Нечаянная встреча

Уговорить Дашку лечь на обследование... да легче препарировать двадцать трупов за день! Поджав под себя ноги и закутавшись в халат, она сидела в углу на диване и упрямо говорила «нет», опустив голову, не глядя на Артура. Мало того, хлюпала носом. Панический страх перед больницей после недавнего в ней пребывания можно понять, но время... Артур вырвался на какой-то час и наткнулся на непробиваемую стену. В конце концов перестал тратить время на бессмысленные уговоры, подождал, когда она успокоится. Успокоилась. Без лишних слов быстро подхватил Дашу на руки и понес к выходу.

– Ты что делаешь? – испугалась она.

– Несу тебя в машину. Извини, у меня больше нет времени убеждать в том, что и так ясно.

– Ты с ума сошел? Я... я не одета... – растерялась Даша.

– Одевайся. Четыре минуты у тебя есть. Учти, через четыре минуты отнесу как есть. Поняла?

– Ненормальный. Да отпусти! Я оденусь.

– Четыре минуты, – напомнил он.

Оделась за пять. Артур подумал, что Дашку можно поместить в Книгу рекордов Гиннесса, быстрее ни одна представительница женского пола не оденется.

Оглядев палату, в которой ей предстояло пожить, Даша сказала одно слово: «Ого!» Удобная кровать, ковер на полу, шторы, даже настольная лампа, маленький холодильник и телевизор. Небо и земля в сравнении с палатами в маленькой больнице родного города.

Старпер чувствовал время, четыре палаты переделал в гостиничные номера, где отлеживались до и после операций важные городские шишки, а последнее время и шишкари из городов области, разумеется, их родственники тоже. Что это дает – вопрос излишний. Деньги! Деньги на новое оборудование, на зарплаты медперсоналу, на лекарства, возможность достать продукты по дешевке. Короче, Старперу непосредственно хирургией заниматься некогда, в нем проснулась хозяйственная жилка, повлекшая бурную деятельность. В условиях «постоянных временных трудностей» экономической неразберихи Георгий Денисович умудрялся держаться на уровне благополучия, хотя с каждым месяцем делать это становилось сложнее. Бегая по инстанциям, он повторял одну фразу с настойчивостью гипнотизера, глядя преданно в глаза чиновникам:

– Голодный хирург – убийца.

Но чиновники раса особенная, их интересуют хирурги, их материальное положение и новшества оборудования только при одних обстоятельствах, весьма прозаических – когда предстоит лечь на стол лично. Тут-то и «доил» их Георгий Денисович самым бессовестным образом. О нем ходит анекдот: ложится Старпер спать и обращается к богу: «Господи, пошли первым работникам администрации и близкому окружению губернатора хоть какое-нибудь заболевание, ну хоть воспаление аппендикса. Я приму их, как в пятизвездочном отеле на Майами. Ну что тебе стоит, Господи? Помоги, рабу твоему Георгию».

Шутки шутками, однако добивался он многого. Большая часть палат в больнице вообще для так называемых платников и, надо признать, приносит доход. Сюда рвутся из всей области. Георгий Денисович привлек спонсоров, оплативших ремонт и предметы интерьера, провел канализацию в те четыре палаты НЗ, соорудив удобства под боком: туалет и душ. Другая, значительно меньшая половина отделения, для остальных, простых смертных, безденежных. Там обычная унылая атмосфера медицинского учреждения. В общем, Старпер не во всем являлся старпером, кое в чем он передовой господин.

Артур и Георгий Денисович к Даше нагрянули в конце дня. Патрон (Артур не называл его Старпером даже за глаза, боясь, что однажды вылетит кличка при нем же) рассыпался в любезностях и комплиментах по поводу глаз и волос пациентки. Осмотрев рану на голове, он с улыбкой добряка-дядюшки спросил:

– И кто нас стукнул по головке?

– Никто. Я упала.

– Со второго этажа? – пошутил Георгий Денисович.

– Нет, просто упала неудачно. Но я ничего не помню.

– Очень интересно. Что еще?

Артур смотрел в окно, стоя к ним спиной, не преминул подсказать:

– Посмотрите левый бок.

– Там все в порядке, – возразила Даша.

– Ну, ну... Не будем упрямиться. Показывайте, – все с той же улыбкой сказал Георгий Денисович.

Даша без особой охоты отбросила одеяло, подняла ночную сорочку. Пока Георгий Денисович отдирал пластыри, она ругала себя за слабость: подчинилась Артуру, теперь ее щупает совершенно незнакомый мужик... Какая мерзкая штука – больница! «Незнакомый мужик» расспрашивал: как, при каких обстоятельствах получила «милая русалка» подобное ранение. Немигающий взгляд и застывшая дурацкая улыбка Дашу смущали, она путалась, словно врала, и злилась на Артура все больше.

– Артур Иванович, – Георгий Денисович повернулся корпусом к нему, – ваше мнение?

– А я не видел, она не дается, – не оборачиваясь, ответил Артур.

– А, ну тогда взгляните...

– Зачем? – Даша поспешно прикрылась одеялом. – Что там смотреть, когда все зажило, не понимаю?..

– Милая наша русалка, – вкрадчиво сказал Георгий Денисович, при этом сладко улыбаясь, – мы же не гинекологи, посмотрим всего лишь бедро, а не гениталии. Не смущайтесь. Артур Иванович у нас ведущий специалист, а вы не доверяете. Нехорошо.

Артур, не обращая внимания на молнии из глаз Дашки, внутренне посмеиваясь над ее грозным видом, подсел к ним и, переговариваясь с патроном непонятными фразами с отдельными междометиями, осмотрел бедро. Распрощавшись с очаровательной пациенткой, Георгий Денисович шел с ним прогулочным шагом по длинному коридору:

– Рана на голове нанесена тупым предметом. Твоей русалке повезло, что не проломили череп. Упасть и удариться, чтобы таким образом получить данное ранение, она не могла никак.

– Значит, удар нанесен чьей-то рукой? – уточнил Артур.

– Именно. Я много встречал подобных ран, полученных человеком еще в юности, могу кое-что определить. Далее. Резаная рана. Осколок при подобном ранении должен быть очень тонким, длинным, крепким, не говоря о его заточенности. Для обычного стекла это слишком. Наткнувшись на кость, он не соскользнул бы, а сломался. Ведь с какой силой он вошел в бедро, если, наткнувшись на кость, соскользнул и проделал сквозное отверстие! Итак, получился свободный выход, аккуратный... и ширина раны от стекла должна быть другая, шире...

– Вы думаете, на нее напали и нанесли удар ножом?

– Черт его знает, чем нанесли, но чем-то вроде ножа.

– А как быть с провалом в памяти, глубокой депрессией?

– Сделай полное обследование, там видно будет. Не забудь энцефалограмму, покажешь невропатологу... Рентген... Кардиограмму... Анализы, они покажут многое. Но в принципе считаю, она в норме, нужно всего лишь время, забота, внимание, покой. А память... Захочет – вернется, не захочет – нет. Мозг не женщина, отдаваться нам не имеет желания.

«Рассуждает, как шаман: «захочет – не захочет», – досадливо думал Артур, возвращаясь к Даше. Вывод Старпера, которому в юности пришлось совмещать несколько должностей, включая и патологоанатома, когда он работал в захолустье, заинтриговал. Теперь Артур убежден: не проводка подвела. Так что же там произошло? Возможно, Даша знает, но она ничего не помнит. А это важно – вспомнить, ведь Гарелин обязательно вернется в город, будет искать их.

– Я долго здесь буду? – встретила она Артура недоброжелательно.

– Дня три-четыре, пока не проведу обследование.

– Послушай, я прекрасно себя чувствую. Не хочу здесь лежать и не буду. Оставь меня в покое, справлюсь сама.

– Оставляю. Знаешь, я, пожалуй, заберу твои вещи из шкафа, а то сбежишь ненароком. Халат буду выдавать по мере надобности, ходить тебе некуда, а еду принесут, я распоряжусь. Смотри телевизор.

– Я что, в тюрьму попала?

– Нет, дорогая, всего-навсего в клинику, хорошую клинику.

Прихватив вещи, он открыл двери, собираясь действительно уйти, но его остановил жалобный голос Дашки:

– Артур, подожди. (Обернулся.) Не уходи, пожалуйста... Я боюсь.

Женская логика – явление изумительное, держит в состоянии неожиданности. Непредсказуемость – милая черта при условии, если женщина нравится. Только что выгоняла тоном и поведением, вдруг просит остаться. Артур присел на кровать:

– Чего ты боишься?

– Боюсь, и все. Оставаться здесь боюсь. А вдруг придут те?

– Они не придут.

– Все равно. Дай руку.

Белые и темные пальцы переплелись. Некоторое время Даша рассматривала их, давным-давно она часто так делала, потом повернулась спиной к телевизору, а ладонь Артура положила себе под щеку. Он просидел в неудобной позе, опершись на локоть, полулежа, пока Даша не заснула. Высвободив занемевшую руку, отключил телевизор и свет, тихонько вышел. Вещи унес с собой.

– А где цветы? – спросила утром следующего дня Валентина Женьку.

– Какие цветы? – Женя приподняла одну бровь, ох, и здорово у нее это получается.

– Сегодня Мерс выходил из джипа с во-от таким, – она очертила руками круг в воздухе, – букетищем. Думала, тебе несет...

Валя закусила губу, увидев недоуменное лицо Женьки. Ясно, букет к ней не попал. Но если совсем честно, то Валя знает местонахождение букетика.

– Во-первых, не такой, – поспешила успокоить Женьку Ольга, ибо чем кончаются подношения букетов посторонним женщинам, знала на собственном опыте. – Меньше. Вечно, Валентина, ты преувеличиваешь. Букет стоит в палате НЗ у новой больной. Артур Иванович зашел с букетом и сразу же вышел без него. Кстати, к этой больной только что приходили кровь брать. Кто она, Жень?

– Откуда я знаю, – пожала та плечами с видимым безразличием. – Какая-нибудь шишка на ровном месте. В НЗ лежат только такие.

Валентина усмешку спрятала за наклоном головы вниз. Ага, лежат в НЗ только шишки. Но Мерс никому не приносил цветов, не уносил вещички из палаты, как дворецкий. Да, близок час Женькиного заката, близок. Что ж, бросают и красавиц. Ничего, Женечке полезно приобрести опыт брошенки, возможно, спеси поубавится. Надо будет сходить посмотреть на новенькую. Мерс и букет – понятия несовместимые, но чего только не случается, оказывается!..

Ее тронула за рукав Ольга. Тьфу ты, размечталась! Работать ведь надо. Кстати, с Артуром Ивановичем, волшебником Артуром, с почти богом.

После сна Даша сладко потянулась...

Выспалась она впервые за много-много дней. Села, протирая глаза... На столе стояли фрукты и букет. В цветах белел лист бумаги. Даша развернула его и прочла:

«Доброе утро».

Даша улыбнулась: Артур. Конечно, он.

Выходной используют по назначению далеко не все российские граждане, Артур не исключение. В выходной он набирал на компьютере текст докторской, работа шла со скрипом, можно сказать, вовсе не шла. Он бросил насиловать мозги, принял душ и растянулся перед теликом, потягивая ледяное пиво. Чертова жара покоя не дает.

К Даше поедет вечером. Конечно, через три дня, как обещал ей, он ее из больницы не забрал: обследование есть обследование, на это уйдет недели полторы, а то и больше. Она свыклась с положением арестантки, не ворчит, не просится на свободу, а искренне радуется появлениям Артура.

Звонили. Кого это черт принес? Артур нехотя встал, а, открыв дверь, одновременно открыл рот. Прижавшееся тело в ореоле терпких духов все же догадался слегка обнять, но без обычных конвульсивных сжатий. Жаркий поцелуй Женьки! Все ясно: берет она его по-крупному, что имело большое расхождение с планами Артура. Обычно, дойдя до определенного пика отношений, когда девушка переставала волновать, она полностью испарялась из внутреннего мира Артура. Он мог с ней встречаться на работе, танцевать на вечеринках, болтать ни о чем, но, став посторонней, эмоций она не вызывала, раздражения тоже. Женщины удивительно чувствительны и в своем большинстве не позволяют ронять реноме унизительной назойливостью, попросту отходят в сторону, уступая место другой. И это правильно, в конце концов, люди, не связанные кандалами брака, имеют право на свободный выбор. Женька явно другого сорта. Не замечать остывшего Артура способна только дура, она не дура, значит, девушка с претензиями на кандалы, то есть хочет замуж, и хочет замуж за него.

– Не соскучился? – спросила она с обворожительной улыбкой, ох, не миновать сцен, выяснения отношений и черт знает каких сюрпризов с осложнениями.

– Пашу как вол, не до скуки, – улизнул от ответа он. – Проходи и отдыхай, а мне надо договорить по телефону. Черт, отключились...

Разумеется, никто не отключался. Артур прибегнул к надежному способу изгнания из своего бунгало бывшей (уже точно бывшей, вне всякого сомнения) возлюбленной. Номер набрал родителей, умоляя бога и черта, чтобы Ивашка оказался дома.

– Артур, это свинство, – поднял трубку отец и с удовольствием принялся отчитывать: – Мать волнуется, я тоже. Хорош, не соизволил позвонить за две недели, будто на другом континенте находишься!

– Папа, я все понял, теперь дай мне Ивана.

– Сейчас позову, мерзавец.

«Мерзавцами» Иван Иванович называет всех неслухов, произносит слово беззлобно, скорее шутливо, а потому необидно.

– Чем обязан? – спросил Иван.

Настал час не однажды исполняемого спектакля по одному и тому же сценарию. Артур переменил тон на строгий, отеческий:

– Ваня, я выслушал отца и, должен сказать, весьма огорчен.

– Чего-чего? – не въехал братец с первой фразы, не сообразительный.

– Я не против, чтоб ты пожил у меня некоторое время, остынешь, немного пораскинешь мозгами над своими поступками, только постарайся не травмировать родителей, когда уйдешь от них.

– Я – травмировать? Ты в уме? – возмутился Иван. – Когда это я их... Постой, постой... Ты сказал – пожить у тебя?

– Да, да, да! – рявкнул Артур.

– Понял. Ты опять хочешь отделаться от девушки, и она сейчас у тебя.

– Хорошо, что ты без меня догадался, – несколько язвительно сказал Артур. – Учти, последний раз иду у тебя на поводу.

– Про последний раз слышу двадцать пятый раз.

– Сколько?! Неделю-две?! А, даже три... Ну... куда ж тебя деть...

– Понял. Если спросят, я поселился у тебя навечно.

– Прямо сейчас? Что, сию минуту? Ну, хорошо, приезжай сейчас, черт с тобой, – «огорчился» Артур, кстати, очень искусно.

– Это с тобой черт! – злился Иван. – Мне в самом деле нужно ехать?

– В самом деле, и это очень важно.

– Спятил? Могу я иметь личную жизнь?

– Можешь. Вань, вопрос слишком серьезный, я не могу обсуждать его по телефону, ты даже не представляешь, насколько серьезный, поэтому разговаривать будем, когда приедешь.

– Как ты мне надоел!

– Ладно, жду.

– Я приеду и задушу тебя, – недовольно проворчал Иван.

Артур, положив телефон, тер подбородок и усы, ну очень тяжело вздыхая.

– Проблемы? – спросила Женька, внимательно слушавшая разговор с искусственно-безразличным видом.

– Да, – словно очнулся он. – С братом. Отцы и дети – проблема вечная. На время его размолвок с родителями я становлюсь надзирателем и осваиваю профессию воспитателя. Такие дела. Сейчас приедет.

– Не буду мешать, – огорченно сказала Женя и встала.

Совесть Артура вступила с ним в конфликт: мелкий пакостник, лгун, негодяй – будто ругала совестливая совесть – как говорится, поматросил и бросил девушку, стоило только появиться... Эх, совесть! Но не ей же предстоит остаток лет провести с Женькой!

– Посиди немного, скрась мое одиночество. Кофе хочешь? – предложил он ей, все же чувствуя неловкость.

– Пожалуй...

Когда появится двадцатишестилетний мужчина, не инфантильное нечто, требующее надзора старшего брата, а взрослый, на первый взгляд умный, здоровый мужик, Женька наверняка догадается о многом. Что ж, все равно придется объясняться, ставить перед фактом разрыва. Просто он хочет отстранить Евгению с наименьшими потерями нервных клеток – ее и своих. Они отлично проводили время, Артур ничего не обещал (не идиот же) – какие претензии могут быть? Он надеется, красивая, умная, практичная Женька найдет более достойный предмет для обожания, а ему скажет с виноватой дрожью в голосе: «Прости и прощай». Короче, сделает вид, что сама решила порвать с Артуром. Естественно, он ее простит. Такова сверхзадача.

Пока Артур на кухне варил кофе, Женя лихорадочно искала причины его внезапного охлаждения. Каким-то образом эти причины связаны с пациенткой из НЗ, которая лежит уже несколько дней, а какая операция и когда ей предстоит, никто не знает. Идет обследование, и все. Тайны мадридского двора! А вчера Валюшка-змеюшка растрещалась о пациентке, словно познакомилась со знаменитостью:

– Она милая, обаятельная. Мерс попросил проколоть ее, у меня же рука легкая, это все говорят. Старпер ее навещает, представьте: даже коробку конфет принес, это жмот-то наш! С Мерсом ее связывает многолетняя дружба...

– Красивая? – поинтересовалась Ольга, искоса изучая Женьку.

– Красота понятие растяжимое, – уклончиво ответила Валя. – Мне лично она понравилась.

– Ну, у тебя специфический вкус, – вставила Женька, рассматривая журнал.

– Да, сейчас иду к ней на очередные уколы, – якобы не заметила колкости Валя. – Пошли со мной? Сами посмотрите на нее.

Женя сначала отказывалась под предлогом, что дама из НЗ ее не интересует, однако уговорить себя позволила, нехотя, с недовольной миной последовала за девчонками. На самом деле внешние проявления Женьки были показухой. Самое большое зло на свете – некрасивые женщины. Евгении хотелось стукнуть Валюшку, чтоб ротик закрыла навсегда, ведь весь треск о пациентке выдавался для нее, Женьки. Внутреннее бабье чутье толкало в палату взглянуть на ту, которая пользуется повышенным вниманием Артура. После поездки к друзьям он стал неузнаваемым, будто настоящего Артура подменили, будто ничего между ними не было. Да и была ли поездка – Женька сильно сомневалась. В течение трех дней Артура видели по утрам с цветами, которые исчезали в стенах клиники, не попадая к Женьке. На виду у всех разгорался их роман, теперь на виду он рушится. Унизительно!

Первое, что хлестнуло и обожгло в НЗ, – букет на столе. Не свадебно-торжественный, а простые цветы из палисадников у частных домов. Букет, казалось, спрыгнул со старинной картины фламандского живописца. Женя задохнулась: на подоконнике красовалось еще два, менее свежих и непохожих на первый, букета. Она осталась у порога, мысленно приказывая Валентине отойти в сторону (та спиной загораживала пациентку). Но вот Валентина повернулась наполнить шприц, и Женька увидела... ничего стоящего не увидела. Так, серая мышка с серыми глазами и серыми волосами. Моль – вот подходящее определение. И Артур увлекся молью? Никогда не поверит. Девчонки догнали Женьку в коридоре, Ольга довольно бестактно спросила:

– Ну, как она тебе?

– Никак, – пожала плечами Женя, мол, о чем тут говорить.

– Ты не права, – с наивно-правдивым выражением начала Валюшка, дрянь. – Даша очень привлекательная женщина. А голосок какой нежный? Просто как...

– ...колокольчик, – подсказала с сарказмом Женя. – Или ручеек.

– А чего ты ерничаешь? – изумилась «ничего не понимающая» Валя. – Я стараюсь честно смотреть на вещи. С Дашей приятно общаться, она не высокомерная (это булыжник в огород Женьки, дескать, а ты высокомерная), много знает... А глаза какие – чудо! Огромные, серые, ясные.

– И конопатая, – дополнила Женя, посмотрев на Валю сверху вниз с тем самым выражением превосходства, от которого подружка столбенеет.

– Зато в цветах! – прорвало Валентину. – И каждый день!

Женька добавила к высокомерию ядовитую улыбку Кобры Кобрянской и хотела сказать... Впрочем, завистливая и закомплексованная Валька и без того страдает: у мамаши-природы не хватило материала, когда она делала это недоразумение в очках. У таких, как Валюшка, красотки типа Женьки вызывают каждодневный стресс. Да она жалости достойна, сочувствия. Ольга попыталась разрядить обстановку:

– Бросьте, девчонки. Мой дедулька своей Бабетточке тоже цветочки носит, небось делает налет на клумбы в соседних дворах, он у нас жмот, копейки не потратит на такую ерунду. (Женя отвернулась; еще одна кретинка, обязательно о цветочках надо говорить!) Вчера я ему: «Пап, у меня выходной в воскресенье, я хочу с друзьями посидеть. Вы бы с Бабетточкой часика два-три поиграли в лото у соседей?» Так он так наехал на меня... «Что?! – раскричался. – Никуда не пойду. Из собственного дома просят... Мать, слышишь? Это наша дочь!» Ужас.

Точно: ужас. Валентина и Евгения грозно шагали по коридору, нахмурившись и не разговаривая, не реагируя на рассказ Ольги. Значит, конец миру.

На следующий день Женя «почистила перышки» и прямиком направилась к Артуру. Поход практически ничего не дал, кроме того, что постели Артур избежал, нашел объективные причины. Пила она кофе до появления Ивана, а увидев того, многое поняла, но до конца верить в разрыв отказывалась. Артур может поступать по-свински с кем угодно, только не с ней. Сидя в такси, оплаченном Артуром, Евгения обдумывала дальнейшие свои действия.

– Какого черта? – накинулся на Артура Иван после ухода длинноногой красавицы. – Ты меня используешь! Как будто я твоя собственность!

– Клянусь, это последний раз.

– Ха! Ха! Ха! – саркастически произнес каждое «ха» в отдельности Иван. – Никакой жизни от тебя. Свои проблемы решаешь за мой счет, выставляешь меня монстром перед посторонними. Надоело.

– Сначала выслушай, черт тебя дери!

Паспорт Гарелина, водительские права Цинцаля и пистолет легли перед Иваном на стол. Он слушал Артура молча, иногда пожимая недоверчиво плечами, иногда вставлял междометия, присматривался к брату с прищуром, словно сомневался в правдивости рассказа. Но вот Артур закончил.

– Так твоя Даша совсем ничего не помнит о пожаре? – спросил Иван через длинную паузу, вертя пистолет Гарелина.

– Совсем. Но! Ее ударили по голове, рана на бедре похожа на ножевую, а из горящего дома вытащили Дашку без сознания уже с этими ранениями. Дом был закрыт, следовательно, что-то произошло внутри дома.

– Послушай, а не мог Игорь учинить скандал, он же человек необузданный, и натворить в доме массу безобразий. Например, пырнуть жену ножом, огреть тещу по голове?.. Чего по пьяни не бывает... Кстати, Игорь большой любитель выпить, я так понял по твоим описаниям.

– Не думаю. Он сроду на Дашку руку не поднимал. Попробовал бы только... А как ты объяснишь нападение на нас на дороге? Происшествия в больнице? Случайностью? Нет логики, друг мой. Вон прописка в паспорте – факт.

– Мда... Надо бы Дашу заставить вспомнить... Не сразу же ее стукнули, должна же она хоть что-то знать? Вы же врачи, сделайте что-нибудь.

– Умные вы все. Ты попутал врача с господом богом.

– А гипноз? Или это только сказки о великой силе гипноза?

– Почему сказки? – пожал Артур плечами и вдруг оживился: – Слушай, а я не додумался до гипноза. Можно попробовать.

– Эх ты, знаменитый хирург! Телик чаще смотри, приобретешь жизненный опыт. Сейчас кино дает рецепты на все случаи жизни.

– Я на тебя надеюсь. Поможешь?

– Тоже попробую.

– Елки-палки, попробует он! Да это твоя работа! Ты же следователь прокуратуры! Звучит угрожающе и обнадеживающе.

– Ну, даешь, братец! – рассмеялся Иван. – Да ты у меня совсем того... Попутал, брат, сыщика со следователем, очень распространенное заблуждение. Так вот, скажу по секрету, следователь – самая паразитическая профессия. Это сыщики делают грязную работу: ловят, выслеживают, внедряются и так далее, а мы, следователи, сидим в кабинетах и копаемся в бумажках. Понял?

– Понял, вы – трутни. Тогда найди сыщика.

– Не огорчайся. Как-нибудь не дам любимого брата прихлопнуть. Документы этих психов я возьму с собой.

– Слушай, может, нам заявление написать? В милицию или куда там?

– Ситуация обломная. Если б это случилось у нас в городе, я бы так и посоветовал сделать, но... Что ты будешь писать в заявлении? Рассказ твой выглядит неправдоподобно. Пистолет и паспорт – все твои улики. Мало. Пистолет явно контрабандный, не зарегистрированный. Никто не кинется проверять твои показания за сотни километров, в другой области и порядки другие. Что вам сказали? Проводка? Несчастный случай? Уголовного дела не заведено. Вопрос исчерпан. Нападение на дороге? Кто докажет?..

– Есть след от пули, когда в нас стреляли...

– Ничего не понял! – вздохнул Иван. – Не хочешь, чтоб это дело кануло, никуда не обращайся. Пока так. Я постараюсь узнать все возможное о Гарелине сначала здесь, пошлю в город матери Даши своего парня, а там посмотрим. Ну, бывай, засиделся я.

У порога Иван задержался, мялся, не решаясь спросить.

– Тебя что-то смущает? – поинтересовался Артур. – Давай выкладывай.

– Да так... Она хоть стоит того? – и уставился на брата, улыбаясь.

– Ты пользуешься расхожими фразами...

– А у меня запас слов и фраз небольшой, я не интеллектуал, – развел руками Иван. – Так стоит или нет?

– Мама стоила?

– Что за вопрос?

– Ты и ответил.

– Ладно, посмотрим. С бабами своими разбирайся сам, Казанова, я тебе больше не помощник. И вот еще что. Не говори никому из ее знакомых, где она сейчас находится. Запомни: никому, даже близким-близким друзьям. Береженого бог бережет. – Спускаясь по лестнице, Иван крикнул: – А насчет любимого брата я соврал, ты не любимый, ты... надоедливый и доставучий.