Глава 11

Второй день над Москвой сияло солнце, и Сергей Зарубин по-мальчишески радовался предоставившейся возможности провести некоторое время на свежем воздухе, особенно в преддверии командировки в Кемерово, где уже будет не до прогулок, да и с погодой неизвестно повезет ли. Воронова дала ему номер мобильного телефона Андрея Константиновйча Ганелина, и уже через десять минут Сергей ехал на встречу с ним и с Яной Нильской.

- Мы сейчас в Коломенском, - сказал Ганелин по телефону, - но как раз собираемся поехать куда-нибудь пообедать. Давайте встретимся... ну, например, у "Ходжи Насреддина". Знаете, где это?

- На Покровке?

- Совершенно верно. Пообедаем и заодно поговорим. Предложение звучало соблазнительно, ресторан "Ходжа Насреддин в Хиве" обладал для молодого оперативника невероятной привлекательностью, присущей любой несбыточной мечте. Сергей много раз проходил мимо широких окон, за которыми таинственно мерцали в полумраке бирюзовые салфетки на синих скатертях и плавно двигались стройные девушки в национальных узбекских костюмах. Он с детства любил восточную кухню, к которой его приучила прабабка по материнской линии, родившаяся и до пятидесяти лет прожившая в Азии. Но цены в "Ходже" были ему явно не по карману. Не позволять же Ганелину платить за него...

- Да нет уж, Андрей Константинович, давайте не будем смешивать работу с удовольствием. Если вы не очень голодны, я попросил бы вас все-таки сначала встретиться со мной, а потом уж вы с Яной пойдете обедать.

- Не смущайтесь, капитан, если вас останавливают цены, то вы мой гость. Я вас приглашаю.

- Спасибо, не стоит, я только что пообедал, - соврал Зарубин, мгновенно ощущая обострение голода. - Я буду ждать вас возле ресторана, посидим на лавочке на Чистых прудах, хорошо?

Выйдя из метро на станции "Чистые пруды", Сергей заскочил в "Макдоналдс", взял двойную порцию картофеля по-деревенски и три пирожка с лесными ягодами и не спеша двинулся по бульвару в сторону Покровки. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут, вполне достаточно, чтобы пообедать на ходу и явиться к месту встречи без опоздания. "Пора жениться, - думал он в такт шагам, - а то вечно голодным хожу. Женатым мужикам по утрам дают плотный завтрак, а я, несчастный и одинокий, выпиваю yтром пустой чай с куском сыра, а уже к одиннадцати утра начинаю умирать от голода и теряю способность нормально работать, только о еде и думаю. Чего я тяну? Гуля - чудесная девчонка, надо срочно на ней жениться и жить как все люди. Опять же она наполовину таджичка, все мои любимые блюда наверняка умеет готовить". С Гюльнарой Сергей познакомился два года назад, увидел на одном из московских бульваров красивую девушку и тут же кинулся в атаку. С тех пор, стоило ему оказаться на любом бульваре или просто в месте, где много деревьев и скамеек, он автоматически начинал думать о Гуле.

Своей главной проблемой Зарубин считал невысокий рост. Не то чтобы он комплексовал по этому поводу, вовсе нет, но отчего-то так выходило, что девушек, которые подходили бы ему по росту, он встречал крайне редко, а если и встречал, то они, как правило, были связаны крепкими отношениями с высоченными, баскетбольных параметров, парнями. Зарубин злился на несправедливость такого распределения симпатий и полагал, что мужчинам, имеющим рост выше ста восьмидесяти сантиметров, нужно искать себе подруг среди рослых девиц и не покушаться на контингент миниатюрных статуэточек. Гуля же, помимо совсем крошечного росточка и несомненной внешней привлекательности, обладала еще и острым умом, стремлением к независимости и вполне покладистым характером, то есть не требовала от Сергея, чтобы он уделял ей все свободное время и просиживал целыми днями возле ее юбки. "Все, решено, сегодня же сделаю Гуле предложение, - думал он, методично забрасывая в рот дольки отварного обжаренного картофеля, - вот вернется она вечером с дачи, приду к ней и скажу... Ах, черт, я же улетаю в Кемерово. Совсем забыл. Ладно, как только вернусь - в тот же день поговорю с ней. Нет, не буду тянуть, позвоню завтра и сделаю предложение по телефону. Если она согласна - пусть пока начинает готовиться. Платье там, туфли всякие, то-сё..."

Предаваясь приятным мечтам и не менее приятному процессу поглощения пищи, Сергей не заметил, как невольно замедлил шаг, и спохватился только тогда, когда увидел припаркованный белый "Мерседес" Ганелина, до которого оставалось идти не меньше двухсот метров. Поспешно запихнув в рот остатки последнего из трех пирожков, он прибавил шаг и почти перешел на бег. Высокий полный Ганелин и маленькая стройная Яна ждали его возле машины. Они о чем-то разговаривали, и Сергей пытался издалека заметить те случайные, почти неконтролируемые признаки, невольно выдающие близость отношений. Андрея Константиновича он видел впервые и, приближаясь к нему, мысленно сопоставлял его внешность с тем описанием, которое дали ему люди, узнавшие Яну по фотографии и рассказывавшие о том, что она была с мужчиной. Да, несомненно, это он. Во всяком случае, очень похож.

- Извините, я немного опоздал, - произнес он покаянно, пытаясь при этом незаметно смахнуть крошки слоеного теста с голубой, в клеточку, рубашки.

- Все в порядке, - весело откликнулся Ганелин, - мы приехали значительно раньше, чем рассчитывали, сегодня дороги совсем пустые, дожди закончились, и все сидят на дачах. Так вы окончательно отказываетесь обедать с нами? Может, передумаете, Сергей Кузьмич?

Сергей метнул взгляд сначала в сторону окон, манивших своей сине-бирюзовой глубиной, потом в сторону швейцара, предупредительно взявшегося за ручку входной двери и изогнувшегося в готовности впустить дорогих гостей. Те, кому посчастливилось побывать в "Ходже", не жалея эпитетов, хвалили здешнюю кухню, а Зарубину после смерти прабабушки редко когда удавалось съесть приличный плов, бабушка, конечно, готовила его, но это было не то, не то... Прабабушка Мадина прожила долгую жизнь и умерла, когда Сереже было пятнадцать, а ей самой девяносто два года. Свой последний плов она приготовила за два дня до смерти, и с того времени Зарубину не довелось есть ничего даже отдаленно похожего на это восхитительное блюдо. Знатоки же и ценители уверяли, что в "Ходже" плов именно такой, каким должен быть. Человек слаб и подвержен соблазну...

- Большое спасибо, - он мучительно выигрывал борьбу с самим собой, - но мы с вами, кажется, условились: сначала беседа, потом я ухожу, а вы обедаете.

Они перешли на противоположную сторону, свернули к бульвару и уселись на первой же скамейке.

- Скажите, Яна, - начал Зарубин, - у Руслана не было неприятностей из-за тех статей, которые он публиковал?

- Регулярно. - Яна улыбнулась, сверкнув зубами. Серые глаза блестели из-под темно-русой челки, и вся она буквально лучилась весельем и радостью, ничем не напоминая ту тихую, неразговорчивую, оглушенную случившимся молодую женщину, которую Сергей видел всего три дня назад, в четверг утром.

- А поконкретнее?

- И в суд грозились подать, и избить, и убить. Этого добра мы накушались выше крыши. Вы у Руслана спросите, он вам все расскажет.

- Спрошу, - пообещал Сергей. - Сейчас мне важно услышать ваше мнение и ваши оценки. Знаете, со стороны бывает виднее. Я хочу понять, насколько серьезны были эти угрозы. Ваш муж - мужчина, а настоящий мужчина всегда преуменьшает опасность, мол, ничего особенного, пустяки, ерунда, не стоит даже внимания обращать. А вы, Яна, - женщина, вы должны особенно остро чувствовать опасность, тем более что вы мать. Поэтому для меня важнее сначала поговорить с вами. Вы можете сказать мне, кто конкретно угрожал Руслану? Меня больше интересуют последние месяцы его работы в газете. Истории трехлетней давности можно пока опустить.

- Ну, во-первых, Богомолец. Это у нас такой криминальный авторитет есть. Не слыхали?

- Знаю такого, - кивнул он.

О Богомольце он слышал, его группировка гремела на всю Кемеровскую область, а в последнее время люди Богомольца зачастили в Москву. Правда, ни на чем не попались, нигде не засветились, но оперативной информации об их похождениях было немало.

- Ну вот, сначала Русик написал о Богомольце, но тому-то по фигу, подумаешь, все и так знают, что он криминальный авторитет. А потом Русик написал об одном аферисте, который стал депутатом Госдумы и перебрался в Москву. И Этот дядька - дружок Богомольца. Русик и об этом тоже написал. Вот тогда начались угрозы.

- В чем был смысл угроз? Что они хотели?

- Чтобы Русик больше не смел поднимать эту тему.

- Ну и как ваш муж отреагировал? Перестал писать о... Кстати, как фамилия этого деятеля из Госдумы?

- Фетисов. Евгений Фетисов. Да, конечно, Русик перестал писать, но не потому, что ему угрожали, а потому, что он как раз в это время решил вообще уйти из журналистики. Вы не думайте, что он испугался, просто он понял, что должен заниматься другим... Впрочем, это неважно. Он давно хотел написать большой роман, вот и решил, что время пришло.

- А почему вы так уверены, что ваш муж не испугался? - Зарубин настойчиво возвращался к тому, что его интересовало. - Может быть, его отказ от журналистики связан именно с этим? Это его никоим образом не порочит, он несет ответственность за вас, Яна, и за ваших детей, и, как человек разумный, он должен был постараться обеспечить вашу безопасность. Нет ничего постыдного в том, чтобы поступиться любимой профессией в интересах безопасности жены и детей.

- Да нет же! Ну что вы мне рассказываете! - Яна начала сердиться, голосок ее зазвенел медными колокольчиками. - Русик вообще не из тех, кого можно угрозами заставить что-то делать. Он всю жизнь делал только то, что хотел. Я имею в виду, что считал правильным и нужным. Пока хотел быть журналистом писал статьи, захотел написать роман - написал. Он никому ничего не должен. А вы что, думаете, это Фетисов?.. Ну, в смысле, письмо это и крысы?..

Она поежилась, словно наяву увидела перед собой коробку с окровавленными тельцами несчастных животных.

- Я пока не думаю, но вполне допускаю. Давайте уточним даты. Когда Руслан написал материал о Фетисове?

- Где-то... где-то года полтора назад.

- И когда начались угрозы?

- Почти сразу же. Сначала Русика избили, но не сильно, он даже в больницу не обращался, я его домашними средствами лечила. А потом, на следующий день, начались звонки по телефону.

- Я все-таки не понял, в чем был смысл звонков. Ведь материал уже был опубликован, так?

- Понимаете, Сережа, в том материале Русик сделал так называемую заявку. Дескать, осталось еще много неясного с этим вопросом, и с этим, и с тем, но мы продолжим журналистское расследование, и в скором времени вы, дорогие читатели, узнаете, как там все было на самом деле. То есть из материала было понятно, что Русик собирается и дальше копать под Фетисова и писать об этом.

- Угу, угу, - промычал Зарубин. - И что же было дальше? Руслан продолжил собирать материал о Фетисове? - А как же. Я же вам говорю, Русик ничего и никого не боится.

- Значит, он собирал материал, а они...

- А они звонили, - закончила за него Яна. - Потом машину нашу поуродовали, все стекла побили, колеса сняли, в салоне обивку ножом порезали. А потом опять звонили.

- Вам было страшно? - участливо спросил Сергей.

- Мне - да, очень. Я так просила Русика остановиться, бросить это дело, ведь у нас дети... А он говорил, что я не должна беспокоиться, потому что ничего они нам не сделают. Вся редакция знает о том, что Фетисов и Богомолец ему угрожают, и если с ним что-нибудь случится, никто и сомневаться не будет, что это их рук дело. Богомолец тоже не дурак, он это прекрасно понимает, поэтому дальше угроз не пойдет. Все хотят жить хорошо, а в тюрьму садиться никто не хочет.

Н-да, аргументация - хоть стой, хоть падай. Конечно, когда имеешь дело с людьми, обладающими необходимым минимумом серого вещества, то такой расчет вполне оправДан. Если хочешь убить - убивай сразу, не засвечивай свое негативное отношение к человеку, тогда никому не придет в голову тебя подозревать и тем более обвинять. А если уж начал угрожать, то надо быть полным дуболомом, чтобы после этого идти на убийство, ты же первым попадаешь в список подозреваемых; Но так бывает только в классических детективах, когда умный сыщик имеет дело с не менее умным преступником. В реальной жизни умные преступники встречаются куда реже, чем в книжках, зато отмороженных на всю голову - пруд пруди. Такие отморозки вообще ходы считать не умеют, даже на полчаса вперед заглянуть не могут, в их хилых мозгах генетически отсутствует способность к осознанию понятия "будущее", они живут только минутой и секундой, и, уж конечно, подобные экземпляры легко могут "засветить" свой конфликт с кем-то, а потом на глазах у всего честного народа убить противника, рассчитывая, вероятно, либо на бога из машины, который явится и уничтожит всех свидетелей, либо на леность, трусость и продажность милиции, что, безусловно, имеет место, но далеко не всегда. Неужели такой опытный журналист, как Нильский, мог этого не понимать? Да нет, наверняка он все прекрасно понимал, просто хотел жену успокоить, а она, дурочка, и поверила.

- Как долго продолжались угрозы?

- Два или три месяца. Нет, вру, дольше... Пока Русик не уволился из газеты. Примерно полгода.

- И что потом?

- А потом - как отрезало. Он перестал интересоваться Фетисовым, и все кончилось.

Кончилось, как же... Похоже, все только начинается.

- Яна, вы читали роман вашего мужа? - спросил Зарубин.

- Ну конечно. А что?

- Там есть какая-нибудь история, похожая на дело Фетисова? Может быть, Руслан, отказавшись от журналистики, решил все-таки донести до читателей правду об этом человеке? Пусть даже он дал ему другую фамилию, но тот, кому надо, все равно догадается, о ком идет речь.

- Вы думаете... - растерянно пробормотала Яна. - Нет, кажется, в романе ничего такого нет.

- Ну как же нет, Яночка, - внезапно вступил в разговор Ганелин. - Я не читал статьи Руслана, но даже по тому, что вы тут обсуждаете, могу судить. В романе есть именно эта история, есть персонажи, в точности напоминающие и Богомольца, и Фетисова, и даже есть журналист, которого они запугивают.

Ну надо же, оказывается, Андрей Константинович внимательно прислушивался к разговору, а ведь сидел с отсутствующим видом, смотрел в сторону и ни единым словом, ни единым жестом не напоминал о себе.

- Что вы, Андрей Константинович, в романе все совсем не похоже, возразила Яна, но уверенности в ее голосе не было.

- Сергей Кузьмич правильно сказал, кому надо - тот догадается. Внешность и даже характер персонажа могут быть какими угодно, но если технология его действий описана точно, то никто сомневаться не станет. Получается, Фетисов и Богомолец снова запугивают Руслана, чтобы он не публиковал роман в таком виде. Я правильно понял, Сергей Кузьмич?

На полном добродушном лице Ганелина была написана неподдельная тревога. Впрочем, как знать, может, он хороший актер.

- В принципе - да, но тут есть еще много неясностей, - уклончиво ответил Зарубин. - Как, например, они могли узнать о содержании романа, если он еще не опубликован?

- Да, действительно, я об этом не подумал. "Зато я подумал, - злорадно произнес про себя Сергей. - Узнать о содержании романа можно от тех, кто его читал. Воронова, вы, Андрей Константинович, Руслан, Яна, руководство телеканала, поскольку Воронова показывала им рукопись, Ирина Савенич, поскольку она близкая подруга Вороновой. И наверняка еще человек пять-шесть найдется. Круг не бесконечный, в нем легко можно обнаружить человека, от которого информация могла уйти к Фетисову или Богомольцу. Надо только точно выяснить, кому показывали Роман. Придется звонить Каменской, пусть задаст этот вопрос Нильскому и Вороновой".

- Хорошо, с этим пока все. У меня есть к вам еще вопрос. Яна, среди ваших знакомых есть кто-нибудь, кто неистово влюблен в творчество Марка Твена?

Яна ошарашенно смотрела на него. Ну еще бы, только что говорили про угрозы и криминальных авторитетов, вдруг какой-то Марк Твен! Похоже, она даже не может сообразить, о чем Зарубин ее спрашивает и кто такой этот Марк.

- Марк Твен? - неуверенно повторила она. - Это который Том Сойер?

- И Гекльберри Финн в придачу, - добавил Сергей. И "Принц и нищий", и "Янки из Коннектикута при дворe короля Артура". Я в детстве ими зачитывался. Но вы, судя по всему, не поклонница этого писателя, верно?

- Честно говоря, я вообще его не читала, - призналаcь Яна.

- Но хотя бы слышали?

- Да, конечно, слышала.

- От кого?

- Не помню уже, в школе говорили... Кино было про Тома Сойера, я помню.

- А позже, когда вы стали взрослой, никто из ваших знакомых не рассказывал о Марке Твене взахлеб? Я хочу сказать, с восторгом, с упоением, как рассказывают настоящие фанаты?

- Вроде нет... Какой странный вопрос. Почему вы спросили?

- Просто интересно, - Сергей снова ускользнул от прямого ответа. Собственно, скрывать особо нечего, но отчего-то его сильно напрягало присутствие Ганелина. Уж больно активно он включился в обсуждение, хотя никто его не спрашивал. И включился как раз в тот момент, когда появилась красивая возможность переключить внимание сыщиков на содержание романа Нильского и на Фетисова с Богомольцем.

Разговор шел не так, как хотелось Зарубину. Разумеется, для получения информации беседа на бульварной скамеечке вполне годится, но для наблюдения за людьми совсем не подходит. От обеда он отказался, а ведь это было бы прекрасной возможностью посмотреть, как общаются Ганелин и Яна, как смотрят друг на друга... Когда люди общаются, они должны видеть друг друга, а не сидеть на лавочке в рядок, как в oчереди в кабинет врача. Но ничего не поделаешь, он с самого начала допустил ошибку, договорившись о встрече на Покровке, нужно было предложить встретиться у памятника Грибоедову, рядом с метро, там есть летнее кафе "Русское бистро", где можно с приятностью посидеть на свежем воздухе за столиком, перекусить за вполне человеческие деньги и поговорить. Теперь уж поздно рвать на себе волосы, люди, которые собираются обедать в "Ходже Насреддине", не захотят перебивать себе аппетит в недорогой закусочной, тем паче ресторан находится в три раза ближе отсюда, нежели бистро. "Лопух ты, Зарубин!" - в сердцах сказал себе оперативник.

- Андрей Константинович, у меня к вам тоже есть вопросы.

- Внимательно вас слушаю, - с готовностью откликнулся Ганелин.

- У вас есть недоброжелатели среди ваших коллег по бизнесу?

- Естественно, - улыбнулся Андрей Константинович, - я же не ангел. По-моему, недоброжелатели есть у любого человека, это нормально.

- Я имею в виду конкретно тех людей, которые недовольны вашим спонсорским участием в работе вашей жены. Вам не приходило в голову, что кто-то из них мог попытаться сорвать съемки? Просто из вредности, от злости, чтобы вам насолить. Подумайте, Андрей Константинович.

Ганелин снял очки с толстыми линзами, неторопливо протер стекла специальной салфеточкой, которую извлек из нагрудного кармана легкой светлой рубашки.

- Озадачили вы меня, Сергей Кузьмич. Мне, честно признаться, такое и в голову не приходило. А что, у вас есть основания так думать?

- Очень слабые. Но я должен все проверить. Пока есть только совсем хиленькая информация, которая, вполне возможно, и не подтвердится. Мне нужно съездить на ваш завод, поговорить с людьми.

- Конечно, ради бога, я сам вас отвезу. Давайте завтра прямо с утра? - тут же предложил Ганелин.

"Завтра я уже буду в Кемерове, - мысленно ответил Зарубин, - а на завод поедут совсем другие люди. Но вам, господин Ганелин, знать об этом совсем не обязательно".

- Да нет уж, вместе нам ехать не стоит, - усмехнулся Сергей. - Я один поеду, потусуюсь среди персонала, вопросики всякие позадаю, глядишь - и услыщу что-нибудь интересное. Очень у вас там любопытная фигура в лице директора, надо мне к нему присмотреться. Только вы, уж будьте любезны, придумайте мне легенду и объясните, как доехать.

- Ах вот вы о ком, - протянул Ганелин. - Понимаю. Я не разделяю ваших подозрений, но вы имеете на них право. Директор завода и в самом деле фигура неоднозначная. Мне неоднократно намекали, что он связан с какими-то криминальными структурами, но я полагал, что до тех пор, пока это не наносит ущерба моему бизнесу, меня это не должно касаться.

- Но ведь он входит в число акционеров, - заметил Зарубин.

- Да-да, конечно... Сейчас я принесу карту Подмосковья, она у меня в машине, и покажу вам, как проехать.

Ганелин начал подниматься со скамейки, но Яна его опередила, стремительно вскочив на ноги.

- Сидите, Андрей Константинович, я принесу. Где карта лежит?- В бардачке.

Он полез в карман за ключами и протянул их Яне.

- Нажмешь вот на эту кнопочку, чтобы выключить сигнализацию, - он показал Яне брелок, - потом снова включишь, поняла?

- Поняла.

Яна умчалась, легко перебирая ножками в изящных туфельках.

- Славная девочка, - ласково произнес Ганелин, глядя ей вслед.

- Славная, - охотно подхватил Сергей. - Я вижу, она уже совсем оправилась от потрясения. На нее в четверг смотреть было страшно, разговаривать не хотела, все время в комочек сжималась. А теперь ее будто подменили. Как вам это удалось?

- А разве вам не объясняли, что все душевные травмы лечатся только одним лекарством - любовью и лаской? - насмешливо спросил Ганелин.

- Вот, значит, как? Любовью и лаской?

- Ну что вы на меня так смотрите? Я же в переносном смысле говорю, а не в прямом, - добродушно рассмеялся Андрей Константинович. - Девочку нужно было отвлечь, и у меня это получилось. Она же совсем молоденькая, много ли ей надо? Дорогие магазины, дорогие рестораны, ночные клубы, красивые парки, музеи-усадьбы, словом, весь набор столичных удовольствий - и вот вам результат. Если бы, например, моя Наталья впала в такую депрессию, я бы так легко с ней не справился, мою жену ресторанами и магазинами не проймешь. А с Яночкой нетрудный случай.

- Но вы же не можете проводить с ней целые дни, - осторожно заметил Зарубин. - А съемки закончатся еще не скоро. Как только вы перестанете с ней нянчиться, она снова заскучает, скиснет и вспомнит о своих страхах. И что тогда?

- Я буду с ней нянчиться столько, сколько понадобится, - голос Ганелина неожиданно стал жестким и сухим. - Даже если это будет в ущерб работе. Для меня гораздо важнее, чтобы Наталья спокойно снимала картину, и если для этого нужно, чтобы я три месяца вырвал из жизни и бросил под ноги Яне, я сделаю это, не задумываясь. Я пойду на все, только бы она не дергала Руслана, не заставляла его уехать и не мешала работать ни ему, ни Наталье.

- Не сочтите меня циничным, но в этой ситуации лучшим лекарством был бы какой-нибудь страстный роман. Согласитесь, Андрей Константинович, если бы Яна влюбилась в кого-нибудь здесь, в Москве, она оставила бы Руслана в покое и не стремилась бы уехать. Как вам кажется?

Ганелин взглянул на него с любопытством, однако Сергей уловил в его глазах легкую тень брезгливости.

- Молодой человек, я понимаю вашу мысль. Однако когда я сказал, что пойду на все, я не имел в виду...

Сергей не дослушал, потому что из-за поворота появилась Яна, мчавшаяся к ним с невероятной скоростью. И никакого атласа автомобильных дорог у нее в руках не было.

- Что-то случилось, - Сергей быстро устремился ей навстречу. - Кажется, вашу машину угнали.

Подбежавшая Яна выглядела насмерть перепуганной.

- Там... там...

Она с трудом переводила дыхание и от этого не могла связно говорить.

- Что там? - напористо спросил Зарубин. - Машину угнали?

- Нет... машина... на месте... там пистолет...

- Где? Какой пистолет?

- Я не знаю, я не разбираюсь... В бардачке лежит... Я его увидела... мне так страшно стало...

Господи, да она совсем еще ребенок! Пистолет увидела и испугалась. Детский сад, право слово.

- Андрей Константинович, - Сергей подошел к скамейке, крепко держа дрожащую Яну за руку, - у вас есть оружие?

- Какое оружие?

- Ну какое-нибудь. Холодное или огнестрельное. Например, пистолет или револьвер. Любое.

- Нет, зачем оно мне? У меня и разрешения нет.

- А вот Яна уверяет, что у вас в машине находится пистолет.

- Бред! Этого не может быть. Откуда ему там взяться?

- Я сама видела, Андрей Константинович! Я в бардачок полезла за картой, а он там лежит...

- Яна, вам не показалось? - терпеливо спросил Зарубин. - Может быть, это просто какой-то металлический предмет. Мы только что разговаривали о преступлениях, об убийствах, вот вам и померещилось.

- Да не померещилось мне! - истерически закричала она. - Я его вытащила, в руках держала!

Ганелин резко встал и решительно направился в сторону Покровки.

- Пойдемте посмотрим. Чертовщина какая-то.

Сергей, по-прежнему держа Яну за руку, послушно двинулся следом.

- Дай мне ключи, - резко сказал Андрей Константинович, когда все трое оказались возле машины.

Яна покорно разжала потную, судорожно сжатую ладошку и протянула ему ключи от машины Ганелин распахнул переднюю дверь со стороны пассажирского места.

- Сами посмотрите? - зло спросил он у Сергея, - Или мне доверите?

- Если не возражаете, я посмотрю.

Сергей осторожно открыл бардачок и заглянул внутрь. Обычный джентльменский набор автомобилиста: атласы, аудиокассеты, перчатки-драйверы, складной зонтик, футляр для очков, два блока жевательной резинки, панель от автомагнитолы, которую обычно снимают и прячут, когда надолго выходят из машины. И пистолет.

Настя Каменская решила не уходить слишком далеко от дома Вороновой. Лучше дождаться, когда отзвонится Сережа Зарубин и расскажет, что удалось узнать нового и интересного, а потом решить, нужно ли возвращаться, чтобы еще раз побеседовать с Русланом. Выйдя на Садовое кольцо, Настя нацепила на нос очки и принялась оглядывать окрестные дома в поисках места, где можно не без удовольствия провести время. На противоположной стороне она увидела китайский ресторан и подумала, что можно было бы продолжить знакомство с теми вкусными блюдами, которыми угощал ее Коротков. "Кстати о Короткове, - мелькнула мысль. Где он собирается сегодня ужинать? У меня или в другом месте? Если у меня, то надо подумать о продуктах. Рыба по-гречески, конечно, получилась на славу, но того, что осталось после завтрака, ему явно не хватит, а уж на двоих - тем более".

Она достала из сумки телефон и позвонила Юре. Коротков сидел на работе.

- Я думала, ты на свидании со своей красавицей-актрисой, - удивленно протянула Настя. - Ты же вроде собирался.

- Не сложилось. А ты сама где?

- Только что вышла от Вороновой.

- Есть что-нибудь?

- Пока ничего существенного. Но к вечеру, надеюсь, будет. Юр, у тебя на вечер какие планы?

-А что? Собираешься любовника в дом привести? - ехидно хихикнул Коротков.

- Ага, троих, чтобы мало не показалось. Балда ты. Я в смысле ужина спрашиваю. Если ты придешь, тогда я озабочусь покупкой продуктов.

- Не дергайся подруга. Про вечер пока ясности нет, но если я поеду к тебе, то жратву сам привезу. У меня совесть проснулась. Как вспомню твой вчерашний трудовой подвиг, так краснею от стыда. Но я в любом случае тебе заранее позвоню.

Так, одной проблемой меньше. Настя спрятала телефон в сумку и продолжила обзор окрестностей. А это что такое? Кажется, ирландский бар, почему-то названный "пабом". Вот туда-то мы и пойдем. В баре должно быть не так помпезно и разнообразно в смысле кухни, как в ресторане, зато наверняка есть кофе по-венски, с огромной шапкой взбитых сливок.

Паб надежды оправдал. Настя старательно изучила меню, но поняла, что после двух сверхобильных завтраков даже думать не может о еде, и ограничилась только кофе и соком. Она старалась сосредоточиться и думать о деле, но мысли почему-то все время съезжали на посторонние предметы. В частности, на Короткова. Еще несколько дней - и он поселится в пустующей квартире своего приятеля. Она снова останется одна. Хорошо это или плохо? Настя любила одиночество и никогда не скучала, до замужества она много лет жила одна, да и после того, как вышла замуж, проводила в обществе мужа далеко не каждый вечер, поскольку работал он в Подмосковье. Жить одной для нее не в новинку. И когда на горизонте нарисовался Коротков со своей семейной проблемой и робким скрытым намеком на просьбу "пустить переночевать", Настя сама предложила ему свое гостеприимство, но при этом внутренне поежилась, заранее представляя, как будет ее раздражать необходимость коротать вечера, спать в одном помещении и завтракать с давно знакомым, по-товарищески любимым, но, в сущности, посторонним мужчиной. Да еще и кормить его, иными словами - готовить, что казалось ей совсем уж неприемлемым. Однако Юрка прожил у нее целую неделю, и ничего катастрофического не произошло. Она не свихнулась от раздражения и не умерла от перенапряжения, стоя у плиты. Более того, Юркино присутствие рядом с ней дома выглядит и ощущается совершенно гармонично, просто как продолжение рабочего дня и служебной обстановки. Если бы Коротков жил у себя дома или где-то в другом месте, они оба сидели бы на Петровке до позднего вечера и обсуждали все то же самое, что обсуждают на уютной кухне. И когда Юра наконец съедет, ей будет жаль... Она отчетливо поняла это в тот вечер, когда Коротков не пришел ночевать, остался у Ирины Савенич. Да-да, как ни странно, ей будет не хватать его. И потом, его присутствие волей-неволей заставляет Настю быть хозяйкой, пусть не в полной мере, но хотя бы отчасти. Готовить еду, покупать продукты, мыть посуду, одним словом, делать все то, что всегда делают нормальные женщины и чего никогда не делала она, во всяком случае на протяжении целой недели. Периодически, раз в месяц - да, но чтобы каждый день... И что самое удивительное, это оказалось не обузой, не тягостной повинностью, а внесло приятное разнообразие в ее жизнь, чего Настя уж никак не ожидала.

Неторопливо потягивая через трубочку свежевыжатый апельсиновый сок и гоняя по извилинам неспешные бестревожные мысли, Настя лениво обводила глазами посетителей бара. Уже в который раз, скользя взглядом по столику возле окна, она натыкается на ответный внимательный взгляд седого мужчины с моложавым лицом, Чего он ее рассматривает? Может быть, они знакомы? Настя напрягла память, но так и не вспомнила, моложавое красивое лицо с четко очерченными бровями казалось ей чужим. "Нет, вряд ли мы где-то сталкивались, уж больно красив этот мужик, я бы его не забыла", - решила она.

Настойчивый взгляд тревожил ее все больше и больше.

Даже кофе казался не таким вкусным. Чтобы отвлечься, она достала блокнот, ручку и очки и попыталась заняться делом. Итак, что мы имеем? Первое и главное: у Яны Нильской была масса возможностей встречаться с кем-то тайком от мужа. Во-первых, ее поездки с водителем Теймуразом Инджия. Выявлено по меньшей мере два случая, когда она выходила из машины и проводила неизвестно где и как примерно по полтора-два часа. В одном случае она была где-то здесь, рядом с метро "Смоленская" и домом Вороновой (читай - домом Ганелина), во втором - на проспекте Мира, в ресторанчике, в обществе крупного полного мужчины примерно пятидесяти лет (опять же читай - Ганелина). Возможно, таких случаев было больше, но и этих двух вполне достаточно для составления общего впечатления. Во-вторых, Яна оставалась полностью бесконтрольной в те часы, когда ее муж Руслан уезжал к Вороновой, чтобы работать над сценарием. Более того, со слов Ирины Савенич, Руслана Нильского и самой Вороновой известно, что когда Руслан находился у Натальи Александровны, Яна постоянно туда звонила под самыми разными предлогами. Воронова считает, что это было вызвано ревностью: Яна безумно ревновала мужа к Ирине, это ни для кого не было тайной, над ревностью молодой женщины втихаря посмеивалась вся съемочная группа. Но ведь можно посмотреть на ситуацию и с другой стороны: Яна звонила, чтобы точно знать, где в данный момент находится ее муж, все еще у Вороновой или уже уехал домой. И такой взгляд вполне оправдан, если предположить, что у Яны в Москве завелся любовник. Ганелин? Или все-таки кто-то другой, кто специально познакомился с Яной и втянул в свои игры, чтобы облегчить убийство Тимура? А если рассмотреть третий вариант: этот "кто-то другой" и есть Ганелин? Почему бы нет? Другой вопрос, что Андрею Константиновичу на первый взгляд незачем убивать несчастного водителя, но это именно на первый взгляд. Если мы чего-то не знаем, это не означает, что этого нет...

Настя рисовала квадратики, вписывала в них имена, прочерчивала стрелки, обозначающие связи между объектами и событиями. Так ей легче думалось.

- Позвольте угостить вас чашечкой кофе.

Настя от неожиданности выронила ручку, даже не успев сообразить, что хорошо знает этот голос. Перед ней, слегка наклонившись, стоял начальник одного из главных управлений Министерства внутренних дел генерал Заточный.

- Иван Алексеевич, вы?!

- А что, не похож?

- Не ожидала увидеть вас в таком месте... Я почему-то думала, что генералы не ходят туда, куда ходят простые смертные. Наверное, неприлично спрашивать, что вы здесь делаете?

- То же, что и вы. Вот сейчас сяду за ваш столик, закажу кофе и сок и не буду ничем отличаться от простого смертного подполковника.

- Ой, я так рада вас видеть! - искренне улыбнулась Настя, поверив наконец, что это не сон и перед ней действительно Заточный, которого она привыкла видеть либо в генеральской форме в служебном кабинете, либо в спортивном костюме во время утренних прогулок в Измайловском парке. В отлично скроенном элегантном костюме да еще в интерьере ирландского паба он смотрелся совсем по-другому, непривычно, даже пугающе непривычно, но невероятно привлекательно.

Она ни секунды не сомневалась, что Иван Алексеевич пришел сюда с дамой. Никакими другими причинами Настя, зная характер и привычки генерала, не могла объяснить его появление в воскресенье, среди бела дня, в очень приличном, дорогом, но все-таки питейном заведении. Машинально она поискала глазами спутницу генерала, но снова наткнулась на красивое лицо моложавого седого мужчины. На этот раз мужчина улыбался. "Все, голубчик, - ехидно подумала она, кончились твои бесцеремонные разглядывания. Ко мне кавалер пришел".

- Что же вы стоите, Иван Алексеевич? Садитесь, вон уже официант к нам идет.

- Простите, Настенька, я здесь не один...

"Ну конечно, так я и знала. И где же ваша красотка, товарищ генерал? Давайте ее сюда, познакомьте со мной. Умираю от любопытства посмотреть на женщину, которой удалось пробить броню вашей холостяцкой жизни".

- Если вас не смущает присутствие двух траченых молью стариков, то мы с удовольствием к вам присоединимся, - продолжал между тем Заточный, глядя на нее желтыми тигриными глазами, излучающими теплый солнечный свет.

"Значит, не с красоткой... Жаль. Интересно было бы взглянуть".

- Конечно, - приветливо ответила она, - зовите своего спутника.

Заточный повернулся к окну, сделал приглашающий жест рукой, и седой мужчина, сияя улыбкой, поднялся и подошел к ним.

- Настенька, позвольте вам представить моего старого друга, однокашника по школе милиции, генерал-майора милиции Василия Ивановича Турьялова. Вася, представляю тебе красу и гордость МУРа, мою любимую сыщицу подполковника Каменскую.

Настя вежливо привстала и протянула руку:

- Очень приятно.

Турьялов... Начальник УВД одной из приволжских областей. Фамилию она знала, а вот лично встречаться не приходилось. Или все-таки приходилось, именно поэтому он и разглядывал ее так пристально? Вот черт, неудобно как получается! А, ладно, была не была, за спрос дорого не возьмут.

- Василий Иванович, а почему вы меня все время разглядывали? - спросила она. - Я уж даже собралась начать смущаться.

- Да что вы? А я думал, смущаться придется мне. Голос у Турьялова оказался неожиданно высоким, а говорок - быстрым, округлым и журчащим, как бегущий по камушкам ручеек, что совсем не соответствовало его кинематографически-мужественной внешности. Василий Иванович резво взял бразды правления в свои руки, сделал заказ терпеливо ждущему официанту, занял место рядом с Настей и бодро повел разговор.

- Вы только представьте себе мое положение. Несколько лет назад я был в Москве, у Ивана в управлении, пока ходил по коридорам и решал свои вопросы, несколько раз столкнулся с вами. Я на вас сразу обратил внимание и запомнил, вы мне показались ужасно строгой, неприступной и очень красивой.

- Ну да?! - Настя от изумления вытаращила глаза. - Не может быть. Вы что-то путаете, Василий Иванович. Я действительно работала в главке у Ивана Алексеевича, и у меня действительно бывает совершенно отстраненное выражение лица, когда я о чем-то усиленно думаю. Некоторые принимают это за строгость и неприступность, такое случалось. Но никому, никогда и ни при каких обстоятельствах я не могу показаться очень красивой. Это, наверное, была не я.

- Вы, Настенька, вы, - со смехом подтвердил Заточный. - Вася мне вас тогда показал издалека и спросил, что это за фифа у меня в конторе завелась. Очень вы ему в сердце запали, прямо до самого донышка.

- Да ну вас, - смутилась Настя, - не вгоняйте меня в краску.

- Ну и вот, - невозмутимо продолжал журчать Турьялов, - теперь приезжаю я в Москву на пятидесятилетие нашего с Иваном товарища, договариваюсь с ним встретиться заранее, за пару часов до банкета, чтобы пообщаться в спокойной обстановке, все-таки мы давно не виделись, а на банкете, сами знаете, как бывает, рассадят в разные углы и как хочешь... Короче, остановился я в "Белграде", это здесь, прямо напротив, а банкет будет в "Праге", вот Иван и предложил встретиться и посидеть в этом пабе, и от гостиницы близко, и до банкета недалеко. И вот теперь представьте, прихожу я в то место, которое указал мне Иван, и что я там вижу? Я там вижу женщину, которая у Ивана работала. Более того, женщину, про которую мне говорили, что ее сам Заточный на работу приглашал и долго уговаривал. А те, кто мне это говорил, при этом гадко улыбались и многозначительно подхихикивали, дескать, сломался Иван, дал слабину, любовницу к себе поближе перетащил, чтоб, значит, сподручней было. Ну и вот что я должен был подумать, увидев вас здесь?

- А что? - глупо спросила Настя. - Что вы такого особенного должны были подумать?

- Говори-говори, Вася, - подзадорил его Заточный, - не тушуйся, выкладывай все как есть.

- Я и подумал, что Иван назначил вам тут свидание.

- А хоть бы и так, что в этом дурного? Чего-то ты намудрил, Василий. Или не все сказал?

- Погоди, конечно, не все, - живенько откликнулся Турьялов. - Я ведь как рассуждал? Как нормальный среднестатистический мужик, всю жизнь активно любивший женщин, в том числе и замужних. Мы с тобой, Иван, не виделись четыре года, вот как раз с тех пор, как я к тебе в управление приезжал. Старым друзьям всегда есть о чем поговорить, что вспомнить, кому косточки перемыть. На такие встречи обычно с женами и подругами не приходят. Ведь так? Так. И вдруг я вижу, что ты, кроме меня, назначил здесь встречу еще и даме, про которую мне намекали в соответствующем контексте. Почему? Зачем она при нашем разговоре? Совсем ей тут нечего делать. На банкет ее не приглашали, я точно знаю, мне списки гостей показывали. Объяснение тут может быть только одно: между вами, друзья мои, такая страстная любовь, что вы используете любую свободную минутку, чтобы увидеться, побыть вместе, хоть парой слов перекинуться. И, опираясь на свой богатый жизненный опыт, я делаю вывод, что я в этой ситуации совершенно лишний. То есть вы будете наслаждаться обществом друг друга, а я вам буду мешать со своими дурацкими разговорами и воспоминаниями. Как я должен себя чувствовать, придя к такому выводу?

- Плохо, - со смехом констатировал Заточный. - Чувствовать ты себя должен - хуже некуда, аналитик ты хренов. Но теперь-то успокоился?

- Уж конечно. Как увидел, что Анастасия ручку выронила и рот открыла от изумления, когда ты появился, так и понял, что она тебя не ждала.

- Ну и слава богу. А кстати, Настенька, с нами-то все понятно, а вы какими судьбами здесь оказались?

- У меня в двух шагах отсюда свидетели живут, надо было с ними побеседовать. Сижу здесь и жду сигнала, может, возникнут новые вопросы и придется возвращаться, поэтому решила далеко не уезжать.

- Понятно. Как вам с новым начальником работается?

- Да ну его, - Настя махнула рукой. - Если человек - не Гордеев, то это навсегда. Придется терпеть.

- Уж потерпите, дорогая моя, я вам больше помочь ничем не смогу. Чуть раньше предложил бы вам снова уйти ко мне, а теперь и я сам без должности.

- Как?! - ахнула Настя. - И вы тоже?

- Вы очень удачно выразились, я воспользуюсь вашей же формулировкой: если человек не из Петербурга, то это навсегда. К сожалению, я коренной москвич, а у нового министра в моде выходцы из Питера. Так что я отправлен пока в распоряжение управления кадров. Сами знаете, что это означает.

- Знаю, - грустно кивнула она. - Но как же так, Иван Алексеевич, вы же такой специалист, вы же главк на ноги поставили... Разве можно так обращаться с кадрами?

- Все к лучшему, Настенька, все к лучшему, нельзя слишком долго сидеть в одном и том же кресле, от этого происходит застой в мышлении. Вот осмотрюсь и найду себе занятие по душе. Пенсия у меня генеральская, выслуга - тридцать пять лет, так что не пропаду. Кстати, а у вас-то какая выслуга?

- В чистом виде девятнадцать лет, плюс половина срока учебы в университете - еще два с половиной года, получается двадцать один с половиной.

- О, так вы тоже можете уходить на пенсию! Не на полную, конечно, но все-таки.

- Кто? Я? - Настя от души расхохоталась. - Да вы что, Иван Алексеевич, какая из меня пенсионерка. Я еще поработаю, если вы не возражаете.

Из сумки донесся вальс Чайковского, Настя поднесла к уху маленький аппарат.

- Ты где? - Голос Зарубина был напряженным и отнюдь не игривым.

- В центре, возле "Смоленской".

- Можешь подъехать на Покровку?

- Могу.

- Ресторан "Ходжа Насреддин в Хиве".

- Знаю. Что у тебя случилось?

- В машине Ганелина обнаружен пистолет. Ганелин клянется, что в первый раз его видит. Я уже следователю позвонил, он сейчас будет вместе с дежурной группой.

- Какой пистолет, Сережа?

- "Макаров". Сечешь расклад?

- Сейчас приеду.

Она быстро попрощалась с Заточным и его говорливым другом, оставила на столе деньги за кофе и сок и выскочила на Садовое кольцо. Машину удалось поймать почти мгновенно. Настя забилась в уголок на заднем сиденье и вытащила из сумки блокнот, куда записала выдержки из заключения экспертов по пулям, извлеченным из трупа Тимура Инджия. "На ведущей поверхности пуль наблюдается минус металла размерами... Форма и размеры минуса металла для обеих пуль одинаковы, что позволяет сделать вероятный вывод о том, что данные пули могли быть выстреляны из оружия, снабженного ствольной насадкой, которая может быть устройством для глушения звука выстрела... Обе пули, изъятые при проведении судебно-медицинской экспертизы трупа гр.Инджия Т.Г., являются составными частями девятимиллиметровых пистолетных патронов к пистолетам Макарова и Стечкина. Данные пули могли быть выстреляны из пистолета конструкции Макарова, калибр 9, или иного оружия, имеющего аналогичные признаки".

Что за пистолет Макарова нашел Зарубин в машине Андрея Константиновича Ганелина? Неужели тот самый, из которого был убит водитель Тимур? Но почему в машине? Зачем Ганелин возил его с собой? Почему не избавился от оружия? Не полный же он идиот. Нет, на кого, на кого, а на идиота муж Натальи Вороновой совсем не похож. Наверняка пистолет другой, просто совпало. Ганелин бизнесмен, не самый, конечно, богатый в нашей стране, не олигарх, но и не бедный. Личную охрану не завел, а оружие на всякий случай носит с собой, мало ли что. Разрешения у него, надо полагать, нет, но это грех небольшой, во всяком случае по сравнению с убийством. А приобрести пистолет сегодня - пара пустяков, надо только знать, куда идти и что сказать.

А если все-таки пистолет тот самый?