В восемь ноль пять вечера, после завершения последней тренировки, Гор заявился к старшине Криссу, с которым за две недели у него сложились в общем относительно неплохие отношения (насколько они вообще могут быть неплохими между кадетом и надравшим ему задницу габеларом), и заявил, что желает поговорить со старшим тренером, коттедж которого находился, в небольшой огороженной зоне, где размещали свои дома дационы Лавзейской Дуэльной школы.

Крисс, который был в дурном настроении ввиду предстоящего ночного дежурства, сначала хотел врезать зарвавшемуся молокососу рукоятью пистолета по роже. Однако, прикинув, что перед ним все-таки «Ужас габеларов», передумал и вспомнил, что обращение к руководству через старшину охраны – это безусловная прерогатива рядового бойца.

Он нехотя оторвал свой зад от кресла дежурного и махнул кадету, чтобы тот следовал за ним. В сопровождении еще одного стражника, стоявшего на карауле при входе в «зону», они прошли через длинный коридор и дальше сквозь парк и между стен кирпичных построек к небольшому дворику с садом.

В уютной беседке под тенью плюща и каштана, над столиком с письменным прибором, скрючилась коренастая фигура. Они подошли ближе, и Гор разглядел ее внимательней. Крупный, средних лет мужчина, широкоплечий и мощный. С большими, жилистыми руками. Он сидел за столом и тщательно выписывал пером в учетном журнале некую загадочную цифирь. Это был Мишан Трэйт, собственной персоной. Его личный спаситель и «отец кадетов».

Пожилой тренер поднял глаза.

– Тут беглец наш, – пояснил Крисс, откашлявшись и немного смущаясь, – хочет говорить. Сказал, что завалит любого вашего бойца, мастер Трэйт, в драке на мечах без доспеха.

Старший тренер внимательно осмотрел Гордиана. Стараясь не хаметь и приняв для этого максимально смиренный вид, Гор также украдкой осмотрел старшего дациона. До этого момента они виделись один-единственный раз, но слишком быстро и слишком сумбурно.

Тогда он не успел ничего почувствовать, но сейчас, глядя в мудрые и темные глаза Мишана Трэйта, старшего дациона Лавзеи, Гор почему-то понял, что с этого момента их судьба будет тесно сплетена в один жесткий, неразрывный узел. С чего бы? «Слуга царю, отец солдатам» – мелькало в голове. Хотя в данном случае правильнее было бы говорить «раб лорду, дацион – консидориям».

Трэйт снял очки, и бывшему демиургу открылось простое, некогда даже добродушное крестьянское лицо. Впрочем, добродушная улыбка давно не касалась этой стальной маски, так же как добродушное состояние железной души старшего дациона.

Косой шрам, прорезавший щеку от уха до подбородка, не только уродовал его, но и придавал устрашающее выражение. Трэйт был серьезен: брови сдвинуты, а губы жестко сведены в одну прямую, несгибаемую линию.

Закончив осмотр и, видимо, оставшись недовольным результатом, он отвернулся к рабочему столу. Продолжая писать, спросил глубоким, но тихим голосом:

– Ну и на чем основана твоя уверенность, сынок? Скажу прямо, ты не произвел на меня впечатления своей статью ни тогда, ни сейчас. – Перо скрипело по бумаге. – Возможно, у тебя неплохие задатки для уличных драк на кулаках, но для поединков на мечах с консидориями ты не дорос.

– Точно, мастер Трэйт, – весело вставил Крисс, потирая правый кулак, тот самый которым всего месяц назад чуть не забил Гордиана до смерти. – Я бы на его месте заткнулся и валил бы в казарму, пока «резиной» по спине не наваляли. Как ты, кадет, насчет «резины»?

Гор усмехнулся про себя – Крисс его удивлял. Большинство габеларов после той резни, которую раб устроил во время своего неудачного побега, бессознательно побаивались его скромной персоны, однако Крисс не проявлял ни малейших признаков осторожности. Он был вежлив при общении один на один, но в присутствии посторонних как будто специально поддевал Гордиана и обращался с ним так же, как и с любым другим кадетом из числа подопечных. Правда при этом в поддевках не было молчаливой ненависти, которой кипели к «Ужасу габеларов» большинство старшин габеларов. Понятно, что Крисс победил его в рукопашной схватке, однако кто сказал, что Гор не в состоянии засадить ему кинжал в глаз или в пузо?

Причина такого поведения ускользала от Гордиана. Либо Крисс был просто неумеренным храбрецом, которого не волновала потенциальная смертоносность кадета Гора, либо он сам был отменным мечником и не боялся схватиться с ним, считая, что легко справится.

Гор кашлянул, прочищая горло. Назад пути не было – надо решаться.

– Я не лгу, мастер Трэйт, – начал он. – Вы видели меня тогда в кулачном бою, но не видели с оружием. Поверьте, с оружием я не хуже. И я действительно смогу выиграть в поединке на мечах без доспеха у любого вашего бойца, если для меня будет изготовлен меч особой формы и мне разрешат пользоваться нестандартной техникой фехтования.

– Нестандартная техника? – повторил за ним Трэйт, пропустив слово «фехтование» и как бы пробуя выражение на вкус. – Особый меч?.. Забавно ты говоришь, сынок. Но это всего лишь речи, сотрясение воздуха. Что за меч? Что за техника? Давай-ка поподробней!

Гор задумался на секунду, анализируя ситуацию.

Возможно ли в двух словах объяснить технику кругового парирования и легкое, злое оружие, необходимое для него, человеку, который никогда не видел современного клинкового боя? Пожалуй, что нет. Он поднял глаза и сказал:

– Простите, господин, но описать это словами невозможно. Это можно лишь показать. Дайте мне три дня для изготовления оружия, помощь таргитария, неделю на подготовку, и я свалю в поединке вашего лучшего бойца менее чем за тридцать секунд. Любого.

Он выдержал секундную паузу и продолжал:

– Если нет – Крисс спустит с моей спины шкуру хлыстом. В первом случае школа получит отличное зрелище поединка и нового консидория, во втором – отличное зрелище кровавого наказания и показательный пример для кадетов. И то и другое пойдет на пользу воспитательному и учебному процессу, не так ли?

Трэйт снова посмотрел на него, и в его глазах, казалось, сверкнул интерес к самонадеянному, но безусловно смелому юнцу.

– За тридцать секунд? Ну, ты наглец, сынок, – покачал он головой. – К тому же одного удачного боя, как ни крути, маловато, чтобы получить консидория. Вот ты, Крисс, как думаешь?

Обычно улыбчивый Крисс стал тут серьезен – он уже не валял дурака и не язвил.

– Думаю, юнец прав насчет зрелища, – ответил габелар после небольшой паузы. – Хороший бой или хорошая порка всегда к науке. А и то, и другое причитается с него.

С этими словами он с размаху саданул Гордиана по плечу.

– Но что касается звания консидория, – продолжил Крисс, – то тут нужно посмотреть, с кем он будет драться. Вот если, например, Бранда завалит, тогда можно и консидория дать. Впрочем, – здесь Крисс не сдержался и хохотнул, – если наш «Ужас» завалит Бранда, то пусть становится хоть тренером, хоть габеларом. Я лично выделю ему взвод!

Трэйт кивнул, принимая мнение охранника, затем помолчал и задумался. Крисс тем временем переминался с ноги на ногу, с нетерпением ожидая возвращения в караулку, а Гор внимательно смотрел на думающего «начальника», от которого зависел исход разговора. Наконец, когда он уже решил, что Трэйт попросту забыл об их присутствии, старый дацион открыл рот и огласил свое решение.

– Ладно, Крисс, – сказал он с бесстрастным лицом, – отведи его к таргитарию, скажи: пусть выслушает и сделает, что нужно. Причем сделает хорошо и согласно его указаниям. – Тут он ткнул в Гора рукой, в которой держал перо. – Передай, что я так сказал! А ты готовься, – бросил тренер, уже обращаясь к кадету. – И запомни: консидорий Бранд это тебе не мастер старшина Гаврин, сынок. Придется попотеть. Это все. Свободны!

Взмахом руки он погнал их прочь.