Маленькая чашка кофе на пустом офисном столе смотрелась одиноко и потерянно. Я смотрел в крохотную ёмкость с чёрным аппетитно пахнущим содержимым, и, не поднимая глаз, слушал рассказ хозяина шикарного кабинета.

Нельзя сказать, что назначенная встреча была неприятна, скорее наоборот. За этим столом я однажды сиживал. Было это в моей прошлой милицейской жизни, когда я, майор полиции Васильчиков, напросился в гости к владельцу корпорации «Три слона» господину Китаеву.

Теперь ситуация была другая: Владлен Борисович не знал, что в настоящий момент перед ним не майор полиции Васильчиков, а полковник ФСБ Каледин. На мне был гражданский костюм и Китаев решил, что я переоделся специально для того, чтобы не «светиться» в его офисе и не вызывать среди подчинённых ненужный ажиотаж.

Телефонный звонок застал меня в тот момент, когда я выходил из кабинета Баринова. Владлен Борисович нашёл меня по визитке, которую я вручил ему после нашей последней встречи, и попросил приехать для приватного разговора.

– Ладно! Побуду ещё немного полицейским, – решил я. – С меня не убудет, – и поехал на встречу с Китаевым.

После нудного разговора с начальством мне не очень хотелось оставаться в своём кабинете, к тому же интуиция подсказывала, что по мелочам Китаев помощи просить не будет.

И вот я сижу, склонившись над чашкой чёрного кофе, и слушаю дрожащий голос перепуганного бизнесмена.

– Мне казалось, что этот кошмар в прошлом, – нервно покусывая губы, пояснял Китаев. – Однако не зря говорят, что призраки прошлого иногда возвращаются.

– И что же такого сказал Вам призрак? – поинтересовался я, отпив глоток горьковатого напитка.

– Вам легко шутить! – вздохнул Владлен Борисович, – А мне не до шуток. Вот, читайте сами. Этот текст сегодня пришёл на мой электронный адрес. Я специально распечатал его для Вас.

– Вы сохранили текст в электронной почте?

– Нет, но в этом нет моей вины. Текст кто-то удалил, я едва-едва успел его распечатать.

С этими словами Китаев передал мне короткое письмо, распечатанное на принтере. Я пробежал глазами текст, потом прочёл ещё раз, но уже более вдумчиво, обращая внимание на выражения и обороты речи.

«Дорогой друг!

Счастлив сообщить Вам, что прежняя договорённость о строительстве Иркутского лесоперерабатывающего комбината остаётся в силе. Надеюсь, Вы не забыли наши требования по обустройству северной резиденции, которую я решил назвать «Полярной звездой». Думаю, Вам следует незамедлительно приступить к распродаже своего московского бизнеса и сосредоточиться на реализации северного проекта в рамках нашей с Вами прежней договорённости. В это непростое для всех нас время я постараюсь незримо находиться рядом с Вами, помогать и опекать Вас.

Да поможет Вам Бог.

Ваш друг и единомышленник».

– Странная какая-то анонимка, – произнёс я, и впервые за время встречи посмотрел Китаеву прямо в глаза.

– Если бы план строительства лесоперерабатывающего комбината не исходил от моей прежней сотрудницы, я счёл бы это письмо чей-то злобной шуткой, – пробормотал Владлен Борисович и отвёл взгляд. – О строительстве под Иркутском знали всего лишь несколько человек: моя бывшая подчинённая Агнесса, я, начальник отдела Шестопёров, его жена, и Вы, товарищ майор.

– Вы забыли ещё одного человека.

– Разве? И кого именно?

– Вашего «друга и единомышленника» – человека, по наущению которого действовала Агнесса, и который сегодня напомнил о себе таким тривиальным образом.

– Вы знаете, кто это?

– Не совсем. Во время нашей последней встречи Агнесса рассказала мне, что её «опекал» пожилой и, по-видимому, имеющий непосредственное отношение к властным структурам мужчина. Из скромности он не сообщил о себе никаких данных.

– И что же прикажите мне делать в этой ситуации?

– Ничего. Живите и работайте как прежде. Угроз письмо не содержит…

– Подождите! – торопливо перебил Китаев. – Как это не содержит? А обещание автора послания быть со мной незримо рядом – это, по-вашему, не скрытая угроза?

– Владлен Борисович, вся эта чехарда не более чем неуклюжая попытка «выдавить» Вас и ваш бизнес из Москвы. Не думаю, что автор письма перейдёт к активным действиям.

– Вы не думаете! А где гарантии?

– Гарантий нет, но Вы же понимаете, что сразу Вас прессинговать не будут. Если за всем этим действительно стоит серьёзный криминал, то сначала последует предупреждение, а уж потом…

– Что потом? – снова нервно перебил Китаев. – Потом взорвут меня вместе с машиной или наймут снайпера?

– Владлен Борисович, Вы действительно это письмо воспринимаете так серьёзно, или я чего-то не понимаю?

– Я Вам не всё сказал, – замялся Китаев. – До меня дошли слухи, повторяю, только слухи, но меня они насторожили.

– Конкретней, пожалуйста! Какие слухи? О чём?

– Кое-кто считает, что за всем этим стоит не просто криминал, за этим стоит… Таненбаум!

– Так и хочется сказать Вам в ответ что-нибудь едкое! Владлен Борисович, а не Вы ли меня в этом кабинете уверяли, что Таненбаум не что иное, как миф? Теперь Вы утверждаете, что Таненбаум реален, и угрожает лично Вам.

– Может, Вы, майор, в чём-то и правы, и, как говорится, «у страха глаза велики», но жизнь у меня одна, и надо прожить её… короче, умирать мне что-то не хочется.

– Хорошо. Давайте попытаемся провести хотя бы поверхностный анализ этого послания.

Я пододвинул к себе листок с текстом и замолчал на добрые десять минут.

Через десять минут Китаев стал выразительно поглядывать на дорогие ручные часы и проявлять другие признаки беспокойства.

– Долго ещё? – наконец не вытерпел бизнесмен, косясь на мои ухищрения с текстом.

– Нет, скоро закончу, – не поднимая головы, ответил я, продолжая делать карандашом пометки в тексте. – Готово! – гордо произнёс я и бросил карандаш на чёрную столешницу.

– Я весь во внимании, – вежливо отозвался Китаев, но в голосе веяло нотками недоверия.

– Начнём с того, что текст безликий, – начал я тоном преподавателя, в сотый раз читающего лекцию нерадивым студентам. – Нет ни имени, ни фамилии, к кому обращается ваш «друг и единомышленник», ни подписи. Обычно такое послание составляют опытные анонимщики, или агенты, которые…

И тут меня осенило! Я осекся и замолчал, потом скомкал бумагу, над которой старательно работал четверть часа и выбросил в урну.

– Что Вы делаете? – взвыл Китаев и, не поленившись, достал из урны скомканный листок и сунул в карман пиджака. – Что Вы делаете? Это же единственная улика!

– Забудьте! – пересохшим от волнения голосом произнёс я. – Забудьте всё, что я Вам здесь наговорил!

– Я Вас не понимаю, майор! – повысил голос хозяин кабинета. – И ведёте Вы себя очень странно. Наверное, я зря обратился к Вам за помощью. Назовите сумму, которую я Вам должен за вашу консультацию, и…

– Вы мне, многоуважаемый Владлен Борисович, ничего не должны! – перебил я Китаева. – Более того, это я Вам должен поставить бутылку самого дорогого коньяка, за то, что Вы натолкнули меня на мысль.

– Неужели! Может, поделитесь результатами озарения?

– Сейчас не могу, не имею права, но одно могу сказать твёрдо: Вам ничто не угрожает. Вся эта бодяга направлена не на Вас.

– А на кого же?

– Вы удивитесь, но это письмо предназначено для меня.

– И поэтому пришло на адрес моей электронной почты! – хмыкнул Китаев. – Ну, Вы даёте! Вот что, майор, в память о ваших былых заслугах дам Вам бесплатный совет: прекращайте пить дешёвую водку, а то глупеете прямо на глазах!

– Это совет из личного опыта? – не удержался я от колкости.

– Спасибо, что нашли время для визита, – холодно произнёс Владлен Борисович и встал с кресла. – Вас проводят, – и, не глядя на меня, нажал кнопку вызова.

Предназначенная мне чашка кофе так и осталась стоять на столе недопитой.

Провожали меня, точнее, конвоировали до выхода бравые охранники, каждый из которых был выше меня на целую голову. Они чутко уловили настроение хозяина, поэтому со мной не особо церемонились, и на выходе показалось, что один из них с трудом сдержался, чтобы не дать мне на прощанье пинка под зад.

Но я не в претензии: мне необходимо было как можно быстрее покинуть территорию офиса, пока Китаев не обнаружил у себя в кармане скомканный чистый лист. Этому нехитрому фокусу меня обучила одна очаровательная иллюзионистка, которая на заре офицерской юности по чистой случайности оказалась в моём холостяцком бунгало.

Через час над текстом «колдовали» спецы из моей «конторы». А ещё через пару часов я держал в руках заключение экспертизы, из которого следовало, что, несмотря на скудность предоставленного для исследования материала, можно сделать предположение о том, что данный текст составлен лицом, имеющим опыт работы с шифрограммами. На это указывали характерные речевые обороты, построение фраз, лаконизм и использованный в записке словарный запас.

Первым моим желанием было поделиться новостью с Бариновым, и я схватился за телефон, но остановился.

– Остыть! – сказал я сам себе и сел за рабочий стол. – Ну и что из того, что письмо Китаеву направил какой-то бывший офицер спецслужбы? Сейчас много товарищей с седыми висками и стальным взглядом, выйдя на пенсию, идут в услужение крупному капиталу. Возможно, кто-то из конкурентов Китаева использовал бывшего аналитика из ГРУ или ФСБ для того, чтобы удалить его и его бизнес из Москвы.

Точнее сказать, не просто удалить, а использовать потенциал «Трёх слонов» в своих интересах. Фирма им нужна, и нужна целиком, вместе с Китаевым, но не здесь, а под Иркутском. Вот они и «наехали» повторно на Китаева, пытаясь «продавить» свой план. План, честно говоря, глубиной проработки и оперативным замыслом не блещет. Неуклюжий какой-то план. Китаев, конечно, испугался, но на этом всё и заканчивается. Не побежит основатель и владелец «Трёх слонов» при первой угрозе из Москвы, и бизнес свой распродавать не станет. Возможно, за этим последуют акции устрашения в виде взорванного автомобиля или имитации неудавшегося покушения, после которого Китаев останется жив, но не более. Убивать они его не будут, им это невыгодно: во-первых, после его смерти не с кем вести переговоры, а во-вторых, тело не успеют предать земле, как «Три слона» будут мгновенно растащены по кускам родственниками безвременно усопшего бизнесмена.

Но это, так сказать, будни российского большого бизнеса, и к личности Таненбаума добытая мною информация не имеет никакого отношения. В кабинете у Китаева я тоже предположил, что письмо направил бывший «силовик» – на это указывала хорошо знакомая по шпионским романам фраза «Да поможет Вам Бог». Именно так подписывались шифровки из вражеского разведцентра для агента, тайно внедрённого в рабочие массы строителей коммунизма.

Я мгновенно сопоставил показания бывшей сотрудницы «Трёх слонов» Агнессы Винтер о том, что курировавший её неизвестный мужчина принадлежал к одной из спецслужб, и своё предположение о том, что письмо Китаеву написано бывшим сотрудником спецслужбы. Получалось, что я имею дело с одним и тем же фигурантом.

Получалось, да не очень! Как любит говорить мой начальник Баринов, «Это всего лишь ничем не подкреплённая версия, которая, как и любая версия, имеет право на жизнь»!

И почему я решил, что послание направлено мне, а не Китаеву? Да потому, что таинственный куратор Агнессы с большой долей вероятности знал, что его помощница удалена из фирмы не без моей помощи. Из этого следует, что Китаев, получив очередное предложение переехать в Сибирь, не ограничится силами службы собственной безопасности, а вновь прибегнет к моим услугам. Хм, очень даже может быть! После электронной анонимки до Китаева целенаправленно довели сплетню о том, что за всем этим стоит неведомый, но очень страшный и ужасный злодей по прозвищу Таненбаум. Спрашивается: зачем?

На этот вопрос существует два варианта ответа: либо Таненбаум действительно существует и пытается увести меня на ложный след, подсунув в качестве приманки «Три кита», либо никакого Таненбаума в данной ситуации нет и в помине, и аноним, используя его имя, пытается окончательно запугать Китаева и «выдавить» его бизнес из Москвы в Иркутск.

Дался им этот Иркутск! Что они в нём нашли, и почему свою резиденцию «Полярная звезда» неведомый мне «друг и единомышленник» намеревается строить именно там? И так ли эта резиденция ему нужна? Возможно, это только предлог для того, чтобы убрать Китаева с рынка.

Вопросы в моей голове множились, как микробы во время эпидемии гриппа. Не знаю, как бы я из этой ситуации выпутался, если бы не вторая за день незапланированная встреча.