ГЛАВА 5

Я даже не нашлась, что ответить. Танькин Петюня, а точнее, Петр Ильич Ивашов, был человеком мягким, интеллигентным и внешне поныне походил на профессора истории, чем на директора агентства недвижимости. Они были настолько подходящей парой, что мысль о его измене не могла даже прийти в голову. Они буквальном смысле сдували друг с друга пылинки. Правда, в последнее время в этом больше преуспевала Татьяна. Она старалась оградить мужа от всяческих житейских забот, благо средства позволяли, мотивируя это тем, что Петюня сильно устает на работе. Он же с благодарностью принимал такую заботу, проводя уикенды за городом с друзьями. Охота чередовалась с рыбалкой, которую сменяли соревнования по футболу, а Танюша порхала между стиральной машиной и плитой, продумывая для ненаглядного какой-нибудь кулинарный сюрприз. Петюня возвращался с очередного «субботника», восхищался сюрпризом, нежно целовал супругу и ложился на диван набираться сил перед новой трудовой неделей.

Несколько раз в разговорах «за жизнь» я пыталась объяснить подруге, что превращение мужа в мальчика ни к чему хорошему не приведет, но Танька смотрела на меня счастливыми глазами, совершенно не понимая, о чем это И вот теперь она рыдает в трубку, скорбя сломанном зубе и о гулящем муже.

— Зуб-то какой? — Я решила переключить Таньку с одной беды на другую.

— Передний, — всхлипнула она.

— Здорово сломала? — участливо спросила я.

— Не знаю. — Ответ хорошо отражал степень потрясения, в котором в данный момент пребывала моя подруга. Чтобы не увидеть, насколько сильно сломан передний зуб, действительно надо быть в состоянии сильнейшей нервного стресса.

— Слушай, что я тебе скажу. — Рыдания на том конце линии слегка замерли. — Успокойся!

— Я не могу.

— Выпей валерьяночки и попытайся как-нибудь отвлечься.

— А как?

— Сходи, например, в парикмахерскую, сделай маникюр. — Легко советовать другим! Еще неизвестно, как бы я сама реагировала в подобной ситуации. — А к нам приезжай через часик-полтора. Я выкрою для тебя время. У нас сейчас все равно нет света.

Татьянино сообщение полностью вывело меня из состояния душевного равновесия. Мысли мои витали сейчас далеко от стоматологической поликлиники. Отсутствие света было более мне на руку, так как работать в данный момент я просто не могла. Татьянин звонок вернул меня в недавнее прошлое.

Лет мять назад мои отношения с мужем тоже были далеки от идеала. Сашку нельзя назвать ни донжуаном, ни особым красавцем. Обычный парень, каких в любом среднерусском городе сотни. Чертовски обаятелен, если, конечно, этого захочет… Он был помешан на своей работе, и дамским угодником его при всем желании назвать было трудно. Но в один прекрасный день выяснилось, что кобелирование — неотъемлемая черта практически любого мужчины. Конечно, исключения всегда имеют место, но мой благоверный в их число, к сожалению, не попал. Когда мне открылась эта печальная истина, почки у меня под ногами зашаталась, и в голову начал и приходить самые мрачные мысли. Был момент, когда жить на белом свете действительно не хотелось. Но, вспомнив свою практику в городском морге, я решила, что смерть — зрелище малопривлекательное и торопиться умирать не стоит. В ту пору я сделала для себя еще один бесценный вывод: в минуты отчаяния человек не просто «не хочет жить», а «не хочет так жить»! Поэтому со временем я научилась жить так, «чтобы не было мучительно больно…». Это означало — ценить себя и получать удовольствие от того, что имеешь. В данный момент, кроме себя любимой, я имела дочь Аленку — очаровательного и ужасно самостоятельного девятилетнего чертенка с косичками, кошку Фроську и кандидата технических наук на «Жигулях» седьмом модели в качестве мужа. К слову, муж в последнее время вел себя на редкость примерно, ничей не напоминая нашкодившего кота. Коты в доме были абсолютно не нужны. Нам вполне хватая и кошки.

Кошка была не простая, а персидская. Ее два года назад мне подарили благодарные пациенты. По документам она значилась как Ефсимендра и с самых первых дней вела себя соответственно мудреному имени — гордо и независимо, считая себя единственной полновластной хозяйкой в доме, устраиваясь там, где ей было удобно. А лежать или, что еще хуже, приводить свою шубу в порядок ей нужно было, к примеру, на новых мужниных брюках, вовремя не убранных в шкаф, или на его письменном столе, причем непременно по центру, абсолютно игнорируя лежащий тут же очередной научный труд. Но царствовала Ефсимендра недолго. Поскольку хозяином в доме все же считался муж, атмосфера быстро накалилась до предела. Александр решительно поставил кошку на место и перекрестил ее в Фроську. После этого гонора у нее резко поубавилось, и в присутствии хозяина она вела себя вполне прилично, по-домашнему устраиваясь у него на коленях, позволяя гладить себя даже против шерсти. Когда Саши не было дома, Фроська втихаря влезала на стол, стоящий у самого окна, и с огромным удовольствием грела бока, нежась в теплом круге солнечного света…

Со своими проблемами мне удалось успешно справиться, а вот как решать Татьянины — я пока не знала. Совет, данный сгоряча, мог только испортить дело. В глубокой задумчивости я шлепала бутерброды и вернулась в кабинет. Время шло, а нужное решение все еще не появлюсь. Блики солнечного света из окна отражались от полированной поверхности аппаратуры, освещая комнату. В сиянии дня мы даже не сразу заметили, что дали свет. Но расслабиться не позволили пациенты, упорно дожидавшиеся возобновления приема. Я сделала слепок бабке, не пожелавшей примерять генеральскую челюсть, и успешно прооперировала флюс какому-то очень серьезному господину.

Пациент, надо сказать, был очень колоритной фигурой. Низкорослый, с большими залысинами. Карие глаза чуть косят, но смотрят жестко. Одет неброско, но очень дорого. Сдержан. Вежлив. Немногословен. Словом, манеры английского лорда. Он вполне мог сойти за солидного бизнесмена или даже банкира. Но в роде его занятий сомневаться не приходилось. Принадлежность этого господина к миру криминала выдавали неизбежный золотой ошейник и массивная золотая печатка с изображением доллар! В голову тут же пришло знаменитое: «Злата цепь на дубе том…»

Случай был запущенным. На мой вопрос «Что ж вы так долго тянули с лечением?» — «лорд» ответил: «Доктор! Настоящий мужчина умеет терпеть боль. Я никуда и никогда из-за подобных мелочей не бегаю». Назначив время для повторного визита, я получила взамен приглашение:

— И вы обращайтесь, если будут проблемы.

Засунуть визитку в карман, не глядя, было бы признаком дурного тона. Я считала себя человеком воспитанным и с содержимым карточки ознакомилась. На ней значилось, что Олег Николаевич Башкирцев является вице-президентом по безопасности бизнеса одной солидной фирмы. «Так теперь, наверное, называется „крыша“», — сообразила я и заверила:

— Всенепременно!

В этот момент в кабинет постучали, и в дверь заглянула Татьяна. Для человека, желающей свести счеты с жизнью, она выглядела более чем хорошо.

— Можно? — процедила она сквозь зубы.

— Заходи, — кивнула я. — Отлично выглядишь!

И совсем не кривила душой. Танька всегда была хороша собой, а сейчас, после посещения парикмахерской, выглядела по-королевски.

— Стараюсь! — криво улыбнулась Танюша.

Мой пациент забыл, что еще минуту назад, страдая от боли, держался за свою челюсть. Он уставился на Ситнюшу, открыв рот, и из кабинета выходить явно не собирался. Смотреть было на что. На пороге стояла не просто красивая женщина, а секс-бомба. Примем про такую нельзя было сказать: «Бомба есть, а секса нет». Танюша всегда отличалась соблазнительными формами, и строгий костюм деловой женщины не скрывал, а, наоборот, только подчеркивал их. Грива густых и рыжих от природы волос сегодня превратилась в эффектную короткую стрижку, великолепно оттеняя белоснежную, как у многих рыжеволосых людей, кожу. Безупречный макияж и подумать не позволял, что не так давно она рыдала в голос. Облик секс-бомбы довершал кроваво-красный лак, подобранный в тон помаде. Я вежливо выпроводила потрясенного пациента из кабинета, едва удержавшись от того, чтобы не посоветовать ему прикрыть рот и дома пополоскать его раствором шалфея. Хотя, если честно, вторую часть совета я произнесла вслух.

— Ну, показывай, что у тебя там. — Я посадила Таньку в кресло.

Она послушно открыла рот. Сколото было всего ничего — одна треть зуба. Работы на пятнадцать минут, не больше.

— Ты что, цемент грызла? — поинтересовалась я.

— Ириску, — печально сказала Танька.

— Что ж, садись, будем делать зуб.

Вскоре Ситнюша широко улыбалась, демонстрируя миру отреставрированный зуб. Ее улыбка обрадовала меня вдвойне: «Человек, который вместо того, чтобы вешаться, идет лечить зубы, скорее всего жить будет долго и счастливо!»

— У тебя сегодня занятия есть? — спросила она, вставая с кресла.

— Сегодня — нет. Предупрежу Сашу, и весь вечер я в твоем распоряжении. Сейчас закончу прием, и пойдем куда-нибудь, посидим.

Татьяна вышла в холл, а ее место заняла холеная пожилая дама. Я должна была примерить ей протез. Ирина пошла к техникам и вернулась, неся заказ. Выражение лица у нее при этом было странноватое. Когда работа перешла в мои руки, настала моя очередь удивляться. Вместо хромо-никелевого техник сделал титановый протез. Он был намного дороже, и на него не клеилась керамика. Примерка прошла идеально, но протез нужно было переделывать. То есть в обещанный срок свои зубы дама не получит, что я и попыталась ей объяснить. Пациентка пришла в неописуемую ярость, пообещав нам с Ириной все мыслимые и немыслимые кары, и бросилась в кабинет шефа. Виноваты во всем были, конечно, техники, во главе которых стоял наш милейший Владимир Вячеславович, но гроздья его начальственного гнева обрушились и на наши головы. Титановое чудо отправилось в компанию с генеральской челюстью, а рабочий день незаметно подошел к концу.

После ухода последнего пациента я начала собираться домой, но в кабинет снова вошел Владимир Вячеславович. Его как магнитом сегодня тянуло к нам с Ирочкой.

— Наталья Анатольевна, — тихо и печально начал он. — У меня для вас хорошая новость. С завтрашнего дня в клинике до конца недели отключат свет и холодную воду. Поэтому вы можете спокойно ехать на ваш семинар. Можете взять на это время отпуск.

Я расплылась в довольной улыбке и сообщила, что с удовольствием проведу эти дни у моря.

— Отпуск будет за свой счет. Муниципалитет пока не собирается выплачивать нам компенсацию за простои, — мрачно выдал ВВ.

Шеф хотел огорчить меня напоследок, но он просчитался. Новость все равно была великолепная, и даже административный отпуск был как нельзя кстати.

— За свой так за свой, — огорчившись для вида, сказала я. — Это все?

— Нет. И не забудьте подготовить машину…

— Конечно, конечно, — заверила Ирочка.

— Тогда до понедельника.

Я быстренько собралась и, не дожидаясь еще каких-нибудь сюрпризов, поспешила к выходу.

В холле Татьяна откровенно флиртовала с обладателем золотых цепей. Завидев меня, они с явным неудовольствием прервали свою милую беседу.

— Ну, я готова. — Мое сообщение их немного расстроило.

— Натуля, — лучезарно улыбнулась Ситнюша, — Олег Николаевич приглашает нас поужинать с ним. Я.

— Дорогая, можно тебя на минуточку? — Приглашение я проигнорировала, что с моей стороны было не очень вежливо. Отведя Татьяну в сторону, я прошипела: — Ты точно спятила. Тебе только мафиков не хватает для полного счастья.

— А разве он мафик? — Критическая ситуация совершенно непостижимым образом лишила подругу способности адекватно оценивать реальность. — Очень представительный мужчина. Бизнесмен, наверное!

— Да ты посмотри на его цепи, если не видишь бандитской рожи!

Ситнюша несколько раз моргнула и на несколько секунд из бизнес-леди превратилась в растерянную девчонку.

— Ты так думаешь?

— Я в этом просто уверена. — Глядя на Танькину разочарованную физиономию, я старалась удержаться от улыбки.

— А как же нам ему отказать? Я уже почти согласилась! Неудобно же!

— Вызываю огонь на себя, — отважно сказала я и направилась к ожидающему нас товарищу.

— Так что с ужином? — поинтересовался он.

— Как-нибудь в другой раз, — улыбнулась я. — Придется отказать вам, причем в ваших же интересах.

Лицо у Олега Николаевича вытянулось до невозможных пределов. Видимо, не привык человек к тому, чтобы ему отказывали. Пришлось разъяснить, что лично ему на ужин ничего острого, соленого, а тем более спиртного категорически употреблять нельзя. Так неужели он захочет истекать слюной, глядя, как мы уплетаем сказанные им яства?

— А еще, — напомнила я, улыбаясь как можно приветливей, — вам лучше сегодня почаще полоскать рот, чтобы не было послеоперационных осложнений, — и, желая позолотить пилюлю, добавила: — Но у вас есть шанс сделать наш вечер более приятным.

— Какой? — встрепенулся он.

— Вы на машине?

— Обижаете, Наталья Анатольевна! — едва открывая рот, сказал он. — Конечно, на машине.

— Вот и чудесно! Тогда, если не возражаете, подбросьте нас куда-нибудь поближе к центру.

— Куда вас отвезти?

— Мы сейчас решим, — сказала я и обратилась к Ситнюше: — Куда поедем? Ко мне, к тебе или куда-нибудь?

— Куда-нибудь, — сказала она. — Дома только отвлекать будут.

— Значит, поедем в «Хамелеон». Там мало народу и кормят прилично, — решила я и обратилась к Олегу Николаевичу: — Нам в Старый город, пожалуйста.

Мы вышли из здания, и новый знакомый распахнул перед нами дверцу шикарного «Шевроле-Блейзера».

— Какая у вас красивая машина, Олег Николаевич! — промурлыкала Танька.

— Можно просто Олег, — отозвался тот.

«Ну, началось, — подумала я. — Теперь Ситнюша начнет активно убеждаться в собственной неотразимости». Я села на заднее сиденье, а она — спереди. Машина рванула с места, Татьяна о чем-то ворковала с Олегом, напрочь забыв не только о моих советах, но и о моем существовании вообще. «Что ж, в конце концов, госпожа Ивашова вполне взрослый человек и может поступать так, как считает нужным». Я прикрыла глаза и попыталась полностью расслабиться. Справедливости ради надо отметить, что мне это почти удалось, ибо, если не считать высокой скорости Олег вел машину почти безукоризненно. Правила движения он чтил и уважал не только водителей, но и пешеходов. Меня изумило, что он тормозил даже у перехода, где не было светофора, заметив человека, который хочет перейти улицу. Такое среди водителей было редкостью. Это я знала наверняка. Мой водительский стаж насчитывал ни много ни мало, а целых шестнадцать лет. Папа научил меня водить машину еще в школе. За это время я придушила для себя один забавный способ оценки человека: «Покажи мне, как ты водишь машину, и я скажу, кто ты». Исходя из этого способа оценки, Олег был товарищем вполне надежным, и его золотые побрякушки можно было считать простительной слабостью. Но я ужасно боялась всего, что связано с преступностью. Поэтому большей симпатией я к нему, естественно, не прониклась, но находиться в обществе Олега Николаевича стало немного приятнее.

Машина в рекордные сроки домчала нас до Алексеевского переулка, где в отреставрированном домике конца прошлого века располагалось кафе «Хамелеон». Олег нехотя расстался с Татьяной, на прощание галантно поцеловав ей руку.

— А ужин все равно за мной. Как только все заживет, я за вами заеду, — пообещал он.

— Договорились, — ответила я и, попросив господина Башкирцева зайти на прием в понедельник, вошла в кафе.