Роза Абрамовна Штерн родилась в победном мае 45-го, поэтому всю жизнь называла себя не иначе, как Майская Роза. Однако, к её большому неудовольствию, этот романтический псевдоним её знакомыми и соседями был отвергнут, и за глаза Розу Абрамовну все дружно величали Сколопендрой. Кто и когда даровал ей такое ядовитое прозвище, осталось тайной, но кличка прижилась. Виной тому был склочный характер Сколопендры и неистребимая привычка совать свой чрезмерно длинный нос в чужие дела.

Личная жизнь у Розы Абрамовны не сложилась, поэтому она испытывала жгучую зависть ко всем молодым и не очень молодым женщинам, которым судьба подарила счастье каждое утро просыпаться в постели с собственным мужем. Говорят, что с годами даже хорошее вино превращается в уксус. Зависть Сколопендры к замужним дамам, настоянная на переполнявшей желчи, с годами превратилась в патологическую ненависть, что не улучшило её и без того трудный характер. Поэтому когда в соседнюю с ней квартиру въехала Парфёнова Зинка, участь последней была предрешена.

— Даровал же господь на мою голову вертихвостку! — злобно шептала Сколопендра, пытаясь через дверной глазок рассмотреть в полутёмном подъезде пришедшего к молодой соседке гостя. На случай, если рассмотреть визитёра не удавалось, у Розы Абрамовны имелся проверенный способ. Периодически прикладывая ухо к стене, она довольно точно определяла, когда Зинкин гость должен был появиться на пороге квартиры. И за мгновенье до того, как Зинаида открывала входную дверь, Роза Абрамовна с зажжённой сигаретой стояла на лестничной площадке, прожигая позднего визитёра взглядом своих выпуклых чёрных глаз. Несколько раз Роза Абрамовна провоцировала Зинку на скандал, нелицеприятно высказываясь о её женских достоинствах, но Парфёнова в ответ только едко ухмылялась и закрывала перед её длинным носом дверь.

— Сучка похотливая! — бросала ей вслед Майская Роза и с чувством выполненного долга отправлялась к собственноручно вязаным салфеточкам и накомодным слоникам.

Неизвестно, как долго бы длилась эта дуэль между женщинами, если бы не событие, которое плеснуло в кровь Розы Абрамовны месячную порцию адреналина.

Был последний день златокудрого августа, когда она, собравшись сварить себе любимый куриный бульон, обнаружила в холодильнике отсутствие основного компонента этого блюда — потрошёной куриной тушки. Горестно вздыхая и отпуская едкие замечания в адрес местной птицефабрики в частности, и всего Московского правительства в целом, Роза Абрамовна вышла из квартиры, чтобы направиться в ближайший супермаркет. Однако по пути не преминула поинтересоваться, как идут дела у молодой соседки, и с этой целью приложила ухо к соседской двери. К её великому удивлению, дверь была приоткрыта.

— Зиночка! — позвала она елейным голосом соседку. — Зиночка, у Вас дверь не заперта!

В ответ на её заботу последовало гробовое молчание. Это было выше её сил, и, поддавшись искушению Майская Роза переступила порог чужой квартиры.

— Небось, намаялась ночью-то, а теперь спит без задних ног, развратница! — решила для себя Сколопендра и направилась прямиком в спальню. Представшая перед её взором картина, превзошла все её ожидания: на смятых простынях, разметавшись во сне, лежала обнажённая Зинка. Правая нога Зинки свешивалась с кровати, а голова была неестественно повёрнута на бок. Это навело Розу Абрамовну на мысль, что её заклятая подруга не просто спит, а спит вечным сном. Цепенея от страха и недоброго предчувствия Штерн, коснулась Зинкиной лодыжки, и, почувствовав холод мёртвого тела, с визгом выскочила из квартиры.

Дальнейшие события Роза Абрамовна вспоминала со страхом и потаённой радостью. Никогда ещё в её многотрудной жизни ей не уделялось столько внимания. Через полчаса после её телефонного звонка в отделение милиции, в Зинкину квартиру набилось масса народа, и все, кроме судебно-медицинского эксперта, были мужчины. Да не просто мужчины, а мужчины в форме, к которым Штерн питала особую слабость. Роза Абрамовна была центром всеобщего внимания. Её беспрестанно расспрашивали, ловя и записывая каждое слово, уважительно просили припомнить различные подробности из жизни покойной, просили охарактеризовать стиль жизни и круг знакомых, склонность к алкоголю, и имела ли потерпевшая беспорядочные половые связи. Вопросы милицейских работников падали на подготовленную почву, поэтому Роза Абрамовна живописала быт новопреставленной соседки образно и ярко, c массой подробностей, чем повергала слушателей в погонах в изумление.

Отпуская едкие и нелицеприятные замечания в адрес покойной соседки, Роза Абрамовна в то же время, подобно приме Большого театра, буквально купалась в мужском внимании. Однако концовка этой замечательной истории получилась смазанной.

— Скажите, гражданка Штерн, — пробившись сквозь кольцо зевак, обратился к ней молодой и статный опер, — а труп потерпевшей Вы первая обнаружили?

— Прямо уж и гражданка! — кокетливо произнесла Майская Роза, выпустив в потолок струю едкого табачного дыма, и, оскалившись в улыбке, показала прокуренные зубы.

— Простите, бабушка! Я не хотел Вас обидеть, — вежливо извинился стажёр, и, не осознавая последствий своей досадной ошибки, хотел ещё что-то уточнить.

Однако после слова «бабушка» в душе словоохотливой свидетельницы произошли невидимые глазу, но очень существенные изменения. Майская Роза мгновенно утратила девичье очарование, и, яростно загасив в цветочном горшке окурок, превратилась в злобную Сколопендру.

— У меня опять мигрень разыгрался, и вообще я вам тут не справочное бюро! Утомили Вы меня! — злобно прошипела Сколопендра и удалилась в свою квартиру, где заперлась на все замки и на просьбы милиционеров больше не реагировала.

Через десять дней после смерти соседки, Розе Абрамовне приснился странный сон. Во сне она снова увидела себя пятнадцатилетней школьницей, стоящей в длинной змеящейся очереди для того, чтобы отоварить продуктовые карточки. Очередь колыхалась перед её взглядом серыми согнутыми нуждой и тяжёлой работой спинами, и не было в ней ни конца и ни начала. Вдруг юная Роза почувствовала, как чья-то горячая ладошка сзади нырнула ей под юбку. Девушка ойкнула и попыталась оглянуться, но её с силой прижали к впереди стоящему мужчине. Стыд и наслаждение смешались в её юной головке, поэтому закричать она не решилась.

— Приснится же такая мерзость! — со вздохом произнесла она сидя на кровати, подсознательно жалея о невозможности увидеть продолжение эротической истории. — К чему бы это? — задалась она риторическим вопросом, но когда в час пополудни в дверь позвонил незнакомый мужчина, всё сразу встало на свои места.

Мужчина был молод, высок и до неприличия хорош собой. У Розы Абрамовны даже заныло сердце, и в этот миг она почувствовала, как властвовавшая последнее время в её душе злобная Сколопендра уступила место обворожительной Майской Розе.

— Чем могу помочь? — проворковала обольстительница и выразительно тряхнула бигудями.

— Даже не знаю, с чего начать! — с надрывом произнёс незнакомец, и Роза Абрамовна женским чутьём мгновенно уловила, что красавец-мужчина переживает любовную драму.

«Боже, как романтично! — подумала она, и вновь ощутила себя зажатой в очереди школьницей».

— А Вы начните с начала, — с придыханием произнесла Майская Роза. — Я никуда не тороплюсь и готова выслушать историю вашей жизни.

— Я насчёт Зинаиды, — грустно произнёс мужчина и глаза его подёрнулись печалью.

— Если Вы из милиции, то я всё рассказала вашим коллегам, — жёлчно произнесла Сколопендра, на мгновенье прорвавшись сквозь девичье обаяние Майской Розы.

— Я не из милиции, — горестно вздохнул незнакомец. — Если хотите знать, я Зинаиде был…

Дальше незнакомец почему-то замялся, не решаясь открыть чужому человеку тайну своей душевной драмы.

— Я для неё был… — вновь промямлил красавчик. И тут Розу Абрамовну осенило.

— Молчите! — вскрикнула она, поражённая догадкой. — Ни слова больше! Входите! — и с этими словами Штерн отступила в глубь прихожей.

— Я, собственно говоря… — вновь замялся мужчина, когда они с хозяйкой присели за круглый стоящий в центре комнаты стол, но Роза Абрамовна великодушно махнув рукой, решительно перебила гостя.

— Можете ничего не объяснять, я всё поняла. Положение брошенного мужа — незавидное положение. Эти вертихвостка Вас бросила! Так?

— Так! — выдохнул незнакомец и на его выпуклый лоб упал непокорный локон. — От Вас ничего не утаишь, поэтому я буду откровенен — я до сих пор люблю эту ветреную женщину и мне небезразлично, как она провела последние дни жизни.

Намётанным оком Штерн вычислила под гражданским костюмом незнакомца офицерскую выправку, что ещё больше разожгло в её душе к нему интерес. А когда она заметила у визитёра шрам на правом виске, то даже прищёлкнула языком.

— Ах, какой мужчина! Этот свои погоны зарабатывал не на штабном паркете!

Воспалённое сознание женщины мгновенно нарисовало ей моральный облик гостя: настоящий боевой офицер — честен, прямолинеен, презирает опасность, но, к сожалению, однолюб.

«Это качество так редко встречается среди военных. — решила Штерн и подавила рвавшийся из груди вздох. — Ах, Зинка, Зинка! И куда твои бесстыжие глаза смотрели? Чего тебе было надо? Одно слово — сучка!»

Роза Абрамовна решила не кокетничать с душкой военным, а примерить на себя облик немногословной, но проницательной, и, чего греха таить, опытной в любовных перипетиях женщины.

— Зовите меня Розой, — и женщина, выпростав из халата руку, решительно протянула её незнакомцу.

— Просто Роза? Без отчества? — улыбнулся красавчик.

— К чёрту условности! Мы с вами не на светском рауте, — вздёрнула подбородок Штерн и лихо выщелкнула из пачки сигарету. — Курите!

— Благодарю, — склонил голову гость. — В таком случае и Вы зовите меня по-свойски, Кантемиром.

— Хм, имя редкое. Будут ещё сюрпризы?

— Возможно.

— А в каком Вы, Кантемир, звании? Не удивляйтесь, Вас просчитать несложно.

— Не могу не удивляться Вашей проницательности, Роза, а что касается звания, то оно соответствует специальному званию нашего Премьера. Документы показать?

— Обойдёмся без формальностей. Итак, Кантемир, Вас интересуют последние дни Зинаиды? К сожалению, утешить Вас мне нечем.

Дальше последовал тридцатиминутный монолог, после которого Кантемир должен был раз и навсегда поверить в то, что его бывшая возлюбленная — ветреная и морально распущенная особа, не достойная его переживаний.

— Не рвите себе сердце, — проникновенно произнесла Штерн, и как бы невзначай положила свою ладонь поверх руки мужчины. — Эта женщина была не способна оценить Вас по достоинству. За день до смерти я видела из окна, как она привела к себе малолетку!

— Кого? — удивился Кантемир.

— Возможно, это был и не малолетний мальчик, но юноша был явно моложе её лет на семь. Смазливый такой парнишка с томным взглядом и копной вьющихся волос. Такие нравятся зрелым женщинам, но, к сожалению, большинство из них альфонсы.

— Роза! — выдохнул гость. — Умоляю Вас, опишите этого юношу как можно подробней! Возможно, это тот самый негодяй, из-за которого моя семейная жизнь потерпела фиаско.

Память на мужчин у Розы Абрамовны была замечательной, поэтому она не только подробно описала облик Зинкиного ухажёра, но и то, во что он был одет.

— Это он? — не веря своей удаче, спросил Кантемир и развернул перед Штерн ксерокопию портрета, написанного Манечкой Поливановой.

— Клянусь собственным здоровьем — одно лицо! Во всяком случае, сильно похож.

— Роза, а Вы об этом кому-нибудь ещё, кроме меня и следователя, говорили?

— Следователю я об этом не говорила. В тот день была такая суета! В общем, об этом знаете только Вы и я!

— Умоляю Вас, не говорите об этом никому!

— К чему такая секретность, милейший?

— Боюсь, что если он узнает о том, что я его ищу, то забьётся в какую-нибудь потайную нору, где я его не достану!

— Бросьте, молодой человек! Всё это пустое. Никакая женщина не стоит того, чтобы ради неё жертвовали карьерой. В этом мире найдётся много женщин, желающих Вас осчастливить. Вы ещё найдёте свою единственную и ненаглядную!

— Простите, но воспользоваться вашим советом мне не позволяет честь офицера. Я не могу жить опозоренным. Прощайте! — и Каледин, галантно поцеловав руку женщине, щёлкнул каблуками итальянских туфель так, что закачались накомодные слоники, после чего гордо удалился.

— Ах, какой мужчина! — глядя Каледину вслед, вздохнула Майская Роза. — Ну настоящий полковник!