Сынок
Они построились перед Транасом Ноу на плацу – одетые пока не в форму, как полагается, а в те шмотки, в каких прибыли со своих планет.
«Чёрт побери, когда это прекратится?» – подумал сержант.
Они торчат на перевалочных базах третью неделю, курс языка закончили – неужели нельзя позаботиться о форме одежды? Кто-то время экономит, а кадровый сержант одного из главных центров подготовки должен одевать сопляков!
Впрочем, Ноу поправил себя: тут стояли не одни «салаги», намётанный глаз сразу выделил в группе землян двух бывалых солдат. И только это заставило сержанта удержаться от язвительного замечания в адрес ефрейтора Паливы, который передавал пополнение.
Палива козырнул и ушёл, а Ноу остался разглядывать разномастный строй. Ровно двадцать человек четырёх рас – по пять представителей от каждой, так всегда комплектовали новые подразделения.
Своих орхан Ноу определил сразу – от землян их отличала абсолютная невозмутимость, ничего не в диковинку, но то, что они необстрелянные парни, он мог сказать с закрытыми глазами. Далее стояла пятёрка вельтов – их выделял специфический цвет кожи с красноватым отливом. Держались они спокойно и с достоинством, но тоже ранее не служили. Затем – лораны, приземистые крепыши с лимонным, словно желтухой страдают, цветом белков.
Глаз зацепился на землянах. Двое – да, порадовали: здоровячки, рост хороший, видна выправка, тренированные. У одного на щеке шрам, похоже – боевой, скорее пулей царапнуло. Второй – темнокожий с бритым черепом и здоровенными бицепсами, выставленными напоказ из рубашки без рукавов. На плече татуировка, знакомая сержанту: так метят в одной из армий земного государства с аббревиатурой США (что она точно означает, Ноу забыл).
А остальные трое землян смотрелись сыроватыми, особенно один – и ростом не шибко велик, и какой-то бледновато-рыженький, ушки торчат.
Сержант чуть скривился: за него не уверен, но за двоих первых вербовщикам спасибо. Конечно, все приличными солдатами станут, куда они денутся, но сколько времени уйдёт?
Поспрашивав, кто откуда и чем раньше занимался, Ноу остался более или менее удовлетворён: все парни прошли хоть и не бог весть какую, но военную подготовку.
Те, что из вельтов и лоранов, оказались выпускниками одной из тамошних военных академий, и хотя опыта боевых действий не имели, но уже хорошо. Правда, немного колбасит их из-за того, что они офицерами у себя служили, а здесь поступили под начало простого сержанта. Однако знали парни, на что шли: в регулярной армии СИ прежние чины роли не влияют, как говорится.
И не потому, что орхане везде верховодят, что, в общем, совершенно естественно, а просто правильно следующее: здесь всё начинается заново, а ваши прошлые заслуги и чины, господа, оставьте дома. Значение имеют только соответствующая подготовка и боевой опыт. Если есть таковые, вполне можешь продвинуться быстро, хоть ты откуда родом.
Ноу лично знал парня из моллов – а планета-то дикая почти, – который быстро стал сержантом. В общем, есть желание служить – служи на благо Содружества, единое дело делаем. Не будет СИ – всех сожрут разные волки, каковыми и являются главные враги, то бишь камалы.
Двое землян, понравившиеся сержанту, и при расспросах его не разочаровали. Первый, с короткой стрижкой и цветом волос почти как у Ноу, оказался более чем профи: участвовал в четырёх земных локальных войнах и дослужился до майора спецназа. Два года назад потерял в бою руку, и теперь, после курса реабилитации, будучи полностью здоровым, снова готов на всё. Сержант парня понимал: быть калекой и вдруг сделаться как новенький! Ноу и сам как-то остался без ступни – оторвало в стычке на Алсбере, и пока валялся в госпитале, живо представил себе, что есть планеты, где не умеют регенерировать части тела, и вообще, экстремальная хирургия не развита. Стало быть, оторвало тебе конечность – ты уже не боец, потому как протез, даже биомеханический – он и есть протез. Грустно там живётся, однако!
Земной майор оказался русским, а этих ребят Ноу не раз встречал на службе. Их почему-то много с Земли попадает, особенно в регулярную армию: то ли тесты успешнее проходят, то ли жизнь в той стране столь тяжёлая, что люди лучше других в экстремальных ситуациях осваиваются? В общем, данный факт имелся.
Второй землянин был негром – Ноу вспомнил, что их именно так называют. Не часто, но этих ребят он тоже встречал, и тоже попадались среди них, что надо. Немного шумноватые, но драться умеют, а этот почти коллега – сержант морской пехоты.
Ещё двое, как и вельты, офицерики, правда не воевавшие, но поскольку происходили с планеты, где в космос только пытались выбираться на каких-то керосинках, можно надеяться, что служить под началом сержанта станет для них не влом, а в интерес. Один поляк, другой – испанец: сколько на Земле разных национальностей, просто поразительно, нигде столько нет!
В общем, все земляне сержанта в той или иной степени порадовали, кроме Ушастика, тоже, кстати, русского.
Ноу ему тут же, на плацу, задал несколько вопросов. Парнишка терялся и отвечал комканно. Выходило, что служил он в армии на Земле чуть меньше года и дезертировал потому, что, по его словам, жуткие дела у них в армии творятся: старослужащие над молодняком издеваются, и всё такое.
Сержант покивал, а сам подумал, что преувеличивает парень: скорее всего трудностей армейских убоялся.
Вздохнул Ноу, посмотрел на Серёгу, как парнишка себя назвал, и ещё раз отметил, что долго он и в армии СИ не выдержит – тут тоже не курорт. Странно, как он попал сюда.
«Мальчишка, – подумал сержант, – салага…»
Прочитав небольшую вводную лекцию, Ноу вызвал помощника, младшего сержанта Мастану, и приказал сопроводить новобранцев в казарму, показать места проживания и выдать комплекты униформы. Сам же отправился в центр сбора данных, чтобы познакомиться с личными делами новых курсантов – Ноу предпочитал точно знать, что за люди к нему попадают.
Как и думал сержант, данные по всем, кроме мальчишки, удивления не вызвали. Везде всё понятно: профессиональные военные того или иного профиля и уровня, которым не светило ничего на родине, и которые имели достаточно высокий уровень интеллекта, чтобы пройти тесты. Разумеется, вельтов и лоранов, как официально вступивших в Содружество, и вербовали официально.
А вот личное дело «ушастика» Сергея Миронова сержанта неслыханно удивило. Данные, предоставленные одним из земных резидентов, свидетельствовали: дезертировал он, оказывается, не убоявшись тягот военной службы. Этого парнишку «старики» многократно били, выбили три зуба, повредили колено, отбили почку (кровь в моче появилась). Офицеры его части – ублюдки совсем, что ли? – ничего не сделали, чтобы подобные штуки пресечь, вот он и сбежал.
Вообще сам Ноу, будь его воля, за так называемые немотивированные издевательства в армии на психокоррекцию отправлял бы, да жаль, законом её разрешено применять только к преступникам-убийцам, которые признаются психопатами: прежнюю личность эта процедура просто стирает. Однако и без этого в армии СИ сто раз подумаешь, прежде чем издеваться над младшим товарищем по службе: за неуставные отношения сразу отправят года на два в отряд субпервопроходчиков, а там один из пяти точно не выживает, несмотря на всю медицину.
Несмотря на то, что на отсталых планетах в армиях не слишком активно борются с неуставными отношениями, с дезертирами поступают жёстко. Эти парадоксы Ноу по истории изучал – и Ушастику после побега пришлось долго скрываться. Однажды он зашёл в некий клуб (в материалах значилось «интернет-кафе»), чтобы по тамошней глобальной электронной связи написать послание приятелю с просьбой прислать денег. У него была мать, но ей он сообщить не мог – к сети она не была подключена, странно. В клубе Сергей и сумел выйти на сетевой вариант тестирования, который часто применяют вербовщики на Земле.
Чему Ноу удивился более всего, так заключению агента по вербовке. Ну, ладно, прошёл человек тест на реакцию и по уровню интеллекта и прочим параметрам оказался подходящим – но какой он спецназовец?! Однако после предварительной беседы Ушастик (сержант подсознательно дал ему кличку) не захотел работать на освоении Салары, куда его первоначально привезли, а стал проситься в армию. Удивительно, но агент поддержал просьбу – и вот парень здесь!
Ноу, по большому счёту, не понимал, как их вербуют, хотя много знал про тайные предварительные тесты и тому подобные штуки. Планеты-то слаборазвитые, открыто агенты СИ там работать не могут, ясно, но неужели нельзя потихоньку выискивать подходящих парней, встречаться с ними и вербовать? Жалуются, что не хватает сотрудников и в армию, и в контрразведку – а вот на освоение планет контингента не жалеют. Ну так поручили бы дело профессионалам: Ноу был уверен, что самолично на той же Земле за месяц по целому взводу полноценных вояк набирал бы!..
После центра сбора данных Ноу заглянул в казарму. Новички получили форму, их покормили, и сейчас они устраивались в индивидуальных отсеках. Полноценными комнатами это назвать трудно, но условия не совсем походные, жить можно почти с комфортом.
Хотя, конечно, средств армии выделяют недостаточно, чего греха таить? Почему-то Содружество считает, что больше требуется на ту же Контрразведку, на освоение новых планет, а на подразделения, которые ведут активные действия в непосредственном соприкосновении с противником, столько не надо. А если настоящая война начнётся? Чем-то должно же закончиться противостояние СИ с камалами и прочими «крысами»!
Когда Ноу вошёл в казарму, почти все двери в круговой коридор оказались раскрыты: новобранцы обменивались впечатлениями и знакомились. Ушастик сидел на койке, рядом с ним устроился один из лоран, и они о чём-то болтали. Увидев сержанта, они резво вскочили по стойке «смирно». Остальные тоже вытянулись, но Ноу заметил, что офицеры-вельты сделали это не столь поспешно, как светлокожий бывалый землянин: согласно личному делу, его полное имя Шмаков Пётр Валерьевич – у землян, у русских, широко применялись отчества.
– Младший сержант Мастана назначил в вашем взводе старшего? – поинтересовался Ноу.
– Никак нет! – отрапортовал Шмаков. – Полагаю, ждал вашего распоряжения, господин сержант.
Ноу покивал:
– Ладно. Тогда пока назначаю старшим вас, рядовой Шмаков.
Краем глаза он заметил недовольные гримаски, скользнувшие по лицам офицеров-вельтов. Сержант сказал, обращаясь ко всем:
– Хочу заметить: это пока не должность командира взвода, вы должны будете проявить себя. Кто после трёх месяцев учёбы добьётся лучших показателей на занятиях, тот и станет командиром. Всем ясно?
– Так точно, господин сержант! – В круговом помещении коридора взводной секции голоса прозвучали нестройно, отдаваясь слабым эхом от сужающихся кверху стен.
Ноу снова покивал и посмотрел на часы:
– Ну и отлично! Сегодня у вас лёгкий день. Можете немного повалять дурака, но с пользой: осмотрите внимательно место, где вам придётся служить. Через полтора часа я и младший сержант Мастана проведём первое занятие. На занятии можно задать любые вопросы. Мы объясним, в пределах компетенции, естественно. Младший сержант вам покажет, как пройти в класс. А пока – свободны, осваивайтесь!
Сегодня день, как обычно, пропащий: ясное дело – по прибытию парням надо попривыкнуть. Хотя все они люди по-своему опытные, но для многих, впервые совершавших путешествие через космос, это воспринималось как удар под дых. Внешне, может, и не скажешь, но сержант знал, что у всех творилось в душе. Особенно жаль было Ушастика: в казарме он выглядел весёлым, но парнишка ещё не понимает, куда попал. Ноу посмотрел, в каких войсках он служил на Земле – не совсем плохо, но часть обычная, а не элитная. Представления, что такое спецназ, где готовят воевать и на поверхности любой планеты, и на орбитальных станциях, и в открытом космосе, у него быть не могло. Когда начнутся занятия, курсанту Миронову придётся туго – сержант не сомневался, что он попросится обратно на Салару, где вовсю строят посёлки вне защитных куполов.
«Когда демобилизуюсь, – подумал Ноу, – возможно, поселюсь на Саларе».
Он видел картинки уже преобразованных планеты – симпатично. Можно взять ферму, жениться, разводить скот или выращивать злаки какие-нибудь. Ноу и сам вырос на ферме на Ольвизе, планете, которую четыреста лет тому назад колонизировали совместно орхане и вельты. Там жилось хорошо.
Правда, Ноу сомневался, что соберётся демобилизоваться в ближайшее время. Ведь он ничего не умеет делать, кроме как воевать, да и жениться тоже проблема. В конце концов, ему почти восемьдесят, это возраст. Молоденькую найти непросто, особенно когда всё время торчишь на базе, а до ближайшей планеты, где женщин полно, более ста световых лет. Все, кто постарше, давно замужем. В отпуске не успеешь познакомиться, как пора возвращаться в расположение. В общем, всё надо делать вовремя…
Прикидывая, как лучше скоротать время до начала первого занятия с новичками, Ноу зашёл в бар, где столкнулся с капитаном Микаи – сержант видел его последний раз года два тому назад. Они служили вместе на одной из станций, прикрывавших Салару, а потом участвовали в паре рейдов.
Ноу откровенно обрадовался встрече: было что вспомнить.
Капитан сидел за стойкой и потягивал какую-то бурду, налитую слоями в высокий бокал. Заметив сержанта, Микаи, невзирая на чины, кинулся обниматься и хотел заказать выпивку. Ноу с сожалением развёл руками: мол, перед занятием пить не могу, пример солдатикам будет подан не самый лучший. Вот в личное время – сколько угодно.
– Правильно, – осклабился капитан. – Но это поправимо: я прилетел сюда по твою душу, Транас. Есть одно задание, в котором и тебя задействуют.
Капитан Микаи ныне служил в разведке, и это означало, что задание серьёзное. Ноу сделал заинтересованную гримасу и заказал чашку кофе и пачку сигарет.
– Что же за задание, что тебя, капитана, посылают растолковывать его мне, сержанту? – поинтересовался он, вытаскивая сигарету.
Микаи ухмыльнулся.
– Очень серьёзное задание, объяснять нужно долго, – сказал он. – Если у тебя сегодня есть работа, то пока не стану морочить голову. Я здесь на целую неделю, успеем поговорить и с тобой, и с руководством учебной бригады. Сегодня же вечером, думаю, пообщаемся. Скажу по секрету, что всем участникам будет выплачено нехилое вознаграждение. Ты сможешь купить поместье на какой-нибудь новой или не слишком новой планете, а то и на самом Орхане. Ты же хотел выйти в отставку, я помню, мечтал о ферме, мечтал завести семью, и всё такое, верно? Ну вот, предоставляется прекрасная возможность! А если не соберёшься увольняться, то скачок через несколько званий обеспечен – станешь полным офицером, и не самым младшим.
Ноу глотнул кофе и покосился на Микаи: в штабе, он стал каким-то другим. И манера появилась напускать важность, загадками говорить – мол, какие мы крутые дела решаем!
Капитан словно угадал его мысли.
– Ты, наверное, думаешь, что я темню? Не обижайся, старина! Я вообще тебе не должен был ничего говорить до завтрашнего вечера, когда прибудет один наш штабной, много старше меня по званию. Мы вместе будем отбирать командиров отрядов…
– Отрядов?!
– Да, нужно сформировать целое соединение для спецзадания.
Чуть не подавившись кофе, Ноу возразил:
– Ты приехал формировать соединение сюда, на Лиль, в учебную бригаду?! Кого ты собрался тут найти? Сейчас хоть у меня, хоть в других учебных ротах – одни новички. Выпуск состоялся месяц тому назад, новеньких приведём в относительную норму месяца через три, и то будет не тот материал, чтобы серьёзные задания выполнять. Есть в каждом взводе по паре-тройке толковых парней, но этого мало! А если набирать в разных местах, то… Я хочу командовать не винегретом, а парнями, которых сам готовил! Почему вы ищите здесь? Что, нельзя составить спецкоманду из элитных частей?
– Я тебе завтра объясню все тонкости. Думаю, весь состав инструкторов сразу соберут у командования бригады. Говорю же: задание сверхсекретное!
– Сверхсекретное, говоришь? – ухмыльнулся сержант. – А чего ж тогда загодя болтаешь, да ещё в баре!
Микаи откинулся на спинку высокого стула и снисходительно осклабился:
– Классный ты мужик, Транас, но не хватает тебе проницательности. Ты подумай, а что я тебе разболтал-то? Разве назвал место, где будет проводиться операция или сообщил какие-то точные данные? Нет! Хотел проверить твою реакцию, и, должен сказать, что удовлетворён: вижу, как ты напрягся, когда услышал про «серьёзное задание». Извини, подробный рассказ чуть позже, сам понимаешь.
– Рад, что ты удовлетворён, – с лёгким сарказмом сказал сержант, а сам подумал, что Микаи выболтал достаточно, если бы тут нашлись шпионы.
Хотя это практически невероятно: насколько Ноу понимал, камалы или кто другой про Лиль пока не разнюхали – среди орхан единицы знают про эту базу.
Но, как ни крути, упоминание о боевом опыте сержанта давало возможность строить догадки. Уникальность этого опыта состояла в том, что Ноу участвовал в боевых действиях на поверхности двух планет. Что же они задумали? Высадку у камалов или ещё где-то? Маловероятно: никто не пойдёт на серьёзный конфликт подобного уровня.
Но зачем им специалисты с таким опытом? Опять же, какие десантники из новичков даже после трёх месяцев подготовки? Ноу не понимал. Если их пускать туда, где мог потребоваться он, это же… бойня получится. Впрочем, если брать таких, как Шмаков, или негр из США, то всё нормально. Конечно, если всех готовить по интенсивно-ускоренному курсу, могут получиться вполне сносные бойцы даже из Ушастика. Хотя вряд ли парнишка выдержит «интенсивку» – сбежит.
Ноу высказал, всё, что думал, но Микаи посмеялся, посоветовал не ломать голову раньше времени, допил своё пойло и ушёл, сославшись на дела.
– Вечерком я тебя найду! – пообещал капитан.
Помахав в ответ и посидев в баре, куря и потягивая кофе, Ноу размышлял, пытаясь угадать, что задумало командование. Впрочем, судя по уровню секретности, упомянутому Микаи, тут пахнет решением не столько армейского командования, сколько высшего руководства СИ, и, скорее всего, подключены по полной программе контрразведчики. Вот только, коли так, зачем им новички из «учебки»?!..
Ничего не придумав, Ноу попрощался с барменом и отправился в класс, где ждали новобранцы, построенные младшим сержантом Мастаной. Все в новой форме, кому требовалось – подстриглись: красавцы, да и только. Даже Ушастик издали смотрелся неплохим солдатом.
Ноу глянул на часы: тютелька в тютельку, три часа пополудни. Разрешил всем сесть, и начал занятие.
Как обычно, первое вводное пролетело незаметно как для сержанта, так и для новичков. Ноу получал массу новой информации, стараясь разглядеть все моменты характеров, темпераментов и тому подобных штучек, которые в штатском быту и не столь важны, но в экстремальных условиях от таких «мелочей» часто зависит жизнь и солдата, и командира.
Тем более после слов капитана Микаи о «спецзадании» Ноу дополнительно прощупывал сидящих в классе парней: кто сгодится, а кто – нет. Знать бы ещё – на что сгодится?
В принципе, многое понятно: Шмаков и негр годятся почти на всё – им только надо пройти курс обучения и тренировки по новому оружию и средствам индивидуальной защиты. Остальных, к если вопрос стоит жёстко и команда набирается только из имеющегося личного состава учебной бригады, придётся прогонять через «интенсивку». Ушастик, само собой, не годится.
Для большинства новичков, особенно с неразвитых планет, первое занятие – настоящее откровение: мало конкретики, зато море общей информации. Они узнают совершенно необычные вещи, удивляются, восхищаются, и вот тут-то проявляются все сильные и слабые стороны характера, да ещё и способность шевелить мозгами. Человечек осознаёт по-настоящему, куда он попал. Осознаёт, что здесь не только почётно, денежно, но ещё и страшно. Не всегда тебя могут вытащить в таком состоянии, чтобы снова отрастить руки и ноги, а башку, увы, даже местные медики отрастить не смогут. Возможность погибнуть, само собой, куда меньше, чем у «суб-первопроходцев», но она есть, и спецназ – второе место по смертности, никто в армии рядом со спецназом по этому показателю не стоял.
Правда, пока, слава богу, никаких серьёзных военных действий не ведётся, и у СИ с камалами не настоящая война, а так называемая война «холодная» – Ноу этот термин подкинул когда-то один землянин. На первый взгляд кажется, что глупость страшная – как может быть «холодная война»? А если задуматься, то и получается: войны вроде нет, нигде настоящий пожар не полыхает, а разные конфликтики то там, то тут исподтишка случаются.
«Официальный паритет с разделением сфер влияния» – так умные политики зовут кашу, в которой существовало современное Содружество Идентичных. Слово «умные» Ноу произносил без иронии: действительно, они не глупые, им бы решимости иногда побольше.
Сейчас, правда, обстановка стала погорячее, и на спецназовцев большей спрос: зачастую не в прямых боевых операциях, а именно на «спецзаданиях». Это потому, что в последние годы камалы научились великолепно клонировать людей. Самые лучшие для них варианты, само собой, суметь какого-то реального человека клонировать – чтобы потом со стопроцентной гарантией подменить и куда надо внедрить, но после нескольких случаев, особенно на Земле, как Ноу слышал, СИ предъявило камалам официальную ноту протеста. Поэтому альтеры сейчас действуют проще: выращивают клон некоего реального идентичного (любого замаскированного чужого наши легко вычисляют детекторами), ментально программируют и внедряют на нужную планету с любой легендой. Он там спокойно существует, а в нужный момент или моменты выполняет то, что хозяева прикажут. И очень часто возникающие проблемы решают ребята из спецназа.
Ноу думал обо этом, а параллельно вёл занятия, рассказывал и показывал видеоматериалы о типах применяемых вооружений, защитных костюмах, передвижных полевых станциях неотложной помощи и тому подобных для большинства диковинках. Если откровенно, когда-то ему трудно было удержаться от гордости, что он – орханин, что вся техника, в основном, создана на его планете, то есть трудно было удержаться от ощущения собственной принадлежности к народу «просветителей», несущих диким собратьям блага высоких технологий.
Армейские идеологи постоянно внушали не только орханам, но любым из идентичных, попадавшим на работу с представителями планет, официально не принятых в Содружество, необходимость вести себя корректно и тактично. Впрочем, инцидентов происходило немного. Ведь достаточно любому посмотреть вблизи на тех же камалов, ратлов, не говоря о скралитах, являвшимся чем-то средним между автотрофами и насекомыми, чтобы проникнуться братскими чувствами к любому идентичному, независимо от цвета кожи, формы носа или структуры волос.
В общем, четыре часа занятий пролетели быстро, Ноу отпустил парней в казарму, а сам отправился домой. Жил он на другом конце базы – считалось, что преподавательский состав должен размещаться в стороне от курсантов. Ноу не то чтобы возражал против этого – может и не стоит смешивать быт руководства и подчинённых, но далеко приходилось ездить на электрокаре.
Планета Лиль, массивный безжизненный шарик с атмосферой из углекислоты и азота, крутился в системе голубой звезды на значительном от неё расстоянии. Излучение и температура почти в норме, а плотная атмосфера позволяла не надевать вакуумные скафандры. Поверхность в основном каменистая, есть обширные пространства зеленоватых медесодержащих песков, кое-где разбросаны крупные солёные озёра – идеальный полигон.
База Лиль – огромная система пещер и каверн естественного происхождения, её полностью освоили лет двадцать тому назад: сам Ноу сначала преподавал на Памаре, где до сих пор действовала другая, не столь секретная учебная база. А от учебки на Лиле до ближайшей населённой планеты путь неблизкий.
Когда сержант Ноу приехал к себе в конуру, там ждал капитан Микаи. Не просто так, а с двумя бутылками настоящего кертосского коньяка – зелёная полоса! – и пакетом столичных деликатесов, кои простой сержант в запрятанной в космических далях секретной учебке никогда не видит. Ноу не мог сказать, что на базе кормят плохо – жаловаться грех, но моллюски из озера Наир, запечённые в масляном маринаде, колбаски из мяса поркинских коров или настоящая икра рыбы глинтус – это, знаете ли, вкусно, а не просто питательно. Да ещё под кертосский коньяк!
В общем, приятели замечательно посидели, вспоминая былое, а когда перешли ко второй бутылке, капитан крякнул и сказал:
– Ну, как ты понимаешь, и о деле надо поговорить.
Сержант, признаться, всё время ждал, когда он примется за эту тему, и кивнул: давно пора! Если разговор назрел, то он как нарыв: чем скорее прорвёт, тем лучше.
– В общем, – Микаи почесал кончик носа, – начну с того, что наша разведка, кажется, нашла место, где камалы устроили базу по выращиванию клонов…
– Ох, ты! – пробормотал Ноу: смутное предчувствие подтвердилось, но он сразу спросил: – А что значит «кажется»?
Микаи наморщил нос:
– То и значит, что требуется убедиться и уничтожить. Но вероятность почти сто процентов, что это то, что мы искали. Понимаешь, так же как, скажем, и здесь у нас, активность камалов в том секторе сведена к минимуму. Корабли летают редко, пилоты – профессионалы высочайшего класса: выходят из гипера прямо у планеты, как один! Корабли компактные, и сразу ныряют в атмосферу. Кстати, планетка там, судя по всему, земного типа, даже обидно, что этим скотам досталась.
– Если она глубоко в их части пространства, чего же сетовать?! Если б они её у нас из-под носа увели, тогда обидно, а так… Ладно, но неужели они эту секретную базу не охраняют?
Капитан крякнул и стал наливать в рюмки.
– В том-то и дело! В пространстве вокруг планеты они флот не держат, иначе бы мы их засекли давно. А это даёт шансы подобраться близко. Конечно, на самой планете понатыкано всякого дерьма, но это уж никуда не деться!
– Планета как называется? – спросил Ноу.
– А тебе пока зачем?! У камалов она зовётся «объект 64», у них восьмеричная система счисления, если помнишь. Наши назвали её «Колыбель», понятно, почему. – Микаи недобро засмеялся, поднимая рюмку: – Ну, за то, чтобы раздавить эту дьявольскую колыбель!
Они выпили. Ноу повертел рюмку в руке, посмотрел на свет. Когда-то этот набор на двенадцать персон ему подарили: рюмки, стаканы, средние и большие фужеры, чтобы игристое вино пить, и много всякой всячины. Набор выглядел шикарно – словно из горного хрусталя, но синтетический, и потому не бьётся, хотя и звенит, когда чокаются, словно настоящий. Только из-за этого набор и сохранился почти целым: один стакан для коктейлей раздавил ефрейтор Палива в прошлом году, уронив на пол и пытаясь поднять. Напился так, что поднять не смог, а наступил на стаканчик. Ефрейторского каблука посуда не выдержала.
– Смысл операции мне понятен. Но не ясно, на кой вам зелёные новобранцы? Нет, тут, само собой, не все зелёные, но… Ты же понимаешь, какие это, по большому счёту, бойцы для подобной операции?
Капитан покивал и тоже начал разглядывать рюмку.
– Это у тебя ведь искусственный горный хрусталь? – ни к селу, ни к городу спросил он. – Но качественный, честное слово…
Ноу хмыкнул, разглядывая капитана.
Микаи вздохнул:
– Видишь ли, Транас, всё ясно, как дважды два: камалы вообще не знают про вашу учебку. Они пасут все наши серьёзные базы, так же как и мы пасём их, и ваша учебка пока единственная, о которой камалы не знают ни-че-го!
Сержант невесело ухмыльнулся:
– Ну-ну, камалы тоже, поди, считают, что мы не знаем про их базу клонов.
– Даже если они и знают – что невероятно, – они никогда не предположат, что курсантов из учебки бросят на подобное задание. В этом-то и состоит наш план!
Ноу покачал головой:
– А ты понимаешь, какие потери могут быть среди личного состава?
Капитан помолчал, шумно дыша через ноздри.
– Кто бы говорил! – проворчал он. – Ты изменился, однако!
– Все мы меняемся. Я с возрастом стал больше задумываться, ради чего людей гробить.
– Если операцию отработаем хорошо, потерь быть почти не должно, но дело не в этом. Пойми, задача ставится важнейшая. Уже сейчас мы сталкиваемся с расширяющимся применением клонирования людей альтерами. Представляешь, что могут натворить клоны, массово внедрённые на планеты, где мы не можем действовать открыто? Они же их используют как «глубоких» агентов: ментально программируют, эта личность живёт, как обычный абориген-обыватель, а в один прекрасный момент устраивает всё, что угодно – от террористического акта до аварии на опасном производстве. И особо активно камалы работают на Земле, самой важной для нас. Выявить агента практически невозможно: с клоном и сами камалы не контактируют, и он лежит себе тихо, как фугас замедленного действия!
Конечно, с доводами Микаи трудно было не согласиться. Шла война, хотя и тайная, «холодная», и значит, потери будут. А потеря одного взвода часто предотвращает потери тысяч и тысяч других жизней.
«Так-то всё получается хорошо и логично, – подумал сержант, – а когда видишь, как твои парни дохнут у тебя перед глазами…»
Но это эмоции, а что касается практики, то неужели у камалов эта секретная база по выращиванию клонов единственная? Уничтожат её – останутся другие. Вечно будут, что ли, уничтожать? В конце концов, зачем камалам строить базы клонирования на удалённых планетах? Они могут построить её у себя, в метрополии, а туда десантную группу точно не забросить. Тогда проще самих камалов выжечь калёным железом – вот это было бы дело!
Ноу так и сказал капитану, и тот искренне засмеялся.
– Я что-то уже окосел, – сказал он, промокая салфеткой уголок глаза. – Прости, виноват, не объяснил тебе ситуацию до конца. Сам привык к ней настолько, что думал, и ты знаешь… Разве ты не слышал, что уже лет пять подписано соглашение о взаимном отказе от ксеноклонирования? И мы и камалы обязались не клонировать друг друга!
– Вроде слышал, а что толку? Не понимаю, к чему ты клонишь? Пописать можно любое соглашение, а потом втихаря нарушать. Спрятать лабораторию по клонированию можно где угодно, а ты мимо пойдёшь и не заметишь.
Микаи покачал головой:
– Это дилетант не заметит. Клонирование, тем более с параллельным ментальным программированием, имеет сложную технологию, и подразумевает обязательное наличие определённых частей всей технологической цепочки. Это ты или я не заподозрим ничего, а эксперты сразу почуют неладное…
– Погоди, а кто даст нашим экспертам разгуливать по объектам камалов?!
– Ну, ты даёшь! – Капитан выпучил глаза. – Ты что, сидя здесь, вообще новостями политики не интересуешься?! Это же широко обсуждалось! В том-то и дело, что соглашение подразумевает взаимный контроль, как минимум с внешним осмотром любого объекта, попадающего под подозрение.
– Погоди-ка, давай ещё выпьем, – сказал Ноу. – Чего-то я не въезжаю! А зачем тогда высаживать десант на эту секретную базу, коли мы имеем право послать туда официальную делегацию для осмотра? Не понимаю, объясни тупому сержанту!
Капитан взял из коробочки настоящую земную сигару – сколько Ноу ни встречал курева с разных планет, на Земле самый лучший табак, хотя, конечно, дело вкуса, – раскурил её и медленно покивал, как бы соглашаясь с приятелем.
– Вот только ёрничать не надо, – сказал он, повертев в воздухе пальцами. – Не прибедняйся! Тем не менее, объясняю. Смотри, в том-то и дело, родной ты мой, что место, которое мы подозреваем как базу, где камалы выращивают клоны идентичных, расположено не в зоне ответственности Федерации Камал, а в сегменте пространства, принадлежащем ратлам, этим курицам, друзьям камалов! А договор о проверках у нас пока действует только с камалами, понимаешь ли! Дошло?
Сержант пожевал губами, неопределённо хмыкнул и тоже, взяв сигару, начал её нюхать. Как замечательно пахнет сигарный табак!
Здорово бы жить на ферме. Выйти вечером на крыльцо – а там, через поле и край выступающего сбоку леса, видно, как солнышко садится. Пахнет травами, подсыхающей после дождя землёй, чем-то вкусным из кухни. А ты достаёшь сигару, пусть не эту «гавану» или «хабану» – как она точно на Земле называется? – а простую, из табака, что на соседних грядках вырос, нюхаешь и закуриваешь, выпуская дым в сторону последних лучей, пробивающихся в небо из-за горизонта. А сзади подходит один из сыновей, и говорит: «Папа, я тебе пепельницу принёс»…
– Эй! – позвал Микаи, щёлкнув пальцами. – Заснул, что ли?
– Нет, – поспешно ответил Ноу. – Думаю. Всё я понял, чего же тут не понять? А что нужно добыть на этой базе?
– Улики, само собой, и чем больше, тем лучше. В идеале надо захватить производственную документацию, самих клонов, аппаратуру, и, что особо ценно, кого-то из специалистов-камалов. Как ты понимаешь, не только и не столько ратлы там работают!
– Да уж, понимаю, – согласился Ноу. – И не ратлы, конечно, охраняют базу.
– Само собой, а иначе зачем нам спецназ. Но там охраны не много.
– К твоему сведению, у меня тут пока не спецназ! Его спецназом можно назвать месяца через три-четыре, и то условно!
– У тебя же никто не отбирает эти месяцы! – воскликнул капитан. – Более того, тебе создадут все условия, которых раньше не было. Все последние достижения технологий подготовки бойцов пойдут в дело.
– Да хоть какие технологии, но у меня недостаточно материала! – снова возразил сержант. – Всё понятно, нужный рейд, чего не понятного? Но почему не набрать парней из элитных подразделений, вот чего я не возьму в толк! На кой хрен вам новички?!
Капитан от злости чуть не раздавил в пепельнице почти целую сигару, но сдержался, посмотрел на рулончик табачных листьев стоимостью кредитов в десять, зажатый в пальцах, помедлил и сказал:
– Транас, Транас… Ну, ладно. Объясняю! Для подобной операции нужно не пять-шесть солдат, а куда больше, верно?
Ноу пожал плечами и хмыкнул: кто бы спорил! Судить, конечно, сложно, никаких вводных данных о базе противника у него нет. Наверное, потребуется сотня бойцов, не меньше.
Он так и сказал капитану Микаи, а тот рассмеялся:
– Дружище, не сотню, а две-три примерно планировали. Экипажи кораблей прикрытия – ещё сотня, не меньше! Вот и подумай: если будем снимать такое количество отборных бойцов – спецназовцев и пилотов – с мест их дислокаций, то камалы сразу почувствуют неладное. Хоть какую конспирацию применяй – пронюхают! А этого допустить никак нельзя. Поэтому и решили использовать личный состав вашей учебки, как самой засекреченной, и при этом располагающей прекрасными тренировочными средствами. Кроме того, вам в распоряжение дадут последние армейские разработки, лучшие образцы техники и снаряжения. Задачей всех инструкторов, включая тебя, будет выложиться по полной, и за четыре месяца сделать из тех парней, что вам вчера доставили, отличных бойцов.
Микаи перевёл дух, пригубил рюмку, затянулся сигарой и продолжал, выдохнув плотную струю дыма:
– Вы высаживаетесь на планете, уничтожаете охрану лаборатории, забираете документы, образцы и кого-то из учёных-камалов в качестве доказательств, заметаете следы, опять же – у вас будут для этого соответствующие средства…
– Дезинтегратор? – поинтересовался Ноу.
– Лучше! – ухмыльнулся Микаи, прищурившись. – Нам важно не уничтожить лаборатории и цеха, а оставить всё, как есть! После применения этой штуки, которой вас снабдят, думаю, у Содружества будет не менее месяца, чтобы подать апелляцию в Галактический Совет, а камалы не смогут ничего тронуть в своём инкубаторе.
Сержант удивился:
– Это как же?!
– Да погоди ты! – нетерпеливо махнул рукой капитан. – Всё объяснят и научат, не бери в голову. Ведь не только спецназ твой в высадке будет участвовать – с вами пойдут и специалисты. В вашу задачу входит, разумеется, и их прикрытие, чтобы не поубивало раньше времени. Они и разберутся. Сделают так, что камалы обгадятся, уверяю тебя!
Ноу покачал головой и пожал плечами.
– Завтра съедутся чины из штаба, – продолжал Микаи, – соберут всех вас, местных инструкторов, пообещают золотые горы – что, кстати, совсем не враньё, – и начнут объяснять, что и как делать. Да с вами занятий будет не меньше, чем с вашими солдатиками, уверяю! В целом тебе понятно?
– Теперь более или менее понятно, – кивнул Ноу. – Вот только не уверен, что удастся подготовить личный состав для такого задания… Нет, люди там есть что надо, но не все. Маловато хороших солдат.
– Ну, что делать! – Микаи развёл руками. – Выбирать не приходится. Кстати, чтобы тебя утешить, скажу: у камалов там тоже не те элитные части стоят, кого мы опасаемся. Ведь если бы их туда перебрасывали, мы засекли бы базу намного раньше. Там тоже, скорее всего, такие же бойцы с ускоренной подготовкой, что и у нас. В общем, шансы примерно равны, а с учётом того, что у нас фактор внезапности, мы имеем преимущество.
– Наверное, – согласился сержант. – Потери, правда, будут в любом случае.
– Во-первых, из вашей учебки пойдут только добровольцы. Заниматься по ускоренной будут все, но предложат только добровольцам.
– А наберётся ли тогда нужное количество? – заметил Ноу. – Ведь не хватит для операции. Сколько необходимо по вашим штабным подсчётам?
Капитан выставил вперёд ладонь:
– Всё подсчитали! Я понимаю твою неуверенность, но, думаю, пойдут многие. Эти ребята, большинство из которых вытащено с планет, которые в Содружество официально не входят, страшно желают закрепиться в нашем обществе, получить соответствующий социальный статус. Это орхане, вроде тебя, могут позволить себе сидеть столько лет сержантами – ощущение изначального превосходства, что вот, мол, я – орханин, и так далее. А они хотят самоутвердиться, и, уверен, согласятся, особенно после того, как поймут, что их здесь четыре месяца не дурака валять заставят, а подготовят, как следует! Да, потери будут, не без этого, но ведь ты солдат, они тоже солдаты, не мне объяснять, что есть задачи, решение которых не достигается без потерь. Но все, кто будет участвовать в операции, получают беспрецедентные льготы. Можно сказать, все сходу станут элитой армии!
Он внимательно посмотрел на сержанта подвыпившими глазками и добавил:
– А кто пожелает после этого из армии уволиться, уйдёт на гражданку обеспеченным человеком. Такую социалку получит, что ты!
– Да я это понял, – кивнул Ноу и потянулся за бутылкой.
* * *
На следующий день прибыло высокое начальство, всего двое, но кто: генералы службы безопасности Ленток и Саман!
Нет, это были не те генералы, что мелькали в новостных выпусках, выступали на официальных встречах, красовались от имени Содружества в Галактическом Совете и тому подобное. Тех Ноу не шибко уважал: официозные куклы, без которых не обойтись, но их он не воспринимал как «братьев-военных». Этих же генералов он видел гораздо реже, последние годы не видел вообще, но когда-то знал лично. Так что если бы на базу явился сам министр вооружённых сил, сержант Ноу, наверное, не так бы взволновался.
Ещё почти мальчишкой сержант начинал служить под началом генерала Самана. Конечно, Саман тогда был капитаном, но благодаря ему Ноу прошёл настоящую боевую школу.
Позже Ноу оказался на Алсбере – тогда произошла одна из самых серьёзных стычек с альтерами за последние годы. За восемьсот лет, что орхане, а позже СИ, имели с ними дело, происходило немало вооружённых конфликтов, но, насколько Ноу мог судить, во время событий на Алсбере галактика находилась в шаге от широкомасштабной войны. Полковник Ленток тогда лично вывел штабной мобил с секретной компьютерной системой из-под огня камалов, у трапа челнока подобрал остатки взвода, которым командовал тогда сержант Микаи, включая Ноу и нескольких раненых, после чего привёл в действие систему самоуничтожения базы, и успел стартовать на переполненном кораблике.
Ноу не мог забыть, как Ленток стоял у открытого люка и, прищурившись, деловито всовывал командный кристалл в портативный пульт ликвидатора. Молодой ефрейтор Ноу, как и многие другие раненые, валялся на полу в шлюзовой камере – места внутри челнока не оставалось, и всё видел: несмотря на дикую боль в изуродованной ноге, он не потерял сознание. Бронекостюм пережал культю, остановив кровотечение, но блок аптечки с лекарствами и анестетиками оказался разбит, и система не могла ввести обезболивающее. Впрочем, если бы ввела, Ноу как раз и отрубился бы. А так он, скрипя зубами, приподнялся на локте и успел посмотреть через открытую диафрагму люка наружу.
К ним подбирались два танка камалов – приземистые мощные машины с поликерамитовой бронёй и включённым защитным полем: камалы опасались подвоха. Но это спасало и бойцов СИ: противник не мог эффективно стрелять при полностью включённом поле.
Ленток, стоя в проёме, сплюнул на перепаханную ракетами и импульсами энергетических пушек равнину и отщёлкнул вслед за плевком окурок. Диафрагма начала затягиваться. Ленток надавил на кнопку пуска ликвидатора, и, швырнув пульт вслед за плевком и окурком, заорал в микрофон пилотам: «А теперь – взлёт!!!»
Сейчас оба этих человека проводили инструктаж, объясняя, как выполнить маловыполнимое задание. Если у Ноу и имелись после разговора с Микаи сомнения в целесообразности операции, то теперь, когда он увидел Лентока и Самана, они отпали: он знал, что если два старых солдата участвуют в проработке плана, то он нужен Содружеству, и задачу необходимо выполнить, а цена не важна.
Операция планировалась на планете Клахнок-та, расположенной в одном из отдалённых участков пространства. По имеющимся данным, она принадлежала к земному типу, там имелся кислород и кое-какая живность. Хорошо подходила бы для колонизации людьми, но ратлы открыли её первыми, она принадлежала им по праву. Единственным случаем, когда планета могла при подобных обстоятельствах сменить «юрисдикцию» – обнаружение расы идентичных, но комиссия Галактического Сообщества не нашла там разумных существ.
План заключался в следующем: десантное соединение в количестве двухсот человек максимально быстро высаживается на Клахнок-та. Два ударных отряда по тридцать бойцов осматривают и зачищают зону, где, согласно сведениям, находится лаборатория клонирования, собирают доказательства работ, проводимых камалами, консервируют место расположения лаборатории и уходят. Остальные четыре отряда зачищают окрестности лабораторного комплекса, не оставляя никого в живых. План дерзкий и жестокий, но последствия для распространения агентов-клонов в мирах Содружества непредсказуемы.
Недавно, как рассказали высокопоставленные чины, дипломаты СИ выступили со специальной инициативой, направленной на «повышение степени доверия и контроля между членами Галактического Сообщества». Смысл акции заключался, с одной стороны, в проверке, известно ли альтерам о секретном учебном центре на Лиле, а с другой – требовалось лишний раз удостовериться, не укажут ли противники по доброй воле планету Клахнок-та в списке объектов, предлагаемых для осмотра проверочными комиссиями. Ни того, ни другого не случилось, и посему приказ об уничтожении лаборатории клонирования вступил в силу. Конечно, говоря обтекаемым дипломатическим языком, речь шла не об «уничтожении», а о «лишении камалов возможности продолжать использовать данный секретный объект для нанесения ущерба мирам СИ и о предъявлении официальных претензий, подкреплённых доказательствами нарушения последними ранее принятых соглашений».
Высадка должна была проводиться на новейших десантных кораблях, способных выходить из гипера прямо в атмосфере планеты – таких никто в учебке в глаза не видел. Три специальных корабля предварительно атакуют защитную орбитальную станцию ратлов и сворачивают пространство вокруг неё.
Соединению придавались усовершенствованные системы индивидуальной защиты, новое оружие, но самым интересным для Ноу показалась штучка, которую называли «консерватором». Некий «коллапс-генератор» в зоне своего действия создавал вокруг любых материальных объектов временные локальные поля, как бы «замораживающие» пространство и консервирующие объекты. Скажем, если генератор воздействовал на дом, то после этого в течение некоторого времени в здание можно было входить, трогать оставшиеся там вещи и так далее, но забрать или передвинуть предметы не получалось. Создаваемая стасис-метрика пространства действовала в течение примерно семи орханских месяцев, после чего, если не включалось соответствующее декодирующее поле, все предметы рассыпались в прах – исчезала энергия молекулярных связей или что-то в этом роде.
С помощью новейших технологий производилась и предварительная разведка: несколько зондов-шпионов забросили в обход систем слежения к поверхности планеты, они собрали необходимую информацию и благополучно нырнули обратно в гипер, судя по всему, незамеченные.
По имевшимся данным, несколько расходившимся с тем, что говорил Микаи, на Клахнок-та практически не присутствовали камалы – за исключением нескольких инструкторов-специалистов. Весь комплекс по клонированию особей идентичных осуществляли ратлы. Но все технологии, естественно, предоставила им Федерация Камал – и это развязывало руки Содружеству для того, чтобы выдвигать обвинение не только в подрывной деятельности в обход имеющихся соглашений, но и по многим другим статьям.
Зонды СИ не обнаружили на Клахнок-та серьёзных военных группировок камалов, и это позволяло использовать для вторжения даже куда меньшие силы, чем планировалось. Но на планете почему-то хранилось огромное количество военной техники и снаряжения. Для чего это было сделано, осталось неясным: очевидно, камалы готовили переброску крупного военного контингента, если о тайном инкубаторе начнут просачиваться слухи. Именно поэтому высшее руководство СИ спешило, и, неся колоссальные издержки на соблюдении секретности, стремилось решить проблему радикальным образом.
Задача ставилась очень и очень непростая. Если бы требовалось просто уничтожить любые сооружения на поверхности планеты или же спрятанные под поверхностью, то операция оказалась бы элементарной. Достаточно вынырнуть так, как могли вынырнуть штурмовики СИ, и сбросить коллапс-бомбы или добротные старинные ядерные заряды, служившие верой и правдой не одно столетие. В считанные минуты немногочисленная, но страшная по стремительности и неожиданности возникновения группировка могла стереть с лица планеты всё, что представлялось неугодным.
В данном же случае требовалось сначала лишний раз уточнить расположение лабораторного комплекса, после чего захватить его с минимальными разрушениями и законсервировать с помощью методики, схожей с той, по какой должны свернуть пространство вокруг орбитальной станции. Только здесь граница зоны действия «консерватора» оставалась проницаемой: по свёрнутому участку пространства можно будет свободно двигаться – только покажется, что там как бы «остановилось время», а все вещи намертво прилипли к своим местам.
Это было необходимо, чтобы созвать чрезвычайное заседание Галактического Совета и, предъявив камалам ноту протеста, продемонстрировать данный комплекс, где альтеры штамповали клонов для засылки в различные миры СИ.
В общем, всё представлялось более или менее понятным, и, с учётом льгот, каковые назначались всем участникам операции, любой профессионал взялся бы за такое, не раздумывая.
В голове у сержанта крутились разнообразные мысли. «Это же полностью обеспеченный остаток жизни!» – думал Ноу. Вот она, ферма… Да что ферма – поместье можно будет выбрать, где он пожелает, семью создать, детей завести. Конечно, надо вернуться, но, судя по всему, шансы вернуться у профессионала есть – важно ведь, что удар по планете проведут неожиданно, а серьёзных военных сил у альтеров там нет.
После первого секретного собрания с большими чинами Ноу для начала завёл с курсантами самый общий разговор. Рассказал дополнительно про армию, про ситуацию с чужаками – так, как он сам себе представлял. Конечно, на тему «привития боевого духа» Ноу вроде бы сказал всё, что хотел, ещё вчера, но после вечерних посиделок с капитаном Микаи и сегодняшних совещаний с генералами ему казалось, что парням стоит рассказать кое-что ещё. Сложное время им придётся провести вместе, это не взвод из учебки вытолкнуть – ему с парнями в реальной боевой обстановке скакать. Надо ребят к себе расположить, да и раскрываются люди быстрее, когда чувствуют доверие со стороны непосредственного начальника.
Похоже, это сработало. Сержант видел, что все, даже столь бывалые как русский Шмаков и чернокожий землянин из местности со странным названием США, разомлели: смотрят, приоткрыв рты, глаза блестят, а уж Ушастик вообще за столом в струнку вытянулся, каждое слово ловит.
«Этого ещё не хватало, – подумал Ноу. – Похоже, я себе обожателя слепил! Не нужно этого – не тот обожатель. Лучше бы Шмаков так меня глазами ел, но тот просто завидует, и готов мой славный боевой путь повторить…»
Потравив баланду с часок, и даже показав, как ему классно ступню вырастили – штанину закатал и продемонстрировал, – Ноу перешёл к сути вопроса согласно установок командования.
Курсантам Ноу изложил планы, само собой, в самых общих чертах. Сообщил, что планируется рейд на территорию потенциального противника, что предстоят действия в сложной оперативно-тактической обстановке, и что всех участников операции ждут сногсшибательные льготы. Курсанты восприняли предложение несколько по-разному, но все, даже вельты и лораны, с энтузиазмом. Ясное дело: эти хоть и комплексуют пока, но выслужиться намерены, для того и вербовались.
А вот курсант Миронов воспринял сообщение о миссии, что выпадает на долю нынешнего набора, каким-то странным образом. Сначала нахмурился, сосредоточился – когда Ноу говорил про особые требования к подготовке, а потом, как только сержант сказал, что пойдут исключительно добровольцы, расслабился. Видно было, что он себя в добровольцы уже записал.
Ноу слегка нахмурился.
– Напоминаю, – сказал он, – сейчас я предварительно запишу добровольцев. Имейте в виду: кто не пожелает, никаким порицаниям подвергнут не будет, но, само собой, льгот и поощрений не получит. Правда, подготовку тоже пройдёт по интенсивной схеме, но с нами на задание не полетит. Далее пойдёт служить по распределению на общих основаниях – как и предполагалось. Служба в армии Содружества уникальный шанс, не многим выпадает. А вам предоставляется возможность сделать лихую карьеру и заработать такой кредит, что можно будет долго жить припеваючи. Плюс высокий социальный статус получить. У людей на это годы уходят!
Сержант помедлил и продолжал:
– Но необходимо ясно представлять, что задание будет не лёгкой прогулкой. За просто так подобные льготы не сулят – можно и не вернуться. Поэтому хочу, чтобы все всё подумали чётко. Там, где мы окажемся, я буду вашим непосредственным командиром, и мне нужны бойцы, на которых я могу полагаться, как на самого себя. Которые не заскулят в неподходящий момент. Которые выполнят любой приказ, каким бы неожиданным или сложным он ни показался. Доходчиво выражаюсь?
Остановившись напротив стола, за которым сидел Ушастик, Ноу внимательно посмотрел на него. Собственно, он к нему и обращался.
Ушастик, не отрываясь, смотрел на сержанта и кивал часто-часто.
Ноу молча продолжал смотреть на него.
– Курсант Миронов, – сказал он, – вы готовы выполнить любой приказ?
– Я… – начал Ушастик. – Конечно, готов, господин сержант. Я…
– Встаньте для начала, когда разговариваете со старшим по званию, – нарочито негромко посоветовал Ноу.
Поразительное дело, парень уже служил в армии, пусть и на своей Земле. Неужели им совершенно не прививают требования уставов? В другой момент Ноу приструнил бы сопляка, но сейчас не следовало орать на подчинённых, сам же начал создавать атмосферу «отеческой заботы о солдатах».
Миронов вскочил, оттопыренные ушки светились красным, на мордашке выступили бисеринки пота.
– Виноват, господин сержант! – срывающимся голоском выпалил он.
– «Виноват»! – передразнил Ноу. – Вот я и сомневаюсь, что вы сможете выполнить любое задание, раз не соображаете, как отвечать учителю и командиру. Ладно, вот вы меня сейчас послушали, что думаете? Будете записываться в добровольцы или нет?
– Буду… – пробормотал Ушастик, опуская глаза.
– Что – «буду»? – Ноу насмешливо переглянулся со Шмаковым. – Буду «да» или буду «нет»?
– Я готов пойти добровольцем! – неожиданно твёрдым голосом сказал Ушастик. – Готов!
– «Готов»! – снова передразнил сержант. – Имейте в виду, курсант Миронов, мне нужны бойцы, а не мальчишки, готовые сдохнуть из-за непонимания серьёзности задания. Ваша шкура, продырявленная так, что никакая медицинская система не возьмётся её штопать, мне, да и всему Содружеству, не нужна. Вы нужны своим братьям-идентичным живым и выполнившим задание. Ясно?
Парнишка молча опустил глаза и пробормотал «Я понимаю…»
– Садитесь! – с лёгким сожалением, стараясь не показывать ноток презрения, сказал Ноу. – В конце концов, у вас есть четыре месяца, чтобы подумать, а я посмотрю, что из вас можно сделать.
Миронов сел, уши горели рубиновым цветом.
– Да и на остальных посмотрим, – добавил сержант, чтобы не выглядеть несправедливым персонально к курсанту Ушас… тьфу, отставить! К курсанту Миронову.
В учебке начались сумасшедшие дни: Интенсивная подготовка. Сначала общефизическая, на месяц, со всеми положенными биокоррекциями, специальными вводимыми в подсознание навыками и тому подобными штучками.
Ребята накачивались прямо на глазах. С бывшими спецназовцами вроде Шмакова и негра, которого звали Сирано Итон, и так было ясно, но даже штабные крыски вельты, лораны, остальные земляне, и родичи сержанта, орхане, сделались заметно крепче, приятно стало смотреть. Единственный, у кого процесс, как представлялось Ноу, не задавался, оказался Ушастик. Он и мышечную массу набирал плоховато, и программирование навыков шло через пень-колоду.
К концу первой недели сержант зашёл к наблюдающему взвод врачу Лю Чуаню.
– Доктор, в чём дело с курсантом Мироновым? – поинтересовался он.
Врач развёл руками:
– Дорогой сержант Ноу, вы же понимаете, что методики следует применять ко всем индивидуально! Парнишка слабоват, ему нельзя давать уровни, допустимые для остальных бугаёв.
– Возможно, рекомендовать его отчислить? – откровенно спросил сержант.
Лю Чуань завертел ладонями в воздухе:
– Ну что вы столь категоричны! Почти из любого человека можно сделать хорошего солдата. Тем более парень прошёл тесты при первичном отборе, и прошёл хорошо, я видел его дело…
– Док, вопрос в том, сколько времени нужно, чтобы из него солдата сделать! У нас нет этого времени! У нас ограниченный срок – вам, кажется, такую задачу поставило командование?
– Вы что-то настроены против этого парнишки, даже странно, – сказал доктор, разглядывая Ноу снизу вверх. – Неужели он не нравится вам только потому, что не такой громила-здоровяк, как вы? Вы же должны знать, что не только здоровяки бывают хорошими солдатами.
Сержант засопел: Лю Чуань знал, что говорил: он вместе с ним стартовал с Алсберы на том единственном челноке, он прекрасно помнил генерала Лентока. А генерал Ленток высоким ростом не отличался. Как и сам доктор.
– Ну, вы, док, ещё меня обвините, что я землян дискриминирую! – проворчал Ноу.
– Нет, – врач улыбнулся, щуря и без того узкие глаза, – в этом вы не замечены, сержант. Но парнишка просил меня подобрать ему индивидуальную методику и не ставить его на отчисление. Он хочет быть на задании.
Врач вздохнул, переходя на «ты»:
– Поверь мне, Транас, ты, как никто другой, должен знать, что очень часто человек, когда хочет, значит – может!
Сержант криво усмехнулся:
– Лю, ты всех всегда жалеешь, но не говори ерунды. Допустим, я хочу оперные арии петь, так это не значит, что меня примут в эту, как её, в консерваторию!
– Значит, ты не очень хочешь петь арии, – веско заметил Лю Чуань. – А, кроме того, парнишку в нашу «консерваторию» приняли, и приняли законно. Будь добр, делай своё дело, учи тому, что нужно, а я буду делать своё – и парень станет нормальным солдатом.
– Тебе легко рассуждать, а у меня будет каждый человек на счету, – заметил Ноу. – Там от каждого зависит жизнь всех, ты должен понимать!
– А почему ты думаешь, что я не понимаю? Я ведь с вами лечу!
– Ох, ты! – только и вырвалось у сержанта. – Ну, тогда я совсем спокоен!
– Да-да, – немного самодовольно заметил Лю Чуань. – Генерал Ленток лично заходил ко мне. Память у него великолепная, он помнит, что я оказывал ему помощь второй степени сразу после старта с Алсберы, вот!
На это сложно было что-то ответить.
В общем, Ноу отстал от врача с разговорами, но к Ушастику оставался более требовательным, чем к любому другому. Нет, он не придирался к пареньку – просто старался, чтобы тот осознал всеми печёнками, какая ответственность лежит на нём, как на члене отряда, готовящегося к суперсекретной операции. И, возможно, осознав это, он поймёт, что не стоит рисковать собственной жизнью, прежде всего.
* * *
Время полетело очень быстро, как всегда, когда дни проходят в интенсивных занятиях и постоянно приносят массу нового. Ноу и сам познакомился со многими вещами, о которых если и имел представление, то весьма смутное. Им выдали самую современную технику и самое современное оружие – вряд ли имелось что-то более совершенное и страшное во Вселенной.
Дела у курсантов шли неплохо, а тех, на кого Ноу надеялся более всего, просто отлично. Ушастик, как правило, его смешил: то перепутает местами активаторы у коллапс-бомбы, то споткнётся на ровном месте. Смех-то, конечно, смехом, но сержанту стало предельно ясно, что не стоит брать такого парня.
Примерно за неделю до срока Ноу сидел вечером в своей конуре, когда раздался сигнал вызова – кто-то пришёл в гости. Признаться, сержант собирался выпить стаканчик, даже плеснул пальца на три, а потом отправиться к девчонкам из обслуживающего персонала. Конечно, на базе есть «дома свиданий», где работают девушки по контракту – их в шутку называли «наёмницами», но Ноу всегда предпочитал более романтические встречи, под которые не подводился столь деловой базис как почасовая оплата любви, не говоря о секс-облегчителе – аппарате виртуального секса, где всё происходило, как на самом деле, но без девушек.
Гостем оказался Ушастик, собственной персоной.
– Ого, ты чего это? – удивился сержант.
Парнишка помялся на пороге:
– Прошу прощения, господин сержант… – начал он.
– Давай короче, – махнул рукой Ноу. – Тебя как сюда пустили?
В сектор, где проживает командный состав, курсантов, как правило, не пропускают. Ну, если с докладом каким или что-то вроде этого.
Ушастик слабо улыбнулся:
– Ефрейтор Палива ехал в ваш сектор, я попросился с ним. Сказал, что очень нужно с вами посоветоваться. Вы же наш командир, наставник… С кем ещё советоваться?
Сержант пожал плечами:
– Ну, проходи, присаживайся. О чём советоваться собрался?
Парнишка бочком протиснулся в прихожую и снова затоптался на месте. Ноу подчёркнуто аккуратно прикрыл дверь и несколько секунд разглядывал визитёра.
Вечер, похоже, накрылся медным тазом, как говорил когда-то один курсант, тоже с Земли. Сержант долго недоумевал: почему тазом, тем более медным? На кой дьявол делать таз из меди ? И почему плохо, если что-то тазом накрывается? Впрочем, и сам автор данной поговорки объяснить её не смог. Дерьмо, в общем, и всё тут!
Дело не в поговорке, конечно, дело в том, что законный отдых испорчен.
– Проходи, проходи! – Ноу подтолкнул курсанта в комнатку, где сидел с капитаном Микаи в тот вечер, когда впервые зашёл разговор про сверхсекретное задание. – Садись, говорю!
Наверное, Ноу взял слишком резкий тон, потому как парнишка аж пригнулся и поспешно уселся в кресло, сложив на коленях небольшие изящные ладошки. Сержант, признаться, только сейчас обратил внимание, что у курсанта Миронова очень маленькие кисти рук, прямо как у девушки.
– Хорошо, – сказал он, чтобы немного смягчить резковатый тон, – чаю хочешь? Или кофе?
– Спасибо, я ужинал. У нас отбой через сорок минут.
Ноу посмотрел на часы и присел напротив.
– Ну да, скоро… А как ты назад будешь добираться? Впрочем, ладно, напишу записку дежурному по сектору, что я вызывал тебя, он даст автокар, успеешь. Ну, что у тебя, о чём хотел поговорить?
Ушастик поёрзал в кресле, сцепил ладони, хрустнул пальцами.
– Господин сержант… – начал он и замолчал.
Ноу терпеливо ждал продолжения.
Парнишка ещё раз похрустел пальцами:
– Понимаете, я знаю, как вы ко мне относитесь…
– Я отношусь к тебе не хуже и не лучше, чем к остальным курсантам, – перебил Ноу. – Ты хочешь сказать, что я к тебе несправедлив?
– Нет-нет, что вы, вы очень справедливый человек. Ко мне никто не придирается, службу здесь не сравнить с тем, что было на Земле. Меня здесь никто пальцем не тронул, и если требуют что-то, то всё правильно, по уставу. И дедовщины здесь нет…
– Ещё бы тут была ваша «дедовщина»! – невольно хохотнул сержант. – Читал твоё дело, знаю, как с тобой обращались на Земле. Мерзавцам, что били тебя в вашей части, я бы лично устроил такую весёлую жизнь, что они забыли бы, как их мам зовут. Странное слово «дедовщина», при чём тут «дедушка», но суть не в этом. Что-то я не пойму, куда ты клонишь, курсант?
Ушастик снова сжал кулачки, прижимая к груди. В этот момент Ноу в который раз подумал, что вояка из него никудышный: ну какой-то совсем не мужской жест! Что он сможет на поле боя?
– Господин сержант, – сказал Ушастик, – Я же вижу, что вы всё время относитесь ко мне с… с… ну, с какой-то снисходительной презрительностью. Вы словно всё время подшучиваете надо мной… даже когда молчите. Ну, ладно, у меня и правда не всё сразу получается, но ведь получается же, в конце концов!
Ноу криво усмехнулся и кивнул – тут курсант Миронов прав: он упорно тренировался, ходил к Лю Чуаню на повторные циклы ментального программирования по боевым навыкам, и какие-то нормативы и приёмы, не получавшиеся сразу, в итоге ему покорялись.
– Ну, допустим, ты берёшь не мытьём, а катаньем, – согласился Ноу. – Только для спецназа этого мало, парень. Пойми!
Ушастик обречённо поднял глаза к потолку.
– Господин сержант! Вы не правы, если считаете, что я не гожусь для службы в специальных подразделениях. Я очень хочу здесь служить, но я знаю, что вы не хотите брать меня на задание…
– Откуда ты можешь знать? Я никому не говорил, кого хочу брать, а кого не хочу.
– Да это и так ясно, и ефрейтор Палива говорит, что пойдут не просто добровольцы, а только те, кого командиры взводов одобрят.
Ноу хмыкнул. Конечно, Миронов прав в своей мальчишеской прямоте: не собирался сержант брать его на это задание, да и вообще по окончанию курсов в любом случае дал бы характеристику с рекомендаций не служить в спецназе. Во всяком случае, не в боевой части. Где-нибудь на станции орбитальной охраны или в Контрразведке на его же родной планете – куда ни шло. Кстати, точно: надо рекомендовать его на Землю: пусть служит там… Хотя, нет, так не годится – у него же там мать и какие-то родственники живы.
– Ефрейтор Палива не должен распускать язык, – сказал сержант, – но считай, что я эти сплетни не слышал. Однако ефрейтор прав: на это задание мне, как и любому другому командиру подразделений, которые сейчас готовятся, нужны не просто… – Ноу замялся, хотел сказать «посредственные», но потом поправился, – приличные солдаты, а отличные бойцы . Ты понимаешь?
Ушастик, глядя на сержанта, несколько раз быстро кивнул, и открыл рот, но Ноу не дал ему ничего сказать:
– Вы уже неделю отрабатываете конкретные варианты действий, и ты должен представлять, что важность поставленной задачи не позволяет ошибаться. Правильный же подбор бойцов для этого задания – это уже избежание многих ошибок с самого начала. Это, в конце концов, залог выполнения операции и сохранения жизни людей. Кстати, ты что, думаешь, что льготы, обещанные участникам операции, дают просто так? Там погибнуть запросто можно, не на прогулку идёте!
Ушастик продолжал, не отрываясь, смотреть на сержанта и снова мелко закивал:
– Господин сержант, я всё понимаю, я не подведу вас. Пожалуйста, возьмите меня!
Ноу крякнул и хлопнул ладонями по коленям – Миронов доставал своим мальчишеством. Захотелось выпить, но делать это одному при Ушастике представлялось не вполне удобным, а предлагать курсанту – значит, типа, спаивать личный состав.
– Слушай, Сергей, – сказал Ноу, обращаясь к парню по имени и стараясь говорить как можно более спокойно, уверенно и с расстановкой, – если ты хочешь знать моё мнение, я скажу. Вот оно: ты не слишком хорошая кандидатура для данной операции. Прости, но это так! Я готовлю солдат двадцать с лишним лет, сам участвовал в боевых операциях и могу различать, кто чего стоит. Ты упорный парень, я уверен, ты сделаешь неплохую карьеру в Содружестве. Но не место тебе в команде, которая будет высаживаться на планету этих чёртовых куриц, продавшихся камалам! У нас будет мало времени для действий на незнакомой территории. Кроме того, пока непонятно до конца, с каким уровнем сопротивления мы можем столкнуться. В любом случае, чую, будет жарко, нужны настоящие бойцы…
– А я, значит, не боец? – тихо проговорил Ушастик, опуская голову.
Сержант вздохнул, секунду подумал, хорошо ли проявлять такую «нежность» к курсанту, и, протянув руку, ласково, насколько мог, потрепал по плечу.
– Извини, но скажу правду: для этой операции ты не тот боец. Я дам тебе характеристику, куда захочешь. Подумай, где бы тебе хотелось служить дальше, покопайся в информационной системе. Но на это задание не просись: ты нам не подходишь!
Курсант Миронов по-прежнему, не поднимая головы, негромко спросил:
– А не может быть, что вы ошибаетесь?
Ноу даже не разозлился:
– Я учу курсантов очень давно, – почти мягко сказал он, – и тут я никогда не ошибаюсь.
Ушастик сидел, по-прежнему опустив голову, но Ноу видел, что он часто-часто моргает. Вот же дьявол, не хватало, чтобы курсант начал плакать!
– Ну-ка, ну-ка, – нарочито бодро пророкотал сержант, – не распускай нюни!
Ноу достал служебный блокнот с персонкодами на каждой странице, накатал от руки записку дежурному, и, встав, протянув листочек курсанту:
– Держи, отдашь ребятам на посту у перехода на третий уровень. Тебя довезут.
Ушастик тоже поднялся, продолжая рассматривать пол.
– Шоколадку хочешь? – совершенно искренне предложил сержант.
Он прекрасно знал, что курсантам выдают вполне достаточно и питания, и разных стандартных вкусностей, но хотелось как-то посластить парню «горькую пилюлю» отказа.
Сергей помотал головой.
– Спасибо… – пробормотал он, и медленно, словно рассчитывая, что сержант передумает и пообещает его взять, поплёлся к выходу.
Ноу покачал головой и посмотрел на часы: пожалуй, ещё можно успеть сегодня к девицам, не так уж много времени потеряно, и не особо вечер испорчен.
У самой двери Ушастик остановился и поднял глаза на сержанта – они у него стали влажными. Ноу провёл ладонью по лицу, словно стирая усталость, а на деле скрывая невольную улыбку: ну и солдат!
– Господин сержант… вы меня правильно поймите, пожалуйста!
– Да я всё понимаю… – начал Ноу, стараясь сразу положить конец переходу к просьбам по второму кругу.
– Нет-нет, вы неправильно поняли… Видите ли, я… рос без отца… А мне всегда хотелось… Ну, вы мне как отец, честное слово… Я просто хочу быть рядом с вами, когда вы туда полетите…
Сержант чуть не поперхнулся: подобной тирады он не ожидал. Надо же, как отец, фу-ты, ну-ты!
– Это я-то – отец? – стараясь унять странную дрожь в голосе, спросил он. – Ты, парень, ошибаешься. Я к тебе ведь, в общем, строго относился, поблажек не давал, и так далее. Не выдумывай, пожалуйста!
– Я не выдумываю. И правильно, что не давали поблажек. Я всегда чувствовал, что я, ну… – он в который раз замялся, – не вполне мужественный, да! А у вас я за четыре месяца очень многому научился, вы из меня мужчину сделали.
Влажность у него в глазах всё полнилась – вот-вот потечёт через край.
– Мужчину! – передразнил Ноу, ласково усмехаясь. – Плохо, видать, сделал, коли ты разреветься готов. Мужчины не плачут! Тем более те, кто просится на такое задание.
– Я, правда, очень хочу пойти туда с вами, – тихо и бесцветно сказал Ушастик, снова опуская глаза. – Именно с вами.
С этим надо было что-то делать, так можно препираться до бесконечности.
– Отставить! – протяжно скомандовал сержант. – Хватит, курсант Миронов! На сегодня разговоры окончены. Приказываю убыть в расположение взвода и готовиться к отбою, до которого всего ничего осталось. Не успеете вернуться в казарму в срок – получите взыскание. Выполняйте, шагом марш!
Мгновение ему казалось, что Ушастик расплачется, но парнишка сдержался, неожиданно чётко выпалил «Есть!», козырнул и вышел вон.
Ноу чертыхнулся – ну надо же: как отец! Сынок выискался!
Он пожалел, что произнёс фразочку «На сегодня разговор окончен» – курсант мог подумать, что с ним готовы продолжать обсуждать эту тему позже.
«Впрочем, чего я так переживаю?» – подумал сержант.
Он вернулся в гостиную и намахнул две стопки подряд, после чего сел в кресло и вытащил пачку сигарет.
Сразу включился «прислужник» и напомнил, что хозяин сам себе обещал не курить дома.
– Да помолчи ты! – отмахнулся сержант.
В общем, впервые с ним такое – чтобы курсант вдруг сказал, что сержант Ноу ему как отец, надо же! Ну и что ему с этим делать? Всю жизнь мечтал иметь такого сыночка – плачущего, как девка, слюнтяя. Что-то сержант, наверное, с возрастом начал делать неправильно – ведь раньше ни разу никто не додумался припереться перед самым отбоем, и, плача, проситься служить под его началом. Это ж чёрт знает что, в самом деле!
Ноу взял модуль памяти, вставил в информник, нашёл, что требовалось, и наскоро полистал развернувшееся перед ним личное дело курсанта Миронова. Ну да, он с самого начала не обратил внимание на такие вещи: парень рос без отца, его воспитывала мать, есть ещё сестрёнка, младше на три года. Понятно: был бы единственный ребёнок – точно бы не стали вербовать. Тем не менее, он подписал соглашение, по которому обязуется первые пять лет не вступать в личные контакты с семьёй, хотя парню и разрешили передавать домой письма и пересылать деньги.
У парнишки комплекс безотцовщины. Здесь, в Содружестве, подобное сложно представить. Нет, и в СИ люди живут, кто как – кто семьями, кто расходится, погибает кто-то, поэтому всегда можно найти парнишку, который формально растёт без отца, без своего генетического отца. Но большинство детей на старых планетах всегда воспитывается в интернатах – а там они, как в родных семьях. На планетах новых, обживаемых – да, часто семьи более патриархальные. Ноу сам вырос в такой семье.
Затушив окурок в пепельнице, которую «прислужник» сразу схватил псевдоподием и заменил новой, сержант налил ещё рюмку. Интересная штука человеческая психика! Сколько бьются, а до конца сами себя понять не могут – что уж говорить о психике альтеров?
Вот он сам – как ему хотелось в своё время сорваться из казавшегося тихим и размеренным мира спокойной Ольвизы, убежать в дали космоса от колосящихся полей и пастбищ со стадами. Убежал, провёл почти шестьдесят лет вне дома – и вот, тянет именно к тому, от чего в юности воротило!
Впрочем, вся эта философия совершенно не вовремя: через неделю ему предстоит такое, чего пока и понять до конца невозможно, и надо быть в форме, прежде всего в психической форме, а не предаваться сантиментам и копаниям в собственной памяти. Вот закончится всё успешно – тогда можно и ферму завести, и…
«Стоп! Ни о каких фермах больше не думать! – приказал себе Ноу. – Надо спокойно довести последние штрихи подготовки парней, мне с ними высаживаться на этой, чёрт бы её побрал, Клахнок-та».
Ну а что же с Ушастиком-то делать? Ноу намеревался его не брать ни в коем случае – что, теперь после его соплей и хлопанья глазками передумает, что ли? Для его же блага нельзя брать парня на эту вылазку – ещё ухлопают размазню.
Впрочем, впрочем, впрочем… Если быть предельно объективным, не столь уж Ушастик плох на общем фоне. В принципе, он тянул на твёрдую четвёрку – стоило признать, что по сравнению с тем рохлей и неумехой, которого сержант увидел четыре месяца назад, парень добился большого прогресса. Может, пусть отправляется? Ведь если всё будет хорошо, то этот землянин получит грандиозный шанс для военной карьеры в Содружестве, а так получается, что Ноу ему кислород перекрывает загодя. Непонятно, что делать…
Но, поди ж ты – сын выискался! Сынок!..
Сержант налил ещё и выпил. К девкам отправляться было поздно, поэтому Ноу принял душ и лёг спать, с печальной ухмылкой подумав, что лет пять тому назад он бы точно ночевал не дома. Стареете, Транас Ноу, да?..
* * *
На планету их сбрасывали на челноках новейшей конструкции с новейших штурмовиков. Корабли выходили из гипера прямо в атмосфере на высоте десяти километров – от такой точности аж мороз продирал по коже, если представить, что произойдёт в случае отказа системы контроля.
Насколько доносила разведка, камалы подобных систем пока не имели, как не имели и технологии ТКП – «точечного коллапса пространства», так что атака должна была стать полной неожиданностью. Правда, противник продвинулся значительно дальше СИ в ментальном программировании и в том же скоростном клонировании, но иначе бы и спецоперации не потребовалось.
Штурмовики сбросили десант и сразу нырнули в гипер: челноки имели собственные модуляторы пространства и могли, как минимум, однократно выпрыгнуть из обычной метрики туда, где их должны подобрать более крупные корабли.
Одновременно на орбитальную станцию, прикрывавшую Клахнок-та, провели мгновенную массированную атаку с применением трёх рейдеров, оборудованных генераторами ТКП – они замкнули станцию в непроницаемую сферу, чтобы экипаж не успел послать сигнал тревоги. К счастью, на орбите крутилась всего одна военная станция, замаскированная под исследовательский и ремонтно-спасательный комплекс.
Командовал высадкой лично генерал Ленток, и это давало Транасу Ноу дополнительный стимул. Кроме того, сержант не сомневался, что там, где генерал – всегда победа.
Ноу преклонялся перед этим командиром. Никогда не подумаешь, что в невысоком сухощавом человеке кроется сокрушительная сила – и сержант бы не подумал, если бы не оказался вместе с генералом в заварушке на Алсбере.
Челнок затормозил подушками силового поля у самой поверхности, выпустил опоры, и взвод сержанта Ноу, как горошины, посыпался из его чрева, разворачиваясь цепью и занимая позицию для броска по каменистой равнине. Этот приём отрабатывался на занятиях много раз, и Ноу порадовался, что все бойцы, даже Ушастик, действовали предельно слаженно. Кроме парней бежал десяток киборгов – они нужны на самых опасных участках – этакие смертники, пробивающие дорогу грудью.
Генерал Ленток оставался на единственном штурмовике, не ушедшем в гипер. Там же вместе с генералом находился и доктор Лю Чуань, готовый прийти на помощь любому раненому.
Штурмовик завис километрах в ста над поверхностью, скрытый режимом невидимости и морозной хмарью, конденсировавшейся в тропопаузе. Плотная дымка не позволяла видеть звёзды, не то что треугольник боевого корабля. Однако она неплохо рассеивала свет двух естественных спутников планеты, так что на поверхности полного мрака не было, хотя до восхода светила на данной долготе и широте оставалось около двух часов.
– Сержант Ноу! – зазвучал в ауре связи или, по-простому, в аэске, голос генерала Лентока. – Выдвигайтесь вперёд и подрывайте ворота с вашей стороны!
Накануне всему командирскому составу учебной базы объявили о предстоящем повышении званий – сразу через несколько! Но пока под защитным костюмом последней модели на Ноу красовалась рубашка с сержантскими погонами – не успели приготовить обновку.
Ноу проорал «Есть!» и стал подгонять бойцов.
Впереди, метрах в двухстах, маячили скалы, где под навесом мощного карниза расположились ворота основной базы-лаборатории, не просматривалось никакого движения. Ничего удивительного: вряд ли противник успел что-то понять.
После разговора с Сергеем, Ноу не возвращался к теме, будет включён парень в отряд или нет, но когда дело дошло до зачтения фамилий, сержант огласил весь список, даже не сделав паузы на словах «курсант Миронов».
Сейчас Ушастик бежал третьим справа от него.
Странное дело: как ни совершенствуются средства уничтожения, всё равно в большинстве случаев последнее слово по-прежнему остаётся за личным составом, за живым солдатом. Когда речь идёт о том, чтобы «стереть с лица земли» или с «лица космоса» – ну, скажем, планету уничтожить, и тому подобное, то, вопросов нет, всё ужасающе просто. Вывалилась из гипера эскадра, шарахнула коллапс-бомбами – и нет планеты. Если надо поверхность выжечь, тут набор «инструментария» вообще огромен. А вот если планету требуется от врагов очистить, или как сейчас, живьём кого-то взять, разрушая как можно меньше, и так далее – тут без солдатиков не обойтись. Только их грубыми ручонками можно достичь тех «тонких» и «деликатных» целей, которые зачастую ставит командование. И, естественно, заплатив жизнями вполне определённых парней.
Когда требуется сжечь планету, как-то не принято разбираться в отдельных именах среди миллионов сожжённых. А вот когда бежишь с двадцатью знакомыми тебе лично человеками, в обучение коих душу, можно сказать, вкладывал, то гибель каждого становится для тебя неким подобием личной смерти. Если ты сам, разумеется, не зачерствевшее бревно. Когда ощущаешь сопричастность с людьми, которых пестовал и учил всему, что знаешь сам, не можешь забыть ни одного.
Более того: не бросишь любого солдата, своего брата по крови, если знаешь, что воюешь против каких-то псов, крыс или пернатых уродов. Точно так же не бросил Ноу и ещё с десяток изувеченных бойцов полковник Ленток, хотя кто бы о них вспомнил, если бы бросил? Всё бы списалось на «естественные боевые потери»…
Эти мысли крутились у Ноу в голове, пока он бежал к скальной гряде. Ворота в помещение лабораторного комплекса представляли собой толстенные металлические плоскости высотой метров пять – не слишком громадные, но и не маленькие. Пробить их, если не будет иного выхода, собирались из усиленного гравитационного индуктора – Сирано Итон, чёрный парень из земной страны США, тащил один на плече.
Но по возможности требовалось решить задачу более аккуратно: снаряд из мощного индуктора прошьёт и ворота, и всё, что за ними находится, причинив огромные разрушения внутри. Можно, конечно, отрегулировать мощность, но не оставалось времени определять толщину створок, а требовалось добыть все возможные доказательства в сохранности. Поэтому придётся действовать почти ювелирно: старым добрым лазером.
На атмосферных планетах использование сверхмощного режущего лазера – задача технически непростая: в зоне действия луча возникала сильнейшая ионизация воздуха, приводящая к опасным электрическим разрядам, но отряд Ноу располагал специально сконструированной установкой. Магнитное поле направленного действия гасило пробои и одновременно «сдувало» образующуюся в точке резки плазму, многократно снижающую эффективность луча.
Сержант подбежал к воротам, заблокированным изнутри, и рассредоточил людей, как требовала схема, отработанная на занятиях. Вперёд с резаками выбежали Шмаков и парень из лоранов. Ясное дело, так чуть дольше, чем из индуктора долбануть, но минут через десять ворота оказались вскрыты, и осталось свалить прорезанную часть створок выстрелом на малой мощности.
По аэске Ноу сообщили, что западная группа тоже вскрыла ворота, и врывается в помещения базы с другой стороны. Остальные отряды зачищали разбросанные по планете посты ратлов.
Сержант не стал сразу ронять створки, а приказал залечь и только после этого дал команду выстрелить.
Куски ворот упали, и изнутри тут же застучали пулемёты ратлов. По звуку выстрелов и по тому, как пули рикошетировали от камней, Ноу сделал вывод, что работали обычные пулемёты крупного калибра, скорее всего, так называемый тип ПС, выпускаемый в Федерации Камал. Не самое мощное стрелковое оружие, но попадание целой очереди может забрать процентов десять энергии защитного костюма. Слава богу, что камалы не передали ратлам индукторного стрелкового оружия, а то нападавшим пришлось бы куда сложнее. Хотя в таком случае имелся бы факт предоставления запрещённых военных технологий, за который можно привлечь к ответственности на пленуме Галактического Совета.
В проём пустили несколько самонаводящихся ракет, после чего пулемёты захлебнулись. Двое киборгов, как и планировалось, побежали вперёд, прикрываясь силовым экраном. Остальные должны двигаться за ними конусом, прицельно расстреливая недобитых защитников коридора.
– Вперёд! – заорал Ноу и кинулся за киборгами, стараясь поспевать впереди бойцов.
Избежать повреждений не удалось, и ракеты покорёжили много чего, хотя без зачищающей атаки нападавшим пришлось бы непросто в ограниченном пространстве тоннеля.
Широченный коридор, раза в два шире проёма ворот, с наклоном уходил вглубь скалы. Вдоль всей длины, насколько хватало глаз, частично горели потолочные светильники, создававшие приятное желтоватое освещение – глаза ратлов воспринимали примерно ту же область спектра, как и глаза людей.
Поперёк коридора застыли два тяжёлых бронетранспортёра, уничтоженные ракетным залпом. Имелись данные, что камалы модифицировали кабины экипажа, чтобы машинами могли управлять ратлы, и, скорее всего, внутри поджарились не главные противники Содружества, а именно «птички». Впрочем, времени проверять, кто там сидел, не было: по внешнему виду машин ясно читалось, что внутри живых не осталось.
Отряд отбежал метров пятьдесят от ворот, как снаружи что-то гулко и протяжно ухнуло. Пол колыхнулся, словно люди стояли на палубе небольшого кораблика, подброшенного на сильной волне – почти никто не устоял на ногах. Труба тоннеля застонала, и несколько светильников лопнули, разлетевшись брызгами плафонов, но большая часть горела, а вот в дальнем конце свет мигнул и погас.
Это было паршиво: на освещённом участке люди оставались, как на ладони. Впрочем, в костюмах имелась система слежения, действовавшая в любых условиях. Ноу быстро проверил – в темноте впереди никакого движения не наблюдалось.
Снаружи в разрезанные ворота полилось голубоватое зарево. Мгновение сержант пребывал в замешательстве – подобный вариант в сценарии не рассматривался, – а затем вызвал штурмовик генерала. Выли и улюлюкали помехи, сквозь которые прорвался голос Лентока.
Ноу доложил обстановку на входе в тоннель. Генерал приказал двигаться дальше, и во что бы то ни стало выполнить задачу. На вопрос, что случилось, посоветовал не загружать себя лишними проблемами.
– Это моя забота, сержант, как вас вытаскивать! А вы действуйте! Лаборатория должна быть законсервирована любой ценой, документы добыты в максимальном объёме!
Несмотря на приказание генерала, Ноу вернулся к воротам и осторожно выглянул наружу. Зрелище предстало малоприятное: огромное неправильной формы пятно уходило вдаль на километр, не меньше, а разбросанные тут и там крупные, в пару человеческих ростов, валуны медленно оплывали, словно тающее мороженное. Язык светящейся почвы вытягивался в направлении входа в тоннель и заканчивался метров за сто, сто пятьдесят до него.
Сержант понял, что произошло: каким-то образом защитники лаборатории, или кто-то, кто пытался прийти к ним на помощь извне, взорвали на равнине нуль-бомбу. Сработал ли заложенный фугас, который проморгала разведка, или же снаряд выпустил космолёт противника, сказать не представлялось возможным. К генералу Лентоку за пояснениями Ноу обращаться не решился – тот недвусмысленно отдал приказ действовать, невзирая ни на что.
Зато Ноу понял, что имел в виду генерал, сказав, что вытаскивать их – его забота: в зоне голубого свечения вместе с валунами таял корпус их челнока.
Выругавшись, сержант побежал назад и кратко обрисовал положение и задачу с учётом произошедшего. Вполне возможно, что западная группа подверглась такой же атаке, и ещё неизвестно, как там всё закончилось: скала и помехи от взрыва мешали установить связь с западным взводом.
Люди включили приборы наблюдения и начали осторожно продвигаться вперёд. Ситуацию упрощало отсутствие в стенах тоннеля боковых дверей и проходов: приборы не показывали скрытых полостей. С одной стороны, не так удобно занимать оборону, зато никто не атакует с тыла.
Примерно через сотню метров затемнённого участка тоннель раздвоился. Согласно имевшимся данным, к лабораториям вёл правый отрезок. Левый коридор выходил к системам жизнеобеспечения базы, энергоустановкам и помещениям охраны. Важны были оба направления, и Ноу разделил отряд. Ровно половину личного состава под командованием младшего сержанта Мастаны он отправил налево, а сам двинулся по правому коридору, который оставался столь же уныло-однообразным, как и входной тоннель.
Так они двигались достаточно долго, не встречая сопротивления. Но Ноу знал, что подобные простые варианты всегда обманчивы: взорвали же защитники лаборатории нуль-фугас на месте посадки челнока, а разведка, между прочим, не предупреждала о такой возможности.
Это вызывало у сержанта нехорошее предчувствие, но пока всё шло сравнительно гладко, не считая той «мелочи», что они остались без транспорта для отхода, и уже понесли потери в виде экипажа челнока. Впрочем, забрать взвод легко мог и штурмовик генерала, хотя – кто знает, что теперь значит «легко»?..
Ещё один пост встретил их метров через триста – груда керамополимерных блоков, за которыми стояли простые пулемёты. Вообще система охраны сержанта удивляла, альтеров трудно понять: будь его воля, Ноу поставил бы в подобном комплексе глухие переборки-шлюзы и систему тревоги, блокирующую определённые зоны. Любой нападающий потратил бы кучу времени, преодолевая заблокированные двери.
Здесь же ничего подобного не наблюдалось! Или ратлы (а точнее, их хозяева камалы) настолько тупы, что не предвидели подобного вторжения, или… Сержант Ноу мог заверить: камалов дураками называть не стоило. Они, возможно, мыслили иначе, чем люди, но это был хитрый и умный противник.
С пулемётными гнёздами отряд разделался быстро, а за ними прямо за поворотом коридора находился первый шлюз. Люди взломали заслонку тем же лазерным резаком и ворвались в святая святых секретной базы – лабораторный корпус.
Отдельных охранников ратлов уничтожили, а персонал, пару десятков учёных и техников, заставили построиться вдоль стены. Среди них оказалось и четверо камалов, которые нервно скалили крысино-собачьи морды. Один из камалов начал трясти дипломатическим удостоверением и стращать всеми карами Галактического Совета за вторжение на суверенную территорию, но Ноу изъял документ и пригрозил прострелить альтеру башку, если тот не замолчит.
Удалось установить связь с западным подразделением, занимавшимся центром обучения клонов и со второй половиной отряда, зачищавшим технологические помещения и отсеки охраны базы. Там всё прошло чётко: десантники не потеряли ни одного киборга, ни, тем более, ни одного человека! Имелось несколько попаданий в личный состав, но резерв защитных костюмов ни у кого не упал более чем на десять-пятнадцать процентов – чистая работа!
Ноу не мог порадоваться за своих ребят, особенно за землян: все действовали сосредоточенно, словно работали на подобном задании не первый, а двадцать первый раз. Никакой чрезмерной злобы или истерии победителя, что часто наблюдается у новичков, обрабатывающих чужаков – все деловиты и точны, словно киборги.
Даже Ушастик его удивил: Ноу несколько раз успевал бросить взгляд в его сторону. Заметно было, что застёгивание наручников на пернатых лапах ратлов или шерстистых у камалов вызывает у парнишки некоторое замешательство, но вряд ли глаз, чуть менее опытный, мог это определить.
Специалисты по ТКП-технологии с помощью десантников установили «консерваторы» и подготовили к фиксации всю лабораторию вместе с конвейерными чанами, где из сгустков биорастворов формировались человеческие тела разной степени готовности. Все документы, которые противник не успел уничтожить, сложили в бронеранец, и, сковав пленных молекулярными цепями, повели на выход.
Трое специалистов остались готовить аппаратуру ТКП к включению. Всё шло донельзя гладко, но у сержанта в душе словно червяк шевелился, и поэтому Ноу подгонял ребят и пленников быстрее уносить ноги из этой клоаки. Почти бегом они добрались до выхода из лаборатории, и вдруг ожила аэска.
– Транас! – кричал генерал Ленток. – Немедленно покидайте базу и займите оборону! Нас атакует крупное подразделение штурмовых кораблей камалов. Поднимаю корабль на орбиту для перегруппировки, вызываю эскадру из гипера…
В канале связи заулюлюкало, и возник целый водопад помех – явно искусственного происхождения.
Ноу остановил группу у блок-поста перед поворотом в лабораторию и вызвал по локальной связи тройку «консерваторов». Собственно, вариантов оставалось немного. Сержант надеялся, что штурмовики на орбите справятся с противником, хотя в зависимости от численного соотношения это может занять некоторое время.
Камалы же, вне сомнения, будут стараться не допустить получения неопровержимых доказательств их секретной деятельности. Для этого какая-то часть станет прорываться и атаковать отряды, высадившиеся на поверхность планеты. Если включить «консерваторы», людям волей-неволей придётся покинуть тоннели – или дать ТКП-полю убить себя. В принципе, выбираться из хорошо укреплённого тоннеля на открытую местность – почти самоубийство, там отряд рано или поздно перестреляют, как уток на охоте, если штурмовики Содружества вовремя не придут на помощь. Оставаться внутри лабораторного комплекса можно только не включая «консерватор», но если камалы ворвутся сюда, тогда они получат возможность замести следы.
В общем, включать на базе генератор ТКП и выходить на поверхность представлялось почти равносильным неминуемой гибели. Это «почти» давало мизерный шанс, который стоило использовать. Ясно, что пленные только обуза – хорошо бы доставить живых свидетелей, но… Под шквальным огнём они погибнут первыми: у них нет защитных костюмов. Поэтому из двух зол выбирают меньшее.
Ноу отправил колонну пленных назад, приказав Шмакову засунуть всех в зону действия «консерватора» – не хотелось так поступать, но на войне как на войне.
Сам сержант с остатками отряда направился к выходу. Подоспели они вовремя: челноки камалов высаживали десант.
Из-за сработавших фугасов рядом с входом в лабораторный комплекс смог пуститься только один челнок, и отряд на бегу открыл огонь из всех видов оружия, не стесняясь в применении индукторов. На десантных челноках при высадке защитное поле приходится отключать со стороны десантного шлюза, а сейчас шлюз оказался направлен как раз ко входу в тоннель.
Челнок исчез во вспышках разрывов, как и весь десант альтеров – а корабль такого класса брал не менее тридцати бойцов. Взрывная волна саданула и в тоннель, поэтому людям пришлось броситься на пол, несмотря на верных киборгов, прикрывающих их силовыми щитами.
Рассредоточившись у входа, отряд поджидал возвращения Шмакова и техников, одновременно обстрелом прижимая к земле вражеские десанты, высаживающиеся поодаль. Всего челноков камалов оставалось шесть – два сели недалеко к западу, метрах в четырёхстах, почти на краю растёкшегося голубого пятна нуль-фугаса, остальные подальше, в километре. Из мощного переносного индуктора, доведя напряжённость поля до максимума, Итон подбил ближайший из челноков, который не успел полностью включить защиту, но остальные, закрывшись дымками силовых полей, ушли за дальние скалы.
Сержант прикинул, что камалы высадили девяносто бойцов, не меньше. По роившимся вдали над скальной грядой челнокам читалось, что и западный вход активно атакуют, так что противник располагал достаточными силами.
Тем временем вернулась группа Шмакова, доложив, что всё в порядке, и генератор ТКП вот-вот сработает. У входа в тоннель людей вряд ли могло достать фоновым полем, однако Ноу приказал рассредоточится в скалах, поодаль от разрушенных ворот.
Связь с эскадрой по-прежнему отсутствовала: камалы применили сильную систему подавления. Отряд имел и обычные передатчики электромагнитных волн, но эта техника позволяла поддерживать связь на приличном уровне лишь между членами подразделения – Ноу не мог вызвать по радио даже западную группу.
Ситуация прорисовывалась кислая. Если камалы высадят ещё десанты, то смогут подтягиваться к входам в лабораторный комплекс. Челноки уйдут, освобождая место штурмовикам, и если эскадра Содружества не сможет вмешаться, то людей выжгут в скалах.
Подразделению Ноу приказал экономить боезапас и стрелять как можно точнее: индукторы прекрасное оружие, но потребляют много энергии. Пару-тройку раз можно выстрелить из лазера на полной мощности, правда, это может быть опасно и для самих стреляющих из-за ионизационных разрядов. Обычное огнестрельное оружие, с учётом индивидуальной брони камалов, большого эффекта не даст. Хотя придётся использовать и его – хватило бы боеприпасов!
Через систему слежения бронекостюма Ноу хорошо видел, как десант камалов, укрываясь за скалами, начал разворачиваться в их сторону. Как сержант и предполагал, все челноки противника ушли за низко висевшие облака, и на мгновение воцарилась странная тишина. Картина могла бы показаться совершенно безжизненной, если бы не валявшиеся в поле зрения покорёженные створки ворот лабораторного комплекса, обломки уничтоженного челнока и не голубое мерцание на равнине.
Ноу постарался оценить обстановку, в который раз радикально меняющуюся за столь короткое время. Ясно, что коли штурмовики СИ не вычистили десант камалов загодя, значит, не могли этого сделать. Каким образом камалы прознали про готовящуюся операцию и умудрились перебросить приличные силы – вопрос десятый. Хотя, судя по всему, информацию они получили, что называется, в горящем режиме: в противном случае никто бы не дал возможности людям здесь высадиться, несмотря на новейшие технологии. А вот фугасы, похоже, заложили давно – разведчики опростоволосились. Можно их материть хоть до хрипоты, но и такое случается, накладок почти никогда избежать невозможно, особенно при операциях против глубоко засекреченных объектов.
В общем, вариантов мало. Лабораторию законсервировали – сержант надеялся, что и западная группа сделала своё дело. Это здорово – если кто-то сможет, конечно, сообщить о результатах, куда следует. Что касается судьбы штурмовых групп, то эскадра на орбите либо сможет забрать их отсюда, либо не сможет. Во втором случае людям останется только «порезвиться», отстреливаясь от десанта камалов, и, что называется, пасть в бою смертью храбрых. Правда, в этом случае не будут доставлены ценнейшие документы – небольшой чемоданчик, лежащий за спиной у сержанта в бронированном ранце.
У Ноу мелькнула странная мысль: вот поди ж ты, как бывало в войнах далёкого прошлого Орхана или в нынешних войнах на тех планетах идентичных, кто не входит в Содружество? Например, воюют две страны – и с обеих сторон люди! Насколько же им проще: противник практически свой, такой же, как ты, в случае чего можно и в плен сдаться, а к камалам или ратланам, да ещё в подобной обстановке, сдаваться бессмысленно.
Впрочем, сержант вспомнил, как Сергея Миронова избивали в земной армии такие же парни, как он сам. Получается, что те ублюдки ничем не лучше камалов?!..
Он отмахнулся от подобных мыслей – сейчас это лишнее! Факт понятен: для нынешнего противника люди – альтеры, так же, как и они для людей, и пощады не будет никому. Бойцы – не дипломаты высокопоставленные или что-то вроде того, они – простые солдаты, обменивать их никто не станет. Скорее всего, с учётом реалий, все, кого возьмут в плен живыми с достаточным количеством сохранившихся тканей тела, пойдут на создание клонов, которых камалы потом будут пытаться забрасывать на разные планеты Содружества. Значит, для людей существует только один вариант – даже не пуля в лоб, а вон, мигает в правом нижнем углу шлема: индикатор капсулы самоликвидации костюма. Чтобы камалам ничего не осталось…
За облаками что-то полыхнуло и мутно-бежевая пелена, покрывающая местное небо, озарилась неожиданно красивым жёлтым заревом с пурпурно-красными отливами. Аудио-система костюма передала рокочущий звук, и сияние сместилось куда-то на восток, скрывшись за однообразным горным массивом. Где-то на орбите продолжался бой, от которого зависела судьба всех высаженных отрядов.
Ноу коротко напомнил бойцам, что от них требуется, если события развернутся определённым образом. Все всё понимали, и даже Ушастик энергично кивнул – он лежал за выступом скалы недалеко от сержанта.
Молодцы, ребята, лишних вопросов никто задавал, даже бывшие штабисты – сопланетчики Ноу, и вельты. Трое специалистов по ТКП-технологиям тоже сжимали свои пистолетики – эх, попали ребята в переделку, и сержант приказал выдать им запасные индукторы.
Камалы приближались. Видимо, их флот перебрасывали сюда тоже налегке – в противном случае могли бы придать какую-то бронетехнику, и тогда силы оказались бы подавляюще неравными. А пока люди могли неплохо огрызаться. Пока.
Хорошая штука новый индуктор ИГ-14. Ноу отлично знал прежнюю модель, ИГ-10, «иголка», как его называли в обиходе, и новый обозвали так же. ИГ-14 отличается системой прицеливания и скоростью пули – девяносто километров в секунду! При весе в 4 грамма она сгорела бы в атмосфере за мгновение, но спасает вихревое гравитационное поле, создаваемое при выстреле вокруг маленького снарядика на одну сотую секунды. Потому эффективная дальность стрельбы из ИГ-14 – чуть меньше километра, но последствия попадания серьёзны: защитное поле того же челнока сразу расходует один-два процента энергии средней силовой установки, а стандартный бронекостюм камалов выдерживает не более двух-трёх попаданий.
Сержант приказал беречь заряды «иголок» для более короткой дистанции, а пока обстреливать атаковавших из обычного огнестрельного оружия – по пресловутому соотношению «цена/качество» ничего лучше для атмосферных планет не смогли придумать за все времена. Лазер Ноу тоже пока приберёг – чего зря тратить энергию на пробой воздуха?
Два снайпера отряда – вездесущий Шмаков и паренёк из лоранов – взялись за дело: методично всаживали в броню то одного, то другого высовывавшегося из-за камей камалов бронебойные пули. Костюмы успешно их отклоняли, но каждое попадание уносило какие-то доли процентов защиты, и, значит, работало на людей.
Отряд выпустил все оставшиеся ручные самонаводящиеся ракеты, и Ноу злорадно усмехнулся, отметив, что пяток камалов распластались неподвижными после попаданий. А многих, вне всякого сомнения, серьёзно ранило, и они отползали, выходя из боя.
Выбрав одного из перебегавших от скалы к скале врагов, который действовал не слишком расторопно, Ноу выстрелил из «иголки». Попал: чужой упал на спину, и сержант подумал, что снял его с одного выстрела. Но через несколько секунд камал поднялся и совершенно по-человечески помотал головой, приходя в себя. Система поддержки в его бронекостюме, очевидно, впрыснула обезболивающее, и чужой, окончательно придя в себя, рванул в укрытие.
Ноу выстрелил повторно, заодно проверяя ТТХ оружия и бронекостюм противника. И во второй раз камал начал подниматься, только совсем неуверенно. Третий выстрел – и чужого буквально порвало пополам вспышкой – силовая броня исчерпала возможность противостоять «иголке».
Из-за облаков вынырнули три точки – компьютер брони опознал челноки камалов. Они, видимо, пополнили энергозапас на корабле-матке и сейчас шли на поддержку десанта. Это, конечно, не штурмовики, но кое-какое вооружение стоит и на челноках. Но то, что камалы посылали сюда челноки, свидетельствовало, что сил у них не так много, и основная часть таковых завязана в поединке с эскадрой СИ.
Сержант приказал выбрать максимально глубокие укрытия под скалами и одновременно стараться вести огонь по челнокам: те сами должны стрелять по нам и, значит, будут раскрывать защитное поле, а иначе толком не выстрелишь.
Неожиданно челноки исчезли – камалы включили «невидимки». Это сильно расходовало бортовой запас энергии, но теперь противник мог зайти на укрытия отряда и ударить с неожиданной стороны.
Правда, чтобы вести огонь, им всё равно придётся «невидимку» отключить, равно как и защитное поле, и если успеть дать залп из индукторов, челнок можно вывести из строя, если не уничтожить полностью. Кроме того, объекту, укрытому «невидимкой», нужно самому следить за местностью, поэтому всегда есть некоторое число датчиков, выдвигаемых за границы поля невидимости. Системы наведения костюмов могли обнаруживать эти «дыры» в защите противника, что позволяло при должных навыках солдата обнаруживать местоположение скрытой боевой машины.
Киборгам Ноу приказал прикрывать людей до последнего, поддерживая энергощиты.
Все вертели головами по сторонам, и только Шмаков и Рикас продолжали вести огонь по десанту камалов, сдерживая, насколько возможно, его продвижения к позициям взвода. Они же, теперь по приказу сержанта Ноу, выставив из-за скалы активный элемент лазера, периодически выпускали импульсы, особо не целясь: электрические разряды от лазерного луча могли наносить небольшие повреждения на расстоянии нескольких метров от направления.
Челноки вынырнули из невидимости, произвели залп и снова скрылись. Из поля «невидимки» выставляется ограниченное число датчиков, поэтому точность наведения оружия не может быть высокой, а кое-кто из бойцов засёк челноки заранее и успел выстрелить в ответ – правда, никто не понял, достигли ли выстрелы цели.
Энергощиты сделали своё дело: личный состав почти не получил повреждений, чего нельзя сказать о самих «железных парнях» – их защита похудела более чем на десять процентов, а один киборг потерял двадцать три единицы.
Тем не менее, два человека потеряли по пять и восемь единиц защиты соответственно – сержант видел данные на своём командирском мониторе. Остальные отделались одной-двумя единицами, а кое-кто, включая и его самого, вообще не получили попаданий. В данных на Ушастика значилось «броня – 100 %», и это вызвало у Ноу особое удовлетворение: сейчас он, как никогда раньше, жалел, что согласился взять парнишку на операцию. Почему-то сержант по-прежнему считал, что Сергей Миронов – наиболее уязвимая фигура в подразделении.
В любом случае положение складывалось незавидное: если не придёт помощь, всех, рано или поздно, здесь положат. Для камалов важны два момента: снова восстановить контроль над территорией лабораторного комплекса и захватить кого-то из людей живыми – как доказательство нападения военного соединения Содружества на «мирную» базу ратлов.
В лаборатории им, как минимум, потребуется уничтожить следы работы по клонированию людей – конечно при условии, что в штабе операции узнают о включении «консерваторов». Если же эскадра не смогла отправить сообщение о выполнении этой стадии операции, то все усилия пошли насмарку: не располагая точными сведениями о консервации лаборатории, и без документальных доказательств, руководство СИ вряд ли решится делать официальное заявление и открыто требовать расследования. Камалы тогда остаются полностью в выигрыше.
Вообще, если они успели атаковать суперзасекреченную эскадру Содружества, это может означать, что где-то имеется утечка информации, и происходит она достаточно близко к верхушке. Впрочем, сейчас это не самое главное. Ноу надеялся, что генерал Ленток успел отправить сообщение либо по скоростной связи, либо послать один из кораблей с донесением. Тогда задача десанта – продержаться как можно дольше, не позволяя камалам войти в лабораторию, и, возможно, кое-кто из людей выживет.
Челноки снова выскочили из невидимости и атаковали. На этот раз досталось лорану по имени Кушиа – командирский монитор сержанта выдал поражение в тридцать четыре процента, это опасно. Ноу приказал бойцу отойти глубже под прикрытие скал и сосредоточится на обнаружении челноков, готовящихся к новой атаке. Сам же выпустил ещё два заряда из «иголки» по методично придвигающейся к ним цепи камалов.
Позиция получалась не так плоха: с востока и севера взвод прикрывал горный кряж, и летательные аппараты камалов не могли примериться для атаки с этих сторон, а заходя с запада, они оказывались на лини огня между людьми и наступающими, что облегчало задачу оборонявшимся. Оставалось неприкрытым южное направление, и за ним стоило следить особо.
Вдали с западной стороны из-за облаков вывалилось чёрное овальное тело, и Ноу узнал транспорт камалов. Это лучше, чем если бы появился штурмовик: транспорты имеют более слабое вооружение даже по сравнению с челноками. Но на таких кораблях стоит серьёзная защита, и на них доставляют на поле боя технику и личных состав. Значит, камалы настроены более чем решительно. Значит, можно немного порадоваться: скорее всего, эскадре СИ удалось отправить сообщение о консервации лаборатории, и тем ценнее становятся данные в ранце сержанта.
Но то, что противник спокойно сажает транспортный модуль, свидетельствует, как минимум, что эскадра серьёзно связана манёврами на орбите, и помощи вряд ли дождаться. Ноу попробовал окунуться в ауру связи, но везде властвовали помехи, а простой рации не хватало.
Тем временем челноки снова атаковали, и на сей раз у них получилось удачнее: двоих киборгов полностью вывели из строя, а личный состав получил от трёх до восьми единиц повреждений брони. Если так дальше пойдёт, всё закончится через полчаса, а с учётом выползающих из брюха транспорта танков, люди почти покойники: на машинах стоят мощные индукторы, и вдобавок в каждой сидит ещё и десять бойцов десанта – подавляющее превосходство.
Четыре танка камалов развернулись цепью и поползли в сторону укрывшихся за скалами людей.
Выматерившись, Ноу ещё раз проверил боезапасы у взвода – не густо: по пятнадцать-двадцать выстрелов к индукторам, не больше. Есть обычные бронебойные патроны, есть взрывчатка, но это скорее для забавы, и если задержит наступающих, то лишь чуть-чуть.
Похоже, выход оставался один: отступать в лабораторию, баррикадировать тоннели взрывами, и дожидаться, что командование СИ предъявит камалам ультиматум. Тогда сюда пришлют комиссию Галактического Совета, и если люди к тому времени останутся живы, то смогут предъявить документальные доказательства…
Однако Ноу опасался, что командование в подобной ситуации, не будучи уверенным, что документы удалось сохранить, и что лаборатория надёжно законсервирована, не решится выдвигать требование созыва комиссии. Если так, то потери окажутся напрасными.
Словно в подтверждение этих мыслей рядом с первым транспортным модулем начали приземляться ещё два.
Сержант чуть не застонал от бессильной злобы, но почти в этот же момент заметил краем глаза свечение за облачным слоем, и решил, что падает подбитый корабль, но ошибся.
Мутная пелена вверху расступилась, и с неба свалились два угловатых диска, светящихся пурпурно-фиолетовым – штурмовики Содружества, прикрытые вуалями защитных полей. Они спикировали метрах в трёхстах от людей почти на краю зоны, поражённой нуль-взрывом. Один штурмовик на лету выпятив амортизатор-опоры, плюхнулся на остывающий лоскут каменистой равнины у скал, второй завис над ним. В сторону разворачивающихся цепей камалов ударили жгуты ракетных трасс и инверсионные трассы крупнокалиберных индукторов.
Ноу на мгновение замер, радуясь и одновременно ломая голову, зачем один из штурмовиков сел, ведь логичнее атаковать нападавших, маневрируя вместе.
Свечение силового поля на севшем штурмовике погасло, и в аэске через обычную радиосвязь прокричал знакомый голос:
– Сержант Ноу, вижу показания датчиков, вы живы! Немедленно выводите взвод! Приказываю всем немедленно выдвигаться для посадки на борт!
Не вполне понимая, что случилось, Ноу крикнул «Есть!»
– Сержант, – продолжал генерал Ленток, – одновременно докладывайте обстановку! Документы собраны, вы их сохранили?
– Так точно! Но, мой генерал, ваши штурмовики могут уничтожить нападающих, и тогда мы…
– Не рассуждать, сержант! У нас на орбите осталось только три штурмовика, они ведут бой с существенно превосходящими силами противника. Западная штурмовая группа уничтожена. Взрывайте, к чёртовой матери вход в тоннель и немедленно на бот! Документы должны быть доставлены, вы меня поняли? Я ко всему личному составу обращаюсь, кто меня слышит! Всем немедленно прорываться к кораблю, прикрывая командира. Исполнять немедленно! Минут через пятнадцать здесь будут дополнительные силы камалов!
Сержант снова проорал «Есть!» и, дублируя распоряжение генерала, отдал приказ бежать к штурмовику.
Итон выстрелил трижды в тоннель из мощного индуктора, целясь в стены. Взрывы пятнадцатиграммовых пуль, выпущенных с космическими скоростями, производили ужасный эффект, и бойцам пришлось броситься на землю, чтобы не попасть под град каменных обломков, выброшенных из жерла входа, как из ствола орудия.
– Прикрываем командира, все слышали?! – кричал Шмаков.
Взвод побежал. Сержанта прикрывали несколько бойцов, и ближе всех к нему оказались Шмаков, и, как ни странно, Ушастик. Ноу обратил снимание, что парнишка бежал, держась между ним и основной директрисой стрельбы вражеского десанта.
Итон двигался последним, методично, словно в тире, выпуская оставшиеся заряды из тяжёлого индуктора.
Под шквалом огня со стороны камалов дистанция в триста метров казалась бесконечной, но штурмовик не мог сесть ближе – не хватало места. Садиться же у самого входа в тоннель пилоты не рискнули, так как тот участок простреливался орудиями танков, и корабль мог быстро получить серьёзные повреждения.
Наступающий десант камалов, уже не скрываясь за скалами, повёл огонь из всех видов ручного оружия. Челноки, сбросив «невидимки», начали открыто делать заход за заходом. Они разделились – один, маневрируя, чтобы не попасть под ответный огонь прикрывавшего штурмовика, пытался нанести повреждения совершившему посадку кораблю генерала Лентока, а остальные два принялись за бежавших людей. К счастью, высаженные танки находились за переломом отрога скалистой гряды.
Но и этого хватало, чтобы узкая полоса сравнительно ровной земли между скалами и севшим штурмовиком стала настоящим адом. Рвались ракеты и мины, щёлкали и визжали обычные пули. Тот тут, то там вспухали огненный розочки разрывов пуль из индукторов – к счастью, это оружие у камалов уступало человеческому по мощности и дальнобойности.
Бежать было трудно не только из-за скальных обломков под ногами – взрывными волнами людей то и дело швыряло на землю, а монитор в костюме сержанта верещал, не переставая: системы защиты то у одного, то у другого бойца теряли по несколько единиц. В этой кутерьме он не успевал следить за показаниями собственной системы защиты.
На гребень отрога возле входа в тоннель, выполз первый танк, и ад стал адом в квадрате.
Прежде чем стоящий на камнях штурмовик перенёс огонь на танк и тот взорвался красивым всплеском красного пламени и черно-бурого дыма, машина камалов успела выпустить целую серию из башенного индуктора. Защитное поле штурмовика, прикрывавшего корабль генерала, расцветилось красными шарами разрывов.
Итон погиб почти сразу – он бежал последним, вместе с оставшимися киборгами, и в прыгающих перед глазами данных на мониторе сержанта отразилось сообщение, что в него попал снаряд из танкового индуктора. Тут же упал Рикас, защита его брони сразу потеряла шестьдесят один процент. Система жизнеобеспечения впрыснула обезболивающее, лоран вскочил, но под ногами у него разорвалась ракета, пущенная с челнока, и костюм не выдержал – тело разнесло в клочья. Вместе с Итоном и Рикасом снарядами из танкового индуктора достало трёх киборгов и лорана Кушиа.
Солдаты бросились на землю, укрываясь, кто где. Два штурмовика не могли эффективно прикрывать остатки взвода и от суетящихся в небе челноков, и от огня надвигающегося десанта, да ещё и держать собственную защиту. А до спасительного корабля оставалось метров сто, и из-за скал могли вот-вот показаться другие танки.
– Все вперёд! – заорал сержант, вскакивая. – Последний бросок, ребята, живо!
Вз-з-з-з-и-и! – ударила вплотную индукторная серия с челнока…
Ноу успел увидеть, как разнесло в клочья Шмакова, и тут его самого швырнуло, переворачивая, на камни.
Дикая судорога резанула, непроизвольно заставляя тело изогнуться, но почти сразу сработала система обезболивания и антишока. Но перед глазами плыли круги и предательская пелена.
Если сержант и потерял сознание, то только на мгновение. К несчастью, печально знакомые сжатия внизу костюма и справа сбоку сообщили о том, что оторвало обе ноги и руку – да и монитор на схематичной картинке в правом нижнем краю поля обзора костюма чётко показал именно это.
Кто-то подхватил сержанта на руки, и потащил, спотыкаясь. Ускользающим сознанием Ноу выхватил на фоне блёклого неба лицо Ушастика за стеклом шлема. Машинально отметил: у парнишки ещё сорок два процента защиты, повезло, может, успеет в штурмовик.
– Миронов, – пробулькал он красными пузырями, лопающимися на губах, – отставить! Приказываю забрать бронеранец с документами… передать генералу. Выполняй!
– Что вы, батя, – надсадно дыша, прохрипел мальчишка, – я вас не брошу. Вместе доставим… Вместе!
«Батя? – удивился сержант. – Что за «батя»?
Кажется, Ноу когда-то слышал такое слово, но почему боец не по уставу обращается?!
– Приказываю… документы… – снова повторил сержант, но язык перестал слушаться, а глаза – видеть.
* * *
После подъёма, умывания, физических упражнений и завтрака, капитана Ноу возили на процедуры. Некоторые очень болезненные, но чего не вытерпишь, чтобы из жалкого калеки, который и выжить-то никак не должен был, стать здоровым полноценным мужиком?
Он посмотрел на правую руку. Ниже локтя она была нормальной формы, но пока много меньше, чем оставшаяся неповреждённой левая. Да и кожа на регенерируемой части – нежно-розовая, как у младенца – выдавала.
Но рукой Ноу уже мог работать – на клавиатуре, по крайней мере. А ещё десяток-два процедур – и будет, как обычно. Вот с ногами хуже: месяца полтора придётся пользоваться гравиколяской.
Вернувшись в палату, Ноу слез с «летающих костылей» и устроился на кровати. Достав письмо – сейчас в моду вновь вошли официальные документы, исполненные на бумаге, как тысячу лет назад, – в который раз перечитал послание юрист-агента.
«…сообщаю, что как герою специальной операции командования Вам полагается пожизненная пенсия в размере восьмисот тысяч кредитов в год, и право выбора земельного участка площадью, оговорённой в статье 17, пункт а.23 Кодекса Героев Содружества, на любой жилой планете такового…»
Капитан прикрыл глаза. У него впереди немало лет жизни – можно жениться, завести семью. Ферма, поля, млеющие под закатным солнцем, и сын, подносящий стаканчик чего-нибудь холодненького на террасе дома. Его собственного дома…
Дети…
А они ведь у него были. И их было немало: Ноу много лет готовил солдат для армии. Они разлетались по Галактике кто куда, и почти ни с кем он более не встречался. Но почти всех помнил, и все они, или, по крайней мере, большинство, живы. И только последние, как всегда, самые лучшие, остались там, на паршивой планете с кудахтающим названием. Все, кроме одного…
Какая ферма, какие поля! Что он, фермер, что ли? Что он понимает в сельском хозяйстве, прости господи? У него есть дело, где можно быть полезным молодым и не слишком, парням, приходящим из разных миров, служить великой миссии Человека во Вселенной. Вот это и надо делать!
Невесело усмехнувшись, Ноу мотнул головой, отчего не совсем восстановленные шейные позвонки отозвались ноющим зудом в затылке и висках, достал из тумбочки модуль коммуникатора и развернул перед собой рабочую панель.
Возможно, со стороны забавно смотреть, как к возникшим в воздухе клавишам протянулись пальцы двух разных рук, принадлежащих одному человеку – одной большой и сильной, а второй маленькой, словно у ребёнка.
Ноу вздохнул, поморгал, отгоняя противное жжение в уголках глаз у переносицы, и набрал первую строчку письма:
«Здравствуй, сынок!» – написал он. – Как ты там?..»