Глава 24
— Федя! Ты где?.. — Леонид Михайлюк ногой закрыл за собой дверь гостиничного номера и, пройдя в просторный зал люкса, со стуком поставил на столик четыре бутылки пива.
Шум воды в душе затих, и из дверей ванной комнаты вышел полуобнаженный Федор, обернутый ниже пояса широким махровым полотенцем.
— Пивко — это то, что надо, — одобрительно сказал он, плюхаясь на диван возле столика. — А почему так мало?
— Да говняное у них пиво, — скривился Леня, — кислятина.
— Так взял бы импортного, на худой конец. Привыкать надо, мы же теперь при бабках.
— При бабках! — хмуро передразнил его младший брат. — Ты ж мне сам сказал — деньгами не швыряться.
— Ну ты, Леня, тоже загнул. Уж на пиво-то с похмелья мог бы и не скупиться. — Федор откупорил бутылку и приложился к горлышку. Сделав несколько глотков, скривился. — Да… пиво точно дерьмовое. Что, у них тут с водой проблемы?
— А хрен его знает. Воды вроде навалом, море-кругом, а пиво делать так и не научились. — Не та вода. Ладно, все равно трубы горят. — Он за полминуты опорожнил бутылку и принялся за следующую.
— Чем займемся-то? Опять на сегодня новый кабак выбирать будем?
— Пора уже о будущем задумываться, братишка. Не век же нам в этих Сочах куковать. Оно, конечно, все в кайф — выпивка, девчонки, пляж, море. Только мне уже надоело на этих камнях валяться.
Леня пожал плечами:
— А я бы здесь и остался, мне нравится. Первый раз в жизни, можно сказать, человеком себя почувствовал.
— Нет, Леня, так не годится. Недельку-другую еще отдохнем, а там пора и честь знать.
— Что, опять в Москву или домой, в Бахмач, забуримся?
— Как же, поеду я в этот сраный Бахмач! И в Москву нам вертаться не резон, мы там крепко наследили.
— А может, за бугор рванем? — неуверенно сказал Леня.
— Я и сам про это думаю. С хорошими бабками и там жить хорошо, но ведь их отсюда как-то вывезти надо, да и без документов за бугор не попрешь…
— Так у нас же есть документы.
Федор прищурил глаза:
— Вот смотрю я на тебя, Леня, и думаю: ты идиот или только прикидываешься? Куда мы с этими ксивами попрем? Сучку-то нашу в Москве замели, а если она на нас настучала?
— Да мы тут уже который день торчим, и никто нас не трогает, — возразил Леня. — Значит, скорее всего не настучала.
— Ничего это не значит! — выкрикнул Федор. — Если они еще по гостиницам не шарят, то кто даст гарантию, что нас на границе не заметут?
— Ну ладно, не ори ты так, — засопел Леня. — Ты у нас, конечно, самым умным был. Но я тоже не пальцем деланный. Где же мы новые ксивы надыбаем?
— Вот над этим я и думаю, — допивая остатки пива, сказал Федор. — Есть тут у меня один знакомый, я к нему пока опасался идти, да, видно, придется.
Должен, сука, помочь! Я ему однажды такую услугу оказал… Он божился, что по гроб жизни будет мне обязан.
— Здесь живет?
— Живет не живет, не знаю, а работать — работает. Видел я его на набережной, да только подходить не стал.
— Да он, наверное, бабок много затребует?
— В это мире за спасибо ничего не делается; — философски заметил Федор.
— Но это — не вопрос, бабки есть.
— И куда же мы рванем?
— Для начала в Турцию, она тут рядом. На пароход сел, один ночной переход — и ты уже в Трабзоне. Нам главное отсюда выбраться, а там посмотрим.
* * *
На перроне сочинского вокзала отдыхающих по традиции, сохранившейся еще с советских времен, встречали толпы местных жителей, промышляющих частным извозом и сдачей квартир.
Четверть часа Цыгарь выбирал подходящий вариант, пока наконец не сговорился с жуликоватого вида старухой, предлагавшей за небольшие деньги целый дом в частном секторе. Мгновенно нашелся частник, готовый подбросить курортников к месту назначения.
Дом оказался довольно запущенной хибарой, правда, утопающей в зелени столь же запущенного сада. Когда Цыгарь возмутился явным несоответствием реальности с обещанными райскими кущами, старуха не моргнув глазом наполовину скинула цену. Наталья отвела Цыгаря в сторону:
— Соглашайся, это то, что нам надо.
— Ладно, по рукам, — возвращаясь к старухе, сказал тот.
Он осмотрел дом, «удобства» во дворе, расплатился за две недели вперед и взял ключи.
Наталья прогулялась по саду, обошла по периметру участок, обнесенный «живым» забором, вернулась в дом.
— Похоже на дачу, — сказала она Степану, растянувшемуся на потертом диване, — где-нибудь у нас в Подмосковье.
— Только зелени здесь больше, — откликнулся Цыгарь. — Никаких соседей не видать — не слыхать и вообще уютно, как в зеленой пещере.
Наталья распаковала вещи, первым делом выложив на старомодный трельяж с помутневшим, засиженным мухами зеркалом многочисленные тюбики, пузырьки, кисточки, ватные шарики, резиновые перчатки, пакетики с красителями для волос и парики.
— Ну, у тебя и причиндалов… — закуривая и пуская в потолок струйку дыма, протянул Цыгарь. — И на фига тебе было тащить всю эту дребедень с собой?
— Без этого в нашем деле никак нельзя. Степа, ты бы мне помог.
— А что надо-то?
— Найди самую большую кастрюлю, набери воды и подогрей на плите.
Надеюсь, газом пользоваться умеешь?
— Умею. Что еще?
— Остальное — не твоя забота.
* * *
На набережной было многолюдно. Прогуливались отдыхающие, суетились официанты в небольших уличных кафе, из динамиков доносились звуки популярнейшего хита летнего сезона:
Ай-ай-я-я, убили негра! Ай-ай-я-я ни за что, ни про что…
Здесь же промышляла бригада фотографов. Опытными, наметанными взглядами они безошибочно определяли в толпе новоприбывших и, навязчиво щелкая затворами фотоаппаратов, предлагали им свои услуги. Кто-то, надменно подняв голову, проходил мимо, кто-то клевал на наживку — писал на предложенном конверте свой домашний адрес и платил вперед.
Братья Михайлюки, неторопливо потягивая из банок пиво, шли по набережной. Федор внимательно присматривался к фотографам, Леня все больше поглядывал на полуобнаженных девиц, бесстыдно вилявших бедрами.
— Слышь, Федя, может, загодя снимем? — дернул он брата за короткий рукав майки.
— Потерпи до вечера, — отмахнулся Федор. — Мы сейчас делом занимаемся.
— Одно другому не помеха.
Федор, не удостоив младшего брата ответом, уверенно направился к невысокому черноволосому субъекту в широких, пузырящихся шортах и майке с английской надписью на спине «Я люблю Бруклин». Подойдя сзади, Федор тронул его за плечо. Тот в это время наводил объектив на очередную «жертву».
— Что, Гарик, все лохов разводишь?
Тот вздрогнул от неожиданности, опустил фотоаппарат и медленно обернулся. Растерянность на его мелком, невыразительном лице сменилась заискивающей улыбкой.
— Ба! Кого я вижу! Какими судьбами в наших краях, гражданин начальник?
— Верно, Гарик, для тебя я всегда буду начальником, — покровительственным тоном сказал Федор, — хоть времена и переменились. Погоны я уже снял.
— Что так, гражданин… э-э… Михайлюк?
— Молодец, Гарик, не забыл.
— На память не жалуюсь.
— Это хорошо. Значит, помнишь наш уговор.
— О чем речь, командир! — осклабился фотограф. — Я никогда от своего базара не отказывался.
— Отвечаешь, значит?
— Отвечаю, командир. А в чем проблема? Неужто вышибли вас?
— Сам ушел.
— Не по пути с законом стало?
— Хватит скалиться, Гарик, — с неожиданной злостью сказал Федор Михайлюк. — Дело есть, отойдем-ка в сторонку.
Они остановились у парапета и продолжили разговор, разглядывая прогулочные суда на горизонте.
— Гарик, я кота за яйца тянуть не стану. Уверен, ты свое ремесло не забыл и не оставил.
— Вы о чем? — непонимающе вскинул брови фотограф.
— О том, за что я тебя в свое время под статью мог подвести.
— Командир, да я — скромный фотограф. Вот, людям на память снимки делаю…
В глазах у Михайлюка блеснул холодный огонек.
— А ну-ка покажи свой агрегат.
— Зачем? — нервно дернулся Гарик. Без лишних разговоров Федор снял у него с шеи зеркальный «Киев» и взвел затвор.
— Ты бы хоть засвеченную пленку для виду вставил, — возвращая фотоаппарат, с насмешкой сказал Федор.
Даже на загорелом до черноты лице курортного фотографа-жулика проступила краска смущения.
— Да ну, командир, что ты так сразу? Есть у меня пленка, просто кончилась.
— Когда, в прошлом году?
— Ладно тебе. Так что за дело-то?
— Две ксивы нужны.
— Левые или настоящие? — шепотом спросил Гарик, оглядываясь по сторонам. — Имей в виду, командир, настоящие стоят дороже.
— Естественно. Меня левак не интересует. Только настоящие.
— Это будет стоить… — Гарик наклонился к его уху и назвал сумму.
Федор усмехнулся, наклонился к уху фотографа и назвал ему сумму наполовину меньшую. При этом он так убедительно посмотрел Гарику в глаза, что тот мгновенно забыл про возникшие было возражения.
— И без лишней болтовни.
— Обижаешь, командир! — Гарик вскинул руки. — Мы люди с понятием.
— Степа, иди-ка погуляй. Раньше, чем через час, не возвращайся.
— Куда же я пойду? — пробурчал Цыгарь, неохотно вставая с дивана.
— Купи что-нибудь поесть, попей пивка.
— Откуда тут пиво? Одни хибары кругом.
— Степа, — иронично улыбнулась Наталья, — ты в Сочи.
Едва дверь за Цыгарем закрылась, она разделась до пояса, развела в фарфоровой чашке краситель…
Час растянулся на добрых два. Когда Цыгарь возвращался, навстречу ему вышла эффектная блондинка с длинными, почти до пояса, волосами, чуть завивающимися на концах, с огромными, как у куклы, пушистыми ресницами. Над ярко-синими глазами изогнулись тонкие полоски бровей, придававшие лицу слегка удивленное выражение. Завершал картину выделенный яркой помадой чувственный рот. Раскраска напоминала макияж молодой Элизабет Тейлор в знаменитой «Клеопатре».
— Э… — недоуменно выдавил из себя Цыгарь. — А где?.. Черт! Натаха, это ты?
— Что, не узнал? — рассмеялась она.
— Только по одежде. — Не сводя взгляда с Натальи, Цыгарь медленно обошел вокруг нее и, хлопнув себя ладонью по лбу, спросил:
— А когда это ты успела отрастить такие волосы?
— Степа, мы с тобой не первый день знакомы. Мне уже не раз приходилось менять внешность.
— Да я помню. Но не думал, что в такую жару ты станешь надевать этот парик.
— А это не парик. Это — специальные накладки. В них не жарко.
— А глаза? Они же, кажется, были зелеными.
— Обыкновенные цветные контактные линзы.
Цыгарь восхищенно присвистнул:
— Это — полный отпад! На улице я бы тебя ни за что не узнал.
Наталья надела элегантные, сужающиеся к дужкам, очки в тонкой металлической оправе и, чуть повернув голову, спросила:
— Ну как?
Цыгарь покачал головой.
— Это вообще не ты. Нет, честное слово! Уже вроде бы всего насмотрелся, но чтобы такое…
— Вот и отлично. Можно начинать боевые действия.
— Точно, — восхищенно поддакнул Цыгарь, — выходим на тропу войны.
Он вытянул губы и заулюлюкал, как индеец.
— Ладно, хватит источать восторги, — уже серьезно сказала Наталья. — Давай решим, куда мне сегодня идти.
— Мы вроде о «Жемчужине» говорили.
— Я уже начала сомневаться. Живут-то они наверняка там. Но гостиничный ресторан у них уже в печенках сидит, это я по себе знаю.
— Ну, попробуй мотануться в «Лазурную» или «Рэдиссон-Славянскую». При таком камуфляже ты любой фейс-контроль пройдешь.
— Пойду в «Лазурную», там — казино. Потом загляну в «Рэдиссон», если не найду их — завтра придется ехать в Дагомыс.
— Ладно, в казино так в казино. Только деньгами не разбрасывайся. Мы же не Михайлюки, у нас ресурсы ограничены.
— Степа, хочешь пари? Давай поспорим, что за сегодняшний вечер я не истрачу ни рубля из наших, как ты говоришь, ограниченных ресурсов.
Цыгарь вскинул вверх руки:
— Все, сдаюсь. Ты права, спорить не буду.
Казино гостиницы «Лазурная» ничем не отличалось от сотен подобных заведений, во множестве открывшихся за последние годы чуть ли не во всех городах России. Те же молодые плечистые секьюрити с мрачными физиономиями, те же симпатичные девушки-крупье в униформе, с усталыми равнодушными лицами, те же обтянутые зеленым сукном столы, те же снующие вокруг официанты, те же посетители: рано располневшие краснолицые мужчины с тугими кошельками и их спутницы — скучающие красавицы с кукольными лицами и бесцветными глазами.
Наталья вошла в зал, продефилировала мимо игральных столов, за которыми раскидывались карты и кости, взобралась на высокий стул у стойки бара и, заказав себе фруктовый коктейль, стала внимательно разглядывать публику. Рядом с ней оказались две обильно напомаженные особы с бесстрастными лицами — явно оторвавшиеся от своих станков труженицы развлекательного цеха, феи горизонтального ремесла. Наталью они, видно, приняли за коллегу, в отличие от них пребывающую на работе, а потому в их взглядах нетрудно было прочесть холодное презрение.
За ближайшим столом с рулеткой, похоже, начинала разворачиваться драма расставания с содержимым кошелька. Одним из клиентов был полный, рано облысевший мужчина с бледным лицом кабинетного чиновника, пока еще не подвергшимся целительному воздействию лучей жаркого южного солнца. Он явно старался произвести впечатление на свою спутницу — луноликую дочь степей.
Поначалу он опрометчиво ставил на цифру, но ничего, кроме ощутимых финансовых потерь, это ему не принесло. Смуглая, узкоглазая девица наконец уговорила его перейти к не столь многообещающему, но более надежному способу игры на «чет-нечет». Пару раз ему повезло, и девушка-крупье с вымученной улыбкой придвинула к выигравшему клиенту лопаткой груду фишек.
Такой поворот событий, очевидно, не остался не замеченным администрацией казино, и вскоре на месте девушки-крупье оказался вертлявый молодой человек с гибкими пальцами.
— Делайте ставки, господа, делайте ваши ставки. Вам сегодня везет, — отдельно обратился он к воспрянувшему духом клиенту, — не упускайте своего шанса. Удача повернулась к вам лицом.
Ободренный таким участием, клиент немедленно поставил на «чет» половину своих фишек.
— Ну что же вы?! — подбадривал его крупье. — Рискните, ведь в случае выигрыша вы удвоите свой капитал.
Дочь степей немедленно откликнулась на столь горячий призыв и ткнула локтем своего спутника в бок. Немного поколебавшись, он выдвинул вперед все свои фишки.
Оценив ситуацию, крупье радостно взвизгнул:
— Ставки сделаны, ставок больше нет.
Публика, подтянувшаяся к удивительному столу, за которым, к их неподдельной радости, кому-то повезло, напряженно затихла.
Крупье резким движением запустил рулетку и, выждав немного, отправил шарик против движения барабана. Легкое жужжание шарика сопровождалось тяжелым сопением игроков.
— Выиграло «зеро»! — торжествующе возгласил крупье, когда барабан остановился.
Вздох разочарования прокатился по залу. Наталья, также следившая за исходом событий, не могла скрыть улыбки. Ее соседки, с полуаристократичной томностью потягивавшие мартини с оливками, понимающе переглянулись и, не обращая внимания на окружающих, прокомментировали:
— Олень сибирский. Думал, тут ему выиграть дадут и бабки на подносе выложат…
Обманувшийся в своих радужных ожиданиях игрок еще сильнее побелел, потом неожиданно вскочил и, размахивая кулаком, закричал:
— Жулье! Меня надули! Я этого так не оставлю!
К нему тотчас подбежал администратор — крепкий молодой мужчина в красном пиджаке с бейджем на лацкане.
— В чем дело?
— Да вот, клиент проиграл и бузить начинает, — спокойно объяснил крупье, который, судя по равнодушному выражению его лица, ежевечерне встречался с такими проявлениями страсти.
Администратор взял клиента под руку и отвел в сторону.
— Простите, уважаемый, у нас казино, а не страховая компания. Здесь человек не всегда выигрывает.
— Да я уверен, что у вас здесь вообще никто и никогда не выигрывает! — петушился проигравший.
— Я бы посоветовал вам держать свои ничем не подкрепленные догадки при себе, — стальным тоном произнес администратор. — Иначе…
— А что иначе, что иначе? Я вас выведу на чистую воду! Вы еще не знаете, с кем связались!
— Извините, — администратор понизил голос, — но ваше поведение не вписывается в принятые у нас рамки. Я буду вынужден вызвать охрану.
Спутница оставшегося ни с чем игрока схватила его под локоть и потащила к выходу.
— Пойдем-пойдем, не надо связываться!
Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы замять разгоравшийся скандал.
— Мошенники! Вы только и умеете деньги у трудящихся выманивать!
— Тоже мне, трудящийся! — презрительно хихикнула одна из соседок Натальи. — Небось полные карманы взяток напихал.
Все это было, конечно, очень забавно, однако Наталья пришла сюда вовсе не за тем, чтобы наблюдать за страданиями незадачливых игроков.
Прошло полчаса, потом час, а она так и не приблизилась к своей цели: среди посетителей казино братьев Михайлюков не наблюдалось. Раз-другой к ней пытались подъехать какие-то кавказцы, но в ответ на их заискивающие взгляды Наталья высокомерно отворачивалась.
Взгляды кайфующих по соседству жриц любви, обращенные в ее сторону, несколько потеплели.
Наконец, выпив последний фруктовый коктейль, Наталья решила было расплатиться и покинуть заполнившийся к тому времени зал. И тут до ее слуха донесся знакомый голос с легким украинским акцентом:
— Давай виски два по сто, а потом сыграем.
Она внутренне напряглась. Не поворачивая головы, покосилась на дальний столик, за которым играли в блэк-джек.
«Ага, вот и они. Два брата-акробата. Повезло. Не думала, что наткнусь на них в первый же вечер».
Понимая, что одинокая женщина за стойкой бара может привлечь к себе излишнее внимание, Наталья демонстративно взяла из сумочки пачку тонких сигарет с ментолом, неторопливо вытащила одну и выжидающе замерла, зажав ее между пальцами. Мгновенно нашелся желающий услужить даме. Щелкнув зажигалкой «Зиппо», рядом нарисовался обритый наголо субъект в узких черных очках. Со слащавой улыбочкой на потном, мясистом лице он произнес:
— Не возражаете?
Девицы по соседству снова нахмурились. Наталья не спеша прикурила, выпустила тонкую струйку дыма и, состроив удовлетворенную мину, протянула:
— Не возражаю.
Субъект без промедления занял стоящий рядом стул.
— Вижу, что вы скучаете.
— Не нашла повода для веселья.
— Мы с вами где-то явно встречались. Ваше лицо кажется мне невероятно знакомым.
— Ну что ж, — небрежно шевельнув бровью, сказала Наталья, — давайте попробуем вспомнить. Может быть, на прошлогоднем приеме в честь открытия скакового сезона в Аскоте?
Бритоголовый насупился, потом натужно заулыбался:
— Это, типа, прикол?
— Я вполне серьезно.
Он какое-то время пытался осмыслить услышанное, потом вдруг вскинул руку и подозвал бармена.
— Тут без бутылки не разберешься. Братан, плесни-ка мне водочки, а даме… — вопросительно уставился на Наталью.
— Белый мартини.
Залпом осушив рюмку водки, бритоголовый тут же потребовал следующую, потом, закусывая солеными орешками и обласкивая аппетитную фигуру девушки масленым взглядом, продолжил разговор:
— А в Москве я вас не встречал?
— Может быть, — неопределенно ответила она.
Бритоголовый оживился:
— Так вы — москвичка? Я так сразу и подумал.
— У меня что, на лбу стоит штамп о прописке?
— Нет, ну ты такая… — небрежно перейдя на фамильярный тон и размахивая рукой, сказал субъект. — Московские дамы все такие. На «Мерседесе» кататься любишь?
— Я предпочитаю спортивные машины.
— Спортивные… — разочарованно протянул собеседник. — Это у вас там, в Москве, по широким магистралям гонять можно на спортивных тачках, а вот у нас в Челябе… Нет, вообще-то есть нормальные пацаны — на «Пробах» шарят.
— Что-что?
— Ну, это… «Форд-Проб». Знаешь, такой, вроде зубила?
— Впервые слышу.
— Ну а что тогда ты имела в виду под спортивными машинами? — искренне изумился бритоголовый.
— «Порше».
— О-о-о… Ну, ты дала! «Порше» — это понты.
— Почему понты?
— Тачка слишком дорогая. Бабок на запчасти не напасешься. — Такие машины, как «Порш», не ломаются.
— Хе… — челябинский пацан презрительно усмехнулся, — зато бьются хорошо. И потом, все ломается. Вот у нас на город недавно куски ракеты сыпались.
— Так ведь ракета была отечественная.
— Ой-ой-ой, мы какие! Все импортное подавай, а я вот — патриот. Водочку русскую предпочитаю.
— По-моему, патриотизм должен заключаться как раз в том, чтобы ракеты на город не падали.
После этого бритоголовый немедленно осушил третью рюмку и пустился в пространные рассуждения о том, что такое патриотизм и с чем его едят.
Затянувшийся разговор вызывал у Натальи острое желание зевнуть, но до тех пор, пока братья Михайлюки вертелись по соседству, у нее не было другого способа убить время и не привлекать к себе их внимания.
К счастью, Федор и Леня быстро нашли себе подходящих спутниц. Две девицы в коротких до неприличия платьях, с бесформенными копнами волос, собранных на макушках, плотно приклеились к перспективным, по их мнению, мужикам. Обзаведясь поклонницами, братья Михайлюки засуетились.
Призывные взгляды девиц и недвусмысленные движения бедрами возбуждали их гораздо сильнее, чем почти несбыточная возможность увеличить капитал за карточным столом. Скорее для виду, чем из азарта, проведя за столом четверть часа, они прихватили новых подружек и отбыли восвояси.
— Вот у нас на Урале все по-другому: и люди другие, и даже воздух другой…
— Ты посиди тут пару минут, посторожи мой стакан, — прервав распалявшегося на глазах собеседника, сказала Наталья.
— А ты куда?
— Пойду попудрю носик.
— Понял, не дурак, — с готовностью кивнул бритоголовый. — Только не задерживайся.
— Ты еще водочки накати, время быстрее пролетит.
— Точно, — обрадовался тот удачной идее. Выйдя из казино, Наталья успела заметить, как Михайлюки с дамским эскортом садились в такси. Стоило ей поднять руку, как рядом немедленно оказался невзрачный синий «жигуленок».
— Куда ехать? — с готовностью спросил шофер — молодой парень, почти мальчишка.
— За той «Волгой».
— Понял, — кивнул он, — не дурак.
Как и предполагала Наталья, братья направлялись в гостиницу «Жемчужина», но их путь в номер пролегал через расположенный на первом этаже ресторан. Похоже, напитки в казино показались им слишком дорогими, а обстановка несколько скованной. Потому они решили продолжить вечер в своем «домашнем» заведении, что позволяло гульнуть без оглядки. Девиц, которых Михайлюки прихватили с собой, это вполне устраивало.
А вот Наталье совсем не улыбалась перспектива снова сидеть в дальнем углу зала и выслушивать пьяное бормотание очередного «карася». Но выбирать не приходилось.
Михайлюки кутили до полуночи. Вначале, как водится, на их стол было подано шампанское в сверкающем ведерке со льдом, затем компания перешла к более крепким напиткам, перемежавшимся танцами и песнями по заказу.
Судя по тому, с каким подобострастием крутились вокруг братьев официанты и метрдотель, Михайлюки уже успели стать здесь «своими». Вели они себя соответствующим образом: фамильярно похлопывали метрдотеля по плечу, вальяжно расхаживали по залу, громко хохотали, потчуя девиц икрой и похабными анекдотами.
Наконец, прилично накачавшись «смирновкой» и созрев для продолжения вечера в интимной обстановке, они подозвали метрдотеля, расплатились, оставив, судя по всему, щедрые чаевые, но при этом захватив с собой остатки выпивки и закуски.
«Кутят, как купцы, а недоеденные котлеты с собой в номер тащат, — презрительно подумала Наталья. — Вот уж воистину — тайна сия велика есть…»
Дождавшись, пока Михайлюки выйдут из ресторанного зала, она последовала за ними. К счастью, в фойе было довольно многолюдно для столь позднего времени, и ей удалось остаться незамеченной.
Она даже позволила себе рискнуть и подошла почти вплотную к пьяной компании, ожидавшей лифта. Заметив краем глаза загоревшуюся на панели лампочку с указанием этажа, выяснила, что братья живут на девятом. Выждав пару минут, она поднялась на другом лифте. Коридор девятого этажа был пуст. Михайлюки, по всей видимости, уже сидели в своем номере. Выяснить расположение номера оказалось нетрудно.
Медленно пройдя по коридору, Наталья на минуту остановилась у двери с цифрами 913. Из-за нее доносились звон посуды, пьяное хихиканье девиц и громкий мужской голос. Она прислушалась.
— За присутствующих дам! — провозгласил тост Федор Михайлюк.
«И за отсутствующих», — усмехнулась Наталья.
