Глава 6
Обед, вернее, ранний ужин прошел в полном молчании, лишь изредка они перебрасывались короткими фразами. Андрей предлагал ей то одно, то другое блюдо. Надежда из вежливости не отказывалась, но абсолютно не чувствовала вкуса. У нее окончательно пропал аппетит, и ела она по той причине, что понимала: после того как волнение уляжется, голод проснется с удвоенной силой, и неизвестно, какие порядки в этом доме, удастся ли поесть еще раз.
От вина она тоже отказалась. После вина ее непременно развезет, скажется усталость, которую на время удалось снять. Но Надежда уже чувствовала, как она подкрадывается снова. Конечно, лучший вариант поваляться с часок в постели, и если даже не получится заснуть, то будет время обдумать все, что с ней произошло по новой, с учетом сложившихся обстоятельств. Та респектабельность и неспешность бытия, которая, по ее мнению, должна была бы присутствовать в подобном доме, где все пахнет большими деньгами, здесь напрочь отсутствовала. Да и что можно ожидать от людей, у которых внешний глянцевый лоск не скрывает убогость души и дикость нравов.
Надежда быстро окинула столовую взглядом. По долгу службы ей не раз приходилось бывать в домах богатых толстосумов, но этот на несколько порядков превосходил все виденное раньше. Она мысленно прикинула стоимость отделки одной только столовой, цену мебели… И выругалась про себя. Не слишком сильно. Просто подумала: «О, черт! Пожаловалась дура, что денег на ремонт не хватает… Стыдоба сплошная! Здесь один диван стоит столько, сколько мне нужно на ремонт всей квартиры!»
От этого ей стало еще хуже, хотя инцидент с женой Евгения, как ни странно, поднял ей настроение. Она никогда не была мстительной, и не слишком верила, что у нее есть шансы, как-то обратить на себя внимание Меньшикова-старшего. Но то, что она поставила эту красотку на место, и показала, кто есть кто, на самом деле, вызвало у нее чувство глубокого удовлетворения. И она, опять же про себя, улыбнулась. Этими словами она обычно завершала ежедневные оперативные совещания, когда подразделениям было чем похвастаться.
— Чему улыбаемся? — деловито спросил Андрей. — Настроение похорошело? — Он отодвинул в сторону тарелку с парочкой куриных косточек.
На них Надежда посмотрела с удивлением. Право слово, она не заметила, что на ужин подавали курицу.
А Андрей расхохотался.
— Здорово ты Таньку приложила! А то совсем берега потеряла!
— Что им негде жить? — спросила Надежда.
— Есть, конечно! Отец в городе недавно квартиру купил, да у нее своя осталась — однокомнатная. Из советских, правда, но ничего, приличная. Но я их к себе забрал. Отца жалко! Танька его в бараний рог скрутила. Он потому и пить начал. Ревнует ее дико, а она, стервь такая, еще масла в огонь подливает. До отца у нее приятель был, слышала уже, Толька Сухостой. Владелец ночного клуба, где она раньше отплясывала. В прошлом году Сухостой разорился, а, может, разорили, я в эти дела не вникаю. Теперь ошивается по кабакам, а на какие деньги гуляет, то никому не ведомо. То ли какая заначка осталась, то ли на содержании у кого. Иногда в казино появляется, играет, порой немного выигрывает. Только неделю назад мои орлы мне доложили, что Танька опять встречается с Сухостоем. Причем на своей квартире… Каюсь, рассказал все бате. Думал, выгонит он ее к чертовой маме, а, нет, седина в голову, бес в ребро! Не могу, говорит, без нее! Последняя любофф, так сказать. — Андрей с силой ударил кулаком по столу, так что зазвенели приборы. — Доконает она его, мразь такая! Мало того, что деньги тянет, так еще и жилы на кулак мотает.
— Они давно вместе живут? — быстро спросила Надежда.
— Недавно, с зимы! Полгода еще не прошло.
— Расписаны?
— Чего нет, того нет, хотя батя, старый дурак, и в ЗАГС собрался ее вести, и даже венчаться надумал. Еле-еле удержал его. Говорю, она тебя в гроб загонит, и крышку метровыми гвоздями забьет. Ты будешь в земле гнить, а молодая вдова — жить наслаждаться. Твои денежки просе…
Надежда отвела взгляд в сторону. Окно было открыто. И ветер играл легкой занавеской. Чуть дальше просматривались кусты отцветшей сирени и высокие сосны, стволы которых розовели в лучах заходящего солнца. И ей вдруг нестерпимо захотелось пройтись по дорожкам парка, одной, чтобы никто не стоял над душой, и поразмыслить, в какой капкан она сама себя поймала. Женя любит свою девицу, и если у нее оставалась хоть какая-то надежда, что он вспомнит ее, узнает… Но теперь она окончательно поняла, что нельзя вернуть то, что не заладилось с самого начала. Когда-то она тоже была молоденькой и хорошенькой. Он обратил на нее внимание и неплохо провел оставшиеся до конца отпуска дни. Только и всего, любовью здесь и не пахло! Но зачем тогда нашел ее в Саратове? Чтобы окончательно испортить ей жизнь? А теперь у него любофф , и ей вообще ничего не светит.
— Надежда? — Андрей потрепал ее за плечо. — Чего надулась? Скандалы не любишь? Так это не всегда! Просто сегодня день такой! С утра все покатилось! Батя вместо того, чтобы меня встретить, помчался эту сучку искать. Добрые люди всегда найдутся, позвонили, что она с Сухостоем на квартирке. Батя водяры хлебнул и через соседний балкон в ее квартиру полез, и чуть не сорвался. С пятого этажа. Это ему водка мозги замутила, а так он еще ого-го! Я на ринг против него не выхожу. — Андрей вздохнул. — И чего я на него наорал? Думал, специально телефон выключил. Или эта сука постаралась! — Он кивнул на дверь, за которой скрылась Татьяна. — Иногда мне ее удавить хочется, а батя все ей прощает! И жалко мне его, и злость берет! Ведь умный мужик, а свихнулся на этой почве! — Он искоса посмотрел на Надежду. — И как вам, бабам, это удается? Мужика в тряпку превращать и ноги об него вытирать?
— Это не ко мне! — Надежда поморщилась. — Я в такие игры не играю!
— Вот потому и мужика не имеешь! Развелась или вдова?
— Развелась, — сказала Надежда с той интонацией в голосе, от которой у спрашивающего обычно пропадал всякий интерес узнавать подробности ее личной жизни.
Но Андрея это не остановило.
— Давно? — спросил он, затем достал сигарету и закурил.
— Давно! Двадцать лет.
Андрей вместе со стулом развернулся к ней.
— Врешь! Ты же удивительно красивая женщина, — он окинул ее оценивающим взглядом и расплылся в улыбке, — особенно в этой маечке. Подозреваю, отчего еще Танька взбеленилась!
— Я ей не соперница. Она мне в дочери годится.
— Соперница? — Андрей озадаченно хмыкнул и снова окинул ее взглядом, но уже задумчивым. — А что? Стоит подумать! — сказал он многозначительно и не выдержал, рассмеялся. — Жаль, батя за столом не появился!
— Где он? — равнодушно спросила Надежда и кивнула на чистый прибор. — Это для него?
— А, — махнул Андрея рукой, — скоро явится! Небось, на коттедже пиво пьет! Я уже звонил ему, а он меня выругал и попросил оставить его в покое! Будто я виноват, что он со своей красотулей разобраться не в состоянии.
— А другое ты не предполагаешь? Может, он переживает? Ведь тебя едва не убили?
— Переживает! Я знаю! — Андрей серьезно посмотрел на нее. — Кофе на ночь пьешь?
— Да какая ночь? — удивилась Надежда. — Еще солнце не село.
— Тогда велю подать кофе в кабинет. И вина… У меня хорошее вино! Настоящее, французское! Ты какое предпочитаешь? Белое? Красное?
— Мне все равно! Кофе выпью с удовольствием, а насчет вина подумаю.
— Ладно, я уже понял! — усмехнулся Андрей. — На мое усмотрение… Хорошо, что доверяешь!
— Нам надо поговорить. — Надежда поднялась из-за стола. — Пора ввести меня в курс дела и определить круг моих обязанностей. И учти, если я пойму, что ты занимаешься грязными делишками, работать с тобой я не стану.
Андрей исподлобья посмотрел на нее.
— Я не занимаюсь грязными делишками . Но с недавних пор появились люди, которым захотелось влезть в наш бизнес грязными ногами. Честно скажу, для нас это было неожиданно. Поэтому на первых порах растерялись, и чуть не потеряли контроль над ситуацией. А сейчас развернулась настоящая битва… Но об этом я расскажу тебе в кабинете. Кое-какие бумаги покажу.
— Андрей, погоди, — Надежда придержала его за руку, — ты поступаешь опрометчиво. Ты меня абсолютно не знаешь, а вдруг я очень умелая подстава? Казачок, которого подослали конкуренты?
— Знаешь, я бы в это поверил, — Андрей серьезно посмотрел ей в глаза, — если бы мысль о референте не пришла ко мне спонтанно. Это не те люди, которые могут разыгрывать многоходовые комбинации. Да, у них сильная команда. Но в логике они слабоваты. Они силой давят. Пока нам удавалось сдерживать их аппетиты, но уже есть первые потери…
Надежда посмотрела на него. Кое-что начинало ее удивлять. А кое-что уже поразило. Но она не озвучила свои мысли, но почувствовала, что ее слегка потряхивает. Так всегда бывало, когда поставленная задача казалась, на первый взгляд, абсолютно невыполнимой. Но пока она ничего не поняла из объяснений Андрея.
Вернее, поняла, что есть «плохие дяди», которые решили вдруг потеснить, если вовсе не отобрать бизнес у сладкого мальчика Андрюши. Она покосилась на «олигарха». И с чего она взъелась на него? Какой он сладкий мальчик? Молодой красивый мужчина. Со своими причудами, но что тут поделаешь? Кровь играет! И с этим придется считаться.
Внезапно она осознала, что думает о своей работе, как о деле решенном, и уже, независимо от настроения настроилась на предстоящий разговор. Кажется, здравый смысл окончательно покинул ее, но разве не было в ее жизни случаев, когда она поступала вопреки здравому смыслу? Неужели никогда не рисковала и не действовала наперекор инструкциям и приказам строгого начальства? И почему забыла то чувство, чувство глубокого удовлетворения , то удивительнейшее, на грани эйфории состояние, которое она испытала однажды, когда узнала, что «какой-то офицер ожидает ее на КПП».
Вкус победы не менее сладок и заманчив, и все же он сродни наркотику: единожды ощутив себя на вершине успеха, хочется ощущать его снова и снова. И здесь мало быть просто везунчиком. Здесь надо пахать и пахать, с утра до позднего вечера, стоять до конца свою смену, и рубить уголек собственным кайлом, и не забывать, что в стремнине твоей жизни найдется и множество подводных камней, и подлых мелей, и черных омутов… Этого добра в ее прежней жизни встречалось предостаточно.
И, видит Бог, она совсем не стремилась разнообразить свою дальнейшую жизнь новыми победами. Ей хотелось мира, а получилось, вновь ввязалась в войну…
В кабинете было прохладно, даже изрядно прохладно, работал кондиционер. Надежда продрогла и поэтому подошла к широким распахнутым настежь дверям, которые, как она думала, выходят на балкон, а оказалось, на галерею, протянувшуюся вдоль всего второго этажа особняка. Но самое главное, с галереи спускалась лестница прямо в парк. Даже не в парк, а в настоящий лес. Приличный участок его огородили забором, посыпали бывшие тропинки песком, и это были единственные признаки посягательства цивилизации на живую природу. Остальное осталось без изменений: маленькие поляны, заросшие сиреневой геранью и желтой «куриной слепотой», кружевные зонтики папоротников, запах грибов и брусничного листа, алые капли костяники и заросли шиповника с оранжевыми плодами… А над ними взметнулись вверх высоченные сосны. Корабельные сосны под самое небо. А небо — одного цвета с геранью. Именно того самого цвета, который никогда не увидишь в городе…
— Нравится? — Андрей подошел сзади и обнял ее за плечи.
И она не дернулась, не рассердилась. Так не хотелось разрушать очарование позднего вечера, когда природа уходит в ночь и нежится под последними лучами заходящего солнца.
— Нравится, — сказала она и глубоко вдохнула в себя запахи леса. — Как здорово, наверно, кататься здесь на велосипеде.
— Будет тебе велосипед, — живо откликнулся Андрей, — завтра распоряжусь!
— Андрей, я ничего не имела в виду! Просто сказала, что очень место подходящее, можно кататься на велосипеде.
— И я просто сказал: завтра уже прокатишься.
— А я не откажусь! — сказала весело Надежда, затем вышла на галерею и облокотилась на перила. Внизу располагались цветники и большая беседка, затянутая вьюном и конским каштаном. — Славно как! — снова не сдержалась она. — Я тебе завидую. Каждый день просыпаться и слушать, как поют птицы.
— Поют, — согласился с ней Андрей. — Еще как чирикают! А на озере утки кричат и кулики. А за озером кукушка, а рядом с домом дятел стучит.
И, словно в подтверждение его слов, раздался вдруг мерный стукоток по сухому дереву, и следом почти автоматная очередь дробных ударов.
— Смотри, вот он, — Андрей вытянул руку, — на дереве, справа.
Но Надежда уже и сама заметила крупную серую птицу с черно-красными перьями на крыльях и длинным носом. И некоторое время заворожено наблюдала за ней.
— Все, это дерево не жилец, раз дятел прилетел. Просто поразительно, как он трухляк определяет.
Даша посмотрела на него.
— Тебя дятлы консультируют, какие деревья вырубать?
— Мы вырубаем взрослые деревья, — сказал назидательно Андрей, — а не трухлявые. А это большая разница. Очистка леса от валежника не наша забота. — Ладно, засмеялся он, — кончай отлынивать. Буду вводить тебя в курс проблем.
— Послушай, Андрей, так серьезные дела не делаются. — Надежда вошла в кабинет и присела в кресло рядом с огромным письменным столом, на котором ничего кроме компьютера не было. — У тебя есть служба безопасности. И прежде, чем взять меня на работу, они должны узнать обо мне все, что можно узнать, проверить всю информацию, которую я предоставлю о себе… Ты когда-нибудь нарвешься…
— И как ты это мыслишь? — Андрей остановился перед ней, и, заложив руки в карманы брюк, склонился и заглянул ей в глаза. — Ты отвела мне две недели. Разве не знаешь, сколько времени займут эти проверки?
— Знаю, — вздохнула Надежда, — и все же не понимаю, какую ценность я для тебя представляю? Зачем я тебе, притом всего на две недели?
— Ценность? — Андрей прошел к своему креслу и опустился в него. Задумчиво потер лоб. — Твоя ценность в том, что за последние годы я впервые встретил человека, который не знает меня абсолютно, но чуть ли не прикрыл меня грудью, а потом бросился в погоню за этими отморозками. И если бы не ты, неизвестно, чем бы все закончилось.
— Ты забыл, где я служила? — осведомилась Надежда. — У меня рефлекс выработался хватать всякого, кто стреляет. А после разбираться, кто прав, а кто виноват.
— Твои хватательные рефлексы как раз мне и подходят. К тому же характер у тебя взрывной, ты — резкая, прямая… Пока ты приводила себя в порядок, я навел кое-какие справки. Женщина — начальник уголовного розыска, для России явление практически исключительное. А я люблю исключения из правил.
— Что ж, я тебя предупредила, — Надежда покачала головой и вздохнула. — С какой только Луны ты на мою голову свалился?
— Тебе это надо знать?
— Просвети, если не трудно!
Андрей смерил ее долгим взглядом.
— Что конкретно ты хочешь знать?
— Во-первых, откуда ты ехал, куда? Во-вторых, кто знал, что ты именно сегодня поедешь этой дорогой?
— Ехал я на совещание регионального союза промышленников и предпринимателей. Там я вице-председатель. Вопрос стоял важный, идти ли нам под крышу краевого совета по промышленности и экономическому развитию. Я категорически был против. Губернатор давно лелеет мечту взять нас под свое крылышко. Скоро выборы губернатора, и ему нужна наша поддержка.
— А почему ты против?
— Потому что лично я ни под кого не собираюсь ложиться. Есть масса других контролирующих органов, которые сидят у меня в печенках. И всех надо кормить, поить, стимулировать… Конечно, союз с губернатором сулит множество приятных моментов, но зависимость — враг свободы. Я не собираюсь плясать под его дудку, даже в угоду интересам региона. Потому что под этими интересами он частенько понимает свои личные интересы. И аппетит у него на несколько порядков выше, чем у всей чиновничьей шушеры вместе взятой. Промышленник должен быть свободен, но в рамках закона, а не по велению чьих-либо личных интересов… На последнем заседании совета я выступил категорически против создания этого тандема… Кое-кому это не понравилось… В союзе я, естественно, не один такой, но есть люди, которым выгодно ходить под губернатором. Дескать, в случае чего отмажет… Вчера мне позвонили и сообщили, что мое мнение принципиального значения не имеет. Губернатор решил с нами не связываться. Поэтому я и отдал тебе эти никчемные бумажки, потому что все, что я хотел сказать, уже никакой роли не играло.
— Выходит, с этой стороны тебе ничто не угрожало?
— Абсолютно, губернатор сделал ставку на другого человека, Осипа Деренталя…
— Осип Деренталь? Алюминиевый магнат?
— Не только алюминиевый… Самолетный, автомобильный, угольный, стальной…
— Ишь, какой всеядный, — усмехнулась Надежда. — Но у него и без вашего губернатора сильные позиции. Связи в столице, в высших правительственных кругах. Что ему нужно в Белогорске?
— Многое, — односложно ответил Андрей и достал из стола пачку сигарет. — Будешь?
— Буду!
Они закурили. Надежде показалось, что тема Деренталя Андрею не слишком приятна, и временно решила перевести разговор на другие рельсы.
— Ладно, оставим временно губернатора и Деренталя в покое!
— Хотелось бы! — Андрей затушил окурок о дно пепельницы. — У тебя есть еще вопросы?
— Если позволишь! Тебе кто-нибудь угрожал? Ты ведь сказал, что наверняка знаешь, кто тебя заказал!
— Честно сказать, иногда по таким пустякам заказывают… Жену увел, по морде съездил… Сотню поводов можно найти…
— Нападение тщательно готовилось, пустяками здесь не пахнет.
— Знаю, что не пахнет. Для этого ты мне и нужна, чтобы понять, кем это инспирировано.
— Инспирировано? — Надежда с еще большим интересом посмотрела на своего «крестника». — Но для этого ты должен быть предельно откровенным. Например, я хочу знать, где ты провел ночь, и с кем?
— Ночь я провел на Чулпане. Один, не считая охраны.
— На Чулпане?
— Ну, да! Это озеро. С соленой водой. Промилле (сноска: единица измерения количества соли в воде) почти как в Мертвом Море. Неподалеку вовсе горячие ключи бьют. Их здесь аршанами называют. У меня на Чулпане несколько домов, вроде хутора, на самом берегу. Там раньше фактория была. Пушнину принимали. Еще до революции. В советские времена турбазу открыли, а лет десять назад закрыли. Не ехали туристы в наши края… Если бы не купил, разбомбили бы до основания. Окна и двери все унесли. Стены стали рушить на кирпич… Представляешь, сто лет дома стояли, а тут в одночасье могли разрушить. Купил за бесценок, теперь кое-кого жаба душит. Разборки устроили, почему продали, отчего дешево, не дал ли кому на лапу? А когда все в руинах лежало, всем было наплевать. А теперь додумались, памятник архитектуры районного значения . Так он потому и стал памятником, что я хутор чуть ли ни с нуля восстановил, кое-как чертежи в архиве отыскали. Вот кое-кто теперь ночами не спит, все думает, как его к рукам прибрать. Только кишка тонка. Озеро-то целебное, а только часть берега доступна для купания. Это я дно расчистил, старые вонючие кошары снес, песку завез на пляж, купальню соорудил…
— И кто ж такой прыткий?
— Да бугор местный, глава районной администрации. Эта фактория до революции вроде бы его прадеду принадлежала. Но о народном достоянии он как раз больше всех и базлает. И о бандитах-бизнесменах, обо мне, значит!
— Думаю, бугор твой отпадает, — Надежда потерла пальцами виски. — Вряд ли ему по силам подобная операция: заблокировать переезд, остановить поезд, мощные мотоциклы… Один стоит больше, чем весь районный бюджет. У него есть какие-то источники дохода помимо зарплаты?
— Нелегальные, что ли?
— На легальные таким смелым не будешь? Или авторитетная крыша?
— Да доит помаленьку местных, только удои слабоваты. В районе особо ловить нечего. Те, что крупнее, золотой прииск и угольный разрез, давно в оффшорах. Может, и имеет с них что-то, но вряд ли. Там ребята крутые, сами кого угодно за вымя возьмут.
Надежда хмыкнула, а вслух сказала:
— Ладно, займусь я твоим бугром. Как, кстати, его фамилия?
— Лутошников. Дмитрий Андреевич. Бывший директор школы. — Только, — Андрей махнул рукой, — несерьезно это. По-моему, ложный след.
— Ложный не ложный, а проверить стоит.
— Честно сказать, меня другое волнует, — Андрей нахмурился, — и здесь как раз нужны будут твои хватательные рефлексы. — Он выдвинул ящик стола, достал тонкую папку и подтолкнул ее Надежде.
Она открыла папку. В ней лежала вырезка из газеты. Все до единой строчки были подчеркнуты красным фломастером, а на полях пламенели восклицательные знаки.
— Что это? — удивилась Надежда.
— Это из отдела по связям с общественностью постарались. Завтра я тебя с пресс-секретарем познакомлю.
— У тебя есть пресс-секретарь?
Андрей насупился:
— Ты что, меня за пацана держишь? У меня серьезная контора.
— Я уже поняла. — Она взяла в руки вырезку. — Это надо прочитать сейчас? Или ознакомиться на досуге?
— Сейчас! А на досуге я тебе еще кое-что подброшу. Не возражаешь?
Надежда покачала головой:
— Кажется, досуг мой на эти две недели откладывается.
— Правильно кажется, — согласился Андрей и требовательно произнес. — Читай, а после я тебе кое-что объясню.
Надежда прочитала заголовок вслух:
— «Лесопромышленная компания „Континент Вуд Инвест“ стала миноритарным акционером ОАО „Целлюлозно-картонный комбинат «Баргузин“, —и подняла глаза на Андрея: — Боюсь, это не для моего слабого ума. Что значит, «миноритарный акционер»?
—Тот, у кого ничтожное количество акций в количественном и в процентном отношении, — буркнул Андрей.
Он отошел к выходящим на галерею дверям и снова закурил.
А Надежда принялась читать дальше. Времени ушло немного, сообщение было довольно коротким:
«Лесопромышленная компания „Континет Вуд Инвест“, одним из портфельных инвесторов которой является группа „Основной элемент“, стала миноритарным акционерам ОАО „Целлюлозно-картонный комбинат „Баргузин“. Об этом корреспонденту газеты «Российский коммерсантъ“ сообщил в среду представитель Союза лесопромышленников Ф. Ячник.
В настоящее время ЛПК «КВИ» ведет переговоры с акционерами комбината об увеличении своего пакета акций до контрольного. При этом новые собственники считают ключевым вопросом необходимость коренной реконструкции и экологической модернизации производства, что позволит резко повысить конкурентоспособность продукции комбината».
Она еще раз пробежалась взглядом по статье. Жирно были подчеркнуты название фирмы «Континент Вуд Инвест» и словосочетания: «ведет переговоры с акционерами комбината об увеличении своего пакета акций до контрольного » и «считают ключевым вопросом необходимость коренной реконструкции и экологической модернизации производства». Возле них наблюдался самый мощный конвой из восклицательных знаков.
Надежда отложила вырезку в сторону.
— Думаю, мне потребуются сейчас ручка и блокнот. Открываем ликбез для экономически безграмотных теток.
— Теток? — поднял в удивлении брови Андрей. — С чего вдруг?
— Знаешь, в экономике я — полная тетка, — улыбнулась Надежда, — по уголовщине — милиционер , — а по жизни все-таки женщина !
— Понял! — расплылся в ответной улыбке Андрей. — Будет тебе белка, будет и свисток, женщина!
