Не стоит благодарности

Следующий день, к сожалению, был воскресный, а значит, выходной. Не для всех конечно, но для большинства. Ведь многие работают в ближайшем городе, в самой деревне работы почти нет. Хорошо еще тем, кто держит домашнюю живность, а остальным что делать? Вот все и выкручиваются, как могут. А по воскресеньям люди начинают развлекаться. Точнее, начинают они еще в пятницу вечером, но воскресенье еще не является отходняком, оно является продолжением. А главное развлечение в деревне – это напиться. Чем больше напился, тем сильнее и интереснее развлекся.

Вчера Спиридон, похоже, времени зря не терял и нашел кого-то более сердобольного, чем моя мама, поэтому сегодня у него должен был быть очередной отходняк. Самое интересное, что перемещался он всегда сам, если только не валялся без задних ног. Ему никто и никогда не помогал, поэтому когда он напивался, если градусов хватало, то всегда валялся там, где свалился, а проснувшись утром (или в любое другое время суток), снова принимался за свое. Никто никогда не видел, чтобы он работал, но пьяным он был очень часто.

Под предлогом прогуляться по деревне я отправился на поиски Спиридона, которые увенчались успехом очень быстро, потому что этот хмырь торчал у продуктового магазина в ожидании очередного донора. Воскресенье для него было хорошим днем, потому что пили многие, а значит, урвать свою долю получалось намного проще. Вот и сейчас он стоял и отлавливал потенциальных водкодателей.

Чтобы не вызывать подозрений, я зашел в магазин и купил какой-то мелочевки к чаю. При выходе меня хлопнули по плечу, и я услышал противный пропитой голос:

– Браток, дай стопарик или подкинь мелочишки. – Волшебных слов вроде «пожалуйста» или «спасибо», я уж не говорю про «будьте любезны», от этого хмыря ждать не приходилось, но такое панибратское отношение ко мне, особенно после вчерашнего?!

Я обернулся с изумлением, в большой степени смешанным со злостью.

– Вы что-то сказали, или скрипнули мои ботинки? – вежливо поинтересовался я.

Теперь он узнал меня.

– Ах, это сын той курвы, что не дала мне вче…

Дальше я не позволил ему продолжить, правым хуком сшибая его на землю. Добивать его не стоило, но весь сегодняшний план уже ни на что не годился. Я услышал редкие аплодисменты. Многие видели, как я ударил, и для многих это было приятным сюрпризом. Теперь разговоров будет на неделю, если не на месяц.

– Попридержи язык, – вот и все, что я ему сказал, повернулся и пошел домой.

Я слышал, как он поднимался, что-то бормоча себе под нос. С его ликвидацией стоило поспешить, ведь этот свин может и отомстить. Но сегодня мне пора было возвращаться домой – работа тянула со страшной силой, не мог же я прогуливать постоянно. Хотя я раньше никогда не прогуливал, да и сейчас только по уважительной причине.

В лес я уже не пошел, а собрался и поехал домой, предупредив маму, чтобы она звонила в случае чего.

Неделя шла очень медленно. Я ждал ее конца с таким нетерпением, с каким не ждал даже дня рождения. Хотя дела у меня были, и очень даже важные. Весь вечер понедельника я потратил на отчистку ножей от смолы, и, пока я чистил их, мне в голову пришла одна очень плохая мысль. Ведь теперь этот запах останется надолго, возможно, даже навсегда, а тогда это может дать следователям какую-нибудь ниточку, по которой они смогут выйти на меня. Но что-нибудь менять я уже не собирался. Отчистив лезвия, я окунул их в ванночку с водкой, надеясь, что она отобьет запах хоть немного, а потом хорошенько их заточил.

Мама меня часто просила поточить ножи, и обычно этот звук лезвия об оселок действовал мне на нервы. Это было лучше шуршания пенопласта, но впечатление все равно отвратительное. Сейчас же я точил ножи с любовью и наслаждением. Это были мои друзья, которые нуждаются в помощи, и я помогал им. Помогал обрести правильную форму, приобрести несравненную остроту. Пока я их точил, они становились продолжением меня. Теперь я мог понять рыцарей и самураев, дававших имена своему оружию. Они наделяли оружие душой, и это помогало им. Когда оружие и его владелец едины, их победить невозможно.

К концу недели ножи просто сияли, они были начищены и отточены. В их ауре чувствовалась тревожность и сила, они были готовы помочь мне, они были готовы убивать.

Из дома я выходил только на работу, а к Насте обещал заехать на следующей неделе, мотивируя свой поступок плохим самочувствием. Она хотела ко мне приехать, но я отговорил, пояснив ей, что, если у меня плохое самочувствие, то и настроение будет так себе, а в такие промежутки времени нам лучше не встречаться. Я чувствовал по голосу, что она немного (я надеюсь, что немного) обиделась. Но мое обещание приехать к ней на всю следующую неделю ее сильно подбодрило.

Настроение мое сегодня на самом деле было не на высоте. Я никак не мог придумать хороший план. Убить этого гада было легко, трудно было замести следы. Сначала я хотел отпроситься с работы и приехать в среду, но эта идея тут же отпала, потому что будет уже нестандартно то, что я приеду в среду – в деревне на это многие могут обратить внимание. Лучше всего тащиться в пятницу, чтобы затеряться в дачной толпе. План вырисовывался весьма расплывчатый, но за отсутствием другого придется импровизировать. В качестве приманки я решил использовать водку – это было настолько же гениально, как придумать ловить ротана на червяка. Но ничего не поделаешь, все гениальные мысли на этой неделе обходили меня стороной. Для этого я купил три бутылки. Больше готовить было нечего.

В пятницу я постарался уйти пораньше, что получилось довольно легко, потому что родители тоже забирали своих детей пораньше – видимо, и их дача звала к себе.

Влившись в ровные ряды машин, вот так легко и непринужденно я вошел в открытое общество дачников – людей, способных потратить долгие часы езды только для того, чтобы полтора дня наслаждаться дачным спокойствием и тишиной. Хотя здесь я, конечно, привираю. Настоящий дачник не отдыхает – он копает, сажает, поливает, пропалывает, а потом собирает. Да и тишина его скорее угнетает, чем помогает, поэтому веселые напевы из переносного радио часто развлекают все соседние участки. Но сейчас я мало думал об этом, меня волновало предстоящее дело. Как бы так устроить, чтобы все получилось, и мне за это ничего не было (мечта каждого здравомыслящего человека)?

Так как до деревни путь был неблизкий, то машины вскоре (часа через два) стали рассасываться, сворачивая с дороги на какие-то одним им ведомые пути. Это было великолепно – наконец-то можно ехать быстрее, чем сорок километров в час.

К счастью, в деревне все было спокойно, Спиридон не появлялся вблизи нашего дома (что было еще более подозрительно, ведь он частенько мстил тем, кто его обижал). Может быть, именно поэтому его редко кто трогал. Но мне это было на руку – можно было передохнуть и подумать.

Утром я встал довольно рано, часов в девять (чем удивил и бабушку, и маму), но, потянувшись, я им сказал, что не хотел вставать, но приснилась какая-то гадость, так что теперь все равно не заснуть. Быстро перекусив, я отправился в лес, прихватив с собой две бутылки водки. Идти пришлось долго – хотелось найти удобное место, и подальше от людей. Пробродив часа два и обшарив местность, я обнаружил очень удобную канаву, в которую вполне мог уместиться человек. Здесь я и решил припрятать две бутылки – третья пойдет для затравки.

Возвращаясь назад, я продумывал разные ситуации: как и каким способом доставить Спиридона так далеко. Высчитав в уме, что, если идти сюда целенаправленно и по прямой, то весь путь займет не более полутора часов, но, учитывая, что идти придется с поддатым или даже с пьяным мужиком, резко увеличивало это расстояние во временных параметрах. На все про все не должно потратиться больше четырех часов.

Я уже отошел от выбранного места довольно далеко, но тут мне на глаза попался крупный овальный камень, который сразу породил безумную идею – попробовать убить хмыря этим камнем. Мысль показалась интересной, и я перетащил этот камень в овраг, а потом завалил овраг ветками, скрывая его от посторонних глаз и потеряв еще один час.

Домой я уже бежал, потому что слишком много еще предстояло сделать, а время останавливалось только по своему желанию и по особым случаям, а сейчас явно был не тот случай. Домой я добрался к двум часам.

– Как раз к обеду, – сообщила мне мама, наливая полную тарелку щей.

Обедал я намеренно медленно, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что я куда-то тороплюсь. Поблагодарив, я переоделся. Точнее, переодел только кроссовки – всю одежду менять не было смысла: это скорее привлечет ко мне внимание соседей (люди часто замечают, если человек только что проходил в одной одежде, а теперь уже в другой, так могут и запомнить). Этим-то и плоха деревня, слишком все на виду. Нужно действовать аккуратно и четко.

Прихватив оставшуюся бутылку и спрятав ее в кармане, я вышел на главную дорогу. «Только бы он не валялся пьяным, только бы не валялся», – твердил я себе постоянно, иначе это могло испортить мне все планы. Как назло, еще начал накрапывать мелкий дождик. Сейчас он был совсем некстати: на мокрой земле следы могут отпечататься на долгое время.

У магазина Спиридона не было, вдоль дороги никто нигде не валялся. Я развернулся обратно. «Куда же он подевался? Когда не надо, так всегда под ногами крутится, а сейчас нигде нет», – Я уже начинал паниковать. – «Неужели все зазря?»

Спиридона нигде не было видно. «Значит, не судьба», – подумал я и расслабился. – «Есть еще завтрашний день».

До нашего дома оставалось не более двадцати метров, когда краем глаза я заметил тень, следующую сзади неподалеку. Не останавливаясь, я прошел мимо дома и направился к лесу, попутно надевая перчатки.

– Что-то здесь не так, попробую это выяснить.

Я шел, не оглядываясь, минут пять, а потом остановился и медленно оглянулся. Все было тихо. Я прошел еще немного, неожиданно резко остановился и обернулся. Послышался хруст веток, и я увидел Спиридона.

– Заметил, гаденыш, – прошипел он. – Так будет даже лучше.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался я.

– У меня нет, и у тебя их скоро не будет. – Спиридон выхватил здоровенный нож из-за голенища сапога и бросился на меня.

Стоило отметить длину этого ножа – меня смогут понять лишь те, кто смотрел «Крокодила Данди». С таким ножом знакомства лучше не иметь, разве что он будет у тебя за поясом.

Я развернулся и бросился бежать.

– Не уйдешь, гаденыш! Я тебя достану – никто не смеет меня бить и оставаться безнаказанным!

Я бежал, сберегая дыхание. Физическая подготовка у меня была получше, чем у этого пропойцы, но им явно двигало серьезное намерение – возможно, даже безумие, потому что сегодня он был трезв (во всяком случае, судя по голосу). Подумать только – а ведь он мог и домой к нам завалиться. Но теперь все будет честно: он вооружен, и он напал первым. По большому счету, на меня нападали в первый раз. Макс не считается – тогда я уже был весь в бою, а сейчас еще не настроен.

Бутылка сильно мешалась, но бросить ее я не мог, потому что это может быть дополнительной уликой, да и вообще дополнительным следом. Между сегодняшним делом и предыдущими была серьезная разница: сегодня все шло не по плану, хотя… Новый план уже обрисовывался у меня в голове. Я направлялся к выбранному месту. Судя по скорости, мы уложимся гораздо раньше намеченного мною срока, я еще успею на ужин. Эта саркастическая мысль подняла мне настроение.

Периодически я слышал за спиной разные возгласы. Не считая матерщины, там звучало: «стой!», «гаденыш», «убью», «твою мать» и все такое прочее. Иногда мне приходилось сбрасывать скорость, потому что временами я чувствовал, что он отстает. Пару раз даже пришлось споткнуться, чтобы все выглядело правдоподобно. Кстати, второй раз чуть не доигрался – нога на самом деле застряла под выпирающим корнем, из-под которого я еле-еле сумел высвободиться и рвануть дальше. К тому же плохую службу сыграли и кроссовки, которые были велики на два размера. Но самое странное, что я не чувствовал усталости в голосе Спиридона – похоже, ему было на все наплевать, только бы достать меня. С одной стороны, это радовало – теперь дело не сорвется, с другой напрягало – а вдруг ему сегодня повезет больше, чем мне?

Вопросы, на которые я пытался найти ответы во время бега, ответа не получали, потому что тут же возникали новые, перекрывающие предыдущие, и главным из них был: а правильно ли я бегу? Некоторое время мне казалось, что я бегу не туда, но вскоре поваленные деревья убедили меня в обратном. До цели оставалось не так уж далеко; надо продумать, как убивать.

Как же хорошо, что в нашем лесу много безбуреломных мест, поэтому сохраняется вполне удобный ландшафт для бега. Хотя в нескольких местах приходилось продираться через маленькие елочки, так что ориентироваться на нахождение противника можно было только по треску сломанных ветвей.

Но все основные препятствия уже были позади, вот-вот мы добежим до нужного места.

Спиридон скорость бега не сбавлял, но и не прибавлял. Похоже, он вошел в удобный ритм и старался его придерживаться. На тридцатой или сороковой минуте бега он, наконец, понял, что крики только сбивают ему дыхание, поэтому теперь он бежал тихо и целеустремленно, как медведь. Тот, как говорят, может догнать любое живое существо в лесу, потому что у него хорошо развита выносливость. Стоит только жертве подустать и сбавить скорость – и все, можно сказать, что для нее это конец. Трудно было в такое поверить, но теперь я был склонен к тому, что эта теория имеет право на жизнь. А вот тот, кто сейчас воплощает эту теорию в жизнь, имеет право на смерть.

Не могу сказать, что я не устал и был такой же свежий, как и в начале бега. Конечно же, нет, но когда адреналин в огромных количествах поступает в кровь, нервы напряжены до предела, а каждая ошибка – это смерть, то усталость отходит на второй план.

Дождь начинал усиливаться, многие капли еще сдерживались кронами деревьев, но чувствовалось, что это ненадолго. В лесу заметно потемнело. Приближаясь к канаве, я снизил скорость, доставая ножик из рукава. Это оказалось не так-то легко, как я планировал, потому что куртка была другая – лесная. Только подергав нож пару раз, я сообразил расстегнуть пуговицу.

Канава уже была под ногами. Я легко ее перепрыгнул и развернулся, выхватывая наконец-то неподатливый нож из рукава (точно, как фокусник – пронеслось в голове). Приближающаяся тень зарычала. Потемневшее небо сильно ухудшило обзор, но различить все необходимое еще было возможно.

– Попался, гаденыш, – тяжело дыша, пропыхтел Спиридон, он перешел на шаг и медленно приближался ко мне. – Я убью тебя медленно, так что не бойся, ты еще поживешь.

Такая жизнерадостная перспектива меня не устраивала, и я приготовился метать. До последнего момента я старался скрыть оружие в правой руке, держа нож за кончик лезвия. Как назло, бросок ножа снизу я не отрабатывал, все только сверху из-за плеча. Придется экспериментировать. Я медленно отвел руку назад, стараясь, чтобы нож до последнего момента оставался незамеченным. В этом мне помогли тучи, закрывшие солнце. Когда до врага человечества оставалось не более пяти метров, я принял боевую стойку Нео из «Матрицы»: правая рука за головой, левая выставлена вперед ладонью вверх, ноги слегка согнуты. Левой рукой я поманил Спиридона.

– Ах ты…

Я не дал ему закончить фразу. Как только он обратил внимание на мою левую руку, то правой максимально быстрым движением я метнул в него нож, вложив в бросок всю силу, имевшуюся на данный момент. Целился я в сердце, но все та же пресловутая примерная точность немного подвела. Нож воткнулся ему в левое плечо, причем, похоже, по самую рукоять. Его легкая весенняя одежда не сильно спасла от такого броска.

Спиридон взвыл и побежал на меня. Сделав два шага, он рухнул в скрытую ветками канаву, ударившись мордой о противоположный ее край. Воспользовавшись неудачей врага, я, не мудрствуя лукаво, разбил бутылку водки об его затылок.

«Жил ради водки, так водка тебя и убьет», – подумал я, надеясь, что этот удар и вправду окажется смертельным. Я выбил ногой нож из его руки и тут же отпрыгнул, потому что эта рука чуть не схватила меня за ногу. Он откинулся назад.

– Тебе повезло … – Дальше шла ненормативная лексика.

– Честно говоря – открою тебе страшную тайну – все было спланировано. Ты просто помог воплотить мой план в жизнь.

Я знаю, что говорить – делу вредить, но сейчас не мог удержаться. Находясь вблизи, я заметил, как изумленно взметнулись его брови.

– Ты все это подстроил? – не веря своим ушам, спросил он.

– А ты, похоже, плохо слышишь. Можешь порыться в канаве, там для тебя еще две бутылки лежит.

Он, не отрывая от меня взгляд, пошарил ногой в глубине канавы и вскоре наткнулся на одну.

– Думаю, что тебя уже ждут Там, – сказал я, показывая на небо, – или, скорее всего, Там, – показал я вниз. – Но меня это не волнует, я избавлю от тебя этот мир, а тот пусть сам разбирается с тобой.

Я нагнулся, чтобы достать нож из-под штанины, но неожиданно Спиридон бросился вперед, стараясь схватить меня здоровой рукой. Лишь то, что я вовремя завалился назад, спасло меня. Реакция сработала вовремя, но крайне неэффективно – если бы Спиридон был здоров, то точно достал бы, а так, наткнувшись ножом в плече на край канавы, он с воплем откинулся назад.

– Я достану тебя… – Продолжая нецензурно выражаться, он полез из ямы.

Нож уже был в моей руке. Я нанес ему удар по голове ногой с левой стороны, чтобы он не мог прикрыться рукой, и придавил его к земле коленом.

– Похоже, ты так и не осознал, что делать гадости другим людям – не самое хорошее занятие.

Я уже не слушал его, мне было все равно. Эта шваль должна освободить наш прекрасный мир от своего присутствия.

– Я приговариваю тебя к смерти через три удара ножом.

Он сдавленно захрипел и попытался вырваться.

– Первый ты уже получил, это за бабушку. Второй, – я вонзил нож ему в правое плечо, – за маму.

Спиридон снова заорал. Я надеялся, что в такую погоду все уже давно дома, чай пьют или просто смотрят в окно и не слышат этих воплей. В небе сверкнула молния, озаряя небо и землю, и почти тут же прогремел гром. Секунду спустя хлынул ливень.

– Третий удар – от меня, я представитель этого мира. Я освобождаю его от тебя.

Третий удар наносился в шейные позвонки, так я надеялся их перебить. Но удар оказался неудачным, нож скользнул по позвонкам сбоку, не перебив их.

– Тебе не повезло, смерть не хочет тебя брать, но я позабочусь об этом.

Я схватил его за волосы и полоснул по горлу. Потом воткнул нож в горло два раза. Мне нельзя было допустить ошибку – еретик должен умереть сегодня, сейчас. Поэтому я воткнул нож три раза ему в спину и, несмотря на то, что тело уже обмякло, я схватил его правой рукой за подбородок, левую руку положил на затылок и стал поворачивать ему голову до характерного треска. Теперь у меня появилась возможность посмотреть ему в лицо, не поворачивая на спину. Его глаза все еще были открыты, в них застыла злоба. Ни страха, ни раскаяния – только тупая зверская злоба.

Я закрыл ему глаза и столкнул труп в канаву. Свои ножи я забрал, предварительно воткнув их по пять раз в землю, стирая кровь. В заключение, брезгливо поморщившись, я обтер лезвия об одежду покойного – нечего хоронить их с этим недостойным человеком. Сбросив все осколки к покойнику, я завалил канаву всеми имеющимися подручными средствами, ветками, хвоей, землей. Все что попалось под руку, все было использовано. Мне не хотелось, чтобы кто-то, гуляя по лесу, провалился в яму с мертвецом. Чем позже будет найдет труп, тем лучше. К тому времени могут и муравьи с жуками постараться. Хуже будет, если труп найдут лисы или собаки, они ведь могут все разрыть. Но сейчас это было уже неважно, дело сделано.

Дорога домой предстояла тяжелая. Небо не прояснялось, но уже и не темнело, зато ливень наяривал вовсю. По сравнению с обычным выражением «лил как из ведра» здесь было небесное море, дно которого протекло, а потом и вовсе отвалилось. Такой ливень точно смоет все следы, только надо было отойти как можно дальше, пока он не кончился. Но все равно это был плохой знак. Лучше бы он начался, когда я был бы уже дома, а теперь… Я бреду домой почти наощупь, стараясь не сбиться с пути, очень медленно. Все время, которое я выиграл, добравшись бегом до места убийства, теперь было просрочено и переплюнуто раза в два.

Когда я вышел из леса, дождь все еще продолжался, но теперь уже легкими, слегка уловимыми каплями он орошал землю, как бы заботясь о хрупких растениях. После убойного ливня любой дождь уже не был для меня помехой, я был мокрый насквозь. На мне уже не смогла бы удержаться ни одна новая капля. Я был переполнен водой, моя одежда была переполнена водой – теперь меня можно будет выжимать долго и упорно, и даже тогда, наверное, во мне останется еще тонны две.

Домой я завалился поздно, хотя солнце еще не зашло, о чем можно было судить по светло-серой дымке на небе. До настоящей темноты оставалось еще часа два, а может, и больше. Встретили меня вопросами: «где ты так долго пропадал?», «и как ты умудрился так вымокнуть?» и прочими.

Мое объяснение, как всегда, было логичным и простым: «Пока я бродил по лесу, началась страшная гроза. Некоторое время мне удавалось прятаться под раскидистым деревом, но вскоре промокло и оно, так что почти в полной темноте я отправился в путь, долго блуждая в поисках правильной дороги». Рассказ мой был тщательно приукрашен, расписан в мрачных и мокрых тонах, так что меня только пожалели и предложили истопить баньку, ведь после такой промозглости можно и заболеть (так считали мои родные). Я-то знал, что заболеть мне не суждено, от такой ерунды болеют только слабые люди. Моя сила воли была безупречна, а значит, болезнь не сможет сделать со мной ничего. Но банька всегда бывает кстати. Прогревание косточек и суставов – одно из самых лучших средств смыть и выпарить из себя всю грязь и гадость, причем не только физическую, но и духовную.