Несчастный случай отменяется

– А по коридору идет наш Мерс (Мерс – кличка хирурга Артура Ивановича от «Мерседеса», он так на него похож). Широкий шаг и развевающийся халат отождествляют его с божеством ветра... или огня... или еще какой неизвестной стихии.

Валя, операционная сестра, войдя в ординаторскую, пропела сообщение об Артуре исключительно для Женьки, изучающей в зеркальце новую помаду на губах, не оставляющую следов, как говорилось в рекламе. Ольга, врач-хирург тридцати двух лет, не хватающая звезд с неба, листала со скуки журнал. Больше никого не было, можно всласть посплетничать.

– Артур Иванович? Он же отпросился на три дня, – сказала Ольга.

– Не знаю, не знаю. Его спутать с другим мужчиной невозможно, – так же нараспев, ответила Валя.

Женька спешно принялась наводить марафет: бегло осмотрела лицо, взбила густую челку, встала, оправляя халатик, стянутый на талии поясом.

– Не спеши чистить перышки, – промурлыкала Валя, – он не сюда направил стопы, к Старперу.

Старпер – завотделением Георгий Денисович, человек настроения, вредный, деспотичный, с допотопными взглядами. Обновив медперсонал (многих сотрудников отправил на пенсию, но не себя, разумеется), он сменил старых на молодых, которыми легче управлять. Некоторых, как ходят слухи, принял на работу за определенное вознаграждение. Особую лютость проявлял в отношении одежды. Во-первых, он требовал от медперсонала носить белые халаты, давно ставшие неактуальными, считая, что в больнице все должно быть стерильно, следовательно, цвет тоже. На операцию – пожалте, надевайте сине-зеленую униформу, а за стенами операционной – нет, и точка. Во-вторых, он непримирим в отношении коротких халатиков:

– У меня (У меня! Каково?) не подиум, – выступал Старпер перед строем молодых, большей частью длинноногих девушек. – У меня тяжелобольные, прикованные к постелям люди. Ходите тут своими ногами! Руки поднять не можете – белье сверкает. О чем думает больной мужчина, глядя на вашу нижнюю часть? Да, да, о том самом! А ему покой нужен. Удлинить до колен! Нет, ниже колен. Оборку пришейте. Чтоб завтра же...

И так далее. Но сам слюни пускает, видя симпатичные мордашки и кругленькие попки, раскачивающиеся на стройных ножках. Девчонки пред носом Старпера вертели попками больше чем следует, нахально дразнили и злорадствовали, видя «опьяневшие» глазки. Халатики, конечно, удлинили до колен, зато ушили до последнего предела. Даже при обыкновенных передвижениях по коридорам и палатам казалось, халатики вот-вот треснут, настолько облегали фигурки, – конечно, у тех, кто их имел. Если же учесть, что под белым одеянием, кроме нижнего белья, которое даже плохое зрение улавливало, ничего нет, то с легкостью можно представить парадный портрет Старпера: он замирал на полуслове, охваченный сомнамбулизмом.

– Не торопись убить наповал своего Мерса неотразимостью, время у тебя еще есть, – и Валя сладко потянулась.

– На твоем месте, Женька, я бы ее не слушала, а поторопилась в прямом смысле, – сказала Ольга. – Он мужчина что надо, желающие на него есть.

– Знаете, девчонки, он, конечно, для женщины мечта и богом поцелованный хирург, но я бы с ним в постель не легла, – бестактно затрещала Валя. – Во мне сильны расовые предрассудки.

Женя, поставив руки на талию, развернулась корпусом к Вале – точь-в-точь модель из супермодного журнала, – мягко отпарировала:

– Ты можешь ложиться в чью угодно постель, но в его не попадешь никогда, потому что тебя (она подчеркнула слово «тебя») он сам не пустит, дорогая.

Доля сарказма, доля высокомерия и доля унижающего превосходства больно кольнули Валю. Мда, оскорбленное самолюбие зачастую становится мстительным. У Валентины самое уязвимое место – внешность: маленький рост, пампушка, очкарик, лицо дурнушки. Есть причины сетовать на мать-природу. Неприметную внешность Валя компенсировала умом, знаниями, ироничным взглядом на мир и исполнительностью в работе. Результатов – ноль, желающих связать с ней судьбу пока не нашлось, но Валя надеется. Недостатки свои она знает, в конце концов, не идиотка же, ненавидит их, но Женька так безжалостно рубанула по ним, впору всякую надежду потерять навсегда. И почему красавицы, которым сам бог велел быть снисходительней и добрей к дурнушкам, зачастую такие циничные и жестокие?

Ольга незаметно наблюдала за обеими: нечто тихое и враждебное между девушками, далеко не соперницами, замерло в паузе. Пора их отвлечь:

– Да бросьте, девчонки. Если б Артур пальцем поманил, я б босиком побежала. У меня всего-то два мужика и было. И оба дерьмо дерьмом оказались. Один хоть сына сделал, который ему не нужен. Девочки, все мужики – кучи дерьма, надо только кучку найти поменьше, а цвет не играет роли.

Очень удачное нашла Ольга сравнение, потому что Женка прыснула, а Валя пока не отошла от злости, красная, но ничего, отойдет. Ольга продолжила:

– Ну, чем плох Артур? Импозантен, талантлив, корректен, спокоен. Где найти подобного? Я лично не встречала. К тому же у него всегда есть деньги. Накропает статейку, а папик из Америки в журналы тискает. И деньги, и имя делает сыну. Мы на шее родителей сидим, а у него своя квартира, шикарный автомобиль... Кстати, о родителях. Я бы сейчас не то что к негру, к чукче в ярангу сбежала, если б позвал. Представьте, дед встает в пять утра! И начинается. Дверь в сортир – бах, унитаз – дррр, дверь в ванную – бах, краны – бжж! Орет: «Бабетта! Бабетта!» Мать так называет от слова «бабушка». Она: «Дед, я сплю!» Тоже во все горло. Я: «Можно потише?» Дед как не слышит: «Бабетта! Я животных покормлю. Спи, Бабетточка!» Она: «Дед, отстань!» А кошечка – мяу, мяу, а собачка – тяф, тяф. Дед идет через мою комнату коврик на балконе вытрясти. Я: «Пап, у вас свой балкон есть. Дай поспать!» Он: «Где вчера шаталась? Все пьешь? Сопьешься!» Я: «Пап, вчера я не пила». Он – бух, бух – коврик вытряс, назад прошел, орет: «Бабетта, Бабетточка! Вставай, скоро Леке в школу». Она: «Встала уж. Дед, ты животных кормил?» Он: «Да!» Настал утренний моцион Бабетты: дверь в сортир – бах, унитаз – дррр, дверь в ванную – бах, краны – бжжж, а собачка – тяф, тяф, а кошечка – мяу, мяу... Они счастливы, а я злая и готова их убить. И так каждый день. Мне все равно: нанаец, китаец, индеец из джунглей – лишь бы взял. Только чтоб порядочный был, не хамло, не пьяница. Я б ему райскую жизнь устроила. Где эти чертовы мужики? Столько баб пропадает...

Женька хохочет, Валя улыбается, напряжение снято... вроде бы.

– Жень, Артур Иванович хоть в постели галстук снимает? – спросила Ольга.

– Снимает, – рассмеялась Женя.

– А в постели он как? – понизила голос Ольга.

– Тебе расскажи – отбивать примешься.

– Мне с тобой соперничать глупо, проиграю. Так как?

– Это что-то. Потрясающе заводит. С фантазией...

– Слушай, – перешла на шепот Ольга, – а у него э?.. или э?.. – и изобразила пальцами длину интересующего предмета.

– Э, э, – закивала, смеясь, Женька: мол, с предметом все о`кэй.

Обе с удовольствием громко расхохотались. Кроме Вали – настроение у нее испорчено. Кстати, девственницы любят поболтать об интимных подробностях, их завораживают рассказы подруг о сексе, заставляя волноваться и мечтать. Валя не исключение, но на данный момент откровения не вызывали в ней положительных эмоций. Знал бы Мерс, о чем лепечет его любовница в ординаторской. «Посмотрю я на твою мордашку, наша прелесть, когда он тебя бросит, как бросал многих. Уж я-то насмотрелась за три года. Ты, Женечка, не тот капкан, который сцапает африканского льва», – думала она, мстительно прищурившись.

– Можно? – спросил Артур, входя в кабинет к Георгию Денисовичу.

– Артур? Заходи.

Старпер лихорадочно сложил бумаги и бросил в стол, словно то были секретные документы разведуправления. Удивился:

– Ты не уехал?

– Уже приехал. Георгий Денисович, я ведь никогда не обращался к вам с просьбами? – издалека начал Артур.

– Ну? – насторожился тот.

– Мне надо на недельку положить одну знакомую и обследовать ее.

– А в чем дело?

Вкратце Артур обрисовал состояние Даши.

– Так положи ее в травматологию или в терапевтическое, – сказал Старпер. – У нас и мест сейчас нет.

– Во-первых, я хочу, чтоб она была рядом со мной. Во-вторых... Как нет мест? А НЗ?

– Это же палаты для высокопоставленных! Вдруг потребуется срочно оперировать...

– Будем надеяться, что не придется, дай бог здоровья чиновникам и прочим крупным и некрупным птицам. Я вас очень прошу.

Артур ему никогда не отказывает, оперирует блатных без лишних слов. Собственно, что такое блат в наше время? То же, что и в советское, то есть блатные Георгия Денисовича обязательно попадут на стол к Артуру, что доступно не всем желающим.

– Ну, не знаю, не знаю... – проворчал Старпер, отказать Артуру трудно. Хитро взглянув из-под очков, он спросил: – Любовница?

– Нет. Друг.

– Ну да, ну да... – недоверчиво закивал головой тот.

– Кстати, она заместитель главного редактора газеты, может написать статью о нашем центре.

Подействовало.

– Ладно, вези, – с неохотой разрешил патрон.

– Я вам очень признателен и в долгу не останусь. Но у меня еще одна, совсем маленькая просьба...

– Какая? – Лицо Старпера скисло, не любил он бесплатных просьб.

– Не могли бы вы осмотреть ее?

– А ты?

– У вас практический опыт в подобных делах, а у меня...

– «Лев обожал подхалимаж», – процитировал Георгий Денисович баснописца. – Все же почему не ты?

– Просто меня сомнения берут. У нее черепно-мозговая травма, если вы подтвердите мои предположения, я буду доволен собой. А пока немного сомневаюсь.

– А, я для тебя – путь к самоутверждению?

– Вроде того, – рассмеялся Артур.

– Ну, добро, добро, – кивал по-барски Старпер, свыкнувшись с невозможностью отказа.

На лестнице Артура перехватила Женя:

– Ты не уехал?

– Управился за сутки.

– Какие планы?

– Срочно сажусь за работу. Патрон требует в ближайшие дни предоставить текст диссертации, лютует. Так что...

– Ясно. Придется сесть на пост, – вздохнула с кокетливым огорчением она.

– К сожалению. Извини, спешу.

На том и расстались.