Глава 23

Воронков нас внимательно выслушал — от и до. Мы рассказали ему все: как ночью позвонила администратор Мишина, как наутро рванули в «Сосновую рощу», как встретили там Сундукова.

— Игоря? — Сергей Петрович прекрасно знал Сундукова.

— Да, как оказалось, убитая девушка за две недели до смерти взяла отпуск в «Цербере», в котором, если вы помните, работает Игорь, и устроилась в «Гарант». Заметьте, не рассчиталась с работы, а взяла отпуск.

— И вы решили, что надо танцевать от печки, то есть от «Гаранта»? — догадался Воронков. Лицо его при этом не выражало никаких эмоций. Он привык к поворотам различного рода в человеческих судьбах. Мало ли по какой причине девушка решила поработать в «Гаранте», не увольняясь с прежнего места? Хотела подработать в отпуске или присматривалась к новому рабочему месту.

— Да, решили, — призналась Алина. — И чтобы во всем разобраться, внедрили в «Гарант» Марину.

— И как? Разобрались? — с легкой усмешкой спросил Сергей Петрович.

— Не очень, — скромно ответила я. — Похвастаться нам нечем.

— А эта штукенция, которую вы мне вручили, откуда?

— Начальник охраны «Гаранта», Артур Мухин, нашел ее рядом с коттеджем, в котором убили Настю. — Несмотря на данное обещание, Алина сдала Мухина с потрохами.

— А почему он не отдал находку милиции? И почему местная милиция не произвела осмотра территории. Работнички!

— Ну, этого я не знаю, а Мухин припрятал эту штучку с одной целью — шантажировать Бермудову. Сергей Петрович, а вы нам сообщите, если отпечатки пальцев на лопатке совпадут с бермудовскими? Надо ведь со Степы обвинение снять.

— Обязательно, как только станет что-либо известно, обязательно позвоню.

На этой оптимистической ноте мы простились с Воронковым, клятвенно пообещав довериться профессионалам и прекратить свое расследование. Я бы, наверное, так и поступила, но Алина не была бы Алиной, если бы после расставания с капитаном не спросила меня:

— Теперь куда? В «Гарант»?

— Зачем? И так все ясно. Настю убила Бермудова. Правда, зачем? Я ума не приложу.

— Вот именно. А если завтра позвонит Воронков и скажет, что отпечатки пальцев не совпадают? Что тогда? Время упущено. В «Гарант» нас не пустят, потому что там всех будут шерстить менты. Надо ехать сейчас и допросить оставшихся — Панова и Голубева. Всех так всех.

— Но мы уже сегодня можем нарваться там на Воронкова и его милицейскую компанию, — запротестовала я, мне не хотелось нарушать данное обещание.

Но еще больше я торопилась домой, в семью. Олег, подозревая что-то неладное, уже второй день косо на меня поглядывал. Если он узнает, что мы с Алиной опять по уши влезли в расследование, будет скандал, потому что я ему уже не раз обещала не лезть туда, куда не надо. «Есть люди, для которых это работа, вот им-то и карты в руки, — каждый раз говорит мой супруг. — А ваши с Алиной попытки затмить собой стройные милицейские ряды приводят к шеренге больших и малых неприятностей».

— Воронкова там сегодня не будет, — уверенно заявила Алина. — В лучшем случае он окажется на фирме завтра. Решайся, до конца рабочего дня осталось сорок минут.

И я решилась.

На входе в «Гарант» нас встретил Мухин.

— Ну как? — заговорщицки зашептал он. — Что с Ириной Геннадьевной?

Алина возвела глаза к потолку и следом пояснила:

— Отравление газом.

— Самоубийство?

— Следствие ведется. Артур, скажи, начальство на месте?

— На месте. Каждый в своем кабинете.

И Голубев, и Панов были в курсе, что вчера, когда они отсутствовали, две женщины из милиции бродили по «Гаранту» и всех допрашивали. Поэтому наше появление на пороге кабинетов не удивило ни одного, ни другого. Единственно, Голубев, увидев меня, слегка пожурил:

— Ну мне-то вы должны были признаться. Я ведь первый руководитель и понимаю, какую несу ответственность за подчиненных.

— Извините, Владимир Николаевич, в интересах следствия я не могла вам сказать, кем являюсь на самом деле, — покаялась я.

— Ладно, прощаю, — великодушно ответил Голубев. — О чем вы хотели спросить?

— Как прошел пикник, после которого была убита Анастасия Графова?

— Как обычно проходят пикники? Посидели, выпили, шашлыков поели.

— На что-то обратили внимание? Как вели себя сотрудники «Гаранта»?

— Ой, я обычно не обращаю внимания на такие мелочи — кто сколько выпил и съел.

— А мы, Владимир Николаевич, не об этом спрашиваем. Может быть, вы видели, как Настя с кем-то ссорилась?

— Я большую часть вечера с Игорем в шахматы играл. А когда увлечен игрой, сами знаете, по сторонам не смотришь.

— Да, конечно. Еще один вопрос. Ирина Геннадьевна еще в офисе?

— Нет, — ответил Голубев. — И не была. Приболела.

Его голос был ровным и спокойным. Во всяком случае, мы с Алиной не уловили в нем каких-то изменений.

— Если ее нет, как вы узнали, что она приболела? Звонили?

— Нет, Катя сказала, что Ирина вчера жаловалась на плохое самочувствие. Зачем звонить, тревожить человека зря? Ирина человек ответственный, прогуливать не станет.

— Разумеется. У нас все. Спасибо, что ответили на наши вопросы.

— Рад был помочь, — прощаясь, Николай Владимирович пожал нам руки.

Кабинет Панова уступал в размерах кабинету Голубева. Пожалуй, это было единственным различием. Поскольку остальное: кожаное рабочее кресло, письменный стол, набор шкафов и диван для посетителей — все было таким же, как и у генерального директора «Гаранта». Очевидно, Голубев, будучи человеком демократичных взглядов, не считал, что его кабинет должен быть непременно роскошней, чем у его заместителя.

Панова мы застали за работой на компьютере. Он поднял на нас глаза, выключил монитор и с ревнивыми нотками в голосе сказал:

— Я уже не надеялся. Думал, всех обошли, а обо мне забыли. — Панов улыбнулся и жестом пригласил сесть.

— Не забыли, — Алина улыбнулась в ответ. — Мы бы и вчера к вам зашли, но вы человек занятой.

— И вас не оказалось на месте, — продолжила я. — Но мы о вас помним. Игорь Владимирович, вы в курсе, о чем мы всех спрашиваем?

— Конечно, меня Катя и Валентина Анатольевна детально ввели в курс дела, — рассмеялся Панов. — Так что можете не утруждать себя вопросами. Сам обо всем, что знаю, расскажу.

— Тогда мы вас слушаем.

— Итак, наметили мы жарить шашлыки. Пока Кузькин и Кулаков костер разжигали, пока мясо жарили — к принятию горячительных напитков мы приступили ближе к восьми вечера. Правда, кое-кто и раньше прикладывался к бутылке. Но мы с Владимиром Николаевичем на этом внимание не акцентировали. Сами понимаете, обстановка неформальная.

Дальше рассказ Панова мало отличался от рассказа Голубева. После съеденного шашлыка они увлеклись игрой в шахматы и на окружающую публику не реагировали. Мертвую Настю он видел вместе со всеми: Песковой, Мухиным, Кулаковым и Катей. Когда приехала местная милиция, на вопросы лейтенанта Бузько отвечал искренне, без утайки. На похоронах Насти зачитывал траурную речь, поскольку девушке симпатизировал.

— Вот и все, что я могу вам сказать, — закончил Панов.

Мы поднялись с дивана.

— Если вам больше нечего сказать, мы пойдем. Нам еще надо заскочить к Ирине Геннадьевне, — как бы невзначай сказала я.

— Ее сегодня нет.

— А что так?

— Вроде заболела. Телефон не отвечает. По дороге домой зайду ее проведаю. Мы с Ириной Геннадьевной в приятельских отношениях, — доложил Панов. — Передать что-нибудь?

— Нет, не надо. До свидания.

Мы вышли в безлюдный коридор. Огромные настенные часы показывали пять минут седьмого, то есть пять минут после окончания рабочего дня. А поскольку основная масса служащих не любила засиживаться подолгу на работе, большая часть кабинетов уже пустовала.

— Надо же, как ветром сдуло, — отметила Алина, заглянув по пути в производственный отдел, в котором уже вовсю орудовала шваброй уборщица.

— И нам пора. Не забывай, у нас тоже есть семьи, дети и мужья, — напомнила я.

— Есть, — тяжело вздохнула Алина.

— Что-то дома случилось? — глядя на неожиданно погрустневшую подругу, поинтересовалась я.

— Я тебе так завидую, — призналась Алина. — Тебя муж ревнует к работе, подругам. А мой…

— Что случилось? Любимая крыса забеременела, и он пропадает в лаборатории, ожидая скорых родов? Или что-то посерьезнее?

— Шутишь? Ты послушай, — Алина смахнула набежавшую слезу и рассказала историю, которая произошла прошлым вечером.

Накануне ей принесли книгу модной американской писательницы Грир Чайлдер «Программа БодиФлекс». Речь в ней шла о том, как достичь совершенных форм, занимаясь физическими упражнениями всего лишь пятнадцать минут в день, а заодно и подтянуть кожу на лице, не прибегая к пластической операции, за счет все тех же упражнений.

Поскольку Алина человек занятой и ей некогда заниматься ежедневной утренней гимнастикой, а попросту говоря, лень, она вспомнила об этих упражнениях вечером за ужином. Благо кое-какие из них можно было делать сидя. Вот она и решила не терять времени зря и совместить ужин с гимнастикой.

Санька к тому времени уже поел и побежал в свою комнату. Вадим заканчивал есть и думал о своих исследованиях. Вспомнив последовательность позиций, Алина приступила к мимическим упражнениям. Сначала она тщательно выдохнула, сильно втянула в себя живот, так сильно, что ребра выступили вперед. Далее ей предстояло широко открыть глаза и посмотреть в потолок, при этом должны были подтянуться мешки под глазами. Алина все это проделала. Затем она вытянула губы трубочкой и подтянула их к носу. И на завершающем этапе высунула, насколько смогла, язык в губы, сложенные в трубочку. Так надо было сидеть восемь счетов. Для эффективности Алина решила посидеть подольше и так увлеклась, что забылась.

Очнулась она, когда услышала всхлипывающий голосок Саньки:

— Мамочка, что с тобой? Тебе плохо?

Не сбрасывая мышечного напряжения, Алина только скосила глаза на сына. Он испуганно жался к дверному косяку и пальцем показывал на ее лицо. Не возвращая челюсть и губы в исходное положение, Алина попробовала спросить:

— Саня, себе сево?

Саня молча протянул ей зеркальце, валявшееся на подоконнике рядом с косметичкой. Увидев свое отражение, она оторопела — захочешь специально скроить такую дебильную рожу, не сможешь.

— Папа, что с мамой? — ребенок в растерянности бросился к отцу.

Вадим перевел задумчивый взгляд с тарелки на Алину, минуту смотрел на нее, а потом спросил:

— Волосы подстригла? Тебе идет, — и опять мысленно вернулся в свою лабораторию, где завтра ему предстояла очередная серия опытов, которая, кто знает, приведет к перевороту в современной микробиологии.

После таких слов Алина сделала для себя неутешительный вывод: Вадим не обращает на нее никакого внимания. А это значит, он ее не любит, и ему все равно, как она выглядит. Она уже месяц ходит лохматая, отращивая волосы для хвоста, к которому можно было бы привязать шиньон, а он, глядя на нее, утверждает, что она подстриглась. Здесь два варианта: или он слепой, или он вообще не видит в ней женщину. Слепым он быть не может никак, потому что каждый день сверлит своим ученым взором микроскоп. Тогда остается второе.

Вечер закончился бурным выяснением отношений с битьем посуды и взаимными упреками. Впрочем, отношения выясняла Алина, и посуду била тоже только она. Санька на это время спрятался у себя в комнате, а Вадим даже не пытался перечить жене — молча дожидался, когда ей надоест буянить.

— Алина, ну что ты так расстраиваешься? Вадим ученый, — попыталась я утешить подругу. — А все ученые немного не в себе. Фу, наоборот, слишком в себе, чтобы замечать, как выглядит жена за ужином.

— А для кого я стараюсь? Кстати, на, попробуй. Для чистоты эксперимента. — Алина достала из сумочки книгу этой американской дамы и протянула ее мне. — Ты даже не представляешь, как она выглядит.

— Конечно, не представляю. Поскольку не то что эту американку не видела, но и ее бестселлер, — ответила я и, чтобы не обижать подругу, спрятала книгу в свою сумку.