Глава 27
Снаряжение бойцы пошли получать с вечера. Правда, оказалось, что ротный отстранил от горнолыжной подготовки тех, кто не участвовал в походе на перевал. Во второй учебной группе за бортом оказались старший сержант Боровиков и ефрейтор Жбанов. Если Федор по-прежнему болел, то выздоровевшего Алексея ждало разочарование.
Так, по крайней мере, думалось Ефимову, но, когда он сообщил эту новость «штрафнику», тот нисколько не расстроился.
– Да ладно, товарищ старший прапорщик, отстранил, да и бог с ним. Я как-нибудь обойдусь! – При этом выкатившиеся из орбит глаза Жбанова светились неподдельной радостью.
Впрочем, это отдельная тема.
Ефимов вспомнил фразу, как-то брошенную Федором: «Глаза у Жбана такие!.. Кот в «Шрэке» отдыхает».
И ведь Боровиков был прав, да еще как!
Горнолыжные ботинки оказались тяжелыми, жестковатыми, но вполне себе удобными, в чем спецназовцы убедились уже на следующий день. Они также получили лыжи и лыжные палки.
После того как все это было распределено и закреплено за личным составом, Кречетов собрал командиров групп в своей комнате и заявил:
– Парни, доведите до личного состава: кто желает кататься на подъемниках, должен подойти ко мне, записаться и отдать денежку за такое удовольствие. Но сделать это надо сегодня, никак не позднее двадцати одного часа. Чтобы я знал, сколько человек возьму с собой. Миша, не надо потом говорить, что ты забыл сообщить об этом личному составу или что-то недопонял. Поэтому я повторяю: сейчас же, немедленно по окончании совещания довести до ваших подчиненных то, что я собираю группу для катания на подъемниках. Можете записать! Желающие должны подойти ко мне до двадцати одного ноль-ноль. Всем понятно? – Ротный склонил голову и исподлобья начал разглядывать своих офицеров.
– Доведем, – прогнусавил слегка простывший Иудин.
– Сейчас сразу и займемся, – заверил командира Васякин.
В тот же день личный состав был оповещен о предложении капитана Кречетова, но желающих оказалось немного. Бойцы посчитали сумму, которую необходимо было заплатить за эти пять дней, и большинство решило, что оно того не стоит. Из второй учебной группы кататься на подъемниках не собирался никто.
– На этих штуковинах ездят только слабаки! – озвучил глубокую мысль ефрейтор Зудов.
– Да, так оно и есть! – поддакнул Агушев, но развивать эту тему не стал.
Правда, как и всегда, была где-то посередине.
А подготовка к первому дню занятий шла полным ходом. Спецназовцы в тот же вечер избавили лыжи от заусенцев, натерли парафином. Самые ушлые вдобавок прошлись по нему газовой горелкой и растерли пенопластом.
Все было готово, многие легли спать в ожидании чего-то приятного.
Утро наступило быстро. Все было как обычно – подъем, зарядка, завтрак. О построении на занятия вообще говорить не приходится.
С началом движения тоже ничего особенного не произошло. Разве что на ногах у одних оказались берцы, у других – горные ботинки, а в рюкзаках все с точностью до наоборот. Первое время спецназовцам предстояло идти пешком, поэтому каждый выбирал то, что ему казалось самым удобным.
Но вот эти сотни метров пройдены. Команда надеть лыжи получена и выполнена. Тут-то и началось нечто совершенно новое для всех.
Светило яркое солнце, снег блистал, чистое, без единого облачка, голубое небо на фоне гор казалось особенно прекрасным. Небольшой морозец и почти полное отсутствие ветра располагали к умиротворенности.
Вторая учебная группа выдвигалась к горнолыжной трассе не спеша. Спецназовцы периодически останавливались для изучения «матчасти».
Перед началом практических занятий Олег Анатольевич прочел небольшую вступительную лекцию:
– Стойка горнолыжника, динамичное положение его туловища – основа вашего успешного катания. Хорошо развитое чувство равновесия в различных условиях спуска чаще всего является именно результатом правильной стойки. На современных лыжах можно скользить, не загружая их носки. При этом не следует излишне сильно опираться на задники ботинок. Наоборот, при уходе в заднюю стойку лыжи просто выскальзывают из-под ног. Стойка может быть высокой или низкой. Это зависит от крутизны склона и рельефа. В процессе тренировок вам необходимо выработать в себе привычку самоконтроля над правильностью стойки. Еще вы должны научиться держать нужную скорость, набирать и гасить ее по собственной инициативе. Все это мы будем изучать и нарабатывать в процессе тренировок. А сейчас приступим. Я показываю – вы повторяете.
Так они и шли. Через каждые пятьсот-шестьсот метров Олег Анатольевич строил личный состав, рассказывал и показывал, как правильно стоять, двигаться, кататься на горных лыжах. Спецназовцы последовательно повторяли его действия, постепенно приобретали навыки, новые для себя.
Ефимов в молодости довольно неплохо катался на лыжах. Теперь же он с удивлением обнаружил, что горные лыжи – совсем не то что беговые. Чтобы их как следует «объездить», ему придется еще немало поработать, потренироваться.
К горнолыжному спуску группа Трясогузкина пришла часам к десяти и сразу приступила к занятиям. Олег Анатольевич, имеющий звание кандидата в мастера и соответствующую тренерскую категорию, начал обучение с азов, по ступеням, от простого к сложному. Стойки, правильная постановка лыж, палок. Учил он не спеша, оттачивал каждый элемент, заставлял из раза в раз повторять одни и те же приемы, пока не находил, что обучаемый вполне справляется с заданием.
День пролетел незаметно. Старшие в группах приняли решение на возвращение. Вот тут-то и оказалось, что самое замечательное только началось.
Вся обратная дорога шла под уклон. Толкнулся палками и покатил до самой гостиницы. Бойцам оставалось только держать равновесие и следить за ситуацией, чтобы не врезаться в своего товарища или, не справившись с поворотом, не влететь в какое-нибудь дерево, растущее слишком уж близко. Но занятие не прошло даром. Обошлось без чрезвычайных происшествий.
Вечером ребята только и делали, что вспоминали это приятное, более чем трехкилометровое скатывание.
Назавтра небо заволокло тучами, но они не мешали, и все повторилось. Олег Анатольевич без устали заставлял своих подопечных повторять пройденное. Время от времени он добавлял новые элементы, которые также подлежали тщательной шлифовке.
Бойцы ворчали. Ведь в большинстве остальных групп дело обстояло несколько по-иному. Инструкторы по альпинизму не являлись специалистами по горнолыжной подготовке. Поэтому они отдали все на откуп личному составу. Теперь на лыжне каждый творил, что хотел. Такое катание сопровождалось падениями и шишками, но проходило весело, ничуть не напряжно.
Ребята из второй учебной группы желали того же – подниматься и скатываться так, как им захочется. Воспоминания о детской вольнице бередили воображение спецназовцев. К тому же успешное окончание напряженного, трехнедельного вместо положенных двух недель скаканья по высотам, казалось бы, давало им право немного отдохнуть перед дорогой домой.
– Остальные вон катаются, а мы как проклятые!.. – роптали бойцы, указывая на соседние группы.
– Олег Анатольевич! – Ефимов, частично разделявший мнение парней, попробовал подойти к вопросу издалека: – Может, мы тоже поднимемся повыше и пару раз съедем?
Инструктор поправил очки, поглядел по сторонам, словно оценивая качество катания своих учеников, и категорично отверг предложение Ефимова.
– Нет! – решительно сказал он. – Пока не научитесь твердо стоять на ногах, поворачивать и гасить скорость, никаких катаний в свободном стиле. А для тренировки вам и этого склона вполне достаточно.
Услышав такой ответ, старший прапорщик только развел руками. Инструктор есть инструктор. Его слово окончательное и обжалованию не подлежит.
Тренировки продолжились.
Выполнив очередной учебный разворот, Руслан сплюнул и пожаловался неизвестно кому:
– Скорее бы на базу. Надоело круги нарезать! Траверсы, фигаверсы эти!..
– Точно, – отозвался Дударенков, услышавший его, и добавил, ковыряя палкой снег: – Хоть на обратном пути прокатимся. – Парень посмотрел вниз, где находился гостиничный комплекс, невидимый за деревьями.
– Пацаны, а мне все это нравится! – довел до всеобщего сведения раскрасневшийся Зудов.
– Да всем нравится. – Пашка покосился на инструктора, отдававшего указания, и добавил: – Я бы и здесь покатался, если бы нам разрешили.
– Да ладно, Пашок, все путем, – проговорил Зудов и сощурился. – Зато без напряга. Это не в гору идти. Завтра-послезавтра и домой.
– Да покататься охота. Остальные-то веселятся. А научиться все равно как следует за пять дней не получится. Люди годами тренируются. Или ты думаешь, что нам эти горные лыжи когда-нибудь понадобятся? Это где мы на боевую задачу так вот пойдем? Разве что вначале на парашютах на какой-нибудь Эверест спустимся, а потом рванем в бой прямо с вершины на лыжах.
– Ха-ха, не смешно! – Зудов нащупал в кармане пачку сигарет, вытащил ее, понюхал и с сожалением запихал обратно. – Мало ли какие где задачи будут. Мы должны уметь все.
– Ага, и пальцем в носу ковыряться тоже.
– Да сам ты!.. – ни с того ни с сего обиделся Зудов.
– О чем спор? – осведомился Ефимов, подъехав к бойцам.
– Да так… – Зудов хотел отделаться отговоркой, но неожиданно передумал и пояснил: – Мы о горнолыжной подготовке разговаривали. Товарищ старший прапорщик, зачем она нам? Неужели кто-то всерьез собирается отправлять нас на задание на лыжах? И где?
– Саша, во-первых, я думаю, что нас к Олимпиаде готовят, которая в Сочи будет. Отправят в какое-нибудь тридесятое кольцо оцепления, будем сидеть на морозе и лес охранять. А во-вторых, здесь поблизости не так давно банду гоняли. Кто знает, вдруг еще одна появится? Вот на всякий случай и готовят тех, кто может не только по скалам лазать, но в случае чего и на перехват быстро скатиться сумеет. Но в целом я думаю, что нам скорее всего не придется когда-либо пойти на боевую задачу, надев горные лыжи.
– Вот и я о том. – Агушев поглядел на Пашку, успевшего наковырять палкой порядочную ямку, в поисках поддержки.
Тот промолчал, зато эти слова услышал Ефимов и проговорил:
– Руслан, я тоже не прочь просто так покататься, с другой стороны, согласен с Олегом Анатольевичем в том, что сами мы ничему не научимся.
– Но нам же это умение и не потребуется!
– Кто знает…
Шурша лыжами, к спецназовцам подкатил Олег Анатольевич, и разговор прервался.
– В целом хорошо, – сообщил инструктор. – Немного закрепить, и можно попробовать кататься. Но это будет завтра, на сегодня все. Сейчас вниз. Чайку, кофейку попьем и возвращаемся.
В этот момент мимо них пронеслась пятерка тех бойцов, которые раскошелились на подъемники.
– Слабаки! – бросил им вслед Зудов, но за шуршанием лыж едва ли кто-то из них услышал эти слова.
– Давайте по одному и повторяйте все за мной. – Олег Анатольевич показал направление движения, оттолкнулся палками и, выписывая плавные круги, заскользил вниз.
Следом за ним, стараясь держаться в кильватере, потянулись бойцы второй учебной группы.
Ефимов не спешил уходить следом за всеми. Он некоторое время наблюдал за происходящим. Ему нравилось, как скользят по заснеженной поверхности его ребята. Особенно хорошо это получалось у Пашки и Михаила, ехавшего предпоследним.
Дождавшись момента, когда Трясогузкин удалится на порядочное расстояние, Сергей резко оттолкнулся палками и пошел по прямой, стремительно набирая скорость. Когда до цепочки лыжников оставались считаные метры, он плавно повернул, гася скорость, и только затем встал в общий строй.
– Минут пятнадцать на чай-кофе хватит? – подъехав к рюкзакам и дождавшись, когда подтянутся остальные, спросил Олег Анатольевич.
– Должно, – неопределенно ответил Трясогузкин.
– Тогда, как будете готовы, скажете. – Инструктор снял очки, огляделся по сторонам в поисках своих коллег, наконец-то увидел их и направился в нужную сторону.
Ефимов вслед за Олегом Анатольевичем стащил очки и плюхнулся подле своего рюкзака. Справа от него сидел Михаил, слева оказался Уткин, шмыгающий носом. Он молча пялился на гражданских лыжников, спускающихся с горы.
– Как настроение? – спросил Ефимов.
Уткин неопределенно пожал плечами и пробурчал:
– Да так…
– Слава, я с тобой давно собирался поговорить, да все никак не выходило. Помнишь, о чем мы беседовали месяц назад?
– Помню, товарищ старший прапорщик, – угрюмо пробасил Уткин.
– Так вот, ты ведь можешь не пить. Здесь же воздерживаешься. Почему там не хочешь остановиться? Вы со старшиной – два близнеца-брата, только тот еще дурнее тебя. Пьет-то он реже, но у него трое детей. Он старшина роты, срочку в нашей части служил. Его хоть как-то будут держать, а у тебя еще одна-две пьянки, и получишь под зад коленкой. Кому ты на гражданке нужен? Правильно, совсем никому. Понимаешь… – Ефимов задумался. – Человек живет не сам по себе. Вот окажешься ты за нашим забором и тут же сопьешься. Я, к сожалению, нисколько в этом не сомневаюсь. Здесь хоть как-то тебя удерживают от пьянок, а там ты будешь сам по себе. Пей – не хочу. Но это ненормально. Надо, чтобы ты мог сам собой гордиться, чтобы твои родители и будущие дети могли тебя уважать. Ты вот за эти недели и в коллективе более-менее притерся, да и в крайних восхождениях нормально шел. У меня к тебе за эту командировку вообще замечаний нет. Собственно, поэтому я с тобой и говорю. Повторяю, Слава: берись за ум! Вне армии что тебя ждет? Бомжевание и смерть в помойной яме. Так что бросай пить, причем совсем, а не так, чтобы только по праздникам. Не можешь заставить себя не пить – кодируйся. Пойми, других вариантов у тебя нет.
– Да я и не спорю, – промямлил Уткин и понуро опустил голову.
– Вот и хорошо, – сказал Ефимов и вздохнул.
Каким-то шестым чувством он вдруг ощутил, что и на этот раз потерпел полное фиаско.
Пятнадцать минут, отпущенные на отдых, закончились.
– Собираемся! – прозвучала общая команда.
Через минуту Олег Анатольевич выкрикнул:
– Начинаем движение! – Инструктор махнул рукой, и лыжники один за другим заскользили в направлении гостиницы.
Как и в предыдущие дни, Ефимов вдруг обнаружил, что он в роте едва ли не самый «продвинутый» горнолыжник. Старший прапорщик скользил в замыкании группы. Перед ним выписывал повороты рядовой Агушев, чуть впереди находился Дударенков, еще ниже – Горелов. Все остальные давно ушли из зоны видимости, разве что изредка мелькала за деревьями ссутулившаяся фигура Зудова.
Снег скрипел под лыжами, ветер обдувал разгоряченные лица. Лыжники стремительно скатывались вниз, то набирая, то гася скорость. Наконец-то самый крутой участок склона был пройден.
Дальше спецназовцы три минуты петляли по лесу и вырвались на «оперативный простор» – лесную опушку, точнее сказать, поляну, вытянутую на три сотни метров. Скорость спуска непрерывно росла. Лыжники входили в повороты, практически не замедляясь.
На очередном изгибе лыжной трассы Пашка неожиданно сделал резкий зигзаг вправо, потерял равновесие и, поднимая снежную пыль, повалился на землю.
Ефимов видел падение и понимал, что Дударенкова подвела излишняя самоуверенность.
Старший прапорщик невольно улыбнулся и подумал:
«Вот ведь балбес! Ничего страшного. Падать мягко. Снежок свежий, глубокий, разве что за шиворот навалится. Это ему будет только на пользу. Сейчас поднимется и дальше поедет».
Секунды бежали, Сергей продолжал улыбаться, а Пашка лежал в полной неподвижности.
«Черт побери!» – Улыбка автоматически стерлась с лица Ефимова.
Руслан, проскочивший было мимо упавшего товарища, замедлил скорость, остановился и начал разворачиваться.
«Да как же так? – недоумевал Ефимов. – Снег ведь рыхлый. Пашка не мог сильно удариться. Черт!»
В душе старшего прапорщика нарастала тревога. Его ноги сами собой совершали маневр торможения.
Ефимов и Агушев одновременно оказались подле Дударенкова, все еще лежавшего на снегу, но уже начавшего слегка шевелиться.
– Пашка, что случилось? У тебя все нормально? – спросил Сергей, хотя уже и так видел, что совсем хорошо тут никак быть не может.
– Рука, плечо… – сквозь боль прошипел Дударенков, пытаясь подняться.
Правая рука бойца висела плетью. Пашка кое-как перевалился на спину. На том самом месте, где он только что лежал, стал виден здоровенный булыжник. Теперь, когда снег с камня оказался сметен Пашкиным телом, темная поверхность на кипенно-белом фоне смотрелась эллипсовидным серо-грязным инородным пятном.
– Вот зараза! – Ефимов в сердцах добавил кое-что покрепче, оказался подле пострадавшего спецназовца и попытался помочь ему подняться, но этому мешали лыжи.
– Руслан, отстегни! – скомандовал Ефимов, показывая на лыжные ботинки Дударенкова.
– Сейчас. – Агушев встал на колени.
Раздались два щелчка, ботинки Павла оказались свободны, и ему наконец-то удалось встать. Лицо Дударенкова было искажено болью.
– Паша, все цело, ничего не сломал? – спросил Ефимов, понимая, что на этот вопрос боец ему ответить пока не может.
Тем не менее Сергей надеялся, что это неудачное падение обойдется исключительно ушибами.
– Не знаю, – ответил Павел, пробуя пошевелить рукой.
Ему удалось это сделать, пусть и с заметным трудом. Потом бедолага подвигал пальцами, позволил себе полностью расправить плечи. При этом он морщился и непрестанно матерился.
– Вроде бы цела, – проговорил он.
– Сам ехать сможешь? – Ефимов кивнул на лыжи.
– Попробую, – неуверенно отозвался Пашка и страдальчески сморщился.
– Становись на лыжи. Руслан, закрепи ему ботинки! – скомандовал Ефимов.
Он не стал ждать, сам присел и застегнул в креплении правый башмак. Руслан то же самое сделал с левым.
– Давай, Паша, потихоньку.
Спецназовец кивнул. Правую руку он бережно держал у груди, взял палки в левую и осторожно ступил на лыжню. Пашка оттолкнулся и неспешно покатился вперед, постоянно притормаживая. Руслан и Ефимов заскользили следом.
В том, что перелома у Дударенкова все-таки нет, Сергей убедился, когда тот уже преодолел большую часть пути и переложил одну из лыжных палок в правую руку. Значит, боль отпустила.
«Вот и отлично!» – подумал Ефимов.
Он хотел проехаться чуть с большей скоростью, поэтому остановился и принялся ждать, когда обе фигурки, скользившие впереди, растворятся в глубине леса, вновь сомкнувшегося вокруг. Через какое-то время Сергей оттолкнулся палками и помчался вдогон, резво набирая скорость.
Часы, оставшиеся до вечера, прошли без происшествий. К счастью, переломов у Павла не оказалось. Можно сказать, ему изрядно повезло. На руке, плече и правом боку парня разрослись обширные синяки, но это были сущие мелочи.
