Глава 31
Ночью мне снилась убиенная Марина из Челябинска. Она простирала ко мне свои прогнившие руки и обдавала удушливым сладковатым запахом разложившейся плоти. Было жутко и хотелось проснуться.
Утро я провела в раздумьях. Санька, к удивлению, все правильно понял и притих. Он вел себя очень корректно и слушался меня с полуслова.
После завтрака мы отправились на Старый Арбат. Поразительно было видеть, как Санька с безразличием проходит мимо песочницы.
На Старом Арбате, пока я мучительно думала, Санька несколько раз пытался совершить противоправные поступки. Один раз он тайком затолкал в кармашек глиняный брелок, за который продавец почему-то просил двадцать долларов. Его разоблачили, и мне пришлось выложить за эту дрянь сумму, адекватную двадцати долларам.
Второй раз Санька уцепился за гипсовую статуэтку, пошлость которой была на уровне шедевра. Цена указана тоже на уровне шедевра, но Санька пытался обойтись вообще без всякой цены. Здесь тоже его поймали, и история повторилась. Продавцу очень повезло. Пока я пыталась втолковать ему, в каком месте следует продавать подобный товар, Санька быстренько открутил этому товару голову. Дальнейший спор мгновенно потерял смысл, и мне пришлось выложить за эту «старину» приличную сумму, что очень дурно сказалось на моем и без того плохом настроении.
Я протянула купюру, стараясь не замечать ликования продавца, и мягко попросила Саньку впредь проявлять побольше вкуса.
Стало очевидно, что предаваться логическим размышлением в то время, когда Санька все подряд тащит с лотков, — опасно и расточительно, В один миг можно превратиться из вполне состоятельной женщины в нищенку. Мы отправились домой.
Я остро сознавала, как нуждаюсь в мужской поддержке, а Дмитрий… Ах, Дмитрий! Мысли о нем я гнала прочь, но что поделать, когда так не хватает крепкого мужского плеча. Должен же кто-то разрубить тяжелую цепь моих мыслей. Это мог сделать лишь человек, абсолютно далекий от моих проблем и вместе с тем готовый охотно взять их на себя. Человек, мужчина, рыцарь… Ах! Да где же его взять?
И все же поход на Старый Арбат не был бесполезен. Пока Санька рассматривал украденный за двадцать долларов брелок и прикладывал к изувеченной статуэтке оторванную голову, я много чего надумала. Правда, чем больше я думала, тем страшней мне становилось, но и загадка всех преступлений готовилась обернуться разгадкой.
Я поняла это особенно отчетливо, когда у входа в подъезд встретила Старую деву и в сотый раз услышала отрывок из ее набившего оскомину стиха:
— «Масками лицо свое скрывая, ты у них признанье вырываешь!» — с пафосом продекламировала она.
Я тут же подумала: «Точно, ведь и раньше же слышала эти слова. Почему, глупая, не обратила на них внимания?»
— «Есть и просто льстивые подлизы, что в глаза Оглядывают снизу. „Браво, браво!“ — обращаясь к трупу», — почуя в моем лице благодарную публику, вдохновенно продолжила Старая дева.
"О, как она права! Как права! — ужаснулась я и решила:
— Теперь всегда и во всем надо прислушиваться к Старой деве".
В лифте я укрепилась в своем мнении, потому что меня посетила еще пара великолепных по уму и остроте мыслей. Открывая дверь квартиры, я почти окончательно уверовала в свою правоту.
В прихожей взглянула на Саньку и уже готова была расплакаться от своего прозрения. Мне и раньше хотелось ошибиться, а теперь это желание стало нестерпимым.
Именно с этого момента события начали развиваться с ураганной скоростью.
«Ладно, время покажет. Не стоит паниковать, может, все и не так плохо, как кажется», — подумала я, нащупывая ногой шлепанцы и одновременно пытаясь повесить на гвоздик сумку.
Не стоит делать два дела одновременно. В лучшем случае не получится одно из них, в худшем — оба. Шлепанцы я надела, а вот сумку повесила мимо гвоздика. Она упала на пол, и оттуда выкатилась золотистая пуговичка.
«Откуда это? — удивилась я, поднимая пуговичку с пола. — Да это же от кофточки, которую я подарила Клавдии незадолго до ее смерти, — вспомнила я. — Надо пришить, пока не потеряла».
Я побежала в спальню, открыла шкаф, отыскала сиреневую кофточку, положила ее на кровать и залюбовалась.
«Какой красивый фасон. Почему я ее не ношу. Вот пришью пуговицу и надену»
И тут я обмерла. Такого шока я не испытывала давно. Недели три или даже больше. «Что делать? Что мне теперь делать?» Мысли складывались одна к другой, и выстраивался такой ужасный натюрморт, что хоть бери топор и вешайся, как говорит Маруся.
Мне нужен помощник. Срочно нужен помощник, умный, смелый и на все готовый ради меня. Еще у него должна быть под рукой машина и уйма свободного времени. К тому же он не должен быть знаком с моими родственниками.
Но где я такого возьму? Не на улицу же отправляться за таким?
И тут я вспомнила: «Евгений! Мой чудесный спаситель из метро».
Я схватила записную книжку, нашла его рабочий номер телефона и тут же бросилась звонить.
«Только бы он был на месте, — внутренне взывала я к господу. — Только бы никуда не ушел».
И Евгений действительно оказался на месте. Со мной вежливо поздоровались, вежливо выслушали мои пожелания и сказали: «Один момент».
«Женька, тебя», — услышала я на том конце провода чей-то приглушенный голос, и чуть позже совсем по-армейски раздалось:
— Евгений Астров слушает.
— Необходимо встретиться, — прокричала я в трубку, забыв представиться.
Интонации сразу изменились: стали радостней и мягче.
— Соня, это вы, — к огромному моему удовольствию услышала я в ответ.
— Как вы догадались?
— Я ждал вашего звонка.
Это было приятно потому, что мы виделись всего один раз, и очень приятно из-за того, что очень своевременно, особенно сейчас, когда я так одинока, напугана и нуждаюсь в основательной результативной помощи.
— Евгений, вы правда ждали? — на всякий случай еще раз решила удостовериться я.
— Правда ждал, — серьезно, без всякой игривости подтвердил он.
— Очень хорошо, — поверила я, прекрасно зная, как легко западаю мужчинам в душу. — Приезжайте ко мне сейчас же.
— Еду, — сказал он и повесил трубку. Я остолбенела от удивления.
— Сьто такоя? — спросил Санька, когда ему надоел мой дурацкий вид.
— Куда он едет? — спросила я. — Он не знает моего адреса, как и номера телефона. И не было характерного сигнала, говорящего, что аппарат, по которому он говорил, с номероопределителем.
Санька пожал плечами. Интуитивно чувствуя себя участником важных событий, он немного задавался и явно подражал взрослым.
Я заметалась по комнате. Санька семенил за мной, задавая вопросы на своем птичьем языке. Я не слушала, а терзалась сомнениями.
«Может, этот Евгений перепутал меня с другой Сонькой? — думала я, ища хоть какое-то объяснение тому факту, что он так прямо сразу ко мне и едет. — Мало ли у него девиц? Черт знает, куда он теперь приедет? А я тут как дура жду».
Время шло, над ни в чем не повинными людьми нависла смертельная угроза, а я сижу, по рукам и ногам скованная Санькой, и жду непонятно чего.
Не знаю, что погнало меня на улицу, но только я вышла из двери, как тут же нос к носу столкнулась со Старой девой и, от усердия открыв рот, приготовилась слушать ее пророчества.
— «Посмотри, ведь каждое мгновенье зарождает новое движенье, — не заставила долго ждать она себя. — Даже солнце двигаться способно!»
— Да, да, — с готовностью подтвердила я. — А дальше-то что?
— Дальше идет твой хахаль, — опустила меня на землю Старая дева.
— Какой хахаль? — изумилась я.
— Такой, который ходит за тобой по пятам и ночами торчит под твоими окнами.
Такая осведомленность потрясла меня. Старая дева еще больше выросла в моих глазах. Я, преисполняясь трепетом уважения, позволила себе еще один вопрос и со всей страстью, на которую еще была способна, ждала ответа.
— С чего ты взяла? — спросила я.
— С того, что у меня глаза есть, — незамедлительно получила я ответ, и тут же началась обычная шарманка:
— "Вон кричат идущие дорогой: «Пой для нас! Мы ждем тебя! Нас много! Размышлять ведь времени так мало! Песня, песня чтоб твоя звучала! Жизнь не может медлить у порога!»
— «Идущие дорогой»? — повторила я за Старой девой. — Что бы это могло значить?
Она, не прекращая декламации, показала мне рукой в сторону лестницы. Там действительно кто-то шел, и очень быстро выяснилось, что это Евгений.
Он, конечно, не кричал: «Пой для нас!» — он был задумчив.
Я обрадовалась и бросилась к нему навстречу с вопросом:
— Как вы меня нашли? Он смутился и остолбенел.
— «Отчего же, идолу подобно, ты застыл, как памятник надгробный? — мгновенно прокомментировала Старая дева. — Немота — поэта пораженье!»
Евгений, многозначительно закатывая глаза, взял меня под руку и повел к двери.
— Как она мне надоела, — входя в квартиру, пробормотал он.
— «Пересуды ты встречаешь с гневом. Только что же гневаться напрасно?» — с пафосом гремела нам вслед Старая дева.
— Вы знакомы? — спросила я Евгения, кивая в ее сторону.
— Больше, чем хотелось бы, — сдержанно заметил он и, с демонстративным энтузиазмом захлопнув дверь, продолжил за Старую деву:
— «Громким именем гордиться глупо, но гордятся по привычке, тупо…»
У меня сразу появилось ощущение, что я в сумасшедшем доме. Слава богу, Санька наблюдал за этим интеллектуальным бедламом с очень осмысленным видом. Это вселило в меня некоторую уверенность.
— Я понимаю, что болезнь Старой девы вполне могла оказаться заразной, как и любая другая болезнь, но откуда ты знаешь ее репертуар? — встревоженно спросила я у Евгения.
— Жизнь и не такому научит, — философски ушел от ответа он и тут же перешел к делу:
— Так что случилось? Все живы, здоровы?
В этот момент он заметил Саньку.
— Познакомьтесь, — сказала я, — это Александр Антонович, а это Евгений…
Я запнулась, не зная его отчества.
— Просто Евгений, — подсказал мне хозяин имени и улыбнулся Саньке как старому знакомому, выдав довольно странный вопрос:
— Ну как, понравилась тебе моя рогатка?
— Она ее выблосила, — ответил Санька и с осуждением посмотрел на мен".
Я, благодаря откровениям Старой девы, потихоньку начинала кое-что понимать.
— Так-так, — строго сказала я, — значит, все здесь давно перезнакомились и только я не в курсе. Александр Антонович, идите к своим игрушкам, а мы в гостиную. Взрослым надо побеседовать.
Александр Антонович мгновенно насупился и заявил:
— Я Сянька.
— Тем более твое присутствие неуместно.
— Да пусть идет с нами, — заступился Евгений. — Все равно ничего не понимает.
— Еще как понимает, — заверила я. — Пусть отправляется играть.
Санька не возражал, но и не трогался с места. Он переводил взгляд с меня на Евгения и обратно. «Не раздавай себя чужим, ты моя», — говорили его глаза, и я дрогнула.
— Ладно, пошли с нами, только, чур, не шуметь. Санька радостно схватил надувного крокодила. Евгений, сообразив, какие у малыша проблемы, сгреб в охапку остальные игрушки, и мы отправились в гостиную.
