Внутренний контроль
Проснулся я в темноте. Телевизор продолжал что-то вещать, но что конкретно – было не разобрать. Я чувствовал себя отдохнувшим, но ночь за окном говорила о том, что вставать еще рано. Раз я взял небольшой перерыв, то надо отсыпаться. Но сон уже не шел.
Поворочавшись туда-сюда и уронив одеяло на пол, я все же решил встать и, справив естественные надобности, заглянул в ванную. Тип, глазевший на меня из зеркала, был просто ужасен. Небритый, с мешками под глазами, помятыми щеками и всклокоченными волосами.
«Такому страшиле доверять нельзя», – произнес я и принялся за самовосстановление. Умыться, побриться, в общем, привести себя в порядок большого труда не составило, так что минут через двадцать в зеркале появился совершенно другой, совсем непохожий на предыдущего проходимца, который, как казалось, мог испоганить зеркало даже изнутри, человек.
На кухне, бросив взгляд на часы, мне пришлось тут же сосредоточиться – на часах уже было семнадцатое августа! А я убивал пятнадцатого! Ничего себе…
Я проспал почти двое суток. Вот теперь понятно, почему не спится. На часах, кроме месяца, числа и года еще, как это ни удивительно, показывалось время, которое на данный момент приближалось к часу ночи.
«Быстрее, собираться! На охоту, на охоту, на охоту!..» – Я стал бормотать эти слова, собираясь на улицу. В голове автоматически возникла фраза: «Мы делаем новости!». Кто же, как не я их делаю?
«Стоп!» – остановил я себя, бросил рюкзак и сел на диван. Что со мной происходит? Я же решил отдохнуть пару месяцев, а сам, как одержимый какой-то, уже собираюсь на новое дело! Может, это продолжение сна, или это бред моей больной фантазии, которая так привыкла к ежедневным ночным прогулкам, что теперь уже не мыслит себя без них?
Вопросов было больше, чем ответов. Единственное, в чем я был уверен, точнее, я убедил самого себя, что контролирую ситуацию. Внутренний контроль меня не подведет.
Прошел еще один день, и я, как совершенно обычный, так сказать, нормальный человек лег спать в 23.00.
Мне показалось, что заснул я мгновенно. Но сон, который обычно радовал меня, на этот раз был слишком обычный и банальный. Опять про мою охоту. Беру следующий рюкзак с вещами, быстро, хорошо заученными движениями одеваюсь, готовлю оружие и выхожу. В подъезде никого, все спокойно. Ночная прохлада обволакивает мое тело, сгоняя расслабляющее тепло и наполняя мышцы силой.
Мощь переполняет меня, хочется бежать, лететь. Но что-то сдерживает меня, не пускает мои ноги, и я по-прежнему передвигаюсь, придерживаясь самых темных мест. Народу на улице еще много, я вышел слишком рано. Но что есть ожидание? Всего лишь время, которое всегда можно потратить на что-нибудь полезное.
В этом длинном сне момент ожидания оказался самым интересным и приятным. Я наблюдал за звездами. Уличные фонари своим светом старались оттеснить их на второй план, но я же мог видеть суть вещей. Я видел звезды, а свет фонарей – это всего лишь жалкая пародия на свет, который мои глаза быстро отфильтровывали, оставляя где-то в стороне.
Так в созерцании я просидел довольно долго, но, как только на улицах стало поспокойнее (точнее, путники теперь встречались очень редко), я снова отправился в путь.
Неожиданно с севера подул сильный пронизывающий ветер. Он нес в себе угрозу, нагоняя темные облака. А может, это были тучи… На ночном небе они почти всегда кажутся одинаковыми, когда лунный свет не дает нам их разглядеть.
В этом сне все казалось таким реальным, настоящим. Все можно было пощупать, понюхать, попробовать. Давно я не видел таких снов. Может, даже никогда…
Я уже и сам не понимал, где находился. Запутавшись окончательно, я отдался воле случая, надеясь, что он приведет меня куда надо.
Быстро бегущие тучи уже закрывали собой все небо, видимость была почти на нуле. Создавалось ощущение, что я двигаюсь на одних инстинктах. Впереди замаячила очередная широкая дорога с хорошим освещением. Здесь я надеялся наконец-то сориентироваться и определиться с дальнейшими действиями. Выскочив к дороге, я стал оглядываться по сторонам.
Кап – маленькая и неприметная капелька шлепнула меня по носу, Кап – теперь еще и по уху. Начинался дождь, холодный августовский дождь. До осени еще есть несколько дней, но дождю на это наплевать. Холодный осенний дождь усилился, поливая все вокруг редкими, но теперь уже крупными каплями, звук которых на «кап» был уже непохож, он был похож…
Милицейская машина притормозила прямо передо мной. Из нее проворно выскочил милиционер. Представившись и отдав честь, он попросил показать документы.
Вот я лоханулся! Хорошо, что это сон, а то так попасться наяву было верхом безумия. Чтобы достать паспорт, мне пришлось снять правую перчатку, что было еще более отвратительно, но в перчатке я никак не мог залезть в карман.
– Холодно? – спросил капитан Пархомов – так, кажется, его звали, – показывая на перчатки.
Я кивнул – говорить нельзя, не хватало еще предоставить им запись своего голоса.
– Вы знаете, что в Москве сейчас орудует маньяк и что очень опасно ходить по темным улицам, тем более одному? – Тон милиционера был веселый, но я видел, как испытующе он на меня смотрит.
Придется отвечать.
– Да, я знаю. Но у меня нет выхода. Метро уже закрыто, а до дому надо как-то добираться.
– А где вы живете? – не открывая паспорт, спросил капитан.
«Проверяет, или так, любознательный очень?» На возникший вопрос отвечать было некогда.
– Вешняковская улица. Но… Вообще-то я заблудился. В темноте все улицы так похожи, а на ближайших домах названий не разглядеть.
Самое смешное, что я не врал.
Он отдал мне паспорт.
– Может, вас подвезти, времена-то неспокойные?
Я не знал, что ответить. Они меня видели, они меня запомнили, они даже знают, где я живу. Выход нарисовался сам собой.
Еще издали мы услышали рев двигателей несущихся автомобилей. Гул все нарастал, и вот они появились на горизонте. Капитан обернулся на звук.
– Во как! – послышалось из кабины.
Машины приближались с угрожающей быстротой. Дальше время почти остановилось.
Замедленные движения милиционера, автомобили, рвущиеся вперед, сметая все на своем пути, и я, роняющий рюкзак к ногам. Наклонившись к рюкзаку, я выхватил из-под штанины нож и воткнул его в шею отвернувшегося милиционера. Как только автомобили поравнялись с нами, я нанес смертельный удар и, оттолкнув обмякшее тело ногой, бросился внутрь машины. Тело умирающего еще только ударилось о заднюю дверцу, а я уже был внутри.
Водитель, которого я даже не успел разглядеть, стал оборачиваться на шум, но тут же получил мой коронный удар в горло. Потом еще два в грудь: мне очень хотелось проверить, есть на нем защита или нет. Нож вошел легко – значит, не было. И хотя бронежилеты вряд ли спасли бы патрульных, зря они ими не пользовались.
Неожиданно затрещала рация, сообщая очередные приказы или новости. Я ничего не расслышал, а пулей выскочил обратно. Капитан Пархомов был еще жив и пытался достать пистолет из кобуры. За это я пригвоздил его руку к бедру, потом рывком вырвал нож из мягкой податливой плоти и два раза ударил в область сердца.
Правая рука так и осталась без перчатки. Я не мог припомнить точно, но, судя по всему, я ничего в машине не трогал. Проверив наличие паспорта, я схватил рюкзак и бросился прочь. И тут небо как прорвало. Тяжелые, но редкие капли сменились более мелкими. Но теперь их было такое большое количество, что я мгновенно промок до нитки.
Бежать, бежать, бежать. Не разбирая дороги (или разбирая?), я несся все вперед и вперед. Ужас охватил меня, не давал даже толком вздохнуть, меня колотила дрожь. Это был не обычный холод, это был холод смерти. Я чувствовал ее приближение и старался убежать от нее как можно дальше.
От смерти нельзя убежать, но человек всегда борется. Сдаются только трусы и слабаки.
Смерть настигала меня, я уже чувствовал ее тяжелое дыхание. Силы уже на исходе, но лучше умереть в борьбе, чем погибать, как жалкий червяк. Я выхватил нож из рукава и повернулся прыжком на сто восемьдесят градусов, сделав широкий мах рукой. Нож не достал до надвигающейся тени какие-то миллиметры. Прыжок – и тень врезается в меня!
Я пытаюсь подпрыгнуть и сваливаюсь с кровати, больно ударившись рукой о стоящий рядом столик. Очнувшись на полу, я облегченно вздохнул: «Так это был всего лишь сон!..»
Глупый нервный смех так и рвался из моей глотки. Сдерживаться уже не было сил, и я рассмеялся. Ночь, милиция, убийства, дождь и даже смерть – это было всего лишь сном!
Я хлопнул рукой по лбу. По лицу потекли тоненькие холодные струйки. Мой смех оборвался так же внезапно, как и начался. Вскочив с пола, я увидел, что кровать, на которой я лежал еще пару секунд назад, совершенно мокрая. Моя одежда, состоящая из злосчастного спортивного костюма, кроссовок и перчаток, напоминала плохо выжатое белье. Кошмар оказался явью…
Не веря своим глазам, я включил телевизор в поисках новостей. Было еще слишком рано, около пяти утра, так что смотреть было нечего. Переодевшись, я повесил костюм сушиться. Не было никакого смысла его прятать. Точнее, смысл был, но все произошедшее так меня потрясло, что мне уже было все равно. Возможно, потом, как-нибудь попозже.
Сейчас я сидел, схватившись за голову и пытаясь сосредоточиться. Прокручивая в голове все события сна, который и сном-то не был, я ужасался все больше и больше. Опять ненужные убийства… Эти люди хотели мне помочь – не только проверить документы, но и предупредить об опасности, а я на них вероломно напал и убил. Возвращение домой в памяти не удержалось, но черная тень, собиравшаяся меня убить, запечатлелась до самой подкорки. А может, и не убить? Может, эта тень – мое второе я, от которого я хотел убежать, но так и не сумел?
Первые же новости сообщили о ночном происшествии. Два убитых милиционера – это уже не шутка. На ноги подняты почти все городские силы. С этим будет трудно бороться. Такое внимание к моим делам наверняка даст результаты. Если я выйду еще хотя бы на одно дело, я обречен.
Перекусив разогретыми остатками еды, я снова завалился на высушенный диван. Дождь за окном не прекращался, менялась только его тональность. Капли стучали то быстрее, то медленнее. Но это постоянство и монотонность начали делать свое дело. Я стал засыпать.
Бессонная ночь, которая потратила без моего ведома огромное количество сил, брала свое. Но я боялся заснуть. Вдруг опять все повторится?
Что же со мной случилось, где мой внутренний контроль? Он оказался сломлен непонятными обстоятельствами. Моя воля становилась все слабее и слабее. Контроль над собой, казавшийся мне безупречным, действовал только во время бодрствования.
Наверное, не зря снимаются всякие фильмы про ночные кошмары, те же «Кошмары на улице Вязов», только там был Федя Крюгер, убивающий спящих, у меня же все наоборот – я и есть этот Федя, убивающий тех, кто не спит. Где тот инквизитор, которым я считал себя, куда он подевался? Я не заметил этого перехода, перехода от света к тьме. Тьма поглощала меня все быстрее и быстрее, сил бороться не оставалось.
Размышляя, я все повторял про себя: «Не спать, не спать, не спать!..». Пока что мне удавалось сдерживаться, но надолго ли меня хватит? При благоприятных обстоятельствах я мог бы не спать пару суток, но одни сутки уже прошли.
Чтобы хоть как-то занять себя, я размышлял. Поиск решения занимал все мое время. Телевизор работал сам по себе, мой мозг сам по себе. Я никак не мог найти тот переломный момент, где я совершил ошибку. Ведь мне всегда удавалось сдерживаться, оставаться спокойным и настроенным на определенный результат. Почему же сейчас этого нет?
Решение подошло неожиданно, как, собственно, это всегда и бывает, обрисовавшись сначала смутно, но постепенно обретая форму.
Теперь я понял. Глеб был для меня испытанием, которое мне предстояло пройти. Точнее, испытанием моего самосознания и совести – если бы я прошел его и не убил бы Глеба, все было бы по-другому, я не изменился бы так сильно, я мог бы остаться собой, но теперь… Теперь уже поздно что-либо менять. Я сам заразился, стал еретиком.
Недаром психиатры сами часто сходят с ума. С кем поведешься, как говорится… Со мной произошло почти то же самое. Я становлюсь моральным уродом, не контролирующим свои поступки, а что я делаю с такими людьми?
Вот это и должно произойти со мной – этим поступком я сделаю мир чуть-чуть чище, лучше, просторнее. Я не могу искупить свою вину – она слишком велика, но я могу остановить себя. Остановить свое подсознание и исковерканное сознание, которое теперь ни на что не годится, кроме как для одного решительного поступка.
Но я не совершил этого поступка. Я продолжал бороться со сном, надеясь, что все это окажется неправдой. Вдруг это сон во сне, такое тоже иногда бывает. Самоубийство – это для слабых людей. Я еще не сломался. Бороться, бороться и еще раз бороться! Человек должен быть сильнее обстоятельств, сила воли – это все.
Я заклинал себя, настраивал, повторял всякие умные и пафосные слова, стараясь удержаться в сознании и не заснуть, но все оказалось напрасно.
Переход от бодрствования ко сну, как и всегда, прошел мгновенно и совершенно незаметно. Я только что сидел, повторяя про себя очередные фразы, и вот уже встаю, снимаю высохший костюм. Одеваю его снова, пристегиваю ножи, которые я так и не почистил.
Дальнейшие события превзошли все мои ожидания. Все происходящее представало перед глазами как фильм – противный, гадкий фильм, который я не мог не смотреть. Сейчас я совершенно не чувствовал свои эмоции, не чувствовал свое тело. Создавалось ощущение, что я летаю где-то за спиной самого себя и наблюдаю все со стороны. Мое тело бродило по улицам, соблюдая привычную тактику перемещения. Смотреть на себя со стороны было очень занимательно. Я ведь никогда не мог даже представить, как я выгляжу, как я двигаюсь. Все это, увиденное впервые, производило неизгладимое впечатление.
Я не чувствовал, что это сон, или что это не сон – это было какое-то третье измерение, недоступное в обычном состоянии, но которого я каким-то образом сумел достигнуть. Мое тело бродило очень долго, пока не добралось до нескольких скамеек, стоящих в ряд вдоль асфальтовой дорожки, окруженной деревьями. На скамейках что-то лежало – то ли кульки одежды, то ли просто мусор. В такой темноте мне было трудно что-либо разглядеть, но я чувствовал, что существо, управляющее телом, все видит, все понимает, все оценивает.
Разглядывая кульки одежды, я даже не заметил, как в моих руках – точнее, в руках моего тела – оказались ножи. С неимоверной скоростью руки замелькали в воздухе, наносе удары зверской силы. Несмотря на темноту, я чувствовал, что пятна, разлетающиеся от кульков – это кровь. Существо переходило от скамейки к скамейке, продолжая свое дело.
Все происходило так быстро, что только на последней, пятой скамейке куль успел приподняться, прежде чем получил свою порцию ударов. Разобравшись с ним, существо прошло в обратном направлении, нанеся еще по два удара каждой жертве. Тщательно вытерев ножи о последний куль, существо спрятало их и поспешило прочь. Я, лишенный права действия, перемещался за своим телом следом.
Сейчас я клял этот дождь, который продолжал смывать все следы, не давая найти меня. Это невероятно глупое ощущение – чувствовать себя марионеткой. Тобой управляют, а ты ничего не можешь с этим поделать. Кто теперь реальный Я? Тот, который ведет мое тело домой, или тот, который болтается где-то там за спиной? Ответа и не требовалось.
Обратный путь я помню очень смутно. Как вошел в подъезд, как поднимался на этаж – все это осталось за пределами моего видения. Очнулся я снова в своей мокрой, противной и ужасно вонючей постели. Хорошенько осмотревшись, я понял, что вонь идет от перчаток и ножей. Это чертово существо действовало совсем неаккуратно.
Я бросил все свои вещи в стиральную машину и запустил ее. Немного рановато для стирки, но черт с этим, теперь уже точно все равно. Тщательно отмыв и оттерев ножи, я лег на пол. Мне было противно приближаться к кровати, которая ассоциировалась теперь только с убийствами.
Очень хотелось спать, но теперь уже точно нельзя себе этого позволить. Я надеялся только на последний шанс – что все окажется сном и в новостях ничего ужасного не объявят. Честно говоря, я уже и не верил, что это может оказаться сном, но хрупкая, очень далекая и глупая надежда все же оставалась.
К сожалению, она не подтвердилась. О совершенном преступлении я узнал из специального выпуска новостей. Оказалось, что я убил пятерых бомжей, мирно спавших на скамейках. Точнее, убивало это поганое существо, поселившееся во мне. Я не знал, как с ним бороться, что делать. Метания из угла в угол результатов дать не могли, но немного остудили мои уже плавившиеся от напряжения мозги.
Я вспомнил о медитации – это средство всегда помогало справиться с трудными проблемами. Терять было уже нечего, так почему бы не помедитировать?
Приняв позу лотоса, я сосредоточился на свете. Свет был для меня символом добра, справедливости и свободы. Я так мечтал о свободе, а получил рабство. Рабство от своего второго Я или внутренней скрытой натуры – я не знал, как назвать черное существо, поселившееся во мне. Для меня оно было СМЕРТЬЮ.
Смерть не знает границ, не знает наций, хороших или плохих людей. Она приходит ко всем… всегда… Я призвал ее, убивая направо и налево. Она пришла мне на помощь, но нужна ли мне такая помощь?
Так дьявол помогает своим приспешникам. Эта помощь проявляется все время, но убивает душу. Деградация человека – вот главная задача дьявола. Возвращение к инстинктам, потере самоконтроля, саморазрушению. Так он и действует через нас, наполняя души злобой, презрением к остальным живым существам и настраивая на единоличную правду. Правду, которая может быть разной, но редко объективной.
Свет, который пришел ко мне на помощь в медитации, отогнал тьму, наступавшую со всех сторон. Я чувствовал, что освобождаюсь от черного бремени. Тьма расступалась от яркого, практически бесцветного, но безумно притягательного луча, источающего любовь и радость.
Четыре часа спустя я открыл глаза. Ноги сильно затекли, так что мне пришлось их долго растирать, чтобы разогнуть и выпрямить. Когда я сумел на них встать, то снова завалился на диван. Так долго я еще никогда не медитировал. Но несколько упражнений привели меня в норму. На душе было спокойно и легко. Я снова мог спокойно лечь в постель, не думая об убийствах.
Ночь не принесла желанного отдыха. Мне снились убийства, старые перемежались новыми. Некоторые убитые просили меня о пощаде, а некоторые нападали. Я в ужасе проснулся посреди ночи, чуть не закричав. Оглядевшись по сторонам, я понял, что все так же лежу в своей любимой постельке, на балконе сушится тот ужасный костюм, а ножи, совершенно чистые, лежат под моей подушкой.
Я снова лег и заснул. Теперь уже сновидения были за гранью моего сознания.
Утром я проснулся немного раздраженный, но отдохнувший. Все убийства, увиденные за ночь, снова всплывали перед глазами. Как же мне они надоели! Мне все надоели, и всё надоело. Мне надоели все эти моральные уроды, из-за которых я и сам становился таким, мне надоела такая жизнь.
Я – человек, который хотел посвятить свою жизнь хорошему делу, но потерял все ориентиры. Несмотря ни на что, себя винить я не собирался. Виноваты все вокруг, виноват этот мир, который своим несовершенством плодит гадов, еретиков и орков. Я ИНКВИЗИТОР. Я раздавлю всю эту мразь, втопчу ее в землю своими коваными сапогами. Я не отступлюсь от намеченной цели.
Чувствуя, что слова, звучащие убедительно раньше, теперь уже не имеют того же воздействия, я решился на отчаянный шаг – пройтись по месту первого убийства. Возможно, былые воспоминания помогут мне вновь найти себя.
Я уже вернул контроль над своим телом, теперь мне надо было вернуть контроль над своими мыслями и перестать жалобно скулить, как глупый пес, глядящий на луну.