26

Похороны Джеймса получились более чем скромными. Конечно, если бы его хоронили в Париже или в Шотландии… Здесь же, в Клермоне, кроме Виктора с Жозефиной, немногословного священника, да кладбищенских рабочих никто не пришёл проводить его тело в последний путь.

Джеймс… Ещё неделю назад он рассказывал им о Ложе за завтраком в ресторане гостиницы «Пилигрим», в которой они остановились, примчавшись в Клермон по его требованию.

– Не думаю, что мои слова станут для вас чем-то вроде откровения, но, тем не менее, перед тем как перейти к тому, ради чего я вас сюда вызвал, я позволю себе небольшой исторический экскурс, – начал он свою речь. – Как вы, наверно, давно уже позабыли, именно здесь, в Клермоне, 26 ноября 1095 года на созванном им специально для этого соборе, папа Урбан II произнёс весьма зажигательную речь, в которой призвал всех христиан к священной войне против ислама, что и послужило поводом для начала крестовых походов. А в 1118 году девять французских рыцарей во главе с дворянином из Шампани по имени Гуго де Пайен взяли на себя обязанность оказывать вооружённую защиту паломникам, охраняя их на пути к святым местам. Несмотря на кажущуюся абсурдность этой затеи, она была поддержана как Иерусалимским королём Балдуином II, так и папой. Так возник «Орден бедных рыцарей Христа и Соломонова храма», более известный нам как орден Тамплиеров. Король передал ордену часть своих земель, включая некую мечеть, построенную на месте знаменитого храма Соломона, построенного, в свою очередь, на том самом месте, где задолго до него стоял легендарный храм Еноха.

Тамплиерам потребовалось чуть более десяти лет для того, чтобы превратиться во влиятельнейший орден того времени, ставший своего рода банком для всех королевских домов Европы. Орден оставался могущественным вплоть до начала XIV века, пока 13 сентября 1307 года французский король Филипп Красивый, при поддержке папы Климента V, не приказал арестовать всех проживающих во Франции тамплиеров и наложить секвестр на всё их имущество. В застенки инквизиции за исключением восьми покончивших с собой рыцарей попали практически все члены ордена во главе с гроссмейстером Жаком де Моле и его наместником Гуго де Перо.

10 мая 1310 года по повелению архиепископа Филиппа де Маринье, председательствующего на Санском соборе в Париже, 54 тамплиера были сожжены на медленном огне. Однако признавшиеся в ереси и преступлениях тамплиеры, а таких была большая часть, были выпущены на свободу.

В октябре 1311 года во Вьенне близ Лиона на XV Вселенском соборе была запрещена деятельность ордена. Имущество тамплиеров было передано ордену госпитальеров.

А 18 марта 1314 года на эшафоте, возведённом перед собором Богоматери в Париже, был вынесен приговор гроссмейстеру ордена Моле, магистру Нормандии Жоффруа де Шарнэ, визитатору Франции Гуго и магистру Аквитании Годфруа де Гонвиль, которые под пытками сознались и раскаялись в своих еретических заблуждениях. Их осудили на пожизненное тюремное заключение.

Однако Жак де Моле и Жоффруа де Шарнэ, объявили себя невиновными, заявив, что виноваты исключительно в позорной измене ордену, обвинённому в вымышленных преступлениях. В тот же день они были сожжены.

В других странах тамплиеры преследовались не так жестоко, и большинству рыцарей удалось избежать смерти. Более того, они сумели сохранить большую часть своих сокровищ, как материальных, так и более ценных, духовных.

Климент V умер 20 апреля от загадочной болезни, спустя всего месяц после казни магистров ордена, а 29 ноября Филипп Красивый погиб во время охоты. Такова явная и далеко не самая интересная часть истории ордена.

Где и когда начинается тайная часть этой истории, мне неизвестно, да нас это и не касается. Скажу лишь, что все те события, о которых я вкратце вам напомнил, были далеко не случайным или стихийным стечением обстоятельств. Более того, все они были срежиссированы одной весьма интересной группой лиц. Если взять за аналогию шахматы, то все мы – фигуры на огромной шахматной доске. Они же являются игроками. Их невозможно выследить, им невозможно противостоять, потому что они действуют за пределами наших возможностей. Единственное, что мы можем ощутить, это передвигающие нас пальцы игрока, и то лишь в тех редких случаях, когда они решаются на явное вмешательство в ход вещей. Эти пальцы, всего лишь только пальцы, даже не рука, известны в особо узких кругах как Ложа. Просто Ложа.

Так вот, именно Ложа, манипулируя своими марионетками, организовала крестовые походы с одной лишь единственной целью: чтобы её люди, а именно будущие Тамплиеры, смогли беспрепятственно вести раскопки на месте храма Соломона. Именно Ложа сумела вывезти из-под носа алчного короля и не менее алчного папы принадлежащие ей сокровища Иерусалима. Именно Ложа стоит за хранящими настоящую тайну масонами. А когда масоны себя изживут, именно она создаст новую всесильную организацию.

Ложа неуловима по разным причинам, но наиболее очевидная заключается в том, что подобно ящерице Ложа легко отращивает, а потом отбрасывает в случае опасности свой хвост. Вот только в нашем случае сама ящерица настолько мала и прекрасно замаскирована, что на фоне хвоста её совершенно невозможно обнаружить. В своё время этим хвостом были злосчастные тамплиеры. Теперь им служат масоны. И так далее.

Какое это имеет отношение к нам? Самое прямое и непосредственное. Дело в том, что среди прочих сокровищ девять рыцарей нашли и наше Зеркало, к которому прилагался свиток с подробной инструкцией, как следует поступить с Зеркалом. С тех пор Ложа в какой-то степени играет роль нашего ангела-хранителя.

– Но почему? На кой чёрт им это надо? – удивился Виктор.

– Не знаю. Да это и не имеет значения. Главное, что намерения Ложи именно таковы. И доказательством этому служит письмо, которое я получил. Вот оно:

С этими словами Джеймс положил на стол небольшой листок красивой бумаги, на котором каллиграфическим почерком было выведено:

Подписью служил весьма странный иероглиф.

– Где-то я уже это видел, – задумчиво произнёс Виктор, глядя на рисунок.

– Забудь об этом, – отреагировал на его слова Джеймс, – ты нигде не мог видеть эту эмблему, а если бы твой взгляд когда-нибудь, не дай бог, случайно упал бы на неё, тебя бы уже не было среди живых.

– И тем не менее…

– Подожди, но ведь здесь не указан день, – перебила Виктора Жозефина.

– Поэтому я каждый день буду встречать полдень в указанном ими кафе, до тех пор, пока они не вступят со мной в контакт.

– А что всё это время будем делать мы?

– Ничего или всё, что угодно. С одной лишь оговоркой: вы не должны путаться у меня под ногами и одновременно всегда должны быть под рукой. Возможно, то, что сообщит мне Ложа, потребует немедленных действий.

Вот только вместо послания Ложи он встретил смерть. А, может, смерть Джеймса и была посланием этих людей?

А иначе как объяснить странную посмертную улыбку на лице Джеймса, так поразившую Виктора на опознании? Джеймс улыбался так, словно унёс с собой в могилу некую тайну, над разгадкой которой он бился всю свою жизнь. Да и нелепая смерть от руки какого-то залётного грабителя совершенно не вязалась с Джеймсом – человеком, легко способным справиться с дюжиной таких вот шпанят. Несмотря на то, что полиции удалось буквально на следующий день после убийства взять убийцу при попытке продать фамильные часы Джеймса, и он буквально через пару часов после ареста признался во всём практически без нажима со стороны полиции, Виктор так и не смог заставить себя поверить в версию ограбления.

Тем утром их разбудила полиция. Инспектор со смешной фамилией, которая тут же вылетела у Виктора из головы, изо всех сил старался быть деликатным. Он долго пытался тактично сообщить им о смерти Джеймса, но, запутавшись в словах, не нашёл ничего лучшего, чем сказать:

– Я весьма сожалею и приношу свои соболезнования, – и беспомощно развести руками.

Чтобы не усугублять горе Жозефины, он предложил Виктору одному отправиться в морг на опознание, но Жозефина отвергла это предложение.

– Я хочу видеть отца, – решительно заявила она.

– В этом нет необходимости, сударыня, – попытался отговорить её полицейский, но Жозефина умела настоять на своём.

Позже она отвергла предложение отвезти тело Джеймса в Париж, решив похоронить его на Клермонском кладбище. В городе, где ему было суждено умереть от руки ночного грабителя.

Всё это время Жозефина держалась стоически, и лишь бледность и чуть заметная заторможенность реакций выдавали её состояние. И только потом, когда, вернувшись с похорон, они остались с Виктором вдвоём в номере, она схватила его за грудки и, глядя ему в глаза совершенно безумным взглядом, потребовала:

– Найди Зеркало. Любой ценой. Любым способом. Слышишь? Найди Зеркало, и тогда ты всё сможешь исправить. Поклянись, что сделаешь это, несмотря ни на что.

– Я сделаю это, – пообещал Виктор, не отводя глаз.

– Несмотря ни на что?

– Несмотря ни на что.

– Смотри. Ты дал обещание не только мне, но и самой Богине.

– Я уже дал слово, и довольно об этом. Давай лучше подумаем, что нам делать дальше.

Проблема заключалась в том, что Джеймс был единственным среди них, кто представлял себе картину в целом и решал, что кому и когда надлежало делать. Оставшись без него, они оказались в роли оркестра, который внезапно лишился не только дирижёра, но и всех нот, а выход на сцену отменить уже нельзя.

– Мы должны немедленно возвращаться в Австрию, – сообщила о своём решении Жозефина.

Она с нетерпением рвалась в бой, и именно поэтому не стала тратить время на похороны Джеймса в Париже.

– Прости, дорогая, но это не самое лучшее решение.

– Ты забыл, что все нити…

– Ну да, – перебил её Виктор, – в Вене нас ждут люди, присвоившие себе Зеркало. Ты уже гово…

– Ты…

– Пожалуйста, дай мне договорить. Ты была бы права, если бы все было по-прежнему. Пойми, это как охота на уток. Мы с тобой были подсадкой, а Джеймс играл роль охотника в засаде. Теперь же охотника нет, а у наших уток отросли чертовски большие и острые зубы.

– Но без тебя Зеркало теряет свою цену.

– А если они об этом ещё не знают?

– Но в Вене…

– Это мы с тобой хотели, чтобы события в Вене выглядели именно так, тогда как на самом деле…

– Хорошо, что предлагаешь ты?

– Взять тайм-аут. Отдохнуть, прийти в себя, разобраться в происходящем… А если ты права, и без нас им не обойтись, то они найдут нас и сами. Не зря же они потратили столько сил, чтобы присвоить Зеркало.

– У нас нет времени прохлаждаться.

– И нет достаточного понимания происходящего, чтобы действовать. Сейчас мы с тобой как библейские слепые. К тому же я уверен, что смогу вспомнить, где я видел этот чёртов символ Ложи.

– Но ведь отец сказал, что это невозможно. Ты не мог его видеть.

– Значит, со мной произошло невозможное.

– Ладно, ты прав. Нам действительно нужен отдых, – как-то уж слишком легко сдалась Жозефина.

– Я знаю прекрасную деревушку недалеко от Бристоля. Там мы сможем снять коттедж, – обрадовался Виктор, не заметив этого.