Глава 23

Санитарный инспектор сидел и смотрел сквозь давно немытое оконное стекло на старую, закопчённую стену, поросшую «марсианскими» лишаями. За окном противно накрапывал мелкий осенний дождь, от которого на душе становилось особенно мерзко.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как санитарный инспектор, пройдя сквозь чёрную дыру, очнулся в одноместном номере дешёвой гостиницы в Детройте, где, оказывается, вполне счастливо проживал Сэнди с тех самых пор, как кто-то разгромил его дом в Мелиополисе.

Гостиница была наимерзейшей. По сравнению с ней даже мексиканская дыра, где нашли тело Марии Кон, казалась пентхаузом. Номером называлась миниатюрная комната с жуткими депрессивной расцветки обоями, совершенно непонятно почему названными зелеными в цветочек. На холмистом полу лежал труп линолеума, тоже «зеленый в цветочек». Сверху все это великолепие венчал потемневший и облупившийся потолок с фрагментами когда-то помпезной лепки.

– Ты что, не мог найти себе жильё приличней? – спросил санитарный инспектор, поняв, что стал пленником обстоятельств, приговоривших его к заключению в этой дыре на неопределенный срок.

Вместо ответа Сэнди отыскал в своём ноутбуке нужный файл и прочитал:

«– Я бы посоветовал тебе снять номер в одной из тех жалких гостиниц, которые тебе хорошо известны, – ответил он. – Чем безобразнее заведение, тем лучше. Если в комнате постелен ковёр болотного цвета, а стены оклеены такими же обоями, тогда эта гостиница может сравниться с той, которую я показал тебе как-то в Лос-Анджелесе.

(…)

– Вот эта гостиница, – произнёс дон Хуан, указывая на здание, – представляется мне подлинным олицетворением жизни среднего человека на Земле. Если ты удачлив или безжалостен, то снимешь здесь комнату с окном, выходящим на улицу, чтобы наблюдать из окна за нескончаемым шествием человеческих бед. Если ты не столь удачлив или не столь безжалостен, то снимешь себе внутреннюю комнату, с окном, глядящим на глухую стену соседнего дома. Подумай о том, что это значит – провести всю жизнь, разрываясь между двумя такими видами. Завидуя виду на улицу, если живёшь во внутренней комнате, и завидуя виду на стену, если поселился в наружной и устал смотреть на мир.

(…)

– Магу нужно такое место, чтобы умереть, – сказал он, глядя на меня и не мигая. – Ты никогда не был один в своей жизни. Сейчас пришло время сделать это. Ты будешь оставаться в этой комнате, пока не умрёшь.

(…)

– Критерий, по которому можно определить, что маг мёртв, – продолжал дон Хуан, – определяется тем, что ему становится безразлично, находится ли он в обществе или один. Твоя личность умрёт в тот день, когда ты перестанешь жаждать компании своих друзей и прикрываться своими друзьями, как щитом.»

Возможно, Паркин сам не хотел знать, чем занимается Сэнди. Он был санитарным инспектором, а санитарный инспектор – прежде всего санитарный инспектор. Кандидатов на эту должность отбирали ещё в раннем детстве, затем в специальных школах превращали их в безотказные орудия Инспекции. Санитарные инспекторы были чем-то похожи на роботов Азимова с их тремя законами робототехники. Так, например, санитарный инспектор был просто не в состоянии отказаться выполнить приказ вышестоящего начальника, даже если для этого ему бы пришлось покончить с собой или уничтожить близких. Санитарный инспектор не мог критически относиться к действиям непосредственного начальника. И так далее. Другими словами, если бы он получил приказ найти и обезвредить Сэнди, он бы приступил к выполнению мгновенно, без каких-либо колебаний.

Денис Паркин чувствовал себя не в своей тарелке. Проскочив сквозь чёрную дыру, он словно бы вернулся не в тот мир, в котором прошла вся его жизнь, а в некое Зазеркалье, где всё только казалось привычным, а на самом деле было далеко не тем, за что себя выдавало. Всё перевернулось с ног на голову или наоборот. Те, кого он считал друзьями, оказались врагами, а те, с кем он боролся не на жизнь, а на смерть, наоборот, старались ему помочь. Сэнди, Марта, Белый Кролик, Благородный Дон… все они предстали перед санитарным инспектором в новом, совершенно незнакомом ему обличии. Паркин чувствовал себя человеком, очутившимся вдруг посреди дикого, невообразимого карнавала, участники которого сняли привычные маски и, обменявшись ими, надели новые, чтобы с новой силой закружить его в своём сюрреалистическом хороводе.

Санитарный инспектор сидел и тупо смотрел в окно на старую, закопченную стену, поросшую «марсианскими» лишаями. Кроме него в номере были Марта и Сэнди (Как тесен Мир!!!). Они спорили об обыденном насилии, ставшем визитной карточкой человека.

Хуже всего было то, что прохождение сквозь чёрную дыру перекрыло Паркину доступ в межпиксельное пространство. Он стал меченым, и дыра ещё долго будет ждать его у самого входа в межпиксельный мир, чтобы на этот раз не упустить. Оставалось только подобно Бодхидхарме пялиться на эту чертову стену, пока Сэнди, Марта и бог ещё знает кто делают его работу.

Каким-то образом им удалось узнать, что никакого ЧП в далёкой России не было. Это была декорация, за которой скрывалась спланированная операция, проводимая тайной организацией внутри тайной организации. Инспекция оказалась не пирамидой, а матрёшкой или даже калейдоскопом, с постоянно меняющимся рисунком.

Тогда в русской лаборатории было обнаружено кое-что интересное, и оставшихся в живых детей, а их оставалось двое, взяли в другой отдел. Там их превратили в идеальные машины смерти.

Одним из них был Берг – человек, за которым гонялся всё это время санитарный инспектор. Имя второго пока ещё оставалось неизвестным.

Официально ни Берга, ни Коллегии, на которую он работал, не существовало. Это была теневая игра внутри самой Инспекции, и чем они там занимались, не ведал практически никто. Однако они сделали нечто такое, за что их было решено ликвидировать, уничтожив все следы деятельности Коллегии. Этим и занимался санитарный инспектор на самом деле в паре с Бергом.

– Это похоже на обед, – объяснял ему Сэнди. – Один из вас вилка, другой – нож. Умело противопоставляя вас, ОНИ разделываются с бифштексом. И то, что ты работаешь на одну руку, а он на другую, не значит ровным счётом ничего, так как управляет вами одна голова… Ты же понимаешь, что организация масштаба ГСИ похожа на тысячерукого Шиву, у которого ни одна рука не знает, что творит другая.

Берг нарисовался собственной персоной, когда Марта ловила такси.

– Прошу вас, – сказал он, выйдя из машины и открыв перед ней дверь.

– Что вам угодно, сударь? – холодно поинтересовалась она.

– Моё имя Берг, – представился он.

– Я знаю, кто вы, – ответила она.

– Тогда я вас не понимаю. Вы ведь едете в гостиницу к своим друзьям? – он назвал адрес.

– Хотите, чтобы я вас к нему привела?

– Может, поговорим в машине? Я не кусаюсь.

– Хорошо, – согласилась Марта, садясь на переднее сиденье.

– Я действительно хочу с ним поговорить. Не здесь и не сейчас. Думаю, это лучше всего сделать в Виндзоре. Это такой маленький городок в двух шагах от Нового Орлеана. Гостиница «Прибой». Номер 513. Не позднее, чем в воскресенье.

– Проблема в том, чтобы добраться до Виндзора. Кому как не вам знать, в каком он сейчас положении.

– Для этого нашему другу нужно всего лишь повторить подвиг Дракулы. Только вместо гроба лучше использовать посылочный ящик с мягким наполнителем, ну а роль «Марии Селесты», кажется, прекрасно исполнит служба доставки братьев Гибсон.

– Думаете, он согласится?

– У него нет выбора, – ответил Берг, останавливая машину возле гостиницы. – Приятно было познакомиться, – сказал он, прощаясь с Мартой.

Отправиться в виде посылки на встречу с врагом… Это было верхом идиотизма, тем более что в упакованном виде Денис был совершенно беспомощным существом. С другой стороны, Берг давно мог бы отправить его на тот свет или сдать своим приятелям из Коллегии.

– Нужно быть конченым идиотом, чтобы согласиться на это предложение, – озвучил общее сомнение Сэнди.

– Именно поэтому я соглашусь, – решил санитарный инспектор.

– Не глупи, Ден! – опешил Сэнди.

– Он прав, у меня действительно нет выбора. К тому же именно абсолютный идиотизм этой затеи как раз и является гарантией её успеха.

Осторожный стук в дверь отвлек Паркина от созерцания стены. Принесли посылочный ящик.

– Ты ещё можешь передумать, – с надеждой в голосе произнесла Марта.

– Исключено, – может быть, слишком резко ответил он.

Процедура упаковки была предельно проста. Сначала из ящика выбрали примерно половину наполнителя. Затем оставшийся наполнитель застелили простынёй, на которую лёг санитарный инспектор, предварительно раздевшись и облачившись в памперсы – путь предстоял не близкий.

– Нормально, – сказал он, немного поворочавшись.

Марта вкатила ему в вену несколько кубиков снотворного.

– Жаль, ты не сможешь написать «Путешествие из Детройта в Новый Орлеан», – вставил Сэнди.

Когда санитарный инспектор провалился в глубокое забытьё, его накрыли простынёй и засыпали наполнителем. После этого закрыли крышку, не забыв положить в ящик одежду.

Проснулся санитарный инспектор уже на полу пустого ресторана всё в том же ящике, но уже без крышки. От долгого лежания тело затекло, и он только и смог, что беспомощно вывалиться из ящика на пол. Постепенно приходя в себя, он с ужасом понял, что страшный шум, который он поначалу списывал на действие лекарства, был рёвом ветра, обрушившегося на город.

Одетый в смокинг Берг сидел за ближайшим столом и смотрел, с какой лёгкостью ураган уничтожает всё вокруг, срывает крыши с домов, бьёт окна, вырывает с корнями деревья. Больше в ресторане не было ни души.

Электричества не было, и зал освещали свечи, сотни свечей.

– Какого хера здесь происходит? – спросил санитарный инспектор.

– Конец истории. Тебе, Денис, посчастливилось наблюдать ураган, который уже стёр с лица земли Флориду и теперь принялся за Новый Орлеан. Выпей, – он протянул Паркину бокал с коньяком. Санитарный инспектор выпил его залпом.

– Воды, электричества и прочих удобств здесь нет, так что душ тебе не светит, но я приготовил пару канистр с водой, так что привести себя в порядок ты сможешь.

Мимо, словно перекати-поле, пролетело здоровенное дерево.

– Горячих блюд мы сегодня здесь не получим, – продолжал невозмутимо Берг, – а жаль. Здесь прекрасно готовили зайчатину. Ну да бог с ней. Пообедаем, чем бог послал, благо, коньяк здесь превосходный, не говоря уже о виде из окна.

Вода была холодной, но это было даже лучше. Холод окончательно прочистил мозги Паркину и вернул тело в нормальное состояние. Когда он, одетый в приготовленный Бергом смокинг, сел за стол, он чувствовал себя так, словно бы никогда не совершал этого путешествия в посылочном ящике.

– Когда бы мы ещё вот так посидели с тобой вдвоём за бутылкой коньяка, – сказал Берг, наливая коньяк, – понаблюдали за ветром. Километров 200 в час, не меньше, а то и все 250.

В подтверждение его слов дом на другой стороне улицы сложился как карточный, а его крыша поднялась в небо, словно бумажный змей или вспугнутая кем-то птица.

– Рад, что смог вот так встретиться с тобой, – продолжил он.

– Несмотря на то, что у меня приказ?..

– Я знаю, – перебил его Берг, – ты его выполнишь, не волнуйся, но не будем об этом. У меня совсем не осталось времени на светскую болтовню. Мне нравилось с тобой работать. Ты хороший, сильный противник.

Санитарный инспектор криво улыбнулся.

– Я был сильней, только потому, что ты застрял в навязанной Инспекцией реальности, – Берг, словно читал мысли Паркина. – Понимаю, санитарный инспектор всегда в первую очередь санитарный инспектор, и всё такое… Знаешь, что поставило тебя над согражданами? Плоскость существования. Большинство из них никогда не слышали ни об Инспекции, ни о Мелиополисе. Они в жизни не видели ни одного пиастра. Большинство из них живёт в прекрасном демократическом мире, другие живут в мире правительственных заговоров, единицы создали для себя реальность межправительственного заговора людей и инопланетян. Но никто из них не знает, что правительства – это всего лишь куклы для взрослых детей, чтобы им удобно было играть в свои социальные игры. Они совершенно искренне поклоняются доллару, не понимая, что это одна из игрушечных валют. Они даже не ведают, что в мире идёт война. Тотальная, безжалостная война без единого выстрела, и, тем не менее, самая ужасная из войн, война на полное уничтожение противника даже ценой уничтожения всей планеты. А когда эта реальность настигает кого-то из них, они разбиваются об неё, как мухи о лобовое стекло автомобиля, не понимая, что в действительности с ними произошло. Эти люди… Они не догадываются, например, что творится на околоземной орбите. Они даже не знают, что происходит в их собственных домах. В ИХ РЕАЛЬНОСТИ НАС НЕТ. Представляешь себе? Это как мировой заговор молчания вокруг НЛО. В своё время Гагарин немного взболтнул лишнего о том, что он увидел в иллюминатор своего корабля, и его ракета взорвалась. После этого все космонавты во всём мире видят лишь то, что им разрешено.

– Хочешь сказать…

– Всё правильно. Реальность инспекции – такая же фальсификация, только для более продвинутого уровня. Тебе позволили увидеть на несколько шагов дальше за линию горизонта обычного обывателя, и ты стал для них недосягаемым. Но твой горизонт – это такое же узкое пятно света в бесконечности реальности. Каждый раз я побеждал исключительно потому, что мог наблюдать за тобой с территории за гранью твоей реальности, а потом в нужный момент я всегда появлялся там, где ты не ждал меня встретить, наносил свой удар и вновь уходил в тень.

– Почему ты меня не убил?

– Потому что ты мне не мешал. Наоборот, сражаясь со мной, ты выполнял часть моей работы. Тебя это удивляет?

– Не думаю, что что-то сможет меня удивить.

– Ты не представляешь себе, насколько ты ошибаешься. Ну да оставим лирику поэтам. Я пригласил тебя потому, что сегодня во время урагана я окончательно уйду из этой реальности. Если то, что я знаю, верно, меня ждёт встреча с такими вещами, о которых я даже и не подозреваю. Ну а если нет – на счету урагана станет одной смертью больше. В любом случае ты сможешь доложить, что видел мою смерть собственными глазами. Но перед этим я хотел бы кое-что тебе рассказать. Как ты уже знаешь, я был частью эксперимента уже благодаря способу своего появления на свет. Думаю, ты знаешь, через что мне пришлось пройти. Моя психика, так же как и твоя, превратилась в компьютерную программу. Я был идеальным зомби, готовым исполнить любой приказ. Но специфика моей работы требовала творческого мышления, расшатывавшего заданные раз и навсегда установки. В конце концов, я столкнулся с тем, что окончательно разрушило моё представление о мире. Это освободило меня из незримых оков Коллегии, и я начал тайно искать способ сбежать. Я превратился в чистый лист, который хотел заново переписать сам, без чьей-либо помощи. А чтобы господа соратники меня вдруг не убили, я завязал на себе ряд очень важных проектов, из-за которых, как я думал, меня вынуждены будут какое-то время терпеть, так как чтобы меня ликвидировать, им пришлось бы сначала закрыть проекты, а это было мне на руку. Для того чтобы уйти, надо закончить здесь все дела, иначе они будут держать тебя, как якоря. Так что, Денис, ты оказал мне незаменимую услугу. Рубя мою голову, ты рубил якорные канаты, и вот наступил тот день, когда я стал свободен. За это стоит и выпить.

– Последним якорем был Мендего, – продолжил он, закончив жевать, – несмотря на свой культ и прочие игры, он был серьёзным магом. Я действительно у него учился, поэтому я на него работал. Он очень многое помог мне понять.

– За это ты его и убил?

– Его нельзя было оставлять в живых. Мендего добрался до раскрытия тайны миссии Гитлера, и, зная его замашки тирана, я решил его убрать. Подобные тайны нельзя открывать людям, особенно таким, как он. Ладно, мне пора, – сказал Берг, и словно в подтверждение его слов ураган ворвался в зал ресторан, высадив витрину, которая чудом оставалась до этого целой.

Свечи потухли разом, как по команде.

– Мне повезло или нет стать покорителем ветров. Звучит напыщенно, ну да не я выдумал это название. Через минуту я выйду на улицу, чтобы отдаться ветру, который унесёт меня в своём танце либо к смерти, либо к свободе. Прощай, Ден.

Они обменялись рукопожатиями. Затем Берг сбросил всю одежду.

– Постарайся убраться отсюда сразу же, как ветер поутихнет. До спасателей сюда ещё кто-то придёт, и с ними тебе лучше не пересекаться. Прощай.

Сказав это, он вышел из ресторана. Он словно бы оседлал следующий порыв, показавшийся санитарному инспектору даже более сильным, чем предыдущие, и понесся прочь в бешеном танце стихии.

Крышу ресторана начало медленно приподнимать. Надо было искать более надёжное укрытие.