Глава 13
Вячеслав Михайлович Афанасьев глядел в список и по очереди поднимал каждого сотрудника отдела с вопросом: "В каком состоянии работа по раскрытию преступления?"
Убийств, в раскрытии которых принимали участие его подчиненные, было, как всегда, больше, чем самих подчиненных, и это арифметическое обстоятельство, как правило, нравилось начальникам, потому как если человек делает одновременно несколько дел, то наверняка не может заниматься ими одинаково результативно, с полной отдачей и без упущений и проколов, а это означает, что всегда есть к чему придраться и за что поругать. Свою порцию начальственного гнева получили все, в том числе и Настя, которая, мысленно усмехаясь, припомнила вчерашнюю похвалу полковника и пожурила саму себя за глупую надежду хотя бы сегодня обойтись без выволочки. Кроме убийства в Сокольниках, на ней висело еще три преступления, по которым она за минувшую неделю успела кое-что сделать, но, видимо, недостаточно для получения хорошей оценки на оперативном совещании. Особенно много нареканий вызвало ее "бездействие" по делу о тройном убийстве, случившемся в ходе очередной разборки внутри одной из группировок, контролирующих рыночную торговлю. Преступление было совершено в конце мая, и самая активная работа велась, как обычно, в первые несколько суток, а потом потихоньку слабела, чтобы к концу истечения месяца с момента убийства и вовсе сойти "на нет". Так было всегда и везде, ибо преступники имеют неприятное обыкновение "работать" по собственному графику и не брать в голову проблемы сыщиков и следователей, у которых и без того куча нераскрытых дел. Вот если бы воры, грабители и душегубы относились к милиции по-человечески, уважительно и по-доброму, они бы непременно считались с их непомерной нагрузкой и, задумав очередное злодейство, перво-наперво интересовались бы, а будет ли у оперативников и следователей время и силы заниматься тем, что они собираются сотворить. И, выяснив, что времени и сил не будет, приняли бы решение погодить маленько, дать "врагам" возможность распутаться со старыми долгами и только потом эдак бодренько, с пионерским задором взяться за новое дело. Но у криминалитета милицейские трудности отчего-то понимания не встречают, поэтому и приходится сыщикам хвататься за новые задания, не выполнив толком кучу предыдущих. А отсюда и результат: по "свежему" трупу работают в полную силу всего несколько дней, после чего переключаются на следующее убийство, капризно не захотевшее стоять в очереди, дожидаясь, пока у милиционеров руки и головы окажутся свободными.
Раздав всем сестрам по серьгам и объяснив личному составу, что так работать нельзя и он намерен требовать одинаково высокой активности в раскрытии всех преступлений, в том числе и столетней давности, Афанасьев принял вид озабоченный и скорбный.
- На днях в городе произошло убийство на межнациональной почве. Есть указание руководства забрать это дело на Петровку. Вы должны понимать, что это вопрос политический. Москва - город многонациональный, и нельзя допустить, чтобы здесь одни люди убивали других из-за национальной принадлежности, иначе дойдет до погромов и массовой резни.
- А в мононациональном городе по этой причине убивать можно? - спросила Настя, делая наивные глаза. - А я думала, что убивать вообще нельзя, нигде и никого. Меня так в университете учили.
В глазах начальника коротко полыхнул недобрый огонек.
- Правильно, Каменская, тебя учили. Вот и займись этим. Поезжай в окружное управление, возьми все материалы, с руководством вопрос согласован.
Настя открыла было рот, чтобы ввязаться в дискуссию, но перехватила предупреждающий взгляд Короткова и остановилась. Она хотела напомнить Афоне, что на сегодня у нее запланирована отработка версий, связанных с содержанием романа Руслана Нильского, а также с личностью депутата Государственной думы Евгения Фетисова, подозреваемого в организации угроз и давления на журналиста. Еще она собиралась сказать Вячеславу Михайловичу, что убийство на межнациональной, равно как и на религиозной, почве - это не новость, что такие убийства случались и раньше, и синагогу взрывали, и азербайджанцы с армянами в период карабахского конфликта тоже не из-за девушек друг друга убивали. Но очень уж сердито глянул на нее Коротков, и Настя решила промолчать.
- Ну кто тебя за язык тянет? - выговаривал ей Юра минут через двадцать, когда после окончания оперативки зашел к ней выпить кофе. - Вот и натянула новые проблемы на свою голову. Сидела бы тихо - глядишь, дело кому другому поручили бы.
- Да ладно, какая разница, - Настя обреченно махнула рукой, - не это дело, так следующее мое было бы. Все равно нагрузка у всех одинаковая. Это Колобок всегда думал, прежде чем задания раздавать, прикидывал, кто что умеет и у кого что лучше получается. А у Афони - чистый расчет, распределение нагрузки, чтобы никому легко не дышалось. Ты про это межнациональное убийство что-нибудь слышал? С какой такой радости его на Петровку забрали?
- Объясняю. - Коротков шумно отхлебнул кофе из чашки и захрустел печеньем. - Один молодой мужчина застрелил другого молодого мужчину. Про первого, который убийца, почти ничего не известно, кроме того, что он среднего роста, среднего телосложения и волосы у него не то светлые, не то каштановые, то есть средненького такого цвета. А вот про второго, который жертва, известно чуть больше. Он, видишь ли, подруга, является членом группировки Валеры Липецкого.
- Ничего себе! - протянула Настя. - Этот тот Липецкий, который стоит за двумя банками и десятком фирм?
- Тот самый.
- Тогда я не понимаю, из-за чего такой сыр-бор. У Липецкого одна из лучших в Москве служб безопасности, они этого убийцу сами найдут, без нашей помощи.
- Ага, - кивнул Юра, - найдут сами и убьют тоже сами. И получим мы уже три трупа, с которыми нам же и разбираться придется.
- Погоди, а почему три? - не поняла она. - Первый труп есть, второй будет, а третий где?
- Третий уже был, если верить сомнительным данным, полученным оперативным путем. Ты ж меня не дослушала, а торопишься вопросы задавать.
- Извини. Возьми еще печеньица, а то ты злой какой-то с утра. Голодный, что ли? Я же тебя завтраком кормила.
- Ну вот, уже куском хлеба попрекаешь... - вздохнул Коротков. - Короче, ты права, конечно, никакого шума не было бы, если бы не одно пикантное обстоятельство. В группировке Липецкого народ все сплошь небедный, банки и фирмы приносят большой доход, так что все кореши вплоть до самых шестерок имеют хорошие хаты в престижных домах и ездят на дорогих иномарках. Вот и убиенный наш жил в приличном доме. А в доме этом, кроме него самого, проживает немалое количество достойных и обеспеченных граждан, и некоторым из них как-то не очень нравится, когда под их окнами стреляют. Вот один такой привередливый услышал выстрелы и выскочил на балкон с острым желанием всенепременно покрыть отборным матом негодяя, который нарушает его покой. И что же он там увидел?
- Догадываюсь, - усмехнулась Настя. - Он увидел лежащее тело и убегающего мужчину со средними приметами.
- Вот и ошиблась, - Коротков скорчил ей злорадную мину, залез всей пятерней в банку с печеньем и несколько секунд с наслаждением жевал. - Он увидел только убегающего мужчину. Без тела. А поскольку вышеозначенный жилец не только привередливым оказался, но еще и старомодным, он почему-то решил, что милиция существует для охраны покоя и безопасности населения. И кто только ему такую глупость сказал? Все уже давно знают, что милиция существует в нашей стране исключительно для отчетности перед мировым сообществом, дескать, у нас она тоже есть, так что все как у больших. Но жилец, видимо, этого не понимал и кинулся звонить дежурному по отделу милиции. Мол, у нас тут стреляют. Дежурный пообещал прислать сотрудника. Жилец наш ждет-пождет, спать не ложится, готовится группу встречать и показания давать. А никто не едет. Он давай опять звонить, минут через сорок. Дежурный ему снова обещает людей прислать. Время, заметь себе, половина двенадцатого ночи, нормальным людям утром на работу идти, так что самое время баиньки, но наш бдительный борец за справедливость считает нужным до конца исполнить свой гражданский долг.
- Вот бедолага, - посочувствовала Настя. - И сколько он в общей сложности прождал?
- Три с половиной часа. В дежурку звонил раз пять. Стрельба была около одиннадцати вечера, в половине третьего ночи он плюнул на свой гражданский долг и лег спать. А поутру проснулся, на балкон вышел гантельками помахать, глядь а внизу милиция, криминалисты, собака бегает с проводником под ручку. Оказывается, человека застрелили как раз в тот момент, когда он открыл дверцу, чтобы выйти из машины. Так он в машине и остался, на сиденье упал, снаружи в темное время его и не видно было, утром только заметили. Убийца молодец, ума хватило дверь снова прикрыть, чтобы внимания к машине не привлекать. Но дальше, подруга, начинается самое интересное.
- Да куда уж интересней-то?
- А ты послушай. Этот дядька, который наивный и привередливый, кинулся вниз, к милиции поближе, чтобы показания дать. Он же точно помнит, когда стреляли, и убегающего человека видел. Так с ним даже разговаривать не стали, представляешь? Он им говорит: я, мол, свидетель, могу показания дать. А его отфутболили. Ни имени его не записали, ни адреса, ни телефона. Вот у него ретивое и взыграло. Покипел он негодованием, покипел до вечера, а вечером возьми да и позвони своему приятелю из нашего с тобой родного министерства. Нажаловался ему от всей души. А приятель-то, не будь дурак, на следующее же утро доложил кому надо. Время нынче в министерстве смутное, новый министр всю команду меняет, и любая информация о том, что у кого-то в подведомственной отрасли не все налажено и имеются недочеты в работе, используется по прямому назначению: в качестве компры.
- Все ясно. Дело оказалось на контроле в министерстве, и его для пущей важности передали на Петровку. А с какого боку тут национальный вопрос?
- Опять же объясняю. Слушай, у тебя, кажется, печенье кончилось, Коротков растерянно посмотрел на круглую жестяную коробку, в которой еще совсем недавно серебристое донышко даже не проглядывало. - Его же так много было...
- Было, - согласилась Настя, - пока ты все не съел. Ты же как удав, метешь все подряд и не глядя, особенно когда рассказываешь. Не отвлекайтесь, гражданин начальник, повествуйте дальше.
- Да, так вот. По первости, как только дело на контроль попало, задействовали все силы, сети раскинули широко, и выудили такую информацию: дескать, убили нашего потерпевшего за то, что он незадолго до этого сам убил какого-то кавказца, причем исключительно из-за ненависти к кавказцам вообще. Так что второе убийство у нас получается в порядке мести или наказания, а вот первое - именно из-за межнациональной розни. Так что на тебя Афоня повесил фактически не один труп, а целых два.
- Весело, - она уныло покачала головой. - Получается, искать исполнителя второго убийства надо среди лиц несуществующей в природе кавказской национальности. А первое убийство у нас вроде как раскрыто, преступник известен, поскольку уже убит. Вот только первая жертва - неизвестно кто. Лихо! Тебе хотя бы примерно не сказали, кого он там убил? Грузина, армянина, азербайджанца, чеченца, ингуша, осетина? А может, аварца или даргинца? В какой этнической группе мстителя-то искать?
- Извини, подруга, - развел руками Коротков, - чего нет - того нет, врать не стану. Поднимай сводки за последние четыре недели, анализируй национальный состав потерпевших, думай, прикидывай. Это же твое любимое занятие. Дерзай.
- А с убийством Инджия что делать? Бросить?
- Ну, не надо так кардинально вопросы решать. По убийству Инджия работа и без тебя идет, я человечка зарядил, который может найти ходы, чтобы проверить сведения об Эдике Старшем, Зарубин в Кемерове информацию собирает, эксперты изъятый у Ганелина пистолет исследуют, все своим чередом. У следователя три человека в клетке парятся, так что ему тоже есть чем отчитаться.
Да, Юрка прав, в бездействии их упрекнуть не смогут. Когда же это случилось с ними со всеми? С какого момента они перестали работать на поиск преступника и начали ориентироваться только на показатели и мнение начальства? Уровень преступности, процент раскрываемое.. Вроде бы эти отчетные показатели были всегда, и всегда ругали за высокий уровень и низкий процент, ничего же не изменилось, и все-таки стало по-другому. Что-то сломалось в милицейских душах, стержень какой-то треснул, развалился, и следом стала разваливаться вся система вокруг этого стержня. У Гмыри трое задержанных по одному делу, причем совершенно ясно, что если первые двое виновны, то уж точно невиновен третий, и наоборот, если есть серьезные основания подозревать третьего, то первых двоих надо отпускать. Почему же они все продолжают находиться в камере? Потому что веских улик, настоящих, стопудовых, нет ни против одного из них, а видимость активной работы по делу должна быть. И никого уже давно не интересуют вопросы законности задержания и прав человека. Посадили - и будешь сидеть, ничего с тобой не сделается. Борис Витальевич Гмыря - хороший следователь, хваткий, жесткий, опытный, но закон он никогда особо не чтил, может быть, еще и потому, что раньше много лет проработал оперативником. Хотя... возможно, она и не права, обвиняя Гмырю в равнодушии к людям. Если информация Афони о конфликте Ганелина с Эдиком Старшим - не пустой звук, если Ганелину действительно предложили "отработать" долг, то вряд ли Андрей Константинович сам пошел в Сокольники убивать любвеобильного Теймураза Инджия. Скорее всего, он нанял кого-то, так все делают, не самим же мараться. Так что он вполне может оказаться организатором убийства, а кто-то из двоих знакомых Тимура исполнителем. На роль организатора Ганелин более чем подходит, он хорошо представляет себе обстановку на съемочной площадке, он наверняка со слов жены знает, что Тимур подружился с Яной и развлекает ее в свободное время, и много чего другого, полезного для убийцы, тоже знает. Другой вопрос: как Андрею Константиновичу удалось найти среди приятелей Тимура тех, кто готов был бы свести счеты с парнем? Но это проблема вполне решаемая, например, люди того же Эдика Юсубова помогли. Правда, при таком раскладе сильно мешает обнаруженный в машине Ганелина пистолет. Как он там оказался, если муж Натальи Вороновой из него не стрелял и вообще водителя убил совсем другой человек? Неужели Андрей Константинович дал исполнителю оружие, а потом забрал обратно? Что ж, бывает. Бережливость - качество не такое уж редкое. Приобрел оружие, заплатил собственные деньги, чего ж теперь добру пропадать?
Не выбрасывать же, жалко...
Нет, не получается. Человек, который выбрасывает такие огромные деньги на съемку фильма без всякой надежды их вернуть в полном объеме, не станет мелочиться и рисковать из-за нескольких сотен долларов, потраченных на пистолет. Или все-таки станет? Попробуем просчитать все еще раз: Ганелин сумел организовать не только убийство Тимура Инджия, но и похищение Яны. Само по себе похищение имело только одну цель - запутать следствие, подкинуть ложные мотивы преступления. Эту же цель преследовали и подметное письмо с цитатой из Марка Твена, и коробка с обезглавленными крысами. Умно, сложно, обстоятельно. И что же, человек, который так все продумал и предусмотрел, рискнул оставить у себя находящееся в розыске оружие, и не просто оставить, а еще и возить с собой в машине, в бардачке, куда в принципе может заглянуть любой, кто сядет на переднее сиденье - Яна, Наталья Александровна, Руслан? Нет, теперь уж точно не получается.
Настя просматривала сводки за последние тридцать суток, выискивая нерусские фамилии, другой половинкой мозга снова и снова возвращаясь к убийству Тимура Инджия и примеряя все, что было известно по делу, к личности Андрея Ганелина. Процесс примерки шел туго, костюмчик, скроенный из фактов, никак не хотел налезать на фигуру бизнесмена.
Вот в сводке за 9 июня промелькнула фамилия "Инджия", и Настя машинально, отреагировав на нерусское имя, поставила карандашом галочку на полях страницы. А что? По формальным признакам вполне подходит, потерпевший - грузин, преступление не раскрыто, так что она не имеет права с ходу вычеркивать его из перечня фактов, подлежащих проверке. Хорошо бы назло Афоне установить, что это именно Теймураза Инджия убили на межнациональной почве! И ни Ганелин, ни его коллеги по бизнесу, ни телевизионщики, ни политик Фетисов и его дружок Богорад по кличке Богомолец не имеют к этому ни малейшего отношения. Вот классно было бы! Утерся бы Афоня со своими конъюнктурными порывами!
Интересно, могло ли и в самом деле так получиться? Настя попыталась представить себе убийство на межнациональной почве. Как оно может выглядеть? Воображение сразу нарисовало бытовую картинку: смуглый человек с крупным носом торгует на рынке красивыми фруктами, к нему подходит покупатель, выясняет цену, пытается торговаться, между ними разгорается перепалка, покупатель вытаскивает пистолет и стреляет в несговорчивого продавца со словами: "Всех вас, черных, ненавижу! Понаехали! Всю Россию заполонили! Из русских людей кровь пьете, последние деньги вытягиваете!" Могло быть, могло. Но днем и на глазах у десятков людей. Еще вариант: живет в Москве состоятельный (чтобы не сказать богатый) кавказец, купил себе шикарную квартиру, в гараж рядом с домом поставил две-три машины одна другой дороже. И живет в этом же доме обнищавший вследствие перестройки славянин, доведенный до ручки постоянным ростом цен на все, обманутый родным государством и потерявший свои сбережения. Ненависть к соседу растет, копится и в конце концов выплескивается... Вполне возможно, поздно вечером, и вполне возможно, возле подъезда дома, в котором оба живут. Но в таком случае убийца не может быть членом группировки Валеры Липецкого. Люди Липецкого живут хорошо и богатого кавказца ненавидеть не станут. Жизнь, кстати, показывает, что члены криминальных группировок чаще всего люди благодушные, и чувство классовой ненависти им чуждо. Что же должно было произойти между Тимуром Инджия и рядовым боевиком Антоном Плешаковым (а именно так звали человека, застреленного в собственной машине возле подъезда собственного дома), чтобы вышеназванный Антон вдруг воспылал неукротимой злобой в адрес веселого грузинского парня? Зависть? Да завидовать особо и нечему, денег у Плешакова, судя по квартире и машине, куда больше, чем у Тимура. Кроме того, Тимур родился в Москве, в Грузии никогда не жил, только ездил, когда был ребенком, в гости к бабушкам и дедушкам, да и эти поездки прекратились в связи с войной. По-русски говорил почти без акцента и вообще из всего грузинского имел только внешность, имя и указанную в паспорте национальность, по всем остальном был типичным среднестатистическим москвичом.
Но самое главное даже не в этом. Сотрудники уголовного розыска, отрабатывавшие связи и образ жизни Тимура Инджия, не включили имя Антона Плешакова в перечень контактов убитого водителя. Не было в этом длинном списке такого имени. Что же, знакомство Тимура с Плешаковым осталось тайной для всех окружающих? И это возможно, если, например, их отношения строились вокруг чего-то очень не располагающего к огласке. Но тогда речь не может идти о межнациональной ненависти. Если уж Плешаков вступил в такие законспирированные отношения с Тимуром и проворачивал вместе с ним какие-то засекреченные гешефты, то он с самого начала знал о национальной принадлежности своего партнера, и с чего бы это ему на ровном месте вспоминать о своей глобальной нелюбви к выходцам с Кавказа? Если уж у него эта нелюбовь действительно глобальна, то он не стал бы с самого начала связываться с Тимуром, вот и все.
Пойдем с другой стороны. Антон действительно терпеть не мог кавказцев. И он действительно не был знаком с Тимуром. Плешаков совершил убийство не на почве личной неприязни, а просто так, из хулиганских побуждений. Увидел красивого молодого грузина, идущего поздно вечером по парку и при этом обнимающего красивую русскую девушку, и убил. Возможно? Запросто! Но куда при этом девать похищение Яны? И как оценивать показания самой Яны о том, что из кустов их позвали, назвали по именам? Нет, межнациональную рознь к этому делу никак не припаяешь. А жаль... Красиво могло бы получиться. И главное - Афоня огорчился бы.
Что ж, будем работать дальше. Первым делом надо обзвонить все окружные управления, на территории которых совершены убийства лиц "кавказской национальности", и выяcнить, какие из них раскрыты, а какие - пока нет. Потом ко всем нераскрытым примерить личность Антона Плешакова из группировки Валеры Липецкого. Настя достала из стола телефонный справочник, нашла номер телефона заместителя начальника управления Западного округа, протянула руку телефонной трубке, но пальцы будто помимо ее воли стали нажимать совсем другие кнопки. Она звонила своему приятелю из регионального управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией.
- Саня, я решила, что с сегодняшнего дня буду любить Валеру Липецкого. Как ты считаешь, у меня есть шансы?
- Навалом, - хохотнул в трубку приятель по имени Саня. - Тип премерзкий, бабы его терпеть не могут, так что твоя любовь без ответа не останется:
- Расскажешь?
- Что смогу. Давай вечерком подъезжай, часиков в восемь - полдевятого, только перезвони предварительно.
Получить информацию от опера "за просто так" - задача высшей категории сложности. Информация - это ключ к раскрытию преступления, причем совсем не обязательно уже совершенного. Каждый опер в ходе повседневной работы получает огромное количество сведений, которые на данный момент могут оказаться совершенно бесполезными, но пригодятся завтра, или через месяц, или через год, когда будет совершено новое преступление. Информацией дорожат, берегут как зеницу ока и стараются ни с кем ею не делиться, даже с собственным начальником, особенно если это информация с прицелом на будущее. Ведь неизвестно, как жизнь повернется, может, тебе самому придется раскрывать преступление, на которое эта информация проливает свет. А ты ею, как последний болван, поделился, и кто-то успел получить результат раньше тебя самого. Он на коне, а ты в дураках. Галочка о раскрытии - ему, а не тебе. При подведений! итогов процент раскрываемое оказался выше у него, а не у тебя. Так что подсунь ценные сведения себе под задницу и сиди на них крепко и уверенно, зорко оберегая от посторонних глаз. Короче говоря, охраняй аки границу государственную.
Поэтому, собираясь на встречу с приятелем из РУБОПи-Ка (так в последнее время стали именовать РУБОП, добавив в название наряду с организованной преступностью еще и коррупцию), Настя на особые откровения не рассчитывала. Нужно было получить самую общую информацию о Валере Липецком и его людях, не более того. Мысль о возможном убийстве Тимура Инджия по мотивам межнациональной розни зудела, как назойливый комар вокруг носа, и постоянно отвлекала от работы. В конце концов, это преступление - всего лишь одно из списка нераскрытых, где жертвами стали выходцы с Кавказа, и она обязана провести по нему такую же работу, как и по всем остальным.
* * *
Неделя, миновавшая с момента ухода Короткова из семьи, жилищную проблему Юры так и не разрешила, обещанная ему квартира в общежитии все еще была занята, видно, родственникам хозяина в Москве понравилось, и они решили здесь подзадержаться. Возвращаясь домой после встречи с приятелем, целенаправленно борющимся с оргпреступностью, Настя позвонила Короткову, чтобы сообщить, что он уже может двигаться в сторону дома.
- Только сначала дозвонись до Зарубина и попроси, чтобы он нам попозже перезвонил, когда ему будет удобно разговаривать, - сказала она.
- Зачем? Есть что-то интересное? - вскинулся Юра.
- Не столько интересное, сколько любопытное. Но разговор интимный, давай дома обсудим.
Настя слишком хорошо знала про управление "Р" и остерегалась вести служебные разговоры по мобильному телефону. Она, конечно, не преступница, а даже совсем напротив, но мысль о том, что ее разговоры могут в любой момент начать прослушивать, была ей глубоко неприятна и вызывала чувство здоровой брезгливости. Она знала, что записывающие устройства включаются при попадании в зону контроля кодовых слов, и примерно представляла себе, что слова эти Должны бы, по идее, относиться к сфере терроризма, но, во-первых, конкретного перечня слов-сигналов никто не знал, во-вторых, перечень этот должен быть невероятно длинным, и в-третьих, в управлении "Р" сидят точно такие же люди, какие вообще живут в Москве, служат в органах внутренних дел и ходят по улицам. Иными словами, люди, которые вовсе не чужды здоровое и нездоровое любопытство и, что намного хуже, желание подзаработать какой-никакой приварок к скудной зарплате. И нет никаких гарантий, что эти люди не сотрудничают с преступными группировками.
Настя хотела попросить Сережу Зарубина срочно съездить в Камышов, город в Кемеровской области, откуда родом был Руслан Нильский. Она не знала точно, зачем Сережа туда должен ехать и что выяснить, просто чувствовала, что из этой поездки может выйти толк. Дело в том, что у Валеры Липецкого был опытный и толковый начальник службы безопасности. Некто Петр Степанович Дыбейко. В прошлом - начальник городского отдела внутренних дел Камышове. Такая вот метаморфоза..
* * *
Яна раздражала ее все больше, но Ирина знала: ради Наташи, ради ее спокойствия она будет терпеть эту капризную девчонку, более того, не просто терпеть, а делать вид, что все замечательно, просто отлично, и лучше и быть не может.
Начать хотя бы с того, что в воскресенье вечером Янка принялась изображать мировую скорбь и даже отказалась заехать вместе со всеми к Гольдманам. Когда Наташа и Ира приехали к следователю и забрали Яну, сиротливо сидящую в коридоре под дверью кабинета, та потребовала, чтобы ее отвезли домой. Якобы она так переволновалась и перенервничала, что ни в какие гости идти не собирается. Можно подумать, Наташка меньше переволновалась! Андрей все-таки ей муж, а Янке - никто. Пришлось делать лишний крюк и завозить ее домой, к Наташе. Руслан дергался, то и дело виновато поглядывал на жену, и было понятно, что он тоже хотел бы остаться с ней дома, утешать и успокаивать, но не мог: он должен был помочь Наташе отогнать машину Андрея Константиновича с Покровки к дому в переулке Каменной Слободы.
В понедельник Яна отправилась вместе со всеми на Мосфильм". Ирина снималась во второй половине дня, с пяти часов, и когда она появилась на площадке, то увидела все ту же картину: мрачная Яна сидит в сторонке одна, ни с кем не разговаривает, ни на кого не смотрит и всем своим видом показывает, какая она несчастная, ей столько пришлось пережить, перестрадать, а никто не кидается ее утешать, не машет над ней крыльями и не стремится бросить все дела, чтобы отвлечь ее от страшных воспоминаний. Руслан нервничает, это видно невооруженным глазом, чувствует себя виноватым перед женой, хотя в чем его вина? В том, что не плюнул на съемки и не увез ее в Кемерово? Наташа тоже нервничает, потому что жалеет и Янку, и Руслана. Она вообще такая: всех жалеет и всем старается помочь.
Во вторник эпизод с участием Ирины снимался прямо с утра, к двенадцати она уже освободилась и решительно подошла к Яне, с хорошенького личика которой так и не сошло выражение обиды на весь мир.
- Хочешь принести пользу обществу? - громко спросилa она.
Яна медленно подняла на нее серые глаза, скорбно улыбалась:
- Какую пользу?
- Поехали со мной. Сделаем что-нибудь полезное для Наташи, она целыми днями работает, ни на что времени не остается. Заодно развеешься. Чего тебе тут сидеть?
- Не хочу, - тихо ответила Яна.
Не хочет она! Ира с трудом удержалась, чтобы не схватить ее за плечи и не тряхнуть как следует, чтобы вытрясти из ее головы всю дурь. Но она же актриса, в конце концов, а не базарная торговка.
- Яночка, послушай меня, - ласково заговорила Ира. - От твоего сидения на площадке никакого толку, тебе скучно, и ты все время копаешься в своих грустных мыслях. Руслан занят, он не может уделять тебе много внимания, но он видит твое состояние и очень переживает. Это мешает работать и ему, и Наташе, потому что у них обоих за тебя душа болит. Давай поедем вместе, поболтаем, пообедаем где-нибудь вкусненько. И Наташке поможем, она еще вчера говорила, что собрала вещи для химчистки и уже вторую неделю не может отнести - времени нет. Вещей много, ей одной их не дотащить, а Андрей Константинович все последние днц сначала тобой занимался, а теперь вообще... А, Яночка? Поехали?
Яна тяжело поднялась со стула и кивнула:
- Ладно, поедем. Может, так и правда будет лучше. Они вдвоем подошли к Наташе, которая с сердитым лицом что-то объясняла актерам, готовящимся к съемке следующего эпизода.
- Натулечка, мы с Яной решили вместе уехать, - бодро начала Ира.
Наталья подняла на них непонимающий взгляд, сняла очки.
- Куда это вы собрались?
- Твои вещи в химчистку отвезем, хочешь? Подумай, что еще нужно сделать, мы все сделаем. Мне одной будет скучно, и Янке скучно тут сидеть, а вдвоем будет веселее.
- Хорошо, - коротко кивнула Наташа, - спасибо, ты меня очень выручишь.
Она отошла на несколько шагов, подняла с пола сумку, достала ключи и деньги.
- Вот, возьми. Вещи для химчистки в прихожей, в стенном шкафу, три большие сумки. Имей в виду, они тяжелые, там, кроме легких вещей, все наши куртки, две дубленки, пальто и Андрюшин плащ. На кухне найдешь пакет с лекарствами, он стоит на столе рядом с холодильником, его надо отвезти Люсе. Сможешь?
- Смогу, - буркнула Ира. - Если твоя сестрица такая больная и не может жить без этих лекарств, то могла бы свою ненаглядную доченьку за ними прислать, а не ждать, когда ты сама их привезешь.
- Ира, это не обсуждается. Люся - моя сестра, какая бы она ни была. Ей шестьдесят три года, она нездорова, и давай будем с этим считаться.
- Ладно, - вздохнула Ира. - Что еще сделать?
- Я бы хотела, чтобы ты съездила к Андрюшиной маме. Он уже неделю у нее не был и теперь неизвестно когда сможет ее навестить. Посмотри, что там с продуктами, купи все необходимое, она же ничего тяжелее буханки хлеба поднять не может. Да, и еще: если будешь проезжать мимо какой-нибудь кулинарии, купи пару салатиков и кусок жареной рыбы, а Лешке утром не успела ужин приготовить, только с обедом управилась. И смотри, чтобы салаты были без картошки, ладно?
- Есть, мой генерал! - шутливо отрапортовала Ира. - А где Руслан?
- Пошел куда-то уединяться и думать.
- Мы не будем его искать, ты сама ему скажи, что Яна со мной уехала, хорошо?
- Хорошо, - рассеянно откликнулась Наталья, мгновенно переключаясь мыслями на предстоящую съемку.
По дороге Ирина беспрестанно болтала, пытаясь растормошить и разговорить Яну, но безуспешно. Яна сидела молчаливая и угрюмая, обхватив себя руками за плечи, словно отгородившись от всего мира. Она немного оживилась только тогда, когда они сдали вещи в химчистку и направились к Наташиной сестре на одну из дальних окраин Москвы.
- Ты сестру Натальи Александровны за что-то не любишь? - спросила она Ирину.
- А за что ее любить? - ответила Ира вопросом на вопрос. - Самовлюбленная эгоистка с непомерной самооценкой. Да еще и графоманка в придачу. Уже сто лет пишет роман-эпопею, считает себя гениальным писателем, всем окружающим печень выедает своей гениальностью и непонятостью. Та еще штучка! Вот погоди, сама увидишь.
Ира сестру Натальи ненавидела люто, но старалась по мере возможности этого не демонстрировать, ограничиваясь лишь колкими и едкими замечаниями в ее адрес. Впрочем, столь же люто она ненавидела всех, кто посмел когда-либо огорчить или обидеть Наташу. А уж больше, чем Людмила, Наталью не обижал никто, в этом Ира была стопроцентно уверена.
- А маму Андрея Константиновича ты любишь? - продолжала Яна свой странный допрос.
Зачем мне ее любить? Я же ей никто. Но она мне жутко нравится. Она классная тетка, веселая, жизнерадостная, ни к кому не пристает и свой проблемы старается ни на кого не вешать, в отличие от Людмилы. Только она очень больная Старенькая уже.
- А Наталью Александровну? - не отставала Яна.
- Люблю. Она для меня - всё, понимаешь? Всё и все. И мать, и отец, и старшая сестра, и подруга. Я даже своих двоих мужей так не любила, как Наташку. Мужья у меня были - полные козлы, между прочим, - весело сообщила Ира. - Один меня бил, другой изменял по-черному. И оба пили. Вот повезло мне!
- Зачем же ты за них замуж выходила?
- Зачем, зачем... В первый раз - дура была, девятнадцать дет всего, хотелось свободы, хотелось от Наташки оторваться, она же меня в ежовых рукавицах держала, то нельзя, это нельзя... Ну, сама понимаешь. Через несколько месяцев я от него сбежала, к Наташке вернулась.
- А второй муж?
- Со вторым мужем другая история. Но это неинтересно. И вообще это все в прошлом, чего сейчас обсуждать?
- Но ты его любила, когда замуж выходила за него? Любила ли? Ира мысленно усмехнулась. Когда находишься внутри ситуации, чувствуешь одно, а потом, когда проходит время и оглядываешься назад, видишь все совсем по-другому.
- Конечно, любила, - уверенно ответила она.
- А потом что? Разлюбила или как?
- Это он первым меня разлюбил, по бабам начал таскаться. Я терпела какое-то время... Знаешь, у него родители были очень хорошие, мне с ними так славно жилось! Они все видели, все понимали насчет своего сыночка, поэтому всегда были на моей стороне. И потом, мне уходить-то особо некуда было, мою комнату в коммуналке к тому времени заняли, там Людмила с дочкой поселилась. Незаконно, конечно, но не выгонять же их на улицу, правда? Вот и терпела.
- Почему же ты ушла? Другого нашла?
- Да нет, какого там другого... Ушла, когда поняла, что дальше терпеть бессмысленно. К этому времени нашу коммуналку как раз расселили, мне досталась отдельная квартирка, так что было куда уйти.
- Когда это случилось?
- Чуть больше года назад, в апреле. Я как раз в Кемерово приезжала, ты знаешь об этом. Вернулась, собрала вещи и ушла. А с чего это тебя моя личная жизнь так интересует?
На самом деле Ира была убеждена, что Яна задает свои вопросы с одной-единственной целью: прощупать, насколько обоснованна ее собственная ревность. Ведь вбила же себе в голову, дурашка, что между Русланом и Ирой что-то есть, и носится со своей ревностью как курица с яйцом.
Яна последний вопрос проигнорировала, ничего не ответила, но через некоторое время снова вернулась к интересующей ее теме:
- Ира, а ты влюбчивая? Легко влюбляешься?
- Я-то? Еще как легко! За пять минут. Из-за этого все мои беды.
- Какие? - голос Яны стал настороженным.
- А! Я вечно влипаю в какие-то отношения, с которыми потом не знаю как развязаться. Я же не только влюбляюсь быстро, но и обратно развлюбляюсь с такой же скоростью. А отношения-то уже возникли... В общем, у меня с любовью одна морока получается.
- И пока замужем была, тоже влюблялась?
- Естественно. От собственной натуры ведь не убежишь никуда.
- И как?
Напряжение в голосе Яны возросло, и Ире стало смешно. Вот дурочка, небось сопоставила две даты - приезд Иры в Кемерово, ее встреча с Русланом и уход от мужа. И решила, что это неспроста.
- Ну что - как? Тебя интересует, изменяла ли я мужу, когда влюблялась? Нет, не изменяла.
- А почему?
Господи, да что она пристала! Хочет выяснить, было ли у Иры с Русланом что-нибудь? Ведь они, строго говоря, встречались тогда, когда она еще была замужем...
- Случая не было, - сердито отпарировала Ира. - Для супружеской измены нужны три условия: чтобы я хотела, чтобы он хотел и чтобы было где. Все три условия не каждый день складываются, их надо целенаправленно создавать, а у меня на это запала никогда не хватало. Еще вопросы будут?
- Да, я еще хотела спросить...
- Ну валяй, спрашивай.
- А вот если бы эти три условия сошлись, ты ушла бы от мужа?
- Я? - Ира от души расхохоталась. - Я что, больная? Да ни за что на свете! Отношения с любовником - это одно, а желание или нежелание жить с мужем совсем другое. От мужей уходят не потому, что заводят любовника, а потому, что жить с ним больше не хотят.
- Но это же безнравственно.
- Да что ты говоришь? Спасибо, просветила, а то я не знала. Вот влюбишься в кого-нибудь, изменишь своему Руслану, тогда я готова эту проблему обсудить с тобой еще раз.
Они подъехали к дому, где жила сестра Натальи.
- Ну как, со мной пойдешь или в машине посидишь? - спросила Ира.- Я, пожалуй, лучше останусь здесь, - неуверенно ответила Яна. - Если сестра Натальи Александровны такая неприятная женщина, то зачем мне...
- И это правильно, - одобрила Ира. - Лишние отрицательные эмоции тебе совершенно ни к чему. Я быстро, даже в квартиру заходить не стану, только лекарства отдам - и бегом назад. Мне от общения с Людмилой тоже радости мало.
Людмила, похожая на высохшее дерево, с высокомерной снисходительностью на некогда красивом, а сейчас покрытом глубокими морщинами лице приняла от Ирины пакет с лекарствами, царственно кивнула и захлопнула дверь прямо перед ее носом, не удостоив ни словами благодарности, ни предложением зайти. И слава богу, думала Ира, спускаясь в лифте вниз, - чем меньше с ней общаешься, тем меньше гадости оседает на дно души.
Теперь они двинулись в ту часть города, где жила мать Ганелина. По пути зашли пообедать, Яна постепенно оживилась и набросилась на Иру с вопросами об известных актеpax, с которыми той довелось сниматься, об их личной жизни, привычках и особенностях характера, об их поведении во время съемок и вне съемочной площадки. Кто на ком женат, кто с кем спит, кто много пьет, а кто "зашился" или закодировался, у кого какие квартиры и загородные дома. Ира не любила сплетничать о собратьях по профессии, но чего не сделаешь, лишь бы Янка перестала быть мрачной!
К матери Андрея Константиновича Яна тоже решила не заходить, дождалась, пока Ира выйдет со списком покупок, и весело зашагала рядом с ней по проходам между прилавками огромного супермаркета, находившегося в пяти минутах езды. Они доверху нагрузили продуктами и разными хозяйственными мелочами две тележки, распихали все по фирменным магазинным пакетам и, сгибаясь под тяжестью покупок, побрели к машине.
- Теперь бы еще кулинарию найти - и можно считать, что программу мы полностью выполнили, - с удовлетворением произнесла Ирина.
Она опустила пакеты на асфальт, полезла за ключами от машины и в этот момент заметила какой-то белый листок на лобовом стекле, подсунутый под стеклоочиститель.
- А вот и любовное послание от парковщиков. - Она вытащила листок в полной уверенности, что увидит на нем проставленное время парковки автомобиля.
Это была фотография, сделанная на кладбище. Ухоженная могила, красивое надгробие с надписью: "Бесчеревных Николай Филиппович, 1965 - 1999 гг.".
