. Фред больше не казался мне неприятным.

– Потому что она проснулась, и скоро спустится сюда. Вэл. Юлий не будет рад, если поймет, что я знаком с ней. А Наркоману это вообще не нужно знать.

Он быстрыми шагами направился к выходу, но у самой двери обернулся:

– Напоследок: если ты захочешь побольше узнать о Сатире, я думаю, тебе стоит спросить Наркомана.

Прежде, чем я успела ответить ему, он поспешно исчез за входной дверью, не давая мне времени вникнуть в его слова.

По лестнице со второго этажа спустилась бледная худая девчонка. Быстро свернутый, скомканный разговор с Фредом всё ещё прокручивался у меня в голове. Он любил одну, в свой дом привел совершенно другую, и абсолютно непонятно зачем отправился искать третью… Меня в этот список Фред даже не включил. И ведь верно, зачем?

Она остановилась возле меня с выражением отрешенно-тупого удивления на лице:

– Привет. А Юлий вернётся скоро? – Ее девчачий голос усыпил на некоторое время мою злость и агрессию по отношению к победившей без боя сопернице. Худенькое угловатое ещё тело было белым с гладкой кожей, сквозь которую просвечивали синие капилляры. Большие глаза придавали девушке сходство с насекомым. Довершала этот невразумительный образ копна белых африканских косичек, создающих впечатление, что ей очень трудно держать ровно такую маленькую голову с таким количеством волос.

Одета она была по-домашнему неряшливо, в порванные белые истёртые брюки и бежевый мягкий кардиган до колен.

«Чувствует себя как дома», – с завистью подумала я.

– Здравствуй. Если честно, я собиралась то же самое спросить у тебя.

Она пожала плечами, медленно, словно в плотном тумане, побрела к двери Песочной Комнаты:

– Пойду, накрашусь.

Она удалилась, оставив меня, пораженную её внешним обликом и поведением, безмолвно стоять на месте. Эта девушка казалась жалким, бесформенным подобием великолепной Сатиры. Как ни странно, ушедшей королевой я уже начинала восхищаться, признавая за ней первенство во всем.

Около полудня входная дверь запустевшего дома скрипнула, и я поспешила из кафельного коридора в Комнату Там-Тамов. Я надеялась встретиться с Наркоманом. Фред сказал мне что-то странное, и теперь мне не терпелось узнать, что же такого Наркоман может знать о Сатире.

Но в дом вошел вовсе не ожидаемый мною светловолосый дылда, а Тод. В руках он нёс два белых рекламных пакета из супермаркета, набитых доверху разнообразной едой.

– Что это? – Я задала вопрос сразу же, как только его увидела. Любопытство невозможно было скрыть.

– И тебе привет, Кнопка. Я не думал, что ты сюда снова захочешь придти, – Тод поставил пакеты на пол, позволяя себе отдышаться.

Я повторила свой вопрос, взглядом указывая на сумки с едой:

– Что это?

– Меня Юлий попросил. Вэл осталась здесь, она совсем одна…

– Серый Кардинал просил тебя подкармливать его девчонку, пока он в отъезде?! – Меня больше удивлял не собственно факт того, что Тод способен на самопожертвование ради малознакомого человека, а то, что Юлий попросил именно его. Слишком хорошо я знала Тода в прошлом, чтобы верить в его бескорыстность: – Какая честь для тебя, не правда ли?

– Издеваешься? – Он усмехнулся: – Юлий неплохо мне заплатил за это. Он просил, в пределах возможного, заботиться о девчонке. А я даже не знаю, где он её откопал…

– Знаешь, Тод, я отнесу ей пакеты, – мне в голову пришла интересная мысль. – Ты иди, я о ней позабочусь.

– Правда?

– Не сомневайся, – я утвердительно кивнула в подтверждение своих слов.

Когда он ушел, я подняла тяжеленные сумки и поплелась в Песочную Комнату. Дверь пришлось открывать едва ли не зубами – эта ненормальная даже и не собиралась открывать мне на стук.

– Скажи Юлию, пусть наймет тебе дворецкого. – Я бросила пакеты рядом с Вэл, которая сидела на полу и, обняв колени, мечтательно смотрела в окно. Смотрела на то дерево, под которым Юлий впервые меня поцеловал.

– А в доме есть посуда? – Она оторвала свой мечтательный взгляд от окна и перевела его на меня.

– Да есть, наверное. Зачем тебе? – Я была в недоумении. Тод купил уже нарезанный хлеб и нарезанную колбасу. Уже приготовленные салаты в разовых коробочках, йогурты в пластиковых стаканчиках с пластмассовыми ложечками, приклеенными с боку. Всё это можно было есть просто руками, для чего ей понадобились тарелки?

– Давай найдем, – она подняла на меня жалобный взгляд. – Пожалуйста…

Спустя три с половиной часа в одной из комнат кафельного коридора нами мы нашли невзрачный сервиз с бледно-серым рисунком. Шесть тарелок, четыре плоские и две глубокие, две чашки, пара ложек и вилок с ножами. И ещё кофейник. Он был единственным предметом, который мне понравился.

Всё это она расставила в Песочной Комнате на полу, создавая сервировку обеда на двоих. Из пластиковой одноразовой посуды Вэл переложила всё в настоящую, зажгла несколько свечей и принесла разогретый электрический чайник из спальни на втором этаже. Выглядело миленько, но бестолково.

– Зачем ты всё это делаешь? – До меня всё никак не мог дойти смысл её действий.

– А вдруг он скоро вернётся. Он сразу же увидит, что я ждала его…

«Тяжелый случай», – пролетело в голове.

Она так и просидела возле расставленных тарелок, даже не притронувшись к еде. Сколько раз я ни заглядывала к ней в комнату, Вэл сидела в одном и том же положении: обняв положенную на колени большую подушку. Меня она сторонилась, достаточно ярко демонстрируя, что моё общество ей непонятно и чуждо.

Первой моей мыслью, когда я увидела её утром, было подружиться с ней: таким образом можно было узнать тайну её появления в этом доме, иначе говоря, словами Тода, где Юлий ее откопал . Но девчонка на все вопросы отвечала односложно, либо вообще не отвечала, а завязать с ней простую дружескую беседу было попросту невозможно.

Вечером в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь начали стекаться городские сумасшедшие. Только тогда я заметила, что Песочная Комната пуста, и вся еда убрана.

Я нашла Вэл в одной из комнаток кафельного коридора, в душевой. Она, свалив посуду в две раковины, пыталась вымыть её. Брызги во все стороны летели таким фонтаном, что я удивилась, как она ещё не умудрилась залить на себе всю одежду. А она этого даже не замечала. Создавалось навязчивое впечатление, что все действия этой девочки проплывают в её сознании туманно, едва-едва, что она сама с трудом понимает, что в данный момент делает.

Всё, что купил Тод, она выбросила.

– Помочь тебе? – Я взглянула на пакет с мусором, лежащий у ее ног: – Ты бы хоть кошку покормила…

– Нет, спасибо.

Меня это в ней уже бесило. Манера отвечать лишь на те вопросы, которые она нормально воспринимает, и не замечать неприятных для неё комментариев.

Тод встретил меня возле двери. По его любопытствующему взгляду можно было примерно угадать тему вопроса, который он хотел мне задать:

– Что ты собираешься делать дальше?

– Ничего. Даже если бы я могла, щелкнув пальцами, вернуть в этот дом Юлия, я бы этого не сделала.

– Почему? – Глаза Тода удивленно округлились.

Я кивнула в сторону душевой, где шумела вода:

– Слишком уж она его ждет.

– Неприятно? – Он насмешливо улыбнулся.

– Непонятно. Откуда она такая взялась?

Меня прервала тихо подошедшая Вэл, которую я даже не заметила. Наверняка, она просто забыла закрыть за собой воду, поэтому шума ее шагов и не было слышно. Она по-детски потянула меня за манжету блузки:

– Как тебя зовут?

От странного вопроса я немного впала в ступор:

– Кнопка.

– Я хочу есть, Кнопка… – Но её жалостливые глаза вызывали во мне только злобу и недоверие.

Тод со вздохом направился к входной двери, с трудом продираясь сквозь толпу пришедших по привычке странноватых личностей. Я окликнула его:

– Не забудь, в доме ещё есть кошка. Немного молока не помешало бы.

– Я не люблю молоко, – Вэл поднялась на Там-Тамы и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.

Впервые подобная девушка-тихоня вызывала во мне такую зверскую ненависть. Мне сейчас очень не хватало тех самых улыбчивых фарфоровых слоников, которых Сатира с завидным энтузиазмом швыряла в Серого Кардинала.

Каждое новое утро было холодным и злым. Я забросила личную жизнь, забыла об учёбе. Ничто не казалось мне более важным, чем придти в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь и убедиться, что Юлий всё ещё не вернулся.

И все эти проходящие мимо меня дни я с изумлением и непониманием наблюдала одну и ту же картину: ожидание Вэл. Она свято верила, что Серый Кардинал не просто вернется, а что он вернется именно к ней. Каждый день она начинала с того, что наносила макияж на свое насекомообразное личико с огромными глазами, после чего готовила еду. Она могла часами просиживать в Песочной Комнате, обняв холодную подушку, смотря мечтательно в окно.

Ближе к вечеру она перебиралась на второй этаж и начинала собирать оригами. Плоские бумажные сердечки, сложенные из страниц старых книг, скоро начали сыпаться со второго этажа на ступени лестницы, так много их было. А количество книг в крохотной комнатке, смежной со спальней, наоборот, уменьшалось с каждым днем. Когда их количество дошло до двух десятков, левая сторона лестницы была уже полностью завалена черно-белыми сердечками-оригами. Я не думала, что Юлий, вернувшись однажды домой, будет доволен, увидев весь этот хлам.

С Вэл было трудно общаться. Время от времени я пыталась заговорить с ней. Получалось плохо, иногда она вообще не отвечала, лишь пожимая плечами в немом непонимании.

Две недели протекли, атмосфера дома напоминала безмолвный аквариум.

– Пойду, накрашусь, – произнесла Вэл вместо приветствия, когда я вошла в Комнату Там-Тамов.

– Вэл, – я больше не могла спокойно наблюдать за её отупляющим ожиданием. – Скажи мне, зачем? – Мой голос сорвался на крик, она изумленно уставилась на меня. – Зачем ты будешь сейчас краситься, а потом раскладывать еду на две тарелки?! Для кого? Не перед кем красоваться сейчас, понимаешь ты или нет? Так скажи мне, зачем ты изо дня в день делаешь одно и то же? Зачем, Вэл?!

Она ответила мне настолько изумленным голосом, будто я спрашивала совершенно очевидные вещи, о которых могут догадаться даже дети:

– А если он вернется через минуту? Он вернется, Юлий придет в свой дом, а как же я буду сидеть здесь и ничего не делать? Он же подумает, что я его не ждала… это неправильно.

– Нет, – покачала я головой: – Нет, это неправильно, Вэл.

– Пойду, накрашусь, – она промчалась мимо меня к тяжелой двери Песочной Комнаты.

Месяц ожидания разогнал почти всех сумасшедших, обычно приходящих в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь. Наступившая зима задавила внезапными морозами, окна старых развалин промерзали насквозь.

– Я устал, – сказал мне вечером Тод, пассивно выпуская из ноздрей сигаретный дым. Он, задрав голову вверх, смотрел на звезды, которые были уже не такими яркими и близкими, как тем теплым осенним вечером, когда я впервые вернулась сюда: – Я собираюсь уходить, Кнопка.

Я впустила дым в легкие, позволяя ему согреть меня изнутри:

– Если ты уйдешь, здесь останемся только я и Вэл. Хочешь бросить меня наедине с этим насекомым, Тод?

– Ты со мной? – Он посмотрел на меня сверху вниз без всякого выражения.

Покачав головой, я улыбнулась:

– Нет, не с тобой. Кто будет присматривать за ней? – Я жестом указала на дом. Вэл сидела на лестнице второго этажа, собирая оригами, пока мы вдвоём вышли на улицу покурить.

– Наркоман временами появляется здесь. Да и потом, она не беспомощный ребенок, Кнопка. Немного самостоятельности ей не повредит…

– Наркоман появляется здесь? – Я недоверчиво взглянула на своего собеседника: – Последний месяц я не видела его ни разу. Он что, избегает меня?

– Может быть, – сказал Тод после новой затяжки: – Он всегда был странным, так что ничего удивительного.

– Наверное, ты прав. Просто, мне начало казаться, что он стал мне другом…

– Тебе показалось, – Тод с сарказмом кивнул мне.

Холодный ветер трепал наши волосы, забивая в локоны крупинки колючих льдинок. Пальцы, держащие сигарету, начинали мерзнуть, морщась так, будто кожа была бумажной. Я почувствовала, как губы от мороза начинает стягивать неприятное ощущение сухости.

– А почему ты решил уйти, Тод? – Я спросила просто так. На самом деле, все его причины были понятны и просты.

– А какой смысл приходить сюда теперь? Я искал креативных людей, что-то необыкновенное, яркое. Юлий и Сатира казались мне какими-то высшими существами, что ли… А сейчас всё развалилось, на этих обломках стало очень холодно. Да и не верю я, если честно, что он вообще вернется, – Тод потер ладони, чтобы немного отогреть руки: – Серый Кардинал помчался за какой-то девчонкой, в это вообще верится с трудом, – он настороженно посмотрел на меня: – Я в последний раз прошу, давай останемся вместе, а?

Мне было холодно, поэтому я с трудом покачала головой:

– Нет. А если это любовь, Тод?

Он презрительно фыркнул:

– Какая ещё любовь, посмотри на себя! Одни твои отношения с Никой чего стоили. Прости, но все твои поступки мало говорят о том, что ты вообще способна кого-то любить.

– Я не обижаюсь. – Я пожала плечами, и он тоже.

Мои мысли кружились вокруг персоны Юлия. Быть может, он, и правда, не вернется, тогда какой смысл просиживать целыми днями на этих развалинах?

– Кис-кис, – я позвала гулявшую возле дома кошку. – Иди домой. Холодно.

– Ты так и не назвала её никак? – Тод невесело улыбнулся.

– Понимаешь, это ведь кошка Сатиры. Наверняка, у неё уже есть какое-нибудь заковыристое имя, так что называть её теперь как-нибудь типа «Муся» нет смысла.

Он молча кивнул, на самом деле ему было всё равно, и я это знала.

– Слушай, Тод, а на что ты живешь?

– В смысле?

– Ну, – мне захотелось узнать о другой стороне его жизни, вне мира, который для нас создал Юлий. – Кем ты работаешь, где живёшь? Ты ведь никогда ничего конкретного о себе не рассказываешь. Впрочем, как и остальные обитатели этого дома.

– А, понятно, – он кивнул: – Я ещё в начале года менеджером устроился…

– Менеджером? – Мой голос отдавал недоверием: – Ты же целые дни здесь проводишь, когда ты успеваешь работать?!

– Ну, так я менеджер по охране в тёмное время суток.

– Ах, вот оно что, – я понимающе пождала губы, а потом рассмеялась: – Ты – ночной сторож. Охранник, да?

– Да, – мрачно ответил Тод: – В супермаркете, здесь недалеко.

– А до этого ты кем работал? Менеджером по уборке территории?

– Нет, официантом.

– А что же официантом, а не менеджером по разносу тарелочек? – Я смеялась, хотя понимала, что ему это неприятно: – Ты прости, но, по-моему, это глупо. Всегда было проще называть вещи своими именами.

– Да? – Тод склонился надо мной, выпуская сигаретный дым почти мне в лицо: – Тогда Юлий – не маг и волшебник, а просто клоун, навязывающий людям всякую ерунду, корчащий из себя непонятно что, лишь бы находиться в центре внимания.

– Конечно, – я со злостью подыграла ему: – А ты – всего лишь мальчик на побегушках, которого клоун-Юлий посылает по мелким поручениям и просит присмотреть за его никчемной девчонкой, которая даже в магазин за продуктами для себя сходить не может.

– Так и есть, Кнопка, – он озлобленно расхохотался: – Но не забывай, что и ты у нас не мисс Совершенство, а всего лишь маленькое пугливое существо, навязчиво ползущее следом за местным великим клоуном, который попользовался тобой всего одну ночь, а потом вышвырнул как изодранную грязную тряпку!

Радость стекла с моего лица, словно вода по стеклу. Радость стекла, а улыбка осталась. Что бы я сейчас ни возразила, Тод был совершенно прав. И самое страшное казалось даже не в том, что все ранее приходящие в дом Юлия об этом знали, а то, что я сама до сих пор не смогла понять, насколько же на самом деле меня унизил Серый Кардинал.

– Ладно, все мы здесь – редкостные монстры, – Тод сочувственно похлопал меня по плечу, хотя я всё ещё продолжала улыбаться: – Настоящий паноптикум, так ведь, Кнопка?

– Верно.

– Ты что, обиделась? – Он попытался обнять меня, но я отвела от себя его руки. Качая головой, я смотрела на серый унылый леденеющий снег.

Ветер обдал нас ещё одним порывом, обжигая глаза сухим холодом. Растёртые глаза слезились, соленая вода тут же замерзала маленькими хрусталиками на моем лице и руках. Тод прижал меня к себе, не позволяя увернуться.

– Перестань, слышишь! – Завыла я, ударяя его ладонями в грудь.

Он устало вздохнул:

– Это значит – нет?

– Нет, Тод, нет… Можно я попрошу тебя об одолжении?

Тод кивнул:

– Конечно. Что ты хочешь, чтоб я сделал?

– Уведи Вэл отсюда. Ей всего семнадцать, незачем тратить такие дни на ожидание Серого Кардинала, он этого не стоит.

– Высвобождаешь место для себя? – Он с подозрением улыбнулся мне: – Смахиваешь ненужные препятствия со своего пути, да?

– Я не хочу, чтобы она была здесь.

– Это видно, – Тод продолжал улыбаться.

– Ты сделаешь это или нет? – Мне хотелось добиться от него обещания.

– Я тебя понял. Я помогу Вэл уйти, – и бросил окурок в ближайший сугроб: – Пусть она думает, что принимает решение сама, нужно только немного подтолкнуть её в нужном направлении.

Когда мы уже переступали порог дома, я снова обратилась к нему:

– Ты только не предлагай ей встречаться, ладно?

Тод шутливо толкнул меня в плечо, принимая гордый вид:

– Ревнуешь?

– Просто, тогда она останется здесь навсегда, – я, уворачиваясь от его толкотни, ударилась головой о дверной косяк. Тод тут же погладил меня по голове, сочувственно глядя мне в глаза. Отстраняться было некуда, за спиной была холодная злая стена.

– Не беспокойся, – он неловко улыбнулся: – Моё сердце принадлежит только благотворительному фонду доноров, да и то только в случае несчастного случая.

– Ты очень романтичен, – мне ничего не оставалось сделать, как пролезть под его рукой, ладонью упиравшейся в стену за моей спиной: – Жаль, я не оценила.

Вэл уже покинула лестницу. Наверное, у неё закончилась бумага, и она пошла на второй этаж, потрошить новую книжную жертву. Только сейчас я начинала замечать, что в доме действительно пустынно и одиноко. Но перспектива остаться здесь одной меня совсем не пугала, скорее даже наоборот.

– Кнопка? – Окликнул меня Тод, когда я уже собиралась уходить домой, чтобы вернуться следующим утром вновь. Но, когда я обернулась, он, раздумав, покачал головой. – Ничего.