Глава 5
Но направились они не в офис, как думала Надежда. Правда, Андрей приказал охранникам в одной из машин поехать на вокзал и навести справки об оставленном в вагоне багаже. Надежда пыталась протестовать, дескать, железнодорожники не посмеют отдать вещи в чужие руки, и надо самой присутствовать. Возможно, даже придется писать заявление.
Но на все ее доводы Андрей откликнулся своим коронным:
— Не боись! Если надо будет, позвоню, кому следует!
И она перестала трепыхаться. Но почувствовала вдруг, как безмерно, просто чертовски безмерно устала! Поэтому она махнула рукой. Раз уже сказано: «А», надо соглашаться на «Б». И она согласилась. Согласилась молчать, и не допытываться, куда они едут, и зачем, потому что машины миновали город по окружной дороге, и мчались теперь на юг. Там на горизонте поднимались горы со снежными шапками на вершинах.
Надежда надеялась, что до гор все-таки дело не дойдет, и при виде кирпичных, возникших среди леса довольно претенциозных особняков, поняла, что их путешествие закончилось. Впрочем, догадаться не составило великого труда: в поселок вело единственное бетонное шоссе, перегороженное шлагбаумом. Из будки вышел ражий охранник и бодро взял под козырек. Шлагбаум поднялся, машины не снижая скорости, миновали пост охраны.
— Ты здесь живешь? — поинтересовалась Надежда.
— Не только здесь, — ответил Андрей и подмигнул ей. — Скажем так, это одно из тех благословенных мест, где я останавливаюсь на некоторое время.
Благословенных! Надежда скептически усмехнулась, но промолчала. Ну, хочется мальчику произвести впечатление, и пусть себе! Ей же хотелось просто принять душ, переодеться (она надеялась, что обещания Андрея не пустой звук, и его парни отыщут ее багаж), и пообедать. Ведь она не успела позавтракать, а время уже шло к вечеру. Стоило ей подумать об обеде, как под ложечкой засосало, и она подумала, что на пенсии изрядно избаловала себя. Прежде ей ничего не стоило обойтись в день чашкой чая и бутербродом. Просто тогда, она меньше всего думала о желудке, а теперь он напомнил о себе негромким бурчанием. Надежда сделала вид, что смотрит в окно.
Но Андрей был верен себе.
— Проголодалась! — радостно возвестил он. — А молчит! Ни слова! Что ты за человек? Могли бы где-нибудь притормозить!
— Уймись! — произнесла она сквозь зубы. — Потерплю! Скажи, я смогу принять душ?
— Сможешь, — коротко ответил Андрей, — а за обедом со всем моим семейством встретишься. Батю ты уже видела, теперь с его давалкой познакомишься. С мачехой, так сказать!
— Боже упаси, — Надежда недовольно скривилась, — я совсем не горю желанием…
— Брось! — Андрей хлопнул ее по колену. — Завтра приведут в порядок твой домишко, а пока придется провести ночь в моем доме. Правда, сейчас в нем живут отец и Танька, но завтра я их сплавлю в новый коттедж. Сожалею, но некоторое время вам придется жить рядом, поэтому лучше познакомиться за столом, чем через забор.
— Хорошо, — вздохнула Надежда, — как-нибудь переживу!
— Ты не переживай! Танька меня боится, так что скандалов не будет! — Андрей бросил на нее быстрый взгляд. — Но после обеда поговорим по существу. Батя еще не знает, какой сюрприз я ему приготовил!
— Какой сюрприз?
— Увидишь! — коротко ответил Андрей.
И она не стала уточнять, потому что автомобиль вслед за машиной охраны въехал в массивные ворота. Дюжий охранник в камуфляже и с автоматом на груди вышел из своей будки и тоже взял под козырек. В левой руке он сжимал поводок, который удерживал за ошейник огромную черную с палевыми лапами и брюхом овчарку.
— Да, круто! — подумала Надежда и бросила быстрый взгляд назад. Только теперь она заметила, что «Мерседес» куда-то исчез. Но спрашивать не стала, какое ей дело, куда он подевался.
Андрей вышел из машины и галантно распахнул перед ней дверцу.
— Добро пожаловать в мои апартаменты!
Надежда заметила, с каким напряжением за ней наблюдают телохранители. Страдают, вероятно, от недостатка информации. Или ждут подвоха? Ведь сегодня они основательно подмочили свою репутацию, и наверняка разбора полетов не миновать. Она внутренне подобралась, и тут же мысленно приказала себе расслабиться! Все! Никаких разборов! Прошло ее время! Теперь она просто-напросто референт, иными словами, секретарь, и то на две недели!
Сердце ее сжалось! Ну, зачем она согласилась? Знать бы наперед, как все обернется… Ведь кожей чуяла, что здесь что-то не так… Стоило только спросить, не ходит ли Андрей в родственниках Евгения Малышева, или попроще, не знаком ли… И все бы тотчас прояснилось! Правда, она еще не приступила к своим обязанностям, и можно отказаться, пока не поздно… И даже причину не объяснять…
Она замедлила шаг, чтобы тотчас довести до Андрея свое решение, но он цепко ухватил ее за локоть.
— Что такое? — спросил он настороженно. — Укачало?
— Вовсе нет, — Надежда окончательно остановилась и в упор посмотрела на Андрея. — Видишь ли, я передумала… Я поторопилась… — Она прижала ладонь ко лбу и отвернулась. — Всплыли некоторые обстоятельства…
— В чем дело? — Андрей резко развернул ее лицом к себе. — Не мути! Что еще за обстоятельства?
— Прости, — Надежда помотала головой, — я не могу тебе объяснить!
— Испугалась? — обрадовался своей догадке Андрей. — Сдрейфила? Думаешь, буду в случае косяка на тебя, как на батю бросаться?
— Да, сдрейфила! — Надежда постаралась скрыть, как обрадовалась этой нечаянной подсказке. — Я ведь тоже не подарок. Могу и сдачи дать! И уступать не люблю! Представляешь картинку, олигарх подрался со своим референтом.
Андрей рассмеялся и по-свойски толкнул ее в плечо.
— Кончай придуряться! Я ни с кем не дерусь, и морды бью только на ринге.
— Так ты боксер?
— Боксер, — он подхватил ее под руку. — Это так, на всякий случай, чтобы не вздумала руками махать. Батя, к слову, тоже боксом занимался.
— Что ж, а я — рукопашным боем, — весело сказала Надежда и преувеличенно тяжело вздохнула. — Теплая компания подобралась.
Они поднялись на высокое крыльцо, и Андрей бросил через плечо.
— Всем — обедать и отдыхать, через два часа общий сбор!
— Андрей! — один из охранников выступил вперед. Остальные молча стояли за его спиной. — Как насчет тренировки!
— Сегодня у меня срочные дела, так что, братцы, без меня! — Андрей поднял руку вверх. — Костя, сразу после обеда зайдешь ко мне!
— Хорошо! — кивнул тот, кто спрашивал про тренировку.
Надежда оглянулась. Охранники, как по команде развернулись и, точно пионеры, строем направились к небольшому, скорее всего, служебному флигелю.
— Почему ты допускаешь панибратство? — повернулась Надежда к Андрею. — Почему позволяешь окликать тебя по имени?
— Так мы из одной команды? — опешил Андрей. — Работаем вместе три года, а тренируемся все пятнадцать. Что ж я норку драть буду перед ребятами? Они меня без всякого уважают!
— Давай договоримся, — сухо сказала Надежда, — в семье, в теплой компании, с девкой на пляже ты можешь дозволять называть себя, как угодно, но на службе: в офисе, на совещании, при встрече с деловыми партнерами ты для всех толькоАндрей Евгеньевич , а я — Надежда Дмитриевна! Не принимаешь мое условие, расстаемся сию же минуту!
— Но ребята обидятся!
— Скажи, что тебе дороже, интересы компании или обиды приятелей?
— Они — мои друзья! Я им доверяю, как самим себе!
— Доверяй! Но скажи, кто из твоих доверенных людей знал, что ты поедешь именно по этой дороге, и именно в это время? Когда это стало известно? До тебя дошло, наконец, что нужно время, чтобы подготовить аварию на переезде, выбрать место для засады… — Она подозрительно уставилась на Андрея. — Или это твой постоянный маршрут?
— Слушай, отстань, а? — Андрей недовольно дернул плечом. — Оставь свои ментовские штучки! У меня брюхо ломит с голодухи!
— Хорошо, я отстану, но если ты пригласил работать на тебя, давай сразу расставим все точки над I.
— После обеда! — Андрея поднял руки, всем видом изображая смирение. — После обеда расставим все точки и запятые. Но сейчас — брейк! Все! Никаких служебных разговоров! Разбегаемся! Я тоже хочу под душ и переодеться! Тебе покажут, где можно переодеться. — Люся! — Неожиданно рявкнул он во весь голос. — Где тебя носит?
Из боковых дверей показалась рослая полная девушка в форменном платье и с белой наколкой в темных волосах.
— Чего кричите? — она уставилась на Андрея по коровьи печальным взглядом. — У Татьяны Борисовны — мигрень. Велела не шуметь!
— Мигрень? — хмыкнул Андрей. — Сейчас мы ее вылечим.
И отстранив горничную, направился к двери, из-за которой та только что появилась. Но девушка неожиданно резво его обогнала и, расставив руки, встала на пороге.
— Не пущу! — сказала она строго. — Хозяйка отдыхает!
— Хозяйка? — Андрей застыл на месте и произнес уже угрожающе: — Хозяйка? Ну, полный звездец! С каких это пор она здесь хозяйка?
Но горничная, кажется, не слишком испугалась, и позиций своих не сдавала.
— Вам она, может, и не хозяйка, а мне она деньги за то платит, чтобы не мешали отдыхать!
— Отдыхать? — поразился Андрей. — С каких великих трудов отдыхать?
— Я же сказала: мигрень у нее! — перешла вдруг на плаксивый тон горничная. — С утра приказала не беспокоить?
— Людмила! — повысил в свою очередь голос Андрей. — Дуй отсюда! Покажи лучше Надежде Дмитриевне комнату для гостей. Она должна принять душ… — Он оглянулся и смерил Надежду взглядом, — подбери ей халат и… спортивный костюм, или платье какое. Поройся в Татьянином гардеробе, там пропасть всякого тряпья.
— Не надо платье! — быстро сказала Надежда. — Достаточно брюк и футболки.
Горничная бросила на нее откровенно негодующий взгляд и перевела его на Андрея. Открыла было рот, но Андрей ухватил ее за плечо, и произнес с расстановкой:
— Я кому сказал, иди и помоги Надежде Дмитриевне!
Горничная дернула полным плечиком, язвительно фыркнула и, не глядя на Надежду, продефилировала мимо. Андрей же, толкнув дверь ладонью, вошел в комнату. Тотчас послышался возбужденный, с истеричными нотками, женский голос.
Надежда замедлила шаг, но дверь захлопнулась, и голос стих.
— Вы кто? — спросила горничная, поднимаясь неторопливо по лестнице на второй этаж. — По дому работать будете, или во дворе? — Она вышагивала, важно, как королева, и вопросы тоже задавала важно, не поворачивая головы.
— Нет! — коротко ответила Надежда, но так, чтобы горничная поняла, что ее нужно оставить в покое.
Та оказалась догадливой, и вопросы задавать перестала. Равно как и что-либо объяснять. Молча проводила Надежду до дверей спальни, бросила на постель полотенце и халат, прошла в ванную, покрутила краны горячей и холодной воды, и удалилась с плохо скрываемым презрением на лице.
Надежда посмотрела ей вслед. Кажется, придется остаться в прежней одежде? Она оглядела себя в зеркало. Вид, конечно, неважнецкий, но если принять душ, вымыть голову, то ничего, сойдет! Здесь не модельное агентство, чтобы демонстрировать свои прелести.
Ванна ее порадовала. Новомодная, с гидромассажем. К тому же на полочках оказалась масса всякого, приятно пахнущего добра, которого стоит немного добавить в воду, и через полчаса чувствуешь себя посвежевшей, помолодевшей и более терпимой к чужим недостаткам.
К тому же, по выходе из ванны, она обнаружила в комнате свой чемодан и сумочку. Проверила. Все на месте, документы, деньги, лицензия… Надежда с облегчением вздохнула. Наверняка, Николай подсуетился. И в подтверждение тому обнаружила в кармане джинсовой куртки сложенную пополам бумажку. В ней была всего одна фраза: «Я тебя найду!». Без подписи, без числа. И Надежда улыбнулась. Все-таки ей повезло с попутчиком. Каков молодец, позаботился, чтобы ее багаж не исчез в неизвестном направлении. От этой мысли она несколько повеселела. И когда горничная все-таки появилась, Надежда уже переоделась в светлые брюки и красную маечку без рукавов. Правда, майка слегка задиралась на животе, но, дочь сказала, теперь это не возбраняется. Тем более, если на животе ни одной складки, и он почти прилипает к спине…
Она снова оглядела себя в зеркало. Долгожданная встреча, на самом деле, совсем не прибавила ей радости. Тот, о ком она мечтала много лет, изменился гораздо сильнее, чем она ожидала, тем более, рядом с ним эта деваха! Татьяна! Надежда шепотом произнесла ее имя и скривилась. А чего, собственно, она ожидала? Что он тотчас ее узнает и бросится на шею, уливая грудь слезами? Да он и думать о ней забыл. Столько лет прошло, все быльем поросло! Впрочем, он никогда не давал ей авансов… Гуляли, танцевали, целовались… Месяц! Всего только месяц! И писем он ей не писал, не просил верно ждать… Надежда всегда это помнила, и сейчас все прекрасно понимала, а тогда? Тогда, почти тридцать лет назад, что она знала в этой жизни, что понимала?
Евгений уехал в Новосибирск, а она несколько раз на дню справлялась у вахтерши общежития, не поступала ли почта, нет ли писем на ее имя? Только напрасно! Письмо так и не пришло! На следующее лето Евгений вовсе не появился, но она встретила его друга, и тот ей все рассказал, и про генеральскую дочку, и про Москву…
Надежда рыдала, как безумная, пыталась даже выпить какие-то таблетки, но ее вырвало, а в ванной, где она пыталась придумать, чем перерезать себе вены, ее нашла комендант общежития Вера Артемьевна, лет сорока женщина с редкой красоты лицом и безобразным горбом на спине. Она отвесила ей не столь сильный, сколь оскорбительный подзатыльник, привела в свой кабинет, напоила крепким чаем, а потом отвезла к себе домой.
В ее маленькой скромно обставленной квартире Надежда провела четыре дня. И навсегда врезались в ее память слова, которые Вера Артемьевна сказала ей на прощание:
— Никто и никогда, Надька, не сделает нас счастливыми, если мы сами о себе не позаботимся. Только своим трудом, только своим горбом, — она похлопала себя по искривленному плечу, — можно добиться чего-то стоящего в жизни. На чужой спине в рай не въедешь! Не жди звездочки с неба, она сама тебя найдет! И не горюй по этому парню! Но не проклинай! Он ничего тебе не обещал! Поэтому чист перед тобой! Отпусти его с Богом!
— Но мы целовались… — Это был ее единственный аргумент, который после долгих разговоров с Верой Артемьевной, несколько потерял в весе, но именно он не дозволял Надежде успокоиться.
Комендант покачала головой.
— Целовались, эка беда! Бога благодари, что не понесла от него!
Понесла?! Тогда она восприняла это, как оскорбление. Но сейчас только улыбнулась! Те поцелуи и поцелуями нельзя было назвать, так легкое касание губами щеки или мочки уха. Он за руку лишний раз боялся ее взять, не то, что осмелиться на более решительные действия. И это притом, что числился завзятым сердцеедом. Девчонки косились и сплетничали за ее спиной, а иногда, будто случайно показывали ей на какую-нибудь сногсшибательную красавицу и шептали торопливо: «Женькина подружка в прошлом году…», или «А это его позапрошлогодняя. Говорят, жениться хотел…»
Но вид этих красавиц, таких ухоженных, разодетых, умело накрашенных, неожиданно прибавил ей уверенности в себе и в собственных силах. Она поняла, что ничуть не хуже этих самоуверенных див, а, вернее, даже лучше, если Евгений бросил их ради нее, сопливой, совсем недавно деревенской девчонки. Правда, хватило его всего на месяц. Ее он тоже бросил, как бросал, несомненно, всех, в ком перестал нуждаться. Как эту несчастную буфетчицу, мать Андрея, как генеральскую дочку, которая со временем тоже постарела, и Меньшиков сменил ее на более свежий продукт…
Надежда вздохнула. Но с какой стати он объявился в Саратове? Откуда узнал, что она поступила в школу милиции? Хотя, какие в том сложности? В общежитии все в вахтерши были в курсе, что она бросила техникум и поступила учиться на милиционера. Единственная девушка на весь Белогорск… В те годы это было сенсацией, не то, что сейчас по десять-пятнадцать человек на место…
Она опять вздохнула и переступила порог. Как не тяни, а к обеду надо спуститься, и надо вести себя не просто сдержанно, а, крепко стиснув зубы, чтобы никто не заметил, как гнусно, как пусто у нее на душе. Чтобы никто не понял, как разбита она и подавлена. Чтобы никто не догадался, как все-таки она хочет этой встречи, и как отчаянно ее боится! Надежда перекрестилась, набрала полную грудь воздуха и стала спускаться по лестнице на первый этаж.
Из комнаты Татьяны не доносилось ни звука. Голоса раздавались справа, из-за двухстворчатых дверей. И Надежда решила, что там, вероятно, и расположена столовая. Двери автоматически разъехались, пропуская ее в комнату. Надежда усмехнулась про себя. За хозяином не заржавеет поставить на входе металлоискатель, чтобы не уносили в кармане ложки и вилки. Эта зловредная мысль мелькнула и погасла…
Первым делом ее взгляд выхватил ослепительной красоты девушку, точь-в-точь такую, какую она бы за все золото мира не хотела бы видеть в своих соперницах. Она была белокура, голубоглаза, с полными, капризно изогнутыми губами. В ярко-голубом, обтягивающем, как чулок, платье с очень высокими почти до талии разрезами на боках она стояла возле открытого окна и нервно курила.
Надежда вошла, и девушка быстро повернулась в ее сторону. И Надежда почувствовала себя неловко. Зачем забивала себе голову, волновалась, переживала? Куда ей до этой небесной красоты? Молодой, уверенной, с крепкой хваткой! Ушел твой поезд, Надюха! — Подумала она тоскливо.— Тридцать лет назад свалил и назад уже не вернется!
Девица молча окинула ее взглядом, выбросила окурок за окно, и прошла к огромному овальному столу, сервированному на несколько человек.
— Татьяна! Опять твои кабацкие привычки?
Оказывается, Андрей тоже находился здесь. Его резкий голос раздался с противоположного конца столовой. И немудрено, что она не сразу его заметила. «Олигарх» пристроился в дальнем углу на белом диване среди каких-то растений, покрытых множеством красных цветков с длинными тычинками. «Гибискус» — всплыло вдруг в памяти, но она не знала наверняка, откуда взялось это слово, и есть ли цветы с подобным названием.
— Еще один окурок за окно, и метлу в руки подметать! — резко сказал Андрей и поднялся с дивана.
— Что ты себе позволяешь? — прошипела Татьяна. Лицо ее пошло красными пятнами. — Орешь на меня при посторонних! — Она покосилась на Надежду, которая так и осталась на пороге, не зная, что ей делать. Но Андрей уже шел к ней, широко раскинув руки. И улыбка у него была не менее широкая, и с ней он еще сильнее походил на Евгения, такого, каким она его знала уже не счесть, сколько лет назад. Абсолютно безумно походил! Дьявольски безумно!
— О! Надежда! Радость моих очей! Ты прекрасна и очаровательна! — Он обнял ее за плечи и повел к столу, не обращая внимания на испепеляющие взгляды, которые метала в них Татьяна.
И Надежда подумала, что с этой дамой общий язык ей не найти.
— Проходи, проходи, Надежда свет Дмитриевна, — продолжал веселиться Андрей, — теперь твое место рядом со мной. Во веки веков! Аминь! — Он перекрестился.
Надежда хотела отстраниться и сказать все, что она думает по этому поводу. Но поняла, что спектакль рассчитан на Татьяну. Та тоже это поняла, потому что фыркнула, и опустилась на стул следом за ними. С грохотом подтянула его и в упор уставилась на Андрея.
— Кого ты в дом притащил? — Она намеренно не смотрела на Надежду, и голос ее дрожал от злости. — Где ты ее подобрал?
Надежда внутренне напряглась. Она знала, что и как нужно сказать, чтобы эта девица заткнулась навеки.
Но Андрей успокаивающе похлопал ее по ладони.
— Тихо! Тихо! Привыкай! Обычно эта разминка у нас с утра, а сегодня слегка припозднились.
— Ты что себе позволяешь? — взвизгнула Татьяна. — Решил в пику отцу старуху завести? Янка указала тебе на дверь, так ты решил отомстить? Или на молодых уже не стоит?
Краем глаза Надежда заметила, как побелел Андрей, и как заходили желваки на его скулах. Он отбросил салфетку, которую собирался затолкать за воротник рубашки, и стал медленно подниматься…
И тогда Надежда поняла, что пришел ее черед.
— Сядь! — Приказала она и даже дернула его за руку. И он покорно опустился на стул. — Милочка, — Надежда прищурилась и в упор посмотрела на разъяренную девицу, — разрешите представиться. Надежда Дмитриевна Карасева, — она бросила беглый взгляд на часы. — И, насколько мне не изменяет память, с двенадцати ноль-ноль сегодняшнего дня я — референт Андрея Евгеньевича. И попрошу не визжать на меня. — Не визжать она произнесла спокойно, но с той знаменитой расстановкой, которая для ее бывших подчиненных ничего хорошего не сулила. — И подобрал он меня на дороге ! — Не сводя с девицы глаз, и в том же тоне продолжала Надежда. — Там, где его чуть не убили ! Вам понятно? Там, где его чуть-чуть не убили!
— Чуть… чуть? Не убили? — Девица вытаращила свои и без того огромные глазищи, которые, как по заказу, наполнились слезами, а губы задрожали. — Она прижала ладони к щекам и трагическим шепотом произнесла: — Андрюша, это правда?
— Танька, брось! Не гони картину! — Неожиданно добродушно сказал Андрей. — В кабаке своем играй или перед батей выделывайся! А мне арапа не заправляй! Скучно мне! — Он повернулся к Надежде. — Ешь, давай! Если будешь на наши скандалы внимание обращать, с голоду помрешь.
Татьяна в этот момент пришла в себя.
— Андрюша, как ты можешь? Что я тебе сделала? — вскричала она, лихорадочно промокая нос платочком. — Почему ты так со мной разговариваешь при посторонних?
— Надежда, повторяю для особо тупых, не посторонняя. Надежда — мой референт! — Надежда могла поклясться, что Андрей говорил с теми же интонациями, что и она за пару минут до этого. — А ты уже сделала, что могла! И я тебе определенно скажу: если бы отец свалился с балкона, я бы тебя вместе с твоим патлатым жеребцом на куски порвал! И порву, если узнаю, что ты опять по ночным клубам шарилась и водку жрала с Сухостоем!
— Я? С Сухостоем? — Татьяна вскочила и, подхватив вазу с салатом, запустила им в Андрея.
Тот, словно ждал этого броска, и очень ловко отклонился в сторону. Ваза с грохотом впечаталась в стену за их спинами. На обоях расплылось безобразное пятно. Но Надежда этого не видела. Она сделала то, чего сама от себя не ожидала, потому что всегда славилась отменной реакцией. Она рванулась к Татьяне, схватила ее за руки и резко дернула на себя. Та упала грудью на стол. А Надежда, как клещами, схватила ее за шею и прижала лицом к столу. Кажется, там стояло блюдо с какими-то закусками. Но блюдо отлетело влево, попутно круша все, что встречалось на его пути, подставка для салфеток — вправо, а Татьяна заголосила, как резанная, вернее завизжала, и попыталась вывернуться.
Продолжая удерживать Татьяну, Надежда обошла вокруг стола, и завела ей руки за спину. Та охнула, и снова попыталась вырваться.
— Успокойся, — сказала Надежда, — от меня не убежишь!
— Сука! — Закричала Татьяна в стол. — Старая сука!
Андрей поднялся из-за стола. Губы его презрительно кривились.
— Уборка, матушка, за тобой! И пусть только кто посмеет тебе помочь! Уволю к чертовой матери! — Эта угроза предназначалась уже Людмиле и еще одной женщине в точно таком же форменном платье и с заколкой в волосах.
Они испуганно таращились с порога на сотворенное в столовой безобразие. Из-за их спин выглядывал охранник в черном берете и с резиновой дубинкой в руках.
Услышав про чертову мать, он тотчас исчез. А женщины замешкались.
— Я кому сказал! — рявкнул Андрей.
И женщин, словно ветром сдуло.
«Да, — подумала про себя Надежда, — попала в семейку!». — Она отпустила Татьяну, и та мгновенно вскочила на ноги. На высокой груди повисло содержимое блюда с закусками. Оказалось, рыба в маринаде. Платье было безнадежно испорченно. Татьяна оттянула его, брезгливо стряхнула тушеную морковь и прочие овощи, и всхлипнула. Затем перевела взгляд на Надежду. Руки ее лихорадочно шарили по столу. Надежда наблюдала, но с места не двигалась.
— Ты… ты… — Татьяне под руку попалась вилка, и она зажала ее в руке.
— Брось вилку! — Сказала Надежда спокойно. — Дороже будет!
Но Татьяна вилку не отпустила, и продолжала, как заведенная:
— Ты… ты…
— Что, пластинку заело? — вежливо справился Андрей. — Я ведь ясно тебе сказал: Надежда — мой референт! К тому же полковник милиции, и бывший начальник уголовного розыска!
Девица побелела, бросила вилку на стол и поднесла сжатые кулаки к лицу, а потом завизжала, точно циркулярная пила на пилораме.
— Ты! Мусорка поганая! Паскуда! Ментяра долбанная! Как ты смеешь?
— Смеет! Смеет! — сказал весело Андрей. — Еще как смеет! На то она и ментяра! И если ты не заткнешься, повторит этот опыт снова.
— Андрей, — Надежда взялась за спинку стула. — Я не хочу здесь оставаться. Это твои семейные дела…
— Нет! — неожиданно грубо сказал Андрей, а возле губ у него проявилась жесткая складка. — Нет, — повторил он, — из-за стола уйдет Татьяна. Не беспокойся, она найдет, где поужинать. А мы останемся! Здесь! В моем доме! — он хлопнул ладонью по столу и крикнул: — Людмила! Живо убрать со стола и накрыть снова! На двоих!
Не говоря ни слова, Татьяна опрометью выскочила из столовой.
