Глава 25
Спустившись вниз на лифте, Наталья быстро зашагала к выходу.
Возле работающего допоздна бутика в фойе гостиницы, выражая всем своим видом явное нетерпение, стоял невысокий полноватый мужчина с заметными проплешинами на черепе. Бросив короткий взгляд на Наталью, он отвернулся, но тут же резко вскинул голову и уверенно шагнул ей навстречу:
— Оксана, дорогая, ты ли это?
«Господи, а этот кретин откуда на мою голову взялся? — узнав в подошедшем к ней мужчине Рэма Сердюкова, подумала Наталья. — Только его здесь и не хватало…»
— Вы ошиблись, — стараясь оставаться равнодушной, сказала Наталья и попыталась обойти бывшего поклонника.
Сердюков бросил быстрый взгляд в глубь магазинчика, где у круглой стойки с вешалками стояла его жена, придирчиво перебиравшая летние костюмы, и, торопливо нагнав Наталью, схватил ее за руку, — Оксана, ты куда? Подожди! — назойливо проговорил он.
— Да что вам от меня нужно, мужчина? — холодно сказала Наталья, отворачиваясь. — Если будете приставать, я позову охранника.
Сердюков суетливо оглянулся, но быстро пришел в себя.
— Н-е-е-ет, Оксана, это не в твоих интересах, — зло улыбнулся он. — Ну-ка покажи ручки. А где перстенек, который я тебе подарил?
— Уйди, дурак, а то закричу…
— Тварь! — на все фойе заорал Сердюков. — Кинуть меня решила? Нашла идиота… Я тебя потом искал, а какой-то мордоворот меня чуть с лестницы не спустил. Но я не такой простак, как ты думала. Я узнал, кто в той квартире живет. Никакой Оксаной там и не пахло. Это была квартира знаменитой оперной певицы. Думаешь, я все забыл и махнул рукой? Нет, дорогуша! Колечко-то мне в кругленькую сумму обошлось… Но мир оказался тесен! Встретились мы с тобой опять на узкой дорожке.
— Что ты несешь, старый дурак? Иди проспись.
— Ну уж нет, я так просто этого не оставлю. Ты что здесь делаешь?
Очередных поклонников разуваешь, мошенница? Ничего, я тебя выведу на чистую воду! По таким, как ты, тюрьма плачет…
Да, ситуация для Натальи была, мягко говоря, неприятной. Она-то давно и думать позабыла про Рэма Сердюкова. А вот поди ж ты! Вынырнул из небытия и визг поднял, как базарная торговка!
Наталья растерянно застыла, но изменчивая фортуна вдруг повернулась к ней лицом. Она заметила, как швейцар и охранник, дежурившие в фойе и уже начинавшие с подозрением поглядывать на скандалящую пару, метнулись к огромной стеклянной двери. Они услужливо распахнули ее перед компанией коротко стриженных молодых людей кавказской внешности, во главе которых со спокойной уверенностью шагал смуглый симпатичный мужчина лет тридцати в элегантном белом костюме.
— Добрый вечер, Гамлет Суренович, — подобострастно кланяясь, проговорил швейцар, — давненько к нам не заглядывали.
— Дэл много, — с едва заметным акцентом сказал гость.
— Так ведь лето, Гамлет Суренович, все отдыхают.
— Для нас лэтом — самая работа, — небрежно бросил кавказец, протягивая швейцару зажатую между пальцами купюру. — Зимой атдыхат будэм.
С ловкостью иллюзиониста швейцар отправил деньги в карман форменного кителя и, еще шире расплываясь в улыбке, засеменил за гостем.
Наталья поняла, что нельзя упускать такой шанс. Подбежав к элегантному кавказцу, она перепуганно попросила:
— Помогите!
— Что за дэла? — Кавказец с интересом посмотрел на эффектную блондинку в легком летнем одеянии.
— Вот этот сумасшедший, — она показала на Сер-дюкова, — хватает меня за руки и несет какую-то ахинею. Я совершенно не понимаю, чего он от меня хочет.
— А я, кажэтся, панымаю, — блеснул белозубой улыбкой кавказец.
— Избавьте меня, пожалуйста, от этого озабоченного гражданина. — Для пущей убедительности Наталья даже покусывала губы.
Сердюков ошеломленно захлопал глазами и на всякий случай подался назад.
Едва ли ему хотелось связываться с компанией граждан столь недвусмысленной внешности.
— Слышишь ты, алэнь, — вяло подняв холеную руку с тонкими растопыренными пальцами, увешанными перстнями, произнес кавказец, — завянь, да?
Сердюков пробормотал, будто он обознался и его все не правильно поняли, после чего мгновенно ретировался. В дверях бутика он наткнулся на собственную супругу, которая немедленно всучила ему несколько картонных коробок.
— Рэмушка, ну что у тебя с лицом? Вечно ты нервничаешь, когда я покупаю себе какие-нибудь вещи.
— Я не нервничаю, я даже очень рад. Пойдем, дорогая, уже очень поздно.
Молодые люди из компании важного кавказского гостя, смерив семейство Сердюковых надменными взглядами, засмеялись.
— Какой актывный мужчина, слышь, да? Одной жэнщина ему мало.
Наталья, с благодарностью взглянув на нежданного спасителя, проворковала:
— Спасибо вам большое, вы меня избавили от маньяка.
— Спасыба — эта для меня слышкам многа, — вальяжно ответил кавказец, — а вот вечэр в вашей приятнай компания — в самый раз.
Наталья поняла, что так просто распрощаться с элегантным джентльменом в белом костюме ей не удастся.
— Вообще-то я уже собиралась уходить, поздно…
— Ай, што гаварыш? В Парыже вечэр толька начынается.
— Может быть. Но мы не в Париже.
— Мы у сэбя дома. — Темные глаза кавказца выразительно заблестели. — Законы гостепрыимства, панимаэшь, не пазваляют мнэ атпустит вас, прэкрасная нэз-накомка, не угостыв настоящим нэктаром, дастойным багини. — Он говорил таким тоном, что Наталье сразу стало ясно: этот человек не терпит возражений.
Кавказец бережно взял ее под локоть и направился в сторону ресторана.
— Как вас завут?
— Натали, — чуть помедлив, ответила она: в такой ситуации самым правильным было, по ее мнению, назваться собственным именем.
— Какое бажественное, восхитытэльнае имя! Я сразу вспомнил Пушкина. «Я помну чуднаэ мгновенья, переда мною вилас ты»… Как там далшэ? «Как мималетнаэ виденья, как гений чыстай красаты». Пани-маэшь…
— Насколько я помню, это стихотворение было посвящено Анне Петровне Керн.
— Можэт быт, — с готовностью согласился кавказец. — Но жэнился Пушкин на Наталы. Кстати, вы из Москвы?
— Да.
— Я сразу дагадался. В Москве много красывых дэвушэк.
В зале ресторана компанию кавказцев встретили с таким же почтением, как у входа в гостиницу.
— Гамлет Суренович, ваш кабинет всегда ждет вас, немедленно нарисовался рядом метрдотель.
— У вас интересное имя, — садясь за столик в отдельном кабинете, парировала Наталья. — Сразу вспоминается Шекспир: «Быть иль не быть? Вот в чем вопрос!»
— Мнэ многие так гаварят. У нас на родине, в солнечнай Армэнии, ошень любят паэзию. И вы, как я замэтил, тоже к нэй нэравнадушны.
— Как всякая женщина, — шевельнув бровями, сказала Наталья.
— Прэкрасна! Как редка в наш время встретишь вазвышенный, утанченный натура. Вы мнэ все большэ нравитэсь, Наталы. У меня только что родылась прекрасный идэя. Вед мы завтра прадолжим наша знакомства?
— Не знаю, может быть, — неопределенно повела плечами Мазурова.
. — Я хачу увазить вас в горы, в Красная Поляна. Это, настоящий жэмчужина здэшнего края. Вы когда-нибудь бывали в Краснай Поляна?
— Нет, не доводилось.
— Значит — заметана. Вы увидить Залатая Далына, аткуда аткрывается прэкрасный горный пэйзаж. Надэ-юсь, завтра будэт хороший пагода, и я покажу вам снэжная вэршина Эльбруса.
В дверь осторожно постучали.
— Да, — небрежно бросил Гамлет.
Вошел метрдотель, торжественно неся поднос с винами и закусками, оформленный как настоящее произведение искусства.
— А вот и нэктар для багини, — торжественно провозгласил Гамлет.
— Еще что-нибудь пожелаете?
— Наставь, дарагой. Панадабишься — пазаву.
— Слушаюсь, Гамлет Суренович! — Метрдотель неслышно исчез, притворив за собой дверь.
— С вами я чувствую себя в полной безопасности, — оставшись наедине с' элегантным кавалером, призналась Наталья. — Вас здесь, наверное, все знают и любят?
— Да, — небрежно махнул рукой кавказец, — здэсь все мае.
— Вы владелец этого ресторана? — искренне удивилась Наталья.
— И нэ толка этого.
«Такое знакомство может оказаться для меня очень полезным, — подумала она, поднимая бокал с вином. — Берегись, дядя Федя…»
Услышав скрип открывающейся двери, Цыгарь первым делом нащупал рукоятку лежащего под подушкой ножа. Но его опасения были напрасны: щелкнул выключатель, и он, жмурясь, увидел Наталью.
— Я уж думал, тебя в «обезьянник» посадили, — сказал он, поднимаясь и шумно потягиваясь.
— У меня была надежная защита.
— Сняла кого-нибудь?
— Скорее случайно познакомилась.
— А как же наше дело?
— Делу — время, потехе — час. На этот счет можешь не беспокоиться. — Наталья села перед зеркалом, сняла накладные пряди, удлинявшие ее волосы, и принялась снимать макияж.
— Да не томи ты, — Цыгарь уже стоял рядом, — рассказывай.
— Увидела я их в казино гостиницы «Лазурная»…
— Есть контакт! — радостно потирая руки, воскликнул Цыгарь.
— Оттуда они поехали в «Жемчужину». Как мы и предполагали, Михайлюки остановились именно там. Номер — 913.
— Ты и это узнала?
— Дело техники. Главное было их найти. Ведут себя уверенно, спокойно, кутят, с девочками забавляются.
— Кто бы сомневался. Ну что, будем брать?
— Не стоит торопиться, Степа.
— Натаха, а чего тянуть кота за яйца?
— Фу… — поморщилась Наталья. — Как грубо!
— А что мне, стихами разговаривать?
— Не вижу повода для иронии. Между прочим, я целый вечер провела с мужчиной, который разговаривал со мной о поэзии.
— Лирика себе нашла? Ты смотри, Натаха, не увлекайся, не забывай, зачем мы сюда прибыли. — А я не забываю. Очень полезное, представь себе, оказалось знакомство.
Тебе ни о чем не говорит имя Гамлет Мартиросян?
— Первый раз слышу.
— Похоже, крупный местный авторитет. По крайней мере, если верить его словам, он контролирует несколько сочинских ресторанов и гостиниц.
— Лаврушник, значит? А как ты на него вышла?
— Случайно, совершенно случайно. Завтра еду с Гамлетом в Золотую Долину на шашлыки.
— Это где? — наморщил лоб Цыгарь.
— В горах, за городом.
— Тебе это надо?
— Не помешает. Что-то вроде подстраховки.
— Ладно, будь по-твоему, если это поможет нам вынуть бабки. А может, Федор их в номере держит?
— Не думаю. Дядя Федя — человек осторожный, подозрительный. Будь деньги у него в номере, вряд ли они с Леней так свободно разгуливали бы по городу да водили к себе девиц. Сидел бы Михайлюк-младший задницей на чемодане, пистолет из рук не выпускал и мочился бы в баночку, чтобы в туалет не отлучаться.
— Может, оно и так, но я бы на всякий случай проверил. Давай, Натаха, пока ты своему Гамлету мозги крутить будешь, я наведаюсь в номерочек Михайлюков.
— Даже не думай, Степа! — Наталья бросила на Цыгаря строгий взгляд. — В одиночку ты только на неприятности нарвешься.
— А чего? — деловито сказал Цыгарь. — У тебя тут париков и штукатурки навалом — нацеплю какой-нибудь, намажу физию…
— Может, тебе еще и лифчик с трусиками одолжить? Еще могу предложить мини-юбку и туфли на высоких каблуках. Только предупреждаю, тебе придется ноги до самой задницы обрить и перчатки на руки натянуть.
— Ради такого дела…
— Да ты двух шагов не успеешь ступить, как тебя местные педерасты снимут.
— Ладно-ладно, — шутливо отмахнулся Цыгарь, — уже и постебаться нельзя.
— А я говорю совершенно серьезно. Посиди денек дома, никуда не выходи, не светись. Мне кажется — тьфу-тьфу-тьфу, — мы начинаем нащупывать удачу.
Теперь главное — не спугнуть ее.
— Ладно, — после некоторого раздумья сказал Цыгарь, — езжай в свои горы, ешь шашлык, пей вино, но сильно не увлекайся и не вздумай по старой памяти разводкой заниматься… Лаврушники — народ слишком серьезный, юмора не понимают.
— Степа, я не восьмиклассница. Мартиросян меня по другим причинам интересует.
* * *
Двухдверный белый «Мерседес-500» на высокой скорости мчался по серпантину дороги. Гамлет, сидевший за рулем, уверенно входил в виражи, Наталья разглядывала окрестности через открытое окно.
— Это просто фантастика! — Возглас неподдельного восхищения вырвался из ее уст, когда они проезжали мимо аккуратной, словно с картинки, деревни с ухоженными домами и утопающими в зелени двориками.
— Здэс ужэ болшэ ста лет живут эстонцы, — объяснил Мартиросян, — у них тут что-то вродэ община.
— Эстонцы? Здесь? — искренне удивилась Наталья. — Никогда бы не подумала.
— Факт ест факт, — спокойно сказал Гамлет. — У нас на Кавказе многие жывут как дома: грэки, еврэи, русские…
— Это еще можно понять. Но вот каким ветром сюда занесло эстонцев?
— Врать нэ буду: нэ знаю.
Позади «Мерседеса» урчал мощным мотором джип «Шевроле-Блейзер» с «эскортом» сочинского авторитета.
— Дорога здесь очень красивая, — заметила Наталья, — как будто покрытие создано самой природой.
— Май лубимые мэста. Лублу здэс паганять на «Мэрседэсе», — откликнулся Гамлет.
— Долго еще?
— Пачты прыехалы.
— Черт, сидишь здесь, как зверь в клетке! — выругался Цыгарь, с ненавистью глядя на тихий тенистый дворик.
Уже второй час он непрерывно мерил шагами свою не слишком просторную обитель. Дым от сигарет, выкуриваемых одна за другой, уже не выветривался и висел густым сизым облаком под потолком.
— Ей-то легко говорить — не высовывайся. Посидела бы пару часов в этом аквариуме — по-другому бы заговорила. А может, плюнуть на все и заняться делом?
Хотя бы разнюхать, что к чему. Хуже ведь не будет. Нет, нельзя..
Намаявшись в томительном ничегонеделанье и совершенно одурев от никотина, он вышел во двор, но облегчения ему это не принесло: день был жаркий, даже густая тень под деревьями не спасала от духоты. Цыгарь беспокойно ворочался на скрипучем лежаке и наконец, не в силах совладать со своими чувствами, вскочил.
«Пойду-ка я прогуляюсь, прикину диспозицию».
Войдя в дом, он пошарил в дорожной сумке в поисках денег, и тут рука его наткнулась на небольшой газетный сверток, в котором лежали отмычки.
«А, будь что будет! — подумал он, цепляя сумку на плечо. — Вдруг случай представится? Ковырну каморку — глядишь, на что-нибудь интересное наткнусь. А если бабки там окажутся — можно и ноги отсюда делать».
Закрыв дом, он вышел на улицу и, несколько раз оглянувшись, стал спускаться вниз по склону. Со стороны моря на город медленно надвигалась огромная черная туча. Вскоре первые тяжелые капли упали на изнуренную жарким солнцем землю.
