Варвара проснулась от того, от чего обычно просыпаются ночью дети. Поняла, где находится и расстроилась. Вы бы тоже расстроились, обнаружив вместо уютной детской комнатки с яркими бабочками на обоях промозглую тьму подземелья, освещённого призрачным светом грибов. Юрка сидел в сторонке, улыбаясь в темноту странной улыбкой. Они никогда не видели, чтобы чудаковатый дедулька спал.

Сделав в отведённом для этого месте дело, из-за которого проснулась, Варвара вернулась к гамаку и сильно встревожилась: ни Егор, ни Сашка не вернулись! Спросонок ей показалось, что прошло очень много времени. Вдруг они не вернутся никогда? И маленькая несчастная девочка навсегда останется в этом жутком месте в компании со странным, полоумным старичком. Потом старичок умрёт, и девочка останется одна….

Варвара взвыла, подёргала дедульку за бороду:

– Юрка! Юрка! Отведи меня к трубе. Побыстрее.

– Воленс ноленс, – загадочно изрёк дедушка, но спорить не стал. Он вообще ни с кем не спорил, особенно с Варварой.

Из неровной дырки у потолка звучала далёкая музыка, падал странный свет. Оттуда веяло страхом. И тревогой. Там с Егором и Сашкой наверняка произошло нечто опасное. Но за спиной её поджидала чёрная вечность в пустом и холодном подвале. Варвара решилась:

– Юрка, подсади-ка меня.

– Вае виктис, – вздохнул Юрка и подчинился.

Девчонка сначала прислушалась. Затем высунула на кухню любопытный нос. Потом выбралась целиком. Вокруг суетились повара, не обратившие на странную пришелицу ни малейшего внимания.

– Подожди-ка минутку, – проскрипело внизу.

– Юрка, ты чего? – окликнула Варвара, но тот куда-то ушёл.

Устав ждать, Варвара собралась отойти, как вдруг в отверстие просунулось ржавое ведёрко с водой:

– Ты… Это… Возьми-ка с собой. Егор говорил: Красный дрейфит от воды. Может, пригодится. Только верни. Оно у меня последнее. Вернёшь, не обманешь?

– Верну, – сказала Варвара и направилась к проходу из кухни к дом. В самое жуткое путешествие в жизни.

– Каве! – сказал Юрка вслед, и, посмотрев немного на дырку в трубе, направился в свой бомжатский кабинет. Изредка останавливался, оборачивался и чесал косматую голову. Словно думал: а были ли дети на самом деле? Не пригрезились ли ему в странном волнующем сне?

– Когито егро сум, – заключил он наконец, и улёгся на гамак.