Глава 12
- Мне очень жаль, .Андрей Константинович, но придется вас задержать, следователь Гмыря был непреклонен.
Настя прекрасно его понимала. Какое еще решение он мог принять, получив в руки человека, в машине которого обнаружен пистолет той же марки, какая обозначена в заключении эксперта? Понять, тот ли это пистолет или просто такой же, можно только после еще одной экспертизы, а это за пять минут не делается. Кроме того, нужна и дактилоскопическая экспертиза, которая сможет ответить на вопрос, держал ли данный пистолет в руках господин Ганелин. Если на оружии будут обнаружены следы его рук, то все разговоры о том, что Андрей Константинович в первый раз видит этот пистолет, окажутся разговорами в пользу бедных. Но самое смешное, что даже если таковых следов обнаружено не будет, это все равно не снимет подозрений с мужа Натальи Вороновой, потому что протереть поверхность - задача не из самых сложных.
В кабинете следователя было душно, окна выходили на запад, и с трех часов дня солнце щедро отапливало небольшое помещение.
- Бред какой-то! - возмущался Ганелин. - Я все понимаю, вы изъяли у меня оружие, с этим надо что-то делать, но почему я должен сидеть при этом в камере? Отпустите меня домой, я никуда не денусь, не убегу. Ну хотите, я вам подсписку дам?
- Какую подписку? - устало спросил Гмыря.
- О невыезде, или как это у вас там называется.
- Андрей Константинович, подписку о невыезде можно брать с подозреваемого или обвиняемого. Для этого я обязан вынести постановление о привлечении вас в таком качестве, а для постановления требуются основания, которые у меня появятся только после экспертизы.
- А я кто?
- Вы пока задержанный. Я вас задерживаю в порядке статьи сто двадцать второй Уголовно-процессуального кодекса как лицо, у которого обнаружен пистолет, по внешним признакам сходный с разыскиваемым в связи с совершением убийства.
- Но я же вам объясняю, я в первый раз вижу этот чертов пистолет! Мне его подбросили.
- Когда? При каких обстоятельствах?
-Не знаю...
- Вот видите, я тоже не знаю. Вы требуете, чтобы я верил , вам на слово, но я не ваш товарищ и не ваша жена, я - следователь. Я не могу верить на слово, мне нужны доказательства. Я понимаю ваше негодование, но сделать ничего нe могу. Вы мне сказали, что открывали бардачок сегодня утром, положили туда складной зонт и вытащили панель автомагнитолы. Верно?
- Верно.
- И никакого пистолета вы там не видели.
- Не видел.
- Стало быть, либо он там был, но вы его не заметили, либо его подбросили, пока ваша машина стояла на стоянке возле Коломенского.
- Я не мог не заметить пистолет. Я вам уже объяснял, чтo утром положил в бардачок зонт, а потом еще копался в нем искал кассету, которую хотел послушать по дороге. Если бы пистолет там был, я бы на него обязательно наткнулся.
- Хорошо, значит, пистолет вам подбросили, пока вы с Яной Геннадьевной гуляли по парку. Если, конечно, допустить, что вы говорите правду.
- Я говорю правду! И потом, почему обязательно в Коломенском? Его могли с таким же успехом подбросить, пока машина стояла на Покровке.
- Андрей Константинович, наши сотрудники опросили швейцара и охранника ресторана, возле которого вы поставили машину. К ней никто не подходил, вскрыть не пытался, и сигнализация не срабатывала. Значит, остается только Коломенское. Чтобы подтвердить ваши слова, необходимо получить показания от тех, кто работает на парковке в Коломенском. Только в этом случае я, может быть, смогу отпустить вас домой.
- И когда это случится?
- Трудно сказать, как повезет. Вы уж наберитесь терпения.
Этот диалог с небольшими вариациями повторялся уже как минимум в третий раз. Ганелин не понимал (или делал вид, что не понимает?), почему его в чем-то подозревают.
Следователь терпеливо объяснял, почему не может отпустить его домой. Андрей Константинович поведал, что на его "Мерседесе" установлена система "Аллигатор-990", включающая в себя сигнализацию и иммобилайзер. При несанкционированном вскрытии машины сигнализация срабатывает, и в течение примерно 40 секунд раздаются хорошо всем известные звуки. Потом наступает блаженная тишина. Если удачно выбрать момент, когда парковщики отлучились, можно вскрыть машину и засунуть туда все, что угодно, потом закрыть дверь и спокойно удалиться. Орущий благим матом автомобиль, возле которого никто не крутится, обычно подозрений не вызывает, все знают, что сигнализация часто срабатывает от удара и даже от проехавшего мимо многотонного грузовика. Владелец же машины легко может понять, что его сокровище кто-то потревожил, потому что при отключении сигнализации должен раздаться двойной сигнал. Если же он вдруг окажется тройным, это будет свидетельством того, что машину кто-то открывал без ведома хозяина. Кроме того, установленный на приборной панели светодиод начнет мигать, и по количеству световых сигналов можно тоже определить непорядок. Беда, однако, состояла в том, что ни Ганелин, ни Яна Нильская не могли с точностью ответить на вопрос, сколько звуковых сигналов, два или три, издал белый "Мерседес", когда его снимали с сигнализации на парковке в Коломенском. Яна вообще не знала о таких тонкостях и на сигналы внимания не обращала. Андрей же Константинович, по его собственным словам, вытащил брелок и нажал на кнопку, находясь метрах в сорока от машины, при этом был увлечен беседой со своей спутницей, а тут как раз и автобус мимо проезжал, заглушая вокруг себя все, что можно. В машину Ганелин тоже сел не сразу, к нему подошел служитель парковки, и Андрей Константинович расплачивался с ним. К тому времени, когда приборная панель оказалась перед его глазами, световой сигнал уже сказал все, что хотел, и мирно отдыхал.
Допрошенные по очереди Ганелин и Яна Нильская дали абсолютно одинаковые показания, но ни следователя, ни оперативников это ни в чем не убедило. Во-первых, они могли быть в сговоре. Во-вторых, Ганёлин мог лгать, пистолет в бардачок положил он сам и прекрасно знал о его cyществовании. Пролить свет на ситуацию должны были парковщики.
К ними отправились Настя и Сергей Зарубин. Вообще-тo Насте совсем не хотелось тащиться в такую даль, тем более она понимала, что работать ей все равно придется одной. Зарубину надо заскочить домой за вещами и мчаться в аэропорт. Но тут появился Афоня... Уж какими путями он узнал об обнаружении пистолета Макарова у мужа Натальи Вороновой, неизвестно, но факт остается фактом: возле "Ходжи Насреддина" остановилась машина, и из нее вылез Вячеслав Михайлович собственной персоной. Лицо его сияло довольством и уверенностью в благополучном исходе всех мыслимых жизненных передряг.
- Молодец, - он снисходительно похлопал Настю по плечу, - можешь же, когда захочешь.
"Я тут совершенно ни при чем", - хотела она ответить, но не смогла произнести ни слова: челюсти словно свело оскоминой. Конечно, примчался, родимый, едва запахло реальной возможностью прищучить Ганелина. И что он ему дался? Хотя Андрей Константинович - фигура неоднозначная, спору нет. Об этом свидетельствует и то, что рассказал ей Сережа Зарубин, и то, что узнала она сама, и наличие пистолета, по поводу которого Ганелин ничего вразумительного пояснить не может. Но так явно, так зашоренно переть в направлении одной версии и без всяких оснований отвергать другие может только недалекий человек, в этом Настя была убеждена. Все версии имеют право на существование, пока они не опровергнуты железными аргументами, этому всегда учил ее Гордеев. И именно так она за много лет привыкла работать.
Начальник между тем поздоровался с Гмырей, и по тому, каким небрежно-презрительным кивком Афанасьев указал на стоящего в двух шагах Ганелина, стало понятно, в каком тоне он собирается разговаривать с ним. Настя почувствовала, что еще чуть-чуть - и она сорвется и поведет себя совсем уж неправильно. Нет уж, она немедленно поедет в Коломенское, взыщет всех парковщиков, заставит их вспомнить все пo минутам в малейших деталях. И назло Афоне найдет свидетелей, чьи показания будут в пользу Ганелина. Ей Андрей Константинович безразличен, она не собирается защищать из личных симпатий. Но как же она ненавидит Афоню...
- Сережа, - шепотом проговорила она, отводя Зарубина в cторонку, - попроси эксперта потихоньку сфотографировать Ганелина "Полароидом".
- Зачем?
- Ты все равно не успеваешь со мной в Коломенское. давай-ка я поеду одна, а ты возьми снимок и смотайся на проспект Мира, покажи фотографию той тетке, которая видела Яну в ресторане с мужчиной.
- Думаешь, это был не он?
- Зачем лишний раз думать, когда можно узнать точно? - улыбнулась Настя. Мозги надо беречь, нечего их попусту амортизировать.
Через десять минут они вдвоем удалялись от места, где продолжала работать дежурная группа. Где-то на полпути к метро телефон в Настиной сумке начал издавать звуки, напоминающие Токкату ре-минор Баха.
- Это Коротков, - сказала она, щелкая замком сумки и доставая трубку; Юр, это ты Афоне стукнул?
- А что, он уже явился?
- А то. Снизошел до похвалы, так что у нас сегодня праздник.
- Вот черт, я как раз хотел тебя предупредить, что он едет. Как же он так быстро долетел?
- Вероятно, на крыльях любви. Зачем ты ему сказал?
- Ася, я должен был доложить, он же начальник все-таки. Ты сейчас там?
- Уже нет, двигаюсь в сторону метро. Еду в Коломенское.
- Я с тобой. Жди меня на Лубянке, у выхода из метро, я через пятнадцать минут подскочу.
Настя довольно улыбнулась. Вот и хорошо, вдвоем и легчe и веселее, а на машине, пусть и на такой старенькой и лaтанной, все равно удобнее, чем на метро, особенно когда придется возвращаться после нескольких часов, проведенных на ногах.
- А как ты догадалась, что это Коротков? - не сдержал любопытства Зарубин. - Ты его нюхом чуешь?
- Я его ухом слышу, - рассмеялась она. - На номера, которых звонит Юрка, у меня запрограммирована определенная музыка. Когда работаешь, важно понимать, кто тебе звонит, муж из Америки, начальство с умными указаниями или родители с вопросами о том, что я ела на обед.
- Умно! - восхитился Сергей. - Значит, и на Чистякова у тебя есть отдельная музыка?
- Обязательно. На Чистякова, на Юрку, на родителей и даже на Афоню. Все остальные звонят вальсом Чайковского. Хочешь, на тебя тоже отдельную музыку сделаю?
- Валяй. Из чего можно выбирать? Мне бы что-нибудь повеселее, чтобы отражало мою душевную сущность.
- Идет. Будешь мне звонить песенкой Герцога. "Сердце красавицы склонно к измене...". Годится?
- Вполне.
* * *
Настя и Коротков как раз выходили из машины, когда позвонил Зарубин.
- Слушай, Пална, - голос его был озадаченным, - тетка-то моя Ганелина не признала. Говорит, тот мужик, который был с Яной, совсем по-другому выглядел. Вообще ничего общего.
- Отлично! Спасибо, Сержик.
- Да за что спасибо-то... Если б она его признала, мы бы точно знали, что у Яны роман с Ганелиным. А так ищи теперь ветра в поле. Ладно, - он вздохнул в трубку, - я помчался, на самолет бы не опоздать. Если что - позвоню.
Значит, наша маленькая Яночка проводила время в компании неизвестного мужчины средних лет, крупного, полного. Кто бы это мог быть? И почему об этом ничего не знает ее муж Руслан? Собственно, он и не должен знать, если у Яны образовался роман. И понятно, что сама она вовсе не рвется об этом рассказывать каждому встречному. Но ведь это может оказаться и случайный знакомый. Увидел в ресторане хорошенькую молодую женщину, подсел к ней, поболтал, попытался поухаживать, может быть, даже оставил ей свой номер телефона, но это и все. Или встретил на улице, заговорил с ней, познакомился, пригласил пообедать. А она не отказалась. Ей скучно, она впервые в Москве, душа жаждет развлечений и приключений, так почему не пообедать с новым знакомым? Особенно если он представился крупным бизнесменом, банкиром или еще кем-нибудь не менее "престижным" для молодой провинциалки. Для раскрытия преступления эта информация ничего не дает, а отношения с мужем может испортить весьма существенно, вот Яна и молчит.
Парковку возле усадьбы "Коломенское" обслуживали два парня лет двадцати восьми - тридцати. У обоих были синие от наколок руки, короткие стрижки и небритые лица. По дороге Коротков предупредил Настю, что все парковки на Юге Москвы стоят под авторитетом по кличке Гога Сухумский, поэтому работает на них соответствующий контингент. Ни в коем случае нельзя вести разговор таким образом, чтобы выходило, будто парковщики халатно относятся к своим обязанностям, не смотрят за машинами, отлучаются надолго и не обращают внимания на срабатывание сигнализации на тех автомобилях, за стоянку которых они берут деньги. Это, конечно, не платная охраняемая стоянка, а всего лишь парковка, и за безопасность и сохранность машины они ответственности не несут, но есть вопросы конкуренции. Платная стоянка находится в трехстах метрах отсюда, она менее удобна, потому что от нее намного дальше до входа в парк, зато, как считается, более надежна. Ну и, соответственно, она более дорогая. На охраняемой стоянке по этим причинам .машин куда меньше, чем на дешевой парковке. Однако если пройдет слушок, что с машинами, оставленными на парковке, случаются неприятности, то автомобилисты перестанут экономить время, деньги и собственные силы и отдадут предпочтение охраняемой стоянке, которая находится уже в ведомстве не Гоги Сухумского, а совсем других людей.
- Здорово, мужики!
Короткой уверенным жестом сунул руку сначала одному, потом другому парковщику. Тем ничего не оставалось, кромe как ответить на рукопожатие.
- Мужики, помогите бабки отбить. С корешем пocпopил на сто долларов...
Дальше Юра выдал какую-то небылицу о сигнализациям, срабатывающих по каким-то совершенно немыслимым признакaм. Настя, абсолютно неискушенная в технических тонкостях электронных устройств, обеспечивающих сохранность автомобилей, сначала понимала его через слово, потом через фразу, а потом и вовсе утратила нить повествования. Синерукие парковщики, однако, понимали Короткова очень хорошо, согласно кивали головами и всем своим видом показывали, что прониклись серьезностью проблемы. Между ними завязалась оживленная беседа, в ходе которой то и дело мелькали слова "Клиффорд", "Лазерлайн", "Престиж", "Экскалибр", "светодиод". И наконец, минут через двадцать, Настя услышала текст, целиком состоящий из знакомых ей слов:
- Да вот сегодня на белом "мерине" срабатывание было, помнишь?
- Это когда мы бабки сдавали?
- Ну. Мы вышли, глянули - все чисто, никого вокруг, а машина ревет как нанятая.
- Точно, помню. Я тогда подумал, может, взяли что из машины, хозяин придет - орать будет. А он - ничего.
- Верно, так и было. Я все смотрел, когда хозяин придет. Машина на глазок вроде в порядке, двери закрыты, стекла целы. Но мы-то знаем, что если машину вскрывали, то хозяин сразу увидит, когда будет сигнализацию снимать. Хипиш поднимет! А он - ничего, представляешь? Спокойно так расплатился, даже глазом не моргнул. Это значит, что сигнализация сработала как обычно. Так что туфта это все - "два бипа", "три бипа". Никакой разницы, вскрывали машину или нет. Небось китайскую подделку за итальянскую фирму выдают. Поэтому она и срабатывает как попало, то ничего не показывает, то включается, когда птица мимо пролетит.
- Это плохо, - загрустил Коротков, - значит, сто баксов отдавать придется. Хотя... слушайте, а может, этот мужик, на "мерине", просто не заметил, внимания не обратил, а?
- Легко мог, - тут же отозвался один из парковщиков. - Он с бабой был, моложе себя лет на двадцать, а то и на тридцать.
- Ага, - подтвердил другой, - точно. Идут и чирикают, как голубки. Я тогда еще подумал, хорошо, что он с бабой, даже если что не так, все-таки меньше возникать будет.
Коротков поблагодарил за подробную консультацию, подхватил молча стоявшую в сторонке Настю под руку и потащил к машине.
- Ну что, подруга, похоже, не врет твой Андрей Константинович, все так и было, как он рассказывает. Бери телефон, звони Гмыре.
Борис Витальевич Гмыря выслушал Настю спокойно, не перебивал, задал несколько уточняющих вопросов, а потом так же невозмутимо заявил, что не склонен отпускать задержанного Ганелина до получения результатов баллистической экспертизы. Сигнализация на его машине могла сработать вовсе не оттого, что кто-то открывал дверь, а по совершенно другим причинам. Пистолет же лежал в бардачке именно потому, что сам Ганелин его туда и положил. И до тех пор, пока с этим вопросом не наступит полная ясность, Андрей Константинович побудет в изоляции.
- Все понятно, - уныло констатировала Настя, поговорив со следователем, чувствуется мощная длань нашего Афони. Наверняка это он давил на Гмырю. Интересно, что он ему напел?
- Могу поделиться, - Коротков завел двигатель и вырулил с парковки. - Я от него уже сегодня слышал эту скорбную песнь. Все крутится вокруг завода по изготовлению лекарственных препаратов. Та часть Подмосковья, на которой расположен завод, контролируется азербайджанской группировкой Эдика Юсубова по кличке Старший. Специально придумали, чтобы с Эдиком Вахрамовым не путали. Вахра-мов у них Младший, а Юсубов - Старший. И вот якобы у Старшего возникли кое-какие непонятки с Ганелиным. Не то Ганелин недоплатил за "крышу", не то вообще не заплатил, когда очередной срок подошел, не то попросил отсрочку, а потом отказался выплачивать процент по счетчику, короче, какая-то такая хренотень. А Эдик Старший, знаешь, чем славится в своем кругу?
- Расскажешь - буду знать, - ответила Настя, напряженно вслушивавшаяся в слова Короткова.
- Эдик Старший славится тем, что никогда не режет курочек, несущих не то что золотые, а даже самые обыкновенные яйца, потому как обыкновенные яйца тоже имеют свою цену. У него, кстати, раньше и кличка была другая, Бухгалтер. Все подсчитывал, вплоть до расходов на автобус. И Старший рассудил, кстати вполне здраво, что если человек не может заплатить наличными, то пусть отработает эквивалентную сумму услугами.
- Ну да, - кивнула Настя, уже догадываясь, к чему ведет Коротков,- зачем платить десять тысяч долларов киллеру, когда можно поручить все то же самое сделать должнику. И чем Эдику Старшему помешал Тимур Инджия? Ведь ребята разрабатывали это направление, Инджия ни к какой группировке причастен не был.
- Не был-то не был, но ухитрился переспать с любимой любовницей Эдика. И не просто переспал, но еще и заразил ее чем-то неприличным. Разумеется, Эдика это глубоко возмутило. Якобы Эдик приятно проводил время в ресторане в компании близких и соратников по борьбе, сняли целый зал. А в соседнем зале с парой дружков гулял Тимур. Любовница Старшего вышла, пардон, в туалет, для чего ей пришлось пройти через соседний зал в аккурат мимо столика, за которым сидел Тимур. Тот испытал сильнейший укол стрелы Амура в самое сердце и помчался в холл следом за девушкой своей мечты. Уж в каком таком подсобном помещении они совокуплялись - мне неизвестно, но вернулись оба не скоро. Не через час, конечно, но и не через минуту. Девица своему патрону что-то такое наплела, чему он спьяну поверил, не то у нее понос случился, не то золотуха. А через пару дней Старшему кто-то стукнул, что видели его зазнобу вместе с Тимуром как раз в то самое время, когда она, по легенде, должна была плотно сидеть на горшке. Дальше все и размоталось. Девице Эдик физиономию расквасил, но не капитально, с умом, чтобы можно было еще попользоваться, я ж говорю, он расчетливый. А обидчика вполне мог заказать, это в его характере.
- Погоди, Юра, он мог заказать, или ты точно знаешь, что заказал?
- Я, подруга, вообще ничего не знаю, кроме того, что Эдик Старший действительно существует, действительно контролирует ту часть Подмосковья, где расположен завод Ганелина, и действительно имеет такой характер, как я тебе описал. Все остальное мне поведал наш с тобой общий и горячо любимый начальник. У него тоже есть свои источники.
- Но ты можешь это перепроверить? - настаивала Настя.
- Быстро - нет, не могу. У меня к Эдику нет прямых подходов. - А у Афони, выходит, есть... И откуда только? Он в Москве без году неделя, а обзавелся источниками в такой мощной группировке. Юра, как ты думаешь, может быть, Афоня действительно неплохой агентурист, а? Может, он сыщик от бога, и чутье у него безошибочное. Просто я из-за своей неприязни к нему стараюсь видеть только плохое, а достоинств его не замечаю.
- Это что-то новенькое, - хмыкнул Коротков. - Вчера ты осваивала новое блюдо, а сегодня в голове появились новые мысли. Как говорил один из наших лидеров, главное - начать. Что это с тобой, подруга?
Настя помолчала. Прошло совсем немного времени с того момента, как она разговаривала сегодня с генералом Заточным, а мышление уже изменилось.
- Представь себе, что тебя привели в квартиру и сказали: хочешь оставайся, живи, не хочешь - уходи. И оставили там одного. О чем ты будешь думать? - задала она вопрос.
- Это что, тест? - в голосе Короткова в равных пропорциях смешались опасение, недоверие и любопытство.
- Нет, обычный вопрос.
- Я осмотрюсь, пригляжусь и буду решать, оставаться или уходить.
- А если подробнее? Что может заставить тебя уйти или, к примеру, остаться?
- Ой, Аська, да что угодно! Чего ты пристала? Мне цвет стен может не понравиться, или мебель, или вид из окна. Или соседи слишком шумные, спать мешают. Или телевизоpa нет, а я без него жить не могу.
- Ясно. А теперь представь себе, что тебя привели в это помещение и ушли, заперев дверь. Уйти ты не можешь. О чем ты будешь думать в первую очередь?
- А уйти никак нельзя?
- Никак, - Настя покачала головой, пряча улыбку. - Таково условие эксперимента.
- Тогда я буду думать о том, как мне выжить в этой запертой хате. Проверю, есть ли продукты, работает ли телефон. Если что-то сломано - буду думать, как починить имеющимися подручными средствами.
- А если мебель не нравится или обои не того цвета?
- Да и хрен с ними! Все равно же я уйти не могу, так чего внимание обращать на ерунду. Ну и что из всего этого следует? К чему эти вопросы?
- Юра, - она сделала паузу, доставая сигареты из сумки, - я сегодня виделась с Заточным. Ты знаешь, что его снимают?
- Слышал, что вроде собираются, но приказа пока нет. А что?
- А то. До сегодняшнего дня я была уверена, что в любой момент могу уйти к нему, если Афоня меня уж совсем достанет. Дверь была не заперта, понимаешь? А сегодня я вдруг узнала, что все не так. Дверь, оказывается, заперли, никуда уйти я не могу, и мне придется думать, как выжить в этой запертой хате.
- Вот только не надо меня цитировать, - ехидно заметил Юра. - Я пока еще не классик. Стало быть, ты, подруга, меня обманула? Клялась, что никуда не уйдешь в ближайшее время, не бросишь меня одного, а сама стреляла глазками по сторонам в поисках теплого местечка. А я-то, дурак, поверил тебе, понадеялся!
- Юрик, я никуда не собиралась уходить, я же дала тебе слово. Но умом-то я понимала, что мне есть куда уйти. Ты вникни! Пока человек думает, что дверь не заперта, что он в любой момент может ее открыть, как только захочет, он видит в окружающем больше плохого, чем хорошего. У него взгляд критический, он не боится выискивать недостатки, потому что знает: если количество недостатков превысит некую критическую массу, он встанет и уйдет. Ты вспомни свои слова, вспомни! Я спросила, что может заставить тебя принять решение уйти или остаться, а ты мне что ответил? Что тебе может одно не понравиться, другое, третье... Ты же не назвал ни одной причины, по которой ты можешь захотеть остаться. Ты даже не подумал о том, что в помещении могут оказаться какие-то достоинства, нет, ты заговорил сразу о недостатках. Юрочка, человек так устроен, понимаешь? Когда есть осознание собственной свободы, свободы выбора, обостряется критичность, это нормально, это естественно. Когда свободы нет, человек вынужден приспосабливаться, и критичность ему мешает. Чтобы выжить, он должен стараться не замечать недостатков и акцентировать достоинства, может быть, даже придумывать их или сильно преувеличивать. Вот примерно то же самое происходит сейчас с моим отношением к Афоне.
- Ладно, я понял. Смотри только не переборщи, а то у тебя Афоня, не ровен час, лучше Колобка окажется.
- Не беспокойся, - рассмеялась Настя, - Афоне это не грозит. И все-таки мне страшно интересно, откуда у него такие источники. Прямо завидно, честное слово! Даже у тебя таких нет, а ты в Москве двадцать лет проработал.
- Двадцать три, - поправил он.
- Тем более. Между прочим, куда мы едем?
-К тебе.
- А ужинать что будем?
- Сейчас купим чего-нибудь по дороге.
Настя посмотрела на часы - почти восемь вечера. День еще не кончился, а у нее такое ощущение, что уже должен быть вечер понедельника, ведь утро воскресенья было так давно...
* * *
При плотном графике съемок каждый выходной день был у Ирины Савенич наполнен массой обязательных мероприятий. Надо убрать квартиру, выгладить белье, которое в течение недели стиралось в машине, сделать закупку продуктов, которых должно хватить до следующего выходного, посетить массажиста, косметолога и парикмахерскую. Это было программой на каждый выходной, но, кроме того, накапливались и другие долги - перед друзьями, с которыми надо было повидаться, поздравить с днем рождения и вручить подарок или просто обсудить что-нибудь животрепещущее; перед покойными родственниками и близкими, за чьими могилами Ирина ухаживала уже много лет; даже перед машиной - красным "Фордом", который тоже требовал внимания и ухода, а порой и ремонта, особенно после нанесения очередных боевых шрамов, регулярно появляющихся на сверкающих боках и крыльях.
От природы безалаберная и несобранная, Ирина распоряжалась своим временем по меньшей мере нерационально. Но выходные дни - это святое, выходные она полностью посвящала тому, чтобы в остальные дни не думать ни о чем, кроме работы и удовольствий. Она даже свидания на выходные не планировала, ухитряясь втискивать личную жизнь в недолгие часы между съемками и сном.
Сыщик из МУРа после проведенной вместе ночи нравился ей еще больше, и Ирине пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не поддаться на его предложение провести это воскресенье вместе. Он загодя знал, что в воскресенье съемок не будет, и, видимо, очень рассчитывал на славно проведенный день где-нибудь на природе. Ей было жаль его разочаровывать, но принцип есть принцип. Обязательные мероприятия потому и называются обязательными, что пропускать их нельзя. Для актрисы внешность не самое последнее дело, а выкроить два часа на косметолога, столько же на парикмахера и еще час на массаж в дни съемок ей никак не удается.
Покончив к полудню с уборкой и неглаженым бельем, Ира отправилась в поход за красотой. Около семи вечера она, выйдя из салона красоты, снова села в машину, каждой клеточкой отмассированного тела ощущая свежесть и бодрость, не без удовольствия взглянула в зеркало на порозовевшее и подтянутое лицо, прикоснулась руками к густым упругим кудрям и подумала, что день проведен правильно. Сейчас она поедет по магазинам, заполняя багажник низкокалорийными продуктами, которыми ей приходится питаться, дабы не растолстеть. Плохо, когда свободный от съемок день приходится на воскресенье, в воскресенье далеко не во все магазины завозят товар, и приходится тратить на поиски того, что нужно, куда больше времени, чем в будни. Но ничего не поделаешь. Ирина бодро улыбнулась своему отражению, спрятала в сумочку зеркало и повернула ключ в замке зажигания.
Поиски продуктов шли с переменным успехом, но к девяти часам ей удалось найти все, что она планировала, включая немецкий черный хлеб грубого помола, макароны из обдирной муки, печенье и конфеты для диабетиков и зеленый салат нескольких сортов. Сейчас самое время позвонить Наташе, если у них с Русланом готовы диалоги для ближайших съемочных дней, то можно заехать и забрать текст. При всем своем легкомыслии к работе Ира относилась очень серьезно, особенно если снималась у Вороновой. Она еще не была настоящей звездой и, стоя на площадке рядом с известными на всю страну актерами, не могла себе позволить плохо знать роль, иначе это немедленно сказалось бы на репутации Натальи: тут же нашлись бы охотники поговорить о том, что Воронова снимает Иру исключительно по дружбе, потому что эта Савенич слова доброго не стоит как актриса и работать совсем не умеет. Такого Ирина допустить не могла. Если все остальные актеры, занятые в сериале, получали текст роли накануне съемки, а иногда и перед самым ее началом, то Ира, пользуясь своей близостью к режиссеру и сценаристу, старалась получить новый кусок сценария раньше всех, чтобы как можно лучше подготовиться и не ударить в грязь лицом.
- Натулечка, - защебетала она, когда в трубке послышался голос Натальи, это я. Как дела?
- Где ты?
- В машине. Проезжаю метро "Парк культуры".
- Можешь приехать?
- Уже еду. А что у тебя голос такой странный? Что-нибудь случилось?
- Все в порядке. Приезжай быстрей.
Наталья бросила трубку, оставив Иру в полном недоумении. Почему Наташа так с ней разговаривает? Разве Ира чем-то провинилась? Да нет же, внезапно поняла Ирина, это все из-за Андрея и Янки. Опять на целый день уехали вдвоем. В пятницу отрывались, в субботу, а теперь и в воскресенье тоже. Совесть же надо иметь хоть какую-нибудь! Какой жене это понравится, когда муж целые дни проводит с молоденькой милашкой. Конечно, на Наташу это совсем не похоже, она такая разумная, выдержанная и с бухты-барахты ревновать не кинется, но вот Руслан - этот может и сам завестись, и Наташу завести. Наверняка он начал психовать и Наталью этим заразил. Ничего, сейчас Ира приедет и всех их построит, сначала Руслана - за то, что не справляется с эмоциями и дергает Наташу, потом саму Наташу - за то, что слушает этого психованного дурака, а потом, когда Янка явится домой, и ей мозги вправит.
Вот и знакомый дом. Дом, где она родилась и прожила большую часть жизни. А вот Наташины окна на втором этаже, свет горит, створки открыты. Ира два раза нажала на кнопку в центре руля, машина издала два отрывистых сигнала. В окне появилась взлохмаченная голова Наташиного сына Алеши. Ира помахала ему рукой:
- Открывай дверь, я уже иду!
Она вихрем взлетела на второй этаж, дернула на себя тяжелую дверь, ворвалась в квартиру. Первое, что она увидела, был бледный, как полотно, Руслан с плотно сжатыми губами, стоящий посреди холла с большой сумкой в руках.
- Что у вас тут? - Ира нахмурилась и пытливо посмотрела сначала на Руслана, потом заглянула в открытые двери, ведущие в комнаты.
Откуда-то доносились Наташины шаги, твердые, чуть тяжеловатые, быстрые. Хлопали дверцы шкафов. Такое впечатление, что кто-то срочно куда-то уезжает. Но кто и куда? Неужели Янка дожала Руслана, и они собираются возвращаться в Кемерово? Вот мерзавка!
- Андрей Константинович в милиции, - произнес Руслан.
- Почему? Что случилось?
- У него в машине нашли пистолет, такой же, из какого убили Тимура. Следователь сказал, что не выпустит его до тех пор, пока экспертиза не скажет, тот это пистолет или нет. Если не тот, тогда его отпустят.
- А если тот?
- Тогда арестуют. Пока его только задержали, следователь сказал, что можно до десяти дней...
Вышла Наташа, сосредоточенная, серьезная. Но никакой паники в ее лице Ирина не увидела. Наташа даже не побледнела, во всяком случае, выглядела она куда лучше, чем Руслан. Ира решила, что Руслан, наверное, что-то не так понял, и лучше спросить у Натальи. Сейчас она все внятно объяснит, и окажется, что ничего страшного не произошло.
- Натулечка, что происходит? Руслан сказал...
- Все правильно, Ириша, - Наталья поцеловала ее в щеку, как целовала всегда при встрече. - Андрюша в милиции. У нас много дел, и без тебя мы не справимся. Сейчас надо ехать к следователю, взять у него ключи от машины, потом передать Андрюше вещи, его же задержали в брюках и светлой рубашке, я приготовила ему спортивный костюм, кроссовки и теплый свитер на тот случай, если в камере сыро и холодно. Туалетные принадлежности, еда... Я уже все собрала. Потом надо будет поехать туда, где осталась машина, и перегнать ее сюда. Руслан поедет с нами, он пригонит машину. И еще по дороге надо будет обязательно заехать к Гольдманам, у них сегодня годовщина свадьбы, двадцать пять лет, я должна непременно поздравить их. Это ненадолго, максимум на полчаса.
- Господи, Наташка! - ахнула Ира. - У тебя мужа арестовали, а ты про какую-то годовщину говоришь! Что, твои Инна с Гришей без тебя не перебьются?
Наталья быстро оглядела содержимое сумки, что-то мыcленно прикинула и кивнула:
- Все, можно ехать. Пошли. Алеша, мы уехали! Закрой за нами!
Она буквально вытолкнула из квартиры Иру и Руслана ц быстро пошла вниз по лестнице.
- Инна и Гриша Гольдманы - мой самые близкие друзья, - негромко говорила Наталья на ходу, не оборачиваясь и словно даже не интересуясь, идет ли следом за ней Ирина и слышит ли ее. - И то, что случилось с Андрюшей, не имеет к ним никакого отношения и не должно влиять на их праздник. Это случилось у меня, у Руслана, отчасти - у тебя, но никак не у Инны с Гришей. Портить им серебряную свадьбу я не собираюсь. А оттого, что я начну рвать на себе волосы и устраивать всеобщий траур, ситуация с пистолетом быстрее не разрешится.
Ира молча открыла машину, завела двигатель. Только сейчас до нее стало доходить, что Наташино видимое спокойствие, ее собранность, четкость и ясное понимание того, что нужно делать, куда ехать и что везти, - все это результат многочисленных тренировок. Сколько раз она точно так же ездила в милицию, когда Иру задерживали и запихивали в "обезьянник" вместе с алкашами, бродягами, наркоманами и буйствовавшими хулиганами... Сколько раз возила ей теплые вещи и еду, объяснялась с милиционерами, просила, унижалась, носила им водку, сигареты и дефицитные продукты, которые умел доставать Андрей Константинович. Да, это было давно, больше десяти лет назад. Но ведь было же, было...
* * *
С утра настроение у Виктора Слуцевича было отменным Еще накануне он убедился, что трюк сработал и соглядатай отстал от него. В воскресенье в первой половине дня он тоже не появился, и сей факт еще раз подтвердил Виктору, что ero расчет оправдался. На четыре часа дня было назначено свидание с Юлей, и он с удовольствием предвкушал совместный обед в любимом ресторане "Трюм" и последующие за ним интимные утехи у себя в квартире.
Однако после полудня удачное течение дня дало сбой.
Встреча с Юлей была назначена в "Трюме", и Виктор специально пришел на час раньше, чтобы не спеша и со вкусом выпить пива с крупными сочными креветками. Каково же было его разочарование, когда его встретили закрытые двери и пустой зал. Ни столов, ни официантов... Вывешенное в окне объявление извещало о том, что ресторан прекратил свое существование и в скором времени на этом месте откроется новый бутик.
Стараясь заглушить раздражение, он решил пройтись по магазинам, чтобы убить оставшееся до свидания время. Но злость на рестораторов, лишивших его возможности регулярно потреблять хорошее нефильтрованное пиво, оказалась такой сильной, что мешала Виктору получать удовольствие от созерцания дорогих элегантных вещей. Промаявшись до четырех часов, он снова подошел к "Трюму", чтобы встретить Юлю. Девушка опоздала на двадцать минут, и это только добавило раздражения.
Следующий удар Виктор получил примерно через час, когда приступил к поеданию феттучини в "Пицца-Хат" на Тверской, рядом с гостиницей "Националь".
- Если мы собираемся ехать к тебе, то ешь быстрее, - заметила Юля, отказавшаяся от горячего и ограничившаяся только салатом. - У нас сегодня мало времени.
- Почему? - нахмурился Виктор. - Разве ты не останешься?
- Сегодня не могу. У родителей серебряная свадьба, я обязательно должна быть дома.
- Могла бы еще вчера предупредить! - вспыхнул он. - Что я тебе, мальчик, которого можно ставить перед фактом в последнюю минуту?
Юля сидела с непроницаемым лицом. Она, казалось, даже внимания не обратила на его вспышку.
- Тебя что-то не устраивает? Если ты не хочешь, мы можем вообще к тебе не ехать. Я ни на чем не настаиваю.
- Я хочу, чтобы ты осталась, - зло сказал Виктор. - До утра.
- Зачем?
Он растерялся. Вопрос был совсем простым, но именно в силу своей простоты не имел ответа.
- Я так хочу.
Ничего лучшего он придумать не мог.
- Витя, ты, конечно, не мальчик, с этим я не спорю. Но и я не девочка по вызову, которую ты можешь держать у себя столько, сколько ты сам захочешь. Я не лезу в твою жизнь и не задаю тебе никаких вопросов, так и ты, будь любезен, считайся с тем, что у меня есть своя жизнь. Я не отказываюсь ехать к тебе, но я пробуду у тебя ровно столько, сколько смогу. И ни минутой дольше.
Виктор постарался взять себя в руки. Он ведет себя как полный идиот или, точнее, как Юрка Симонов, бесшабашный самодур, огребавший шальные деньги, руководствовавшийся только собственными сиюминутными желаниями, не знавший отказа у женщин и не считавший нужным думать о них как о самостоятельных личностях. Виктор Слуцевич, успешный менеджер риэлторской фирмы, прочно стоящий на ногах в финансовом отношении, свободный от брачных уз, элегантный поклонник классического стиля, никогда не вел бы себя подобным образом.
- Извини, - примирительно буркнул он, торопливо орудуя ножом и вилкой. Не сердись, детка, у меня сегодня что-то настроение паршивое. Кофе будешь?
Юля улыбнулась и лукаво подмигнула:
- Кофе можно и у тебя выпить. Не будем терять время. Через час, лежа в постели и судорожно сжимая горячую узкую девичью спину, Виктор напрочь забыл и о своем плохом настроении, и об обиде на Юлю, которая не захотела остаться на ночь. Он думал только о том, что судьба послала ему идеальную подругу в лице этой малоразговорчивой и нелюбопытной девушки. Виктору Слуцевичу, человеку без прошлого, нужна именно такая любовница: ничего не спрашивает, ничем не интересуется, ни во что не лезет и не пытается вникать. А живущему внутри Слуцевича Юрке Симонову до головокружения, до озноба и дрожи в руках хочется обладать чтим тонким худощавым телом с длинными ногами, смугловатой кожей, изящной талией и неожиданно пышной грудью. Ему всегда нравились именно такие женщины, он заводился от одного взгляда на них. Особенно если у них были длинные темные волосы. Тренькнул будильник - Юля завела его на двадцать минут десятого. Девушка тут же высвободилась из объятий Виктора и направилась в ванную.
- У тебя любовь по часам? - он снова попытался обидеться.
- У меня любовь по уму, - спокойно откликнулась Юля. - Если мои родители будут знать, что моя личная жизнь не нарушает жизнь нашей семьи, они, в свою очередь, не будут нарушать мои планы. Хочешь жить мирно - не провоцируй агрессию. Закон сосуществования.
Виктор откинул простыню и тоже встал. Нужно одеться и отвезти Юлю домой. Собственно, она на этом не настаивала, просто сказала, что должна быть дома не позже десяти, и если поедет на метро, то выходить из дома Виктора ей придется в девять. Если же он отвезет ее на машине, то можно выйти без двадцати десять. Разумеется, он тут же предложил свои услуги. Удивительная девчонка! Такая юная, а если пристально понаблюдать за ней - настоящая старушка. Все-то у нее по графику, по все расписанию, всегда точно знает, что можно и что нельзя. Никакой романтики, никакого порыва. Просто механизм какой-то в потрясающей сексуальной упаковке.
- Детка, а ведь я даже не знаю твоей фамилии, - неожиданно сказал Виктор, когда они уже ехали в машине.
- Ну и что? - она равнодушно пожала плечами. - Я твоей фамилии тоже не знаю.
- Слуцевич. Виктор Анатольевич Слуцевич, - церемонно представился он, одной рукой держа руль, а другой изображая жест, которым при знакомстве снимают шляпу.
- А я - Гольдман, Юлия Григорьевна, - уголки ЮлиНых губ слегка дрогнули в скупой улыбке. - И что теперь? Нам будет слаще спать вместе, если мы будем знать паспортные данные друг друга?
Ее слова показались ему слишком уж циничными для девушки двадцати одного года от роду. Впрочем, Виктор уже не в первый раз ловил себя на том, что современные столичные девицы как небо от земли отличаются от тех девушек, с которыми он имел дело лет восемь-десять назад у себя на родине.
- Просто представил себе, что будет, если мы поженимся. Ты станешь Юлией Слуцевич. Красиво звучит, правда?
- Юлия Гольдман тоже звучит красиво. Почему ты решил, что мы поженимся?
- Ну... я так просто, предположил. А что, это совсем невозможно?
- Все возможно, - она вздохнула. - Только вопрос - зачем? Зачем мне выходить за тебя замуж? Какой резон?
- Как это "какой резон"?
Виктор не знал, удивляться ему или возмущаться. Он слышал в телевизионных передачах и читал в газетах, что нынешние женщины не рвутся замуж и предпочитают свободу и самостоятельность, но полагал, что это пустые домыслы социологов и психологов. Сам он никогда не встречал до сей поры девушек, которые не хотели бы обзавестись мужем. А вот, оказывается, они все-таки существуют...
- Женщина должна выйти замуж, рожать детей, - убежденно произнес он. - Так всегда было, есть и будет.
- Не спорю. Я обязательно выйду замуж и буду рожать детей. Я только не понимаю, почему моим мужем должен стать ты. У тебя есть какие-то невероятные достоинства, которые дают тебе преимущества перед другими?
Вот теперь Виктор по-настоящему обиделся и разозлился. Выходит, он нужен этой пигалице только для обедов в ресторанах и постельных забав, ни на что большее он в ее глазах не годится. Она его использует как самца, поэтому и не интересуется его жизнью, не спрашивает ни о чем. Он ей не интересен, вернее, интересен только в качестве секс-машины. Она относится к нему точно так же, как он сам относился к проституткам, которым платил за интим и с которыми ему и в голову не приходило поговорить "за жизнь". С той лишь разницей, что платит за эти радости не Юля, а он сам, он водит ее в рестораны, а не она его.
Стоп, стоп, куда это его несет? Опять Юрка Симонов со своим жизненным опытом вылез. Нет, Виктор Слуцевич не может обижаться на такие слова, не должен, права не имеет. Юрка - игрок на удачу, ловец фарта, отчаянный и самоуверенный. Виктор - бизнесмен, который все просчитывает и который точно знает, что все продается и все покупается. Юлькины слова не несут в себе ничего обидного, ее родители - деловые люди, и мышление у девочки тоже должно быть деловым. Это торг, обычный торг. Вот есть девушка Юля, внешние данные такие-то, образование такое-то, характер такой-то, сексуальные привычки такие-то. Сколько ты можешь предложить за это? Что ты готов отдать взамен? Называй свою цену, ее сравнят с другими предложениями и сделают выбор. Ничего обидного, ничего оскорбительного, все очень по-деловому.
- Детка, ты права, вряд ли у меня есть большие преимущества перед другими мужчинами. Давай рассмотрим мою кандидатуру внимательно. Мне тридцать три года. Я старше твоих придурков-ровесников на целых двенадцать лет, у меня больше ума и жизненного опыта. Согласна?
- Пока да.
- Но в то же время я намного моложе стариков, которые пускают слюни при виде твоей аппетитной попки. У стариков больше опыта и больше денег, но у них меньше сил и меньше лет впереди. Согласна?
- Да. Еще что?
- Я никогда не был женат, у меня нет детей, и я никому ничего не должен. Все мои деньги будут твоими. Где ты найдешь сегодня такого, как я, в хорошем возрасте и без алиментов?
- Да, действительно, нигде не найду. "Трюм" закрыли, а больше такие ценные кадры, как ты, нигде не водятся, - усмехнулась Юля. - Еще какие у тебя достоинства?
- Мои родители давно умерли, и тебе не придется решать такую страшную проблему, как отношения со свекровью.
- Весомый аргумент. Это все?
- Пока все. Но я еще подумаю, - пообещал Виктор. -Может, что и вспомню. Кстати, есть еще один нюанс в мою пользу. Если тебе так нравится твоя фамилия, я готов стать Виктором Гольдманом. Оцени, детка. Не всякий мужик на это согласится. Муж и жена должны носить одну фамилию, иначе это не брак, а фикция. И я ради тебя готов пожертвовать своим именем.
Юля фыркнула, но ничего не ответила. Остаток пути до ее дома они молчали, и Виктор думал о том, что неплохо было бы и в самом деле жениться на этой девочке, а потом уговорить ее подать документы на выезд. Изменить еще раз фамилию, стать Гольдманом и свалить на фиг в Израиль, а потом еще куда-нибудь, в Голландию, например, или в Германию, или даже в Южную Америку. Там его Богомолец хрен найдет.
Остановив машину возле подъезда дома, где жила Юля, Виктор помог девушке выйти, обнял ее. Юля сделала слабую попытку отстраниться.
- Мне пора бежать.
Она быстро набрала код на панели домофона, открыла дверь. Виктор проскользнул за ней следом.
- Еще без десяти десять, - прошептал он, жадно шаря руками по ее бедрам и пытаясь залезть под юбку.
Через несколько минут Виктор в последний раз поцеловал Юлю и открыл дверь подъезда. Рядом с его машиной стоял красный "Форд", из которого вышли две женщины и мужчина.
- Ой, тетя Наташа, здравствуйте! - радостно воскликнула Юля. - Привет, Иринка.
- Здравствуй, Юлечка, - старшая из двух женщин расцеловала девушку. - Ты уходишь?
- Нет, я пришла. Скажите маме, что я уже здесь, через пять минут поднимусь.
Все трое прошли мимо Виктора к лифту. Старшая вежливо кивнула ему, та, что помоложе и покрасивее, окинула его изучающим и оценивающим взглядом. Мужчина даже голову не повернул в его сторону.
- Витя, да что с тобой!
Голос Юли прорвался сквозь тяжелый туман оцепенения.
- А? Что? - растерянно пробормотал он.
- Ты что, не слышишь меня? Что с тобой? Тебя Иркина красота так поразила, что ли?
- Иркина? - он с трудом приходил в себя. - Нет, просто голова закружилась. Мне нельзя приближаться к тебе, если рядом нет койки. Видишь, какие последствия...
Он пытался шутить, понимал, что получается коряво, но ничего остроумного придумать не мог.
- Это друзья твоих родителей?
- Почти. Тетя Наташа - мамина школьная подруга, они с первого класса дружат. Иринка - ее воспитанница, ну почти как младшая сестра, моя мама ее всю жизнь знает, с самого рождения. А ты что, не узнал их?
- Почему я должен был их узнать?
- Да ты что! Тетя Наташа - это же Воронова, знаменитый режиссер, а Иринка - актриса, ты наверняка ее по телевизору видел. Ирина Савенич. Ну, вспомнил?
Он не вспомнил, но на всякий случай кивнул.
- А мужичок-с-ноготок? Он кто? - спросил Виктор, стараясь, чтобы голос не выдал его.
- Это Руслан. Он написал роман, по которому тетя Наташа сейчас снимает многосерийный фильм. Ты наверняка в газетах читал про убийство, которое там у них произошло.
- Какое убийство? Я ничего не читал.
- Ну ты что! Вся Москва обсуждает. Во время съемок убили водителя, а жену Руслана похитили. Потом жену вернули, а убийцу пока не нашли. Ты что, правда не читал?
- Я криминальные новости не читаю, я все больше про недвижимость... Ладно, детка, беги, тебя там ждут. Завтра позвоню.
Дождавшись, когда за Юлей закроется дверь подъезда, Виктор сел в машину, достал сотовый телефон, набрал нужный номер.
- Как дела? - начал он как можно спокойнее.
- Все по плану, - услышал он уверенный голос. - Ни о чем не беспокойся.
- Я только что видел его.
-Кого?
- Нильского. Он до сих пор в Москве. Почему он не уехал?
- Непредвиденные обстоятельства. Но мы над этим работаем.
- Почему вы не сказали мне про водителя?
- Мы не обязаны перед тобой отчитываться. У нас есть задание, мы работаем над его выполнением. А почему, что и, как - не твоя забота. Ты понял, Витя?
- Нет, моя забота! Потому что речь идет о моей жизни! И я имею право знать, почему вы отступаете от плана и творите хрен знает что! - он начал срываться на крик. - Вы должны были только увезти жену, а потом отпустить ее. Что это за самодеятельность с водителем? Ментов разбудить захотели? Пока они спят, вам скучно? Хуже работается?
- Остынь, - голос в трубке был по-прежнему ровен и невозмутим. - Это был эксцесс исполнителя. Если тебе от этого легче, то знай: виновные наказаны. У нас очень жесткая дисциплина.
- Да плевать я хотел на вашу дисциплину! Люди Богомольца уже висят у меня на хвосте, я сделал, как вы мне советовали, навел на ложный след, но это же только временная передышка, временная, понимаете? Они в любой момент могут появиться снова. Я буду морочить им голову, подставлять фальшивки, но это все не понадобится, если они узнают то, что знаем мы с вами. Тогда мне никакие спектакли не помогут, они в пять минут все выяснят. И мне конец.
- Не паникуй. Выпей сто граммов коньяку и ложись спать.
Первую половину дороги домой Виктор кипел от негодования. Ну каким же надо было быть козлом, чтобы убить водителя! Сказано же было предельно ясно: похитить жену Нильского, через три дня отпустить. И все. По такому делу никакая ментура не станет задницу рвать. Подумаешь, большое дело, молодая баба ушла гулять - и загуляла на целых три дня. Нашлась же? Нашлась. Живая и невредимая. А уж что там она рассказывает - мало кому интересно, да и чего только не расскажешь, лишь бы грех прикрыть и с мужем отношения не обострять. А теперь у ментов труп, теперь им в тишине отсидеться не удастся, хочешь - не хочешь, а работать придется.
Однако примерно на середине пути в голову Виктору пришла мысль, заставившая его похолодеть. Сегодняшняя встреча с Нильским... Случайной ли она была? Вернее, до какой степени случайной? Руслан, кажется, не узнал его, во всяком случае, ничем не выдал своего интереса. Ну и немудрено, пластику-то Виктору сделали на славу, самые лучшие врачи работали за огромные бабки. Но как же так вышло, что он случайно знакомится с девушкой, а оказывается, что девушка связана с Нильским? Неужели такое возможно в многомиллионном городе? Или все это с самого начала было не случайностью, а тщательно спланированной игрой? Богомолец спелся с Нильским, забыл о старой вражде, и Руслан теперь помогает ему вычислить Юрку Симонова. Когда в его жизни появилась Юля? Совсем недавно, после того, как он слетал в Кемерово. Иными словами - после того, как люди Богомольца получили возможность вычислить три имени: Слуцевича, Гусарченко и Ремиса. Вычислили - и подставили под каждого своего человека. Под него - Юльку. Надо попробовать выяснить, не появилась ли у Гелика Ремиса в последние дни такая же знакомая...
О черт, а он всего полчаса назад всерьез подумывал о том, не жениться ли ему на Юльке! Вот идиот! Совсем, видно, башню снесло.
