Глава 30
Этим утром Саньке не удалось проснуться раньше меня, потому что в шесть часов я уже была на ногах. Точнее, не на ногах, а с задранными ногами лежала в ванной. Я делала себе педикюр, когда раздался Санькин вой.
— А-уу, я здесь! Срочно ко мне, — крикнула я, давая Саньке понять, что не откажусь от его общества.
Частая дробь босых ножек (я все же раздела его ночью), и Санькина заплаканная мордочка показалась в дверном проеме. Увидев голую тетку с замысловато задранной ногой, ребенок мгновенно понял, что есть вещи и поинтересней, чем рев.
— Ты сьто? — спросил он.
— Делаю педикюр, — жизнерадостно сообщила я, по ходу соображая, каким образом отразится моя нагота на воспитании.
Не будет ли это в жизни трехлетнего мальца развращающим моментом?
— Ой, сьто это? — словно подслушав эти мысли, ткнул пальцем в мою роскошную грудь Санька.
— А ты как думаешь? — отщипывая кусок ногтя от мизинца, деловито спросила я.
Санька рассмеялся, давая понять, что кое-что уже смыслит в этой жизни.
— Сиси! — радостно заявил он и тут же подкатил с вопросом:
— Мозна поиглаца?
«Та-ак, — нехорошо подумала я о Нелли, — теперь ясно, чему она учит ребенка. Жуткий прорыв в воспитании. Если он с трех лет начинает с этим играться, то каких таких удовольствий ему ждать еще к восьми годам можно и пресытиться».
Санька тем временем не стал дожидаться разрешения, а принялся играться. Когда я выразила недовольство, он предложил «покупатя» вдвоем. Я поняла, что если он залезет в воду, то может обнаружить там еще более интересный предмет. Представив, сколько вопросов в этом случае получу, не зная точных на них ответов, я решительно запротестовала.
— Куда ты! Куда! — завопила я. — Ты здесь даже с крокодилом не поместился, а еще хочешь со мной.
— Ты меньсе, поместимса, — уговаривал он меня.
— Нет, нет. Иди лучше пописай.
Как прекрасна жизнь, когда тебе всего три года! Все в радость, все увлекательно. Саньку мгновенно заинтересовало мое предложение.
— Сям? — спросил он.
— Ну да. Не я же за тебя это буду делать, — ответила я, опуская в воду подвергшуюся окончательной обработке ногу и задирая другую.
Санька поверить не мог в свое счастье. Неужели ему предоставляется такая свобода: справить малую нужду самому, без посторонней помощи. А если мимо? А если в трусики? Ведь столько опасностей подстерегает при этом сложном деле. Это так не просто, что вряд ли взрослая тетя доверит ему такое важное дело. Поэтому он на всякий случай переспросил:
— Сям?
— Да, конечно, — с головой уйдя в педикюр, машинально пробормотала я.
— А мозна?
— Тебе можно, ты же мужчина, — выразила я полное доверие.
Санька, от гордости выпятив грудь колесом, удaлился. Судя по его долгому отсутствию, процедура проходила с осложнениями. Мне это дало возможность обработать еще три ногтя. Когда смущенный Санька вернулся, я почти уже покончила с педикюром.
— Все в порядке? — спросила я.
— Сьто такое? — прикинулся глухим Санька.
— Спрашиваю: все в порядке?
— Дя, — нерешительно сказал он, отводя глаза, — в полядке.
Я глянула на его мокрые трусики и подумала, что в таком случае лужа под унитазом должна быть значительно меньше. Ничего, зато я сделала педикюр. Интересно, а как Нелли выходит из положения? Наверное, так же. А впереди еще маска и массаж.
Но с этой частью программы никаких осложнений не предвиделось. Санька, когда узнал, что может принимать в деле самое активное участие, охотно позволил не только ему, но и мне намазать лицо фруктовой маской.
Наши лица стали ярко-красными", поскольку в маске преобладала клубника, и тут позвонили в дверь. Пришла Старая дева с обычным утренним обходом соседей.
— «Что ж, поэт, ты, идолу подобно, здесь стоишь, как памятник надгробный?» — с порога заблеяла она, прикрыв глаза и театрально выставив вперед руку.
Мы с Санькой, густо намазанные фруктами и озадаченные, терпеливо ждали, когда она откроет глаза. И она открыла и испуганно завопила:
— И-ии! О-оо!
— Не стоит волноваться, — сжалилась я над Старой девой, — это не кровь, а всего лишь клубника.
— И ребенка испортила, — всплеснула руками она. — «Что ж со страхом прячешь ты усталость? Горло пересохшим оказалось?»
— Кофе я еще не варила, — на всякий случай предупредила я.
— «Пересуды ты встречаешь с гневом. Только что же гневаться напрасно?» — вопрошала Старая дева, поворачиваясь к двери, которую я тут же услужливо распахнула, позволив себе откровенность:
— У меня с минуты на минуту будут гости, — солгала я.
— Я это уже сообразила, — с видом высшего понимания произнесла она, простирая вперед руки. — «Масками лицо свое скрывая, ты у них признанье вырываешь. Но они слезам твоим не верят Все твои улыбки лицемерят…»
— Спасибо за подсказку, учту обязательно, — сказала я, поспешно закрывая дверь и подмигивая Саньке:
— Пошли умываться?
Санька радостно захохотал и побежал в ванную. После массажа мы подкрасились, принарядились и сели завтракать. Я ревниво изучала последствия пребывания маски на своем лице. Оказалось, что на Санькины щечки клубника оказала более благотворное действие, чем на мои. Это было печально, но факт непоправимый — пришлось смириться.
После завтрака Санька не пожелал томиться в квартире, а категорично потребовал похода в песочницу. Никакие доводы не влияли на его решение.
— Только уговор — не пачкаться, — выдала напутствие я.
— Дя, — заверил меня Санька, но уже через пять минут от белизны его курточки не осталось и следа.
Я сидела на краю песочницы и предавалась унынию по этому поводу, когда увидела одиноко бредущего Акима. Он нес печаль и разочарование. Я окликнула его, и он с печалью и разочарованием направился ко мне.
— Что случилось? — глядя в его опустошенные глаза, спросила я.
— Горе, — сообщил Аким.
Я тут же вспомнила, что из крана в ванной вновь сочится вода.
— Пойдем, — приказала я, решительно хватая за руки Саньку и Акима.
— Я без чемоданчика, — застыдился Аким.
— Это неважно. Голова-то с тобой. Аргумент неопровержимый, и вскоре мы сидели на кухне, а бутылка «Абсолюта» стояла на столе.
— Что случилось? — повторила я свой вопрос, до краев наполняя стакан.
— Лампада встречи долго горит. Она потухает мгновенно в минуту разлуки, — с пафосом произнес Аким, не отводя глаз от стакана.
— А если конкретней? — спросила я, придерживая стакан рукой и не позволяя Акиму завладеть им.
— Измена! — громко выдохнул он.
Я ахнула, отпустила стакан и воскликнула:
— Пей!
Он выпил и воззрился на бутылку. В мгновение ока я вновь наполнила стакан, и Аким так же быстро сообразил, что с ним делать. Вот теперь можно приступать к допросу.
— Маруся? — спросила я.
— Ее прошлое.
Я покопалась в памяти и нашла в прошлом Маруси много компрометирующего, особенно н глазах Акима, но как ее угораздило проболтаться?
— Это ошибка, — заверила я со всем пылом верной подруги. — Маруся кристальной чистоты человек.
— Я тоже так думал, но рано утром в ее квартиру заявился мент и развеял мои иллюзии. Река истины протекает через каналы заблуждений.
— Не верь менту, верь мне. Маруся — ангел.
— Она убийца, а меня пытались привлечь как соучастника. Еле ноги унес.
После такого сообщения мои мыслительные процессы зашли в тупик. Маруся — убийца? Вот уж чего не подумала бы никогда. Глупые менты, вечно они все путают.
— Кого же убила Маруся? — скептически поинтересовалась я.
— Своего любовника Маградзе, — поделился горем Аким и добавил:
— Уголовника.
Большего удивления в своей жизни я, кажется, не испытывала. Очень неожиданный поворот событий. Уголовник Маградзе свел с ума двух моих подруг, а я даже с ним незнакома. Да-а, рановато он умер. Но, выходит, Маруся изменяла и профессору?
Возникла настоятельная необходимость пообщаться с Марусей. Я вскочила с места:
— Где она?
— В ментовке, — вздохнул Аким. — А может, уже и в тюрьме.
Необходимость мгновенно отпала. Встреча с правоохранительными органами могла отнять слишком много времени и не внести желаемой ясности. Я поняла, что могу рассчитывать только на Акима.
— Как повела себя Маруся? Она отрицает связь с Маградзе? — спросила я и, затаив дыхание, ждала ответа.
— В том-то и дело, что нет! — грохнул кулаком по столу Аким и потянулся к бутылке. — Даже не отрицает того, что была у любовничка накануне его смерти.
— Надеюсь, об этом милиция узнала не от нее?
— Нет. Сообщили соседи, видевшие, как она выходила из квартиры, где скрывался Маградзе. Поэтому за ней и приехали. Теперь ее подозревают во всех убийствах. Ведь Маградзе погиб от того же яда, что и Денис. И еще какой-то Сибирцев от того же яда протянул ноги. И везде замешана Маруся.
— А ей-то все это зачем? — изумилась я.
— Человек хуже животного, когда он становится животным, — сказал Аким и залпом опорожнил стакан; я полезла за второй бутылкой.
Дальнейший допрос не принес, пользы. Аким. накачивался моим «Абсолютом» и шпарил аллегориями. Я вежливо выпроводила его и заметалась по квартире. Санька, оседлав веник, лихо скакал за мной и сыпал вопросами. Я невпопад отвечала и лихорадочно соображала. Маруся спутала все мои карты, и наметившаяся было четкая картина происходящего рассыпалась, как детская мозаика. Если Маруся убила Маградзе, то на многие вещи придется взглянуть под другим углом зрения. Однако такого коварства я никак от нее не ожидала. Значит, и к смерти Марины чз Челябинска Маруся тоже имеет отношение? А я-то так доверяла этой обманщице!
