«Я иду по ковру, ты идёшь пока врёшь, мы идём пока врём, они идут пока врут…» Старый школьный анекдот определённо навеяло от ковровых дорожек, к которым равномерно прикасались подошвы до блеска начищенных полуботинок. А ещё от хорошего настроения. Почему бы ему (хорошему настроению) не быть в первый день после отпуска, большая часть которого прошла под ласковым крымским солнышком? Была, правда, ещё меньшая часть, откровенно сказать, менее приятная, и вовсе не потому, что прошла за многие тысячи километров от Москвы, равно как и от Крыма, в дальнем сибирском гарнизоне. И как он позволил уговорить себя на ту поездку? «Ты же знаешь, я не могу» (Ёрш, отец жениха). «Давай, отпускник, отдувайся за троих!» (Шеф, зараза!) «Глеб, ты же крёстный. Если не Коля, то кто, как не ты?» (Наташа Ежова, мать жениха). «А чё, отец, давай заскочим на пару дней? Крым подождёт!» (Лёля, жёнушка ненаглядная!). И вот ведь согласился, старый дурак! И ещё условие поставил такое же дурацкое: чтобы никого из посторонних в эту историю не посвящать. Вот с чего бы? Ну, ведь глупо же! И как потом аукнулось.

Началось, правда, всё вроде бы неплохо. Переоформление билетов (в Крым через Сибирь) Шеф поручил своим людям в обход Генштаба. В том, что они с этим справились блестяще, Глеб убедился по прибытии в Омск – ни тебе торжественной встречи, ни даже одного журналиста в аэропорту.

На самой свадьбе так зашифроваться, разумеется, не удалось. Трудно это, когда твои портреты по штабам и казармам развешаны – не гримироваться же, в самом деле? Да и о практически родственных связях начальника Генштаба с семьёй жениха принимающей стороне наверняка известно. И пусть они только-только поспели к началу свадебной церемонии, пусть на нём был цивильный костюм, узнали его сразу. И побежал среди гостей шёпоток, и скрестились на нём любопытные взгляды, да так потом и не отпускали ни после первой, ни после второй, ни после последующих рюмок – всяк норовил перекинуться с ним хоть одним словечком. А ему самому и не то чтобы нравилось оставаться в центре внимания, скорее счёл он правильным терпеть, не обижать этих простых людей.

Глупо он тогда мыслил, не след играть несвойственную твоему характеру роль, и смотрелся он со стороны, наверное, тоже глупо. Увлёкся до такой степени, что долго не замечал сердитых взглядов жены. Пришлось Ольге оттащить его в сторону. Недоумённо спросил: «Ты чего?» – «Нет, это ты чего?!» – прошипела не на шутку обозлённая супружница. От выпитого в голове стоял изрядный шум, и из последующих объяснений Глеб уяснил одно: он чем-то обидел хозяина дома.

Огляделся по сторонам. Отца невесты среди гостей действительно не наблюдалось. Пообещав Ольге «утрясти вопрос», пошёл искать. Нашёл подполковника в доме – а гуляли по случаю хорошей погоды на улице, – в компании какого-то майора, их знакомили, но Глеб не запомнил имени, кажется, начштаба полка, которым командовал Галин.

Не обращая внимания на насупленного хозяина дома, Глеб попросил майора покинуть помещение, ему-де надо поговорить с товарищем подполковником тет-а-тет. Вежливо попросил, и тот уже бросился исполнять, когда Галин неожиданно взвился. Типа: в моём доме командовать моими гостями?! Честно говоря, в деталях Глеб ссоры не помнил. Но наговорили они тогда друг другу много чего, хорошо, до драки не дошло.

Запомнился финал этой безобразной сцены. Галина буквально держат майор и жена подполковника, тоже, кстати, Ольга, а он объясняет Лёле, что совершенно спокоен. Слышали ли что остальные гости? Чего не слышали, так додумали. Тут речь не об них. Могло ведь всё кончиться и хорошо.

Когда Галина уложили спать, был короткий разговор меж ним и обеими Ольгами. Вроде во всём разобрались. Он уверил хозяйку дома, что на мужа её не сердится, и даже сам повинился перед ней. Решили наутро собраться всем вместе и поставить в этой истории жирную точку (в хорошем, понятно, смысле). Но раньше на крыше штаба полка взвыла тревожная сирена…