Глава 23
– Мы вчера играли в игру «вырви глазик».
– Ну и как?
– Ничья, 2:2.
Анекдот.
Загадка: Что в одно ухо влетает, а из другого вылетает?
Отгадка: ЛОМ
Детская загадка
– Значит, ты всё-таки до него добрался! За это стоит выпить, – сказал Благородный Дон, доставая из шкафчика древний, как само время, коньяк и бокалы.
На его бледном лице появилась довольная улыбка. Благородный Дон уже оправился после ранения (на него было совершено покушение), но был всё ещё немного бледным и медлительным.
– Ты молодец, хорошо поработал, – продолжил он, позволив Паркину в очередной раз насладиться закатом. На этот раз у солнца было торжественно-задумчивое настроение. – В принципе, ты заработал себе отпуск, и я даже обязан тебя отпустить, но дело не закрыто. Остался ещё один посланец неба. По крайней мере, это следует из твоего отчёта. Так что ставь точку над «и», и…
– Я готов продолжить работу.
– Очень хорошо, Денис. Тогда найди его.
– Просто найти?
– Я хочу его чучело в своем кабинете. И чем раньше, тем лучше.
– Тогда разрешите выполнять?
– Иди.
Дома санитарного инспектора ждал сюрприз. Несмотря на то, что он сменил квартиру, а новое жильё на первом этаже неприметного дома в пригороде Мелиополиса оборудовал самыми лучшими запорами и средствами слежения, на столе его ждал билет на детские бои, появившийся там «чудесным образом». Рядом с билетом лежала записка: «Под стулом».
Детские бои были одним из тех «неприличных» развлечений, об увлечении которыми не принято говорить в «хорошем обществе». Официально они были запрещены, но на этот запрет никто не обращал внимания, как мало кто обращает внимание на запрещение курения марихуаны.
Детские бои были запрещены, но любой дурак мог свободно купить билет, а в зале зачастую можно было встретить тех, кто должен по идее с детскими боями бороться. Единственное, что не допускалось и не допускается ни под каким видом, так это выпускание на ринг чужого ребёнка. Даже усыновлённые дети не имели права там появляться. И за этим следили строго, причём сами устроители боёв. Тех же, кто пытался обойти этот негласный закон, часто находили в какой-нибудь яме со сломанной шеей.
Но к подобной разъяснительной работе приходилось прибегать крайне редко. Никто не хотел неприятностей, тем более что желающих выставить своё чадо на ринг было хоть отбавляй. А многие семьи буквально жили с боёв, заводя кучу детей исключительно для того, чтобы выставить их на ринг.
Приняв душ и выпив чаю, санитарный инспектор улегся на диван с книгой в руках. Давненько он не мог себе позволить такую роскошь. Всё-таки правы были древние греки, ценившие прежде всего досуг, а потом уже дружбу.
В дверь позвонили, как полагается, на самом интересном месте.
– Господин Паркин? – прохрипел искаженным помехами мужским голосом динамик домофона.
– Что вам угодно? – вместо ответа спросил санитарный инспектор.
– На ваше имя был куплен билет на шоу.
– Уже выхожу.
Это было частью игры в секретность. Несмотря на то, что бои проводились практически всегда в одних и тех же местах, зритель, покупая билет, должен был назвать имя (допускалось вымышленное) и адрес, по которому его можно найти в нужное время. Устроители боёв сами обеспечивали транспорт. Это условие было обязательным, и прибывших иным путём зрителей просто не пускали в зал.
Приглашение могло быть и ловушкой. В машине санитарного инспектора могла ждать пуля или даже бомба, но он отбросил эту мысль. Убить его вполне могли бы и дома, раз они нашли способ доставить ему билет.
Водитель доставил санитарного инспектора к входу в «Частный клуб Харлей», как гласила вывеска, где его встретили двое крепких парней в похоронных костюмах. Проверив билет, они вежливо пригласили его в зал.
Мест было мало. Всего в зале стояло чуть больше сотни удобных кресел, но количество публики компенсировала цена билетов. Место санитарного инспектора находилось у самого ринга, и будь он любителем подобных шоу, он был бы в восторге. Вот только он не любил такие мероприятия.
Сюда бы Боба, – подумал он, запуская руку под кресло. Под сиденьем он нашёл приклеенный липкой лентой пакетик, внутри которого лежал наушник.
Минут через пять голос, показавшийся ему знакомым, сказал:
– Наслаждайтесь боем, Паркин. Я с вами ещё свяжусь.
На ринге появился мужчина в дурацком пёстром костюме и завопил истошным голосом в микрофон:
– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Почтеннейшая публика! Сегодня вам посчастливится стать свидетелями дебютного выступления двух очаровательных амазонок: Анни (на ринг вышла милая девочка 9 лет в белом платьице, белых носочках и белых туфельках с острыми, как бритва носами) и Мэйбл (на ринг вышла другая девятилетняя девочка, тоже в белом платье, белых носочках и таких же белых туфельках). – Подождав, пока девочки займут свои углы, он продолжил: – Судить поединок будет заслуженный рефери международного класса мистер Кингси.
Кингси был седым представительным мужчиной с внешностью сенатора. Со знанием дела он осмотрел девочек на предмет незаконного оружия, в качестве которого, например, могли служить лезвия под острыми, специально подготовленными к сражению ногтями. Убедившись, что всё в порядке, он дал сигнал к началу боя.
Девочки приблизились друг к другу на безопасное расстояние и остановились. Они не спешили атаковать, так как один верный удар мог решить исход поединка. Ударом ноги, например, можно легко покалечить голень, а острыми, как бритва ногтями – оставить противника без глаз или, сильно порезав лоб, ослепить его кровью. В отличие от всяких реслингов, здесь никто не работал на публику.
Выбрав момент, Анни бросилась на соперницу. Оставив на её красивом лице глубокие отметины своими ногтями, она отпрыгнула в сторону, но неудачно. Мэйбл успела порезать ей ногу туфлёй. Белый носочек стал быстро краснеть, да и на платьице Мэйбл появились красные пятна.
Девочки одновременно оправились от первой атаки и вновь заняли позицию на безопасном расстоянии друг перед другом. На этот раз атаковала Мэйбл. Она вцепилась своими остро подточенными (особая услуга стоматолога) зубами в ухо сопернице, но та сумела нанести ей серию сильных ударов в пах.
Выплюнув мочку уха прямо в зал, Мэйбл вновь бросилась на соперницу. Она вонзила ей ногти в шею и принялась кусать за лицо, стараясь травмировать наиболее нежные его участки. Превозмогая боль, Анни атаковала ноги соперницы. Мэйбл спохватилась слишком поздно. Ей удалось отскочить, только когда связки на правой ноге были перерезаны, а из артерии струёй била кровь. Несмотря на то, что лицо и шея Анни превратились в сплошную кровавую рану, она была в лучшей форме.
Из последних сил Мэйбл бросилась на противника, но, не удержавшись на ногах, рухнула на пол ринга. Анни мгновенно воспользовалась ситуацией. Она принялась неистово бить ногами лежащую в луже собственной крови соперницу до тех пор, пока из ран не начали вываливаться внутренние органы.
Когда всем стало ясно, что Мэйбл мертва, рефери остановил бой. Возбуждённая публика направилась к выходу. Большинство этих высоконравственных в обычной жизни людей, заплатили громадные деньги исключительно за возможность посмотреть, как маленькие красивые девочки будут калечить и убивать друг друга. Дебютные бои были самыми дорогими. Чуть меньше стоили финальные сражения, на которых мерялись силой те, кому не посчастливилось дожить до 16 лет – финального возраста для участников боёв. Искалеченные физически и морально, лишенные ушей, глаз, носов, безрукие, безногие, они развлекали своими смертями тех, кто в иной жизни навзрыд оплакивал умершую канарейку и искренне негодовал, что кто-то может повысить голос на собственного ребёнка.
Вновь наушник заговорил, когда санитарный инспектор был уже у самого выхода.
– Санитарный инспектор Паркин, ты заслужил две подсказки: Поговори с майором Сайресом и своим другом Бобом. Поверь, им есть что тебе сказать.
У майора Сайреса была годовщина свадьбы. Подобно многим другим мужчинам, рискующим чуть ли не каждый день своей жизнью, он очень трепетно относился к жене и дочкам. В семье у него был полный порядок. Жена – красавица, прекрасная мать и настоящая хозяйка. Дочки – умницы. Одной было пять, а второй совсем недавно исполнилось три года. Уйдя пораньше со службы, он забежал в магазин, забрал заказанный заблаговременно торт, купил бутылку вина. Девочкам он решил подарить двух красивых кукол.
Возле дома он увидел припаркованную чужую машину. Гостей они не ждали, решили отметить праздник семейно. Может, кто-то приехал к соседям?
– А у нас гости, – сообщила ему без всякого энтузиазма жена.
– Кого ещё чёрт принёс? – недовольно пробурчал он.
– Не знаю. Пренеприятный тип. Сказал, что ты нужен ему по неотложному делу.
Когда майор вошёл в гостиную, санитарный инспектор играл там с детьми.
– У вас прелестные дочки, майор, – сообщил Паркин, улыбаясь голливудской улыбкой.
Лицо майора выражала всю степень удовольствия, которое он испытывал, видя у себя в гостях в такой день подобного типа.
– Я понимаю, майор, что у вас семейное торжество, но мне нужно задать вам пару вопросов. Чем быстрее вы мне ответите, тем быстрее я уберусь из вашего дома.
– Тогда не будем откладывать в долгий ящик…
– Где бы мы могли поговорить тет-а-тет?
– Свежий воздух вас устроит?
– Вполне.
– Какого чёрта вам от меня нужно? – спросил майор после того, как санитарный инспектор назвал своё имя и должность.
– Я понимаю, это звучит глупо, но кое-кто мне сказал, что вы сможете поведать мне кое-что интересное.
– Я не умею говорить загадками.
– Майор, у вас милая семья. Красивая жена, очаровательные дочери… Вам-то уж должно быть известно, что я буду выполнять приказ любым способом, во что бы то ни стало.
– Бесполезно, – сказал майор, тем не менее, побелев, как мел. – Как только я заикнусь, чтобы выдать секретную информацию, я умру.
– Знаю, майор, программа самоликвидации и всё такое…
– Тогда какого чёрта вы от меня хотите?
– Вспомните что-нибудь интересное, не нарушая секретность. Где, например, вы пили пиво во время последних заданий?
Майор улыбнулся.
– Бар Хуэйро, – ответил он.
– Это, если я не ошибаюсь, рядом с владениями ныне покойного Али Хусейна?
– Вы не ошибаетесь.
– Во время задания вас заставили уничтожать объект дистанционно, не заходя внутрь?
Майор не ответил.
– Кто отдал этот приказ?
– Спросите у своего шефа.
– Благородный Дон в курсе дела?
– Больше, чем кто-либо другой.
Это означало только… В голове у санитарного инспектора словно взорвался снаряд. Все тело пронзила дикая боль. В глазах потемнело. САНИТАРНЫЙ ИНСПЕКТОР НЕ МОЖЕТ КРИТИЧЕСКИ ОТНОСИТЬСЯ К ДЕЙСТВИЮ РУКОВОДСТВА! – отдавалось пульсацией у него в ушах. Паркин был на грани обморока.
– Что с вами? – услышал он сквозь шум в голове голос майора.
– Всё хорошо.
– Если бы вы были лошадью, вас бы следовало пристрелить.
– Это сейчас пройдёт.
– Вы уверены?
– Всё в порядке, майор. Сейчас всё пройдёт. Мне уже лучше…
И точно. В следующее мгновение санитарный инспектор ощутил у себя в голове руки того странного человека из аббатства, который словно бы массировал ему мысли, приводя их в порядок, распутывая, расставляя по своим местам.
– Спасибо, Майор… Отправляйтесь к жене и детям, а ещё лучше, бросайте всё к чёртовой матери и уматывайте с ними на край света.
Сказав это, он, шатаясь, побрёл к машине. Забравшись на водительское сиденье, он закрыл глаза.
Конечно же, Благородный Дон… Ну конечно…
Санитарный инспектор пришёл в себя около одиннадцати ночи. В доме майора свет уже не горел. Надо было ещё повидать Боба, а для этого следовало бы поспешить. В «Пятой ноге» начиналось «Библейское шоу», и Боб наверняка был уже там.
Санитарный инспектор завёл двигатель и медленно тронулся с места.
Как и предполагалось, Боб сидел за любимым столиком возле самой сцены и зачарованно наблюдал за спектаклем. Все остальное для него просто не существовало. Он даже не заметил, что Паркин, взяв пиво, подсел к нему за стол.
На сцене начинался кульминационный момент: распятие Христа, в роли которого была сексепильная особа женского пола, одетая в высокие сапоги и терновый венец. Римский воин – здоровенный негр с огромным членом – хлестал её плеткой. Хлестал по-настоящему, от души, об этом говорили кровоточащие следы на красивом женском теле.
Сверху, якобы с неба на всё это смотрели два ангелочка: юноша и девушка, подвешенные к потолку за крючья, воткнутые им в спину.
– Привет, – сказал санитарный инспектор, толкнув слегка Боба, – не помешаю?
Боб буркнул что-то нечленораздельное.
– Надо поговорить.
– Завтра, – отмахнулся Боб.
– Это серьёзно.
– Пошёл на хуй, Ден! – Боб готов был убить санитарного инспектора.
– Хорошо.
На сцене уже появился крест, на котором должны были распять Христа. Актрису привязали к кресту, затем прибили ладони гвоздями к перекладине. Ноги пробивать ей не стали, так как для этого её пришлось бы сильно калечить.
Удивительней всего было то, что актеры сами жаждали испытать всю эту боль. Многие работали за бесценок, а некоторые сами готовы были платить, чтобы только насладиться собственной болью. Этих людей Паркин не понимал.
– Ладно, что тебе надо? – спросил Боб, когда шоу закончилось.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Послушай, я ведь сделал всё, как надо. Чего тебе ещё?
– Сделал?
– Ну? – не понимал Боб.
– А теперь выкладывай всё по порядку.
– А чего выкладывать. Когда мне приказали тебя убить, появился твой друг с измалёванным лицом. Он приказал мне сделать настройку так, чтобы ты понял. В принципе, это было в духе моих забав, так что…
– Дальше.
– А что дальше. Ты и сам уже обо всём догадался.
– Кто стрелял в Благородного Дона?
– Пит. Он больше никому бы этого не доверил. Потом мы нашли бедолагу, который должен был за это ответить.
– Хочешь сказать, Благородный Дон сам организовал покушение на собственную персону?
– Конечно. После того, как ты слинял, он решил немного обезопаситься.
– Но зачем всё это?
– А ты спроси у Благородного Дона.
