ГЛАВА 6

Ситнюша привычным движением скинула на руки гардеробщику свою песцовую шубку и теперь прихорашивалась у зеркала.

— Зря ты его отправила, — обиженно надув-пухлые губки, молвила она. — Какой приятный мужчина!

— Во-первых, ты, кажется, собиралась мне что-то рассказать. Или я ошибаюсь? А во-вторых, у тебя есть номер его телефона. Если завтра не передумаешь, можешь ему позвонить. Он будет безумно счастлив.

Мы прошли в зал и заняли места в кабинке напротив стойки бара. Ситнюша перестала дуться и начала изучать содержимое меню. Я, недолго думая, заказала себе салат из кальмаров и отбивную и от нечего делать рассматривала привычный интерьер кафе. В полумраке зала в глаза сразу бросался террариум с сидящим на ветке хамелеоном. Ящерица время от времени лениво меняла свое положение, поглощенная; какими-то, одной ей известными заботами. Рядом с баром стоял аквариум с экзотическими рыбами. Когда мы пришли в кафе впервые, я сдуру сунула туда палец, и одна из рыбок тут же меня за него тяпнула. Такой наглости от обитателей аквариума я никак не ожидала и больше к нему близко не подходила. Я обозвала рыб «пираньями» и теперь наблюдала за ними только издали. Неожиданно для себя на одном из подоконников я обнаружила стеклянный куб, где жил новичок — большая черепаха. Тортилла медленно ползла по золотистому песку, направляясь к брошенному кем-то из посетителей ломтику свежего огурца. Черепаха делала несколько шагов и останавливалась, едва ворочая маленькой головкой, потом снова делала шаг и опять замирала. Продолжить наблюдение мне не пришлось. Татьяна наконец-то сделала заказ и начала свое повествование:

— Началось это месяца три назад. Через Петюнину фирму продавали здание одного ночного клуба, и ему по долгу службы пришлось сходить на дискотеку. Сначала один раз, потом другой. А потом он стал все чаще задерживаться на работе. Часов до одиннадцати вечера, а то и далеко за полночь. Я-то, дура, думала, заработался он у меня, бедненький. А он, кобель… — Ситнюша приготовилась плакать, но, поглядев на визитную карточку господина Башкирцева, передумала. — А две недели назад он пришел с работы рано, мрачный такой. Улегся на диван и смотрит в одну точку. Я к нему полезла с вопросами: «Что случилось, дорогой?» Он молчит. Я ему: «Может, ты заболел?» — «Нет!» — отвечает. В общем, минут через десять активного допроса Петюня раскололся и сообщил, что у него другая женщина.

— Что же ты раньше молчала?

— Он просил никому не говорить.

— И что он собирается делать?

— Предлагает открытый брак, — сказала Танька, теребя в руках салфетку.

— Чего? — не поняла я.

— Это значит, — разъяснила Татьяна, — что он будет встречаться со своей дамой сердца, а жить дома. Мне же предлагается не переживать, а любить его по-прежнему.

— А ему не приходило в голову, что в один прекрасный момент ощ придет домой и увидит вторую сторону открытого брака. Не говоря а том, что его новой жене может не понравиться брак втроем, а еще ведь и ты можешь найти себе друга!

— Могу, — хитро улыбнулась Танька и снова посмотрела на визитку. — Он по нескольку дней не ночевал дома, заглядывал только, чтобы сменить рубашку и перекусить, а потом улетал на крыльях любви. Я две недели терпела, но вчера мое терпение лопнуло. Накануне Восьмого марта он засыпал меня цветами, подарками и открытками с надписью: «Любимой и единственной!», а после ночи любви со мной в четыре утра рванул встречать свою любовницу с дискотеки. Я выловила его в дверях и предложила выбирать: «Или она, или я». Он сказал, что ее безумно любит и хочет быть с ней, но свои вещи забирать не станет.

— Это еще почему?

— Из-за ребенка. Он считает, что мальчику нужен отец. — Салфетка из квадрата превратилась в трубочку.

— А был ли отец-то? — искренне засомневалась я. Их сыну Мите шел восьмой год, из них последние три ребенок видел отца в лучшем случае по утрам и иногда по выходным.

— Не знаю, — задумалась Ситнюша, сворачивая салфетку в кольцо. — Мне кажется, что здоровье и спокойствие ребенка во многом зависят от состояния матери. Если у Петюни там такая любовь, то пусть он и валит к ней, а меня оставит в покое. Мне же тоже надо устраивать свою жизнь.

— Я слышу речи разумной женщины. Это радует… А то придумала: «Жить не хочу!»

В этот момент официантка принесла наши салаты и сок.

— Отбивные будут попозже, — сообщила она.

— Хорошо, — рассеянно сказала Ситнюша, разложив ставшую похожей на мятую тряпку салфетку на коленях, и продолжила: — Да ты слушай. В общем, я долго думала и решила, что такой муж мне не нужен. Утром собрала его вещички и позвонила ему туда, чтобы забирал.

— А он еще и телефончик оставил? — удивилась было я, а потом поняла, что изумляться нечему. Это было в стиле предупредительного Петечки, жившего под девизом «Главное, чтобы всем было хорошо!». Правда, с чего это он взял, что от любых его действий в мире прибавляется добра и радости?!

— Конечно, на случай, если надо будет срочно с ним связаться. Его там уже не было, и мы от души поговорили с Ириной.

— Ирина — это его женщина?

— Да. Она говорит, что любит его «до колик» и он ее так же!

— Как любит? — Я отодвинула салат в сторону, думая, что ослышалась.

— До колик, — повторила Татьяна.

Такого эпитета применительно к слову «любовь» я еще не слышала.

— Да, интеллектом она не блещет. Он где ее раскопал? На дискотеке, что ли?

— Там.

— Нашел, где искать спутницу жизни, — хмыкнула я. — В ночном клубе самое подходящее место. И кто она у нас?

— Главбух на оптовой базе. А раньше торговала на рынке. Разведена. Живет с сыном у родителей.

— Тогда еще вопрос. Ты его выставила навсегда или в порядке наказания?

— В смысле?

— Ну, чтобы пожил там, хлебнул любви до колик по полной программе и вернулся к тебе с цветами и глубоким раскаянием?

— Не знаю. Пока раскаянием и не пахнет. Но, видимо, он хочет, чтобы у него был угол, где можно отдохнуть, если эта Ирина начнет его уж слишком нагружать. Ведь Петюня там и за ребенком в садик ездит, и ковры трясет. А ко мне приходит и жалуется, что она ему закатывает истерики по поводу его визитов домой.

— Я что-то не пойму. Получается, что там у него колики, а в туалет он к тебе приезжает?

— Получается так. — Татьяна вздохнула. — И что мне делать, ума не приложу.

— Знаешь, я ничего не буду тебе предлагать. Ты должна сама решить, что делать. Сейчас самое главное — вернуть себе радость жизни.

— Легко сказать, — еще горше вздохнула она. — Я как остаюсь одна дома, так выть хочется. А ты говоришь, радость.

Я задумалась, глядя на хамелеона. Ящерица грела свои бока под яркой лампой, и наши проблемы ей были абсолютно «до лампочки». Мои-мысли снова вернулись к Татьяне.

— Есть идея, — выдала я.

Танька с интересом поглядела на меня.

— Завтра я до конца недели улетаю в Сочи. У нас будет конференция. Поехали со мной. Отвлечешься.

— Ну да, ты будешь сидеть на конференции, а я? В марте в Сочи делать нечего. Не сезон.

— Дорогая, ты не права! Во-первых, я не собираюсь присутствовать на всех заседаниях до конца. Я выступлю, а потом посмотрю программу и выберу только самое интересное. А во-вторых, там есть горы. А значит, можно покататься на горных лыжах.

— Я не умею кататься на горных лыжах.

— Думаешь, я умею? Научимся, а может, научат. Видела в кино, какие там инструкторы? Такие мальчики — симпатяги!

Танька смотрела на меня, как на инопланетянку. А меня понесло:

— Значит, остается решить два вопроса: отпустят ли тебя с работы и возьмут ли Митю твои родители?

— Я на больничном, — ответила Ситнюша. — У меня дистония. А Митя и так у родителей.

— Полагаю, что финансовая сторона тебя не волнует, — удовлетворенно заметила я.

— А билеты?

— Билеты наверняка купим в аэропорту. Вряд ли в марте будет с ними проблема. Значит, так, сейчас мы доедаем и идем собираться. Завтра я тебя забираю, и мы едем в аэропорт.

— А можно я соберусь сегодня, а переночую у тебя?

— Да ради бога, ночуй. Так даже лучше будет.

Танька в приподнятом настроении принялась мечтать о предстоящем отдыхе, незаметно для себя справившись и с салатом, и с отбивными. Мы закончили ужин, поймали такси и поехали к Татьяне.

В десятом часу вечера приехали ко мне. Видимо, в предвкушении поездки вид у нас был весьма довольный.

— Вы это чего? — поинтересовался муж.

Я сообщила ему о предстоящей поездке, предложив бросить дела и ехать с нами.

Александр вздохнул и отказался:

— Не могу. В пятницу у Васьки предзащита. Мне надо быть. Возьми Аленку.

— Не возьму. На носу — конец четверти, она может схватить трояк по математике. Кстати, где она?

— У себя в комнате. И, кажется, уже спит. А тебе, кстати, звонила госпожа Маргиева. — Муж откровенно недолюбливал мою руководительницу.

Моя самостоятельная дочь действительно спала, не дождавшись моего прихода. Жаль, что ее нельзя взять в Сочи. Я вздохнула, набрала номер Светланы Иосифовны и доложила:

— Меня отпустили.

— Ну и хорошо, а то я уже хотела послать Косточкина. — Профессор Маргиева всегда решала вопросы конструктивно.

— Светлана Иосифовна, со мной хочет поехать подруга. Проблем не будет?

— О чем ты говоришь, голубушка! — великодушно разрешила она. — За ее счет — пожалуйста. С утра я позвоню в аэропорт, забронирую еще один билет в оба конца.

В этот момент Танька пребольно ткнула меня в бок: «Попроси еще один билет!»

— Спасибо огромное! Что бы я без вас делала! — Я поглядела на подружку и многозначительно покрутила пальцем у виска.

— Не благодари, — остановила меня Светлана Иосифовна. — Я тоже попрошу тебя об одолжении. С утра, когда приедешь на кафедру за документами, обязательно найди меня. Я хочу передать небольшую посылочку брату. Он живет в Сочи.

— Разве у вас есть брат? — Было бы трудно придумать вопрос глупее, но мне казалось, что я знаю всю Светланину родню.

— Это сын отца от второго брака. Моложе меня на пятнадцать лет. Кстати, можете остановиться у него.

— А это удобно?

— Конечно! У него там свой домик, и вы никого не стесните. Глядишь, деньги сэкономите… Да и Славику будет не так одиноко. Так что до завтра.

Я повесила трубку и повернулась к Ситнюше:

— Билет, конечно, для Олега. — В моем голосе переплелись вселенская скорбь и пчелиный яд со всех областных пасек.

— А как ты догадалась?

«Определенно у Таньки что-то с мозгами, — подумала я. — После того как она нежно смотрела на визитку Башкирцева, только моя кошка не догадалась бы о Ситнюшиных намерениях!»

— Да это очевидно как день… — сказала я вслух.

Ситнюша снова приготовилась дуться.

— Помяни мое слово, Олег от тебя никуда не денется, — чеканя каждое слово, заключила я, поймав себя на том, что разговариваю с подругой, словно с пришедшим ко мне на пересдачу зачета отпетым двоечником. — А в лес со своими дровами не ездят.

— А если дрова хорошие? — спросила Танька.

— Тогда коли их дома. — Глядя на Таньку, я поняла, что аргумент не прошел, и решила подойти к вопросу с другой стороны. — Как ты думаешь, Тань, улетая на выходные в Сочи, я могу видеть тех, кого хочу?

Она великодушно кивнула. Ободренная этим, я тут же выдала:

— Лично мне компания господина Башкирцева совершенно не подходит. Имею я право расслабиться?

— Имеешь, — разрешила Танька. — Только почему мне нельзя пригласить Олега, а ты вот Сашу позвала?

— Да я знала, что он наверняка откажется, — засмеялась я и уже серьезно добавила: — А потом, мне и с мужем отдыхать неплохо. Я эту проблему для себя давно решила.

Мы попили чай и улеглись спать. Прежде чем уснуть, Саша поинтересовался:

— С чего это вдруг Танюшка у нас ночует?

С Ивашовым поругалась?

— Да нет, — соврала я. Как говорится:

«У женщин свои секреты». — Просто от нас в аэропорт добираться проще.

— А-а, — разочарованно протянул муж и через пару минут уже мирно спал.

Следующее утро пошло по привычному графику: кошка, будильник и очередная попытка проспать. Не вышло. Муж бесцеремонно дернул меня за ногу и угрожающим тоном сообщил, что если я сейчас не встану, то в институт буду добираться на автобусе. Угроза подействовала моментально. Сон как рукой сняло. Пока я красилась и одевалась, Саша успел подогнать машину. Ситнюша спала, абсолютно не реагируя на наши утренние сборы. Я быстро допила кофе и, дав дочери инструкции по поводу того, как в мое отсутствие следует кормить кошку и папу, вышла из дома.

Погода была такая же, как и вчера. Мороз и солнце. Зимой такому дню можно было только радоваться. А вот во второй декаде марта хотелось бы чего-нибудь потеплее. В машине я выдала мужу ценные указания относительно дочери и кошки и собралась распрощаться с ним до воскресенья.

— У тебя самолет когда?

— В час, кажется.

— Уточни, во сколько, и позвони мне, — неожиданно сказал Саша. — Я вас провожу.

В последнее время муж стал чрезвычайно внимателен и сверхзаботлив. Это радовало, но не настолько, чтоб обольщаться: чем меньше ликуешь, тем меньше огорчаешься.

— Я обязательно позвоню.

Муж ласково поцеловал меня и уехал. Я посмотрела вслед отъехавшей машине и вошла в институт. Бросив взгляд на часы, я поняла, что надо бы поторапливаться. Самолет в час, а я еще не дошла до кафедры. Ускорив шаг и почти пробежав по длинному коридору, я поднялась на четвертый этаж.

Светлана Иосифовна была на месте. Она сидела за компьютером, сосредоточенно набирая какой-то текст.

— А, Наташенька! Наконец-то, моя милая! — пропела она гортанным голосом с непередаваемым легким акцентом. — Как же тебе удалось вырваться?

— Проделки строителей. В В в жизни не отпустил бы меня просто так.

— Не понимаю я его. — Светлана Иосифовна покачала головой, и в ушах у нее сверкнули золотые шарики с множеством маленьких сверкающих камушков. — Как же можно не давать своему специалисту расти! Ведь это в его же интересах!

— Бог с ним, Светлана Иосифовна! Он попросту завидует.

— Ну и пусть завидует. Зато я за тебя рада. Здесь — документы и тезисы доклада. — Она протянула мне плотный конверт с эмблемой Всероссийской ассоциации стоматологов. — Вот эти слепки ты завтра с утра покажешь профессору Сизову из Питера. — Светлана выдала мне увесистую коробку из-под кроссовок, в которой лежали гипсовые акклюдаторы. — А вот — посылка для Славы.

На столе лежал маленький сверток, тщательно обернутый полиэтиленом. Сверху была приколота бумажка с адресом и телефоном, а еще — подробная схема проезда. Я не удержалась от вопроса:

— А почему вы раньше не говорили про брата?

— Да как-то к слову не пришлось. Отец ушел от нас, когда мне было четырнадцать лет, и, пока он не умер, а было это десять лет назад, я мало общалась с братом. Как ни странно, нас сблизила смерть отца. Слава после армии женился и уехал к жене в Сочи. Вскоре развелся, но домой не вернулся. Мыкался там несколько лет по коммуналкам, работал инженером и подрабатывал грузчиком в порту. Но сумел выбиться в моим. У него свой бизнес: продает «Газели» с «Волгами». А живет он до сих пор один. Так что твой приезд его только обрадует.

— Со мной едет подруга, я ведь вам говорила.

— Не та ли, что работает у Перовой?

— Та.

— Еще лучше. Славочка целых четыре дня будет в обществе двух красивых и умных женщин! Жаль, что вы обе замужем. Такой парень пропадает!

— Ну, вы явно преувеличиваете. Красивый, молодой — и пропадает! Кстати, сколько ему лет? Тридцать?

— Тридцать пять, — поправила Маргиева. — У нас пятнадцать лет разницы.

— Молодой, — продолжила я, — состоятельный мужчина и до сих пор один? Фантастика!

— Он очень требователен в своем выборе. Все стоящие женщины уже замужем.

— Светлана Иосифовна, из вас выйдет классная сваха! — рассмеялась я. — К слову сказать, Татьяна, кажется, почти свободна. У нее проблемы с мужем.

— Так я позвоню Славе. Пусть не теряется!

— Мне кажется, что Татьяна справится и без нас с вами. На ее горизонте вчера появился горячий поклонник.

— Настоящего мужчину это не испугает, — хитро подмигнула мне Светлана Иосифовна. — Кроме шуток, я ему позвоню. Пусть встретит вас в аэропорту. Мало ли что может случиться. Кавказ все-таки.

Я получила командировочные и поехала домой. Татьяна в моем халате сидела за столом с чашкой горячего молока и сосредоточенно жевала слойку, не обращая внимания на Фроську, которая терлась о ее ногу, требуя поделиться едой.

— Могла бы разбудить, — буркнула она. — Ушла неизвестно куда, оставила меня наедине с Ефсимендрой…

Упрекнув подругу и черной неблагодарности, я помахала у нее перед носом конвертом с блестящей эмблемой:

— Видала? То-то. Между прочим, через полчаса нам надо выходить, а ты еще не одета.

— Натуль! — слабым голосом сказала Ситнюша. — Может, я не поеду. Давай я позвоню Петюне. Вдруг он решит вернуться.

— Ну, мать, ты даешь! — удивилась я. — Вчера ты была готова отдаться первому встречному, заявляя, что Петюня тебе на дух не нужен, а сегодня снова мечтаешь воссоединиться со своим ненаглядным. Тебе надо проветриться. Так что собирайся в темпе. Все, в том числе любовь и ненависть, надо проверять временем.

— Тебе легко говорить! Вон у тебя Сашка какой. Чуть ли не кофе в постель подает.

— А ты забыла, что он мне подавал лет пять назад?

— Ой. — Татьяна виновато посмотрела на меня. — Я, наверное, точно свихнулась.

— Придется лечиться.

Щелкнул замок в прихожей, и вошел Саша:

— Дамы, вы готовы? Карета подана.

Муж подхватил дорожную сумку, и вскоре наша «семерка» уже лавировала в потоке машин на проспекте, стремясь попасть в аэропорт как можно быстрее…