Глава 12
Шаталов Виктор Иванович, перешагнувший порог Алиного дома, способен был сразить наповал любую стойкую к мужской красоте женщину.
«О, черт!» — едва не вырвалось у Алевтины. И она затруднилась бы ответить, что вызвало в ней большее раздражение: его неотразимость или ее реакция на эту неотразимость.
От него не укрылась гримаса неудовольствия, скользнувшая по ее лицу, и он обеспокоенно спросил:
— Что-то случилось?
— Да.., нет, собственно… — Она нервно сжала пальцы, совсем не зная, как себя дальше вести с ним. — П-проходите, пожалуйста.
У меня почти все готово.
Шаталов, подобно фокуснику, извлек откуда-то из-за спины небольшой букет каких-то экзотических цветов, непонятно где добытых: Алевтине было доподлинно известно, что в их городе такие не продавались.
Изящным жестом выставил на накрытый к ужину стол бутылку вина, и опять она подивилась его марке — что-то французское и крайне редкое. И в довершение ко всему он полез во внутренний карман пиджака и вынул оттуда небольшую бархатную коробочку в виде сердца.
«Так, начинается охмуреж по полной программе!» — немного успокоилась Аля, решив, что Шаталов, подобно большинству своих соплеменников, решил с ходу ее купить.
Но он и тут ее разочаровал. Понимающе блеснув глазами редкого бирюзового цвета, он открыл красную коробочку, и Аля против воли расхохоталась: прямо на пурпурной сердцевине бархатного сердечка лежала шоколадная эмблема их фармацевтического комбината.
Сплошь усыпанная карамельной россыпью, она переливалась в свете люстры, будто выложенная бриллиантами.
— Когда вы успели? — качнула она головой. — Удивительно…
Удивительно!.. Именно это слово было применимо к Шаталову. Все в нем казалось ей удивительным. Шутки, которыми он сыпал, не переставая, чередуя их ненавязчивыми комплиментами ее внешности и кулинарному мастерству. Манера легко перевести разговор на другую тему, когда предыдущая, казалось, исчерпала себя. Даже, коснувшись их общих дел и проблем, он был на редкость корректен и обезоруживающе простосердечен.
"Вот, видимо, чем он берет! — время от времени закрадывалось в ее поплывшие мозги. — Этот его неистощимый поток обаяния.
Говорить может обо всем и ни о чем, и в то же время не заметишь, как сам выболтаешь главное…"
Это действительно оказалось легко.
Поначалу, коснувшись темы ее неудавшегося супружества, Шаталов, заметив, как она напряглась, решительно направил разговор в другое русло. Но Аля неожиданно почувствовала в себе потребность выговориться. И что самое удивительное, ей не нужно было для этого никаких особенных слов. Не нужно было мучиться в их подборе, с тем чтобы ее верно поняли. Виктор понял ее с полуслова.
— И вы не смогли ему простить измены…
Не убийства, а измены… — задумчиво закончил он, когда в своем рассказе она споткнулась о тему их расставания.
— Да! — с жаром подхватила она. — Убийство… Оно вытекало из всей этой грязи: масса пустых бутылок, обнаженное тело и еще этот запах. О боже, он потом с полгода преследовал меня: запах смерти и.., любви. Это было ужасно!..
— Но, однако же, вы нашли в себе силы вернуться к жизни, — ослепительно улыбнулся он ей. — Ваша красота…
Шаталов принялся что-то говорить горячо и пространно, и это не выглядело навязчивым. Наоборот. Ей совсем не хотелось, чтобы он замолкал. И когда, поднявшись со своего места, он подошел к ней и подал ей руку, Алевтина без колебания вложила в нее свою.
— Не нужно ничего говорить, — приложил он палец к ее губам, когда она попыталась что-то сказать. — Это лишнее…
Слова действительно были лишними в этот момент. Виктор осторожно поглаживал ее по спине, все теснее и теснее прижимая к себе.
Боже мой! Когда она последний раз ощущала на себе мужские руки? Да и испытывала ли вообще это пьянящее чувство восторга от прикосновения мужских пальцев к ее груди?
Может быть, но это было когда-то очень-очень давно — в той прежней жизни, к которой нет возврата…
Аля физически ощущала бархатистость своей кожи, по которой он скользил губами.
Каждый изгиб своей фигуры, очерченный его руками, виделся ей совершенным. Ему не нужно было говорить красивых слов об этом, она прекрасно понимала язык жестов. Безропотно подчиняясь его воле, она выскользнула из платья и усевшись на край стола, широко развела ноги.
Ни слова не говоря, он внимательно посмотрел в ее почти обезумевшие глаза и принялся медленно расстегивать брюки. Был ли то искусный прием обольстителя, или, быть может, расставание с последними сомнениями, но его медлительность едва не свела ее тело судорогой.
— Быстрее, прошу тебя, быстрее! — зашептала она, почти грубо схватив его за галстук и привлекая к себе. — Не медли…
И тут произошло нечто. Он поднял голову повыше, и она едва не задохнулась от того самодовольства, которое откровенно засквозило из его глаз. Уголок губ приподнялся в легкой ироничной ухмылке, еще немного, и, казалось, он выплюнет из себя что-то. Этакое клеймящее определение ее кошачьей сущности.
«Ах ты, засранец!!!» — едва не взвизгнула она, но вслух произнесла совсем другое:
— Извини, Виктор. Я передумала.
Аля попыталась свести ноги вместе и прикрыть голую грудь руками, но не тут-то было.
Все его обаяние бесследно исчезло, и он стал вести себя, как скот.
— Перестань! — издевательски захохотал он. — Не корчи из себя раскаявшуюся грешницу! Ну-ка давай-ка, детка, займемся делом.
Я и так слишком много времени потратил на тебя. А у таких людей, как я, время — деньги!
Ну не надо царапаться и шипеть. Ух ты моя кошечка!..
Он был достаточно силен, чтобы сломить ее сопротивление, подпитывающееся лишь злостью да острыми ногтями. К тому же ей до ужаса хотелось плакать, а это, как известно, лишает последних сил. Смахнув на пол посуду, он с силой швырнул ее на стол, да так, что у нее мгновенно онемела спина, и принялся. избавляться от одежды.
— Сукин сын!!! — безвольно простонала Аля. — Убью!!!
— Ага, чуть позже… — возбужденно прохрипел Виктор и, схватив ее под коленки, подтащил к краю стола. — Ах ты прелестница!..
И тут случилось неожиданное.
Вот и не верь после этого в волю всевышнего, пред которым Аля в этот момент отчаянно каялась!
Оконное стекло, на фоне которого разворачивалось столь неприглядное действо, со страшным грохотом разлетелось вдребезги, и на пол гостиной упал кирпич. Мгновенно среагировав, Виктор отскочил от Алевтины и, на ходу поправляя одежду, кинулся к входной двери. То ли он хотел отыскать злоумышленника, перечеркнувшего его планы, то ли сам решил спастись бегством от возможных последствий этой скандальной ситуации, объяснить он не удосужился.
Не переставая смотреть на кирпич, как на знак судьбы, Аля в мгновение ока натянула на себя платье и осторожно подошла к зияющей бреши окна; Кто бы ни был этот хулиган, она готова была на коленях благодарить его и возносить его имя в молитвах. Но за окном никого не было. Прислушавшись, Аля услышала, как кто-то, возможно Шаталов, быстро удаляется в сторону озера. Затем на какое-то мгновение шаги затихли, следом раздался сдавленный крик — и вновь тишина.
Интересно, кто это кричал в столь поздний час? Если, конечно… От предположения, что могло произойти сейчас в районе озера, ей сделалось совсем худо. Мало ей угрызений совести оттого, что вела себя как последняя идиотка, распустив слюни от объятий красавчика плейбоя, так еще не хватало, чтобы на ее территории отыскали дней через пять утопленника.
Никому, как ей, не было так хорошо известно, что этот маленький водоем, столь живописно расположенный в окружении ив, славен был зыбкими ненадежными берегами и глубокими омутами. Алевтина однажды едва не погибла, запутавшись в какой-то непонятной траве, и, не окажись рядом Денис, неизвестно чем бы закончился ее заплыв.
Постояв еще минуты три у разбитого окна и поразмышляв, Аля направилась в кухню.
Там она достала из стола фонарик, переобулась в домашние туфли, оставленные ею за дверью и, прихватив для надежности огромный кухонный нож, решительно рванула на себя дверь.
Будь что будет! Ей просто необходимо выяснить, кто бродит вокруг ее дома и кто в конце концов так своевременно позаботился о том, чтобы ее грехопадения не свершилось. Да и Шаталов, хотя он и порядочный мерзавец, все же, прежде чем утонуть, должен пролить свет на ситуацию. Зачем-то он к ней пришел…
Алевтина медленно пробиралась по мраморным плиткам садовых дорожек, то и дело озираясь по сторонам. Фонарь она пока не включала. Полная луна и россыпь звезд служили ей неплохим проводником. Единственный минус этого освещения заключался в том, что уж слишком причудливыми были тени. Как тут не замирать от страха, когда каждое дерево, замысловато изогнувшее свои ветви, кажется жутким чудовищем, протягивающим к тебе свои хищные лапы. Даже в шорохе листьев слышалось что-то зловещее.
Алевтина покрепче перехватила нож, судорожно сжимаемый ею в правой руке, и еще медленнее, чем прежде, пошла в сторону озера.
Она уже почти достигла его правого берега, когда по другую сторону заметила какое-то движение.
— Эй! Стойте! Кто там?! — закричала она что есть сил. — Виктор! Это ты?! Остановись!!!
Она еле сдержалась, чтобы не начать просить его остаться, поскольку страх, сгустившийся в ее душе, был на редкость осязаемым.
Человек, ей удалось разглядеть, что это мужчина, резко обернулся на ее крик. Как-то уж слишком отчаянно он взмахнул руками и стал еще быстрее подниматься по откосу. Но берег в том месте был достаточно крут, и поэтому на подъем у него ушло не так уж мало времени.
Забыв об осторожности и о том, что на ней не спортивный костюм, а вечернее платье, в подоле которого она то и дело путалась, Алевтина кинулась бегом в его сторону. Немного взяв влево, где озеро имело кромку, заботливо выложенную строительным мусором и затем залитую бетоном, она, не отрывая глаз от движущегося силуэта, летела вперед. Смотри она в этот момент себе под ноги, а не в спину преследуемого ею человека, возможно, и не произошло бы того, что случилось. Но Аля упорно сверлила удаляющуюся спину взглядом, забыв, что бежит почти в полной темноте. И вот в тот самый момент, когда мужчина наконец-то завершил подъем, и в свете, льющемся с неба, стал хорошо узнаваем, она, едва переведя дыхание от внезапного облегчения, обо что-то споткнулась и кубарем полетела на землю.
Нож отлетел в одну сторону, фонарь в другую, домашние туфли вообще непонятно где нашли свое пристанище, а Алевтина, благополучно скатившись по берегу к самой воде, ткнулась носом в пахнущую тиной воду.
— О, черт!!! — простонала она, едва не хлебнув воды. — Что за дерьмо?!
Нельзя сказать, что она сильно пострадала при падении, но пара-тройка ссадин на коленях и локтях все же начала неприятно зудеть.
Алевтина приподнялась и стала обшаривать вокруг себя землю. Где-то здесь, как ей казалось, должен быть фонарь. Найти его просто необходимо. Надо же рассмотреть, что за преграда возникла вдруг на ее пути. Если ей не изменяла память, сегодня днем она прогуливалась вокруг этого славного местечка и ничего постороннего не заметила.
После нескольких попыток фонарь все же отыскался. Постучав им о землю, потому как он упорно не хотел загораться, она все же добилась своего и уже менее чем через минуту обшаривала его лучом окрестности. Ну, все в порядке. Все, как и днем. Вон пара скамеечек.
Раздевалка, выстроенная еще до того, как они познакомились с капризным норовом этого небольшого водохранилища. Чуть в стороне от них, почти у самой дорожки, — спилы засохших деревьев, которые служили сиденьями и столом одновременно. И еще… Да, все же что-то темнело рядом с их бесформенным нагромождением. Что-то.., весьма напоминающее мужские ботинки.
Холодеть от ужаса ей не пришлось, все в ней успело замереть еще минут десять назад, когда она кралась сюда. Единственное, что ей мешало, так это жуткая жажда. Во рту мгновенно пересохло, язык, казалось, еще немного и свесится до груди, как у доброй бездомной овчарки, бродившей сегодня по ее саду. Для попыталась сглотнуть, но не смогла. Ну что ты будешь делать?! Хоть падай ниц на землю и хлебай прямо из озерца.
«Козленочком станешь!» — предостерегающе всплыла в памяти старая притча, и почти тут же родился ответ на нее. «Овцой я уже стала…»
Пить, конечно же, Аля не стала, но вот лицо, полыхающее от бега и эмоций, все же в воду опустила. При этом она искренне надеялась, что видение исчезнет.
«Пусть я сошла с ума! Пусть это видение — результат не нашедшего освобождения либидо!» — молила она провидение.
Но видение не исчезало. Чуть в сторонке от пеньков лежал мужчина. Лежал он так, что ей были видны одни лишь его ботинки, чуть заостренными носами устремленные к небу.
Еле удерживая в вибрирующих руках фонарь, Алевтина черепашьими шагами двинулась к трупу. В том, что это труп, она почти не сомневалась. Не может же судьба устроить так, что это отключившийся вдруг пьянчужка. Нет!
Коли уж лежит кто на ее территории, широко раскинув ноги в дорогих ботинках, так это непременно — труп. И она была почти уверена, что знает, кто это".
— Кто же это тебя!!! — еле выдавила она, останавливаясь у бездыханного тела Шаталова. — Надо же было испоганить такую красоту!!!
Слова, истинный смысл которых вряд ли доходил до нее сейчас, срывались с ее губ сиплым свистящим шепотом. А взгляд, не в силах оторваться от ужасающего зрелища, застыл на монтировке, торчащей из правого глаза Виктора Ивановича. Вернее, глаз там был прежде.
Сейчас же из него торчал металлический штырь, прервавший беспроблемное течение жизни этого удачливого бизнесмена.
— Что теперь будет?! — жалобно пискнула Аля, обнимая себя руками и пятясь от страшного места. — Что теперь будет?!
Она с трудом заставила себя вернуться в дом. Как во сне, набрала телефон милиции и слабеющим с каждой минутой голосом вкратце изложила суть проблемы. Милиционер, дотошно выспрашивающий ее обо всех подробностях появления в ее доме Шаталова, не уставал время от времени ехидно интересоваться:
— И вы думаете, что вам кто-то поверит?
— Слушай ты!!! — рявкнула Аля, не выдержав его сарказма. — Мне еще представится случай ответить на все вопросы, так что…
— Так что? — хихикнул тот.
— Присылай наряд, — устало выдохнула она и повесила трубку.
Менты на сей раз были на редкость оперативны — прибыли едва ли не через пять минут. Во всяком случае, ей показалось, что не успела она повесить трубку, как окрестности огласил истошный вой их сирены. Прибывших было четверо. Деловито жующий что-то судмедэксперт. Старший опер, с серыми мешками под усталыми глазами. И два его помощника, в которых Аля безошибочно определила карьериста и неудачника. Они принялись сновать взад-вперед, щелкая фотоаппаратом. Казалось, еще немного — и они примутся обнюхивать все вокруг, включая ее самое. Глаза карьериста при этом светились едва ли не демоническим светом. Чуял, чуял, ментовская его шкура, сколькими звездочками попахивает это дело. Шутка ли: один из преуспевающих бизнесменов их города идет на свидание к леди, тоже не из простолюдинок, и в результате оказывается пришпиленным к земле шоферской монтировкой. А неудачник откровенно маялся. Ему бы сейчас бедному под боком у женушки посапывать, а не замерять следы и не отделять место происшествия сигнальной лентой. И лишь старший опер оставался невозмутимым. Молча пожевывая губами, он внимательно выслушал сбивчивый рассказ Алевтины и, понимающе кивнув, пригласил ее в дом. Там рассказ пришлось повторить, воспроизведя все в деталях.
— Выходит, он хотел вас изнасиловать? — вылез с паскудной ухмылкой карьерист.
— Ну… Со стороны, видимо, это так и выглядело, — промямлила она, краснея под проницательным оком старшего опера.
— И кто-то кинул в вас кирпичом, желая прекратить эту вакханалию? — Карьерист открыто потешался.
— Не в нас, а в окно, — поправила она его, чувствуя, что заводится.
— А может быть, это вы сами? — вкрадчиво поинтересовался неудачник, сразу став на голову выше в собственных глазах от неожиданно вставленного в разговор вопроса.
— Что сама? — выдохнула Аля. — Кирпич бросила?
— Да…
— А где я его, по-вашему, все это время прятала? В вырезе платья? Или, быть может, схоронила в животе у этой прелестно зажаренной индейки?
Неудачник, поняв, что ему очередной раз утерли нос, сразу сник и постарался сравняться со стеной, на которой он что-то внимательно разглядывал.
— Вы предполагаете, что тот человек, что бросил в окно кирпич, и тот, что совершал бегство по берегу озера, и есть убийца? — вставил опер, знаком приказав замолчать своим помощникам.
— Думаю.., да…
— А вам не удалось его разглядеть?
— Что вы! В такой-то темноте?! — округлила Аля глаза, стараясь изо всех сил не выдать нервной дрожи. — Я и труп-то не разглядела, пока не налетела на него…
— Понятно… — произнес опер излюбленное словечко всей ментовской братии.
Видишь ли, ему понятно! Да черта с два!
Ей вот совершенно ничего не понятно, хотя в том беглеце она отчетливо разглядела Сеньку.
Зачем ему было убивать Шаталова?! Что это ему дает?! Ее, Альку, подставить? Так дураку понятно, что женщина не может обладать такой силищей, чтобы вонзить эту штуковину в. глаз и буквально пригвоздить мужика к земле.
Может, месть за что-то?! Но она не могла даже предположить, что эти двое знакомы.
Одним словом, ничего она не понимала, потому и промолчала, а лишь недоуменно пожала плечами и руками развела.
— Придется взять с вас подписку о невыезде, — выдал напоследок старший опер, чем вконец озадачил ее.
Вот тебе и раз! Понимающим прикидывался, головой согласно кивал, а подозрений, оказывается, и не думал с нее снимать.
Аля откровенно занервничала. Пора, видимо, подумать и об адвокате. Ивана в известность поставить. Никак мужик не может на ноги встать. То одно, то другое…
Закрыв за милиционерами дверь, Аля накинула на плечи теплую кофту и начала слоняться по гостиной, время от времени бросая испуганный взгляд на зияющий провал окна.
Попробуй тут успокоиться, когда до утра еще добрых четыре часа, а вокруг бродит убийца, способный одним ударом проткнуть человека, словно жучка для гербария.
Под утро она все же забылась неспокойным сном, устроившись в глубоком кресле в углу гостиной. Подобрав под себя ноги, она уткнулась носом в сплетенные руки и попыталась прийти хоть к какому-нибудь выводу, но все поплыло под безудержным натиском сна, и незаметно для самой себя она отключилась.
Разбудила ее отчаянная телефонная трель.
Не сразу поняв, где находится, Аля потянулась и смахнула трубку с подлокотника кресла. Та тут же смолкла, но через пару минут возобновила свой трезвон.
— Алло, — хрипло выдохнула Алевтина, отметив, что еще нет и семи утра. — Кто это?
Где-то в районе желудка сразу заныло, напомнив о безымянных звонках на старой квартире. Может быть, тут какая-то связь? Но на сей раз молчание было недолгим, и Сенькин голос обреченно спросил:
— Ты тоже думаешь, что я его убил?
— Не-ет. — Она еле сообразила, что лишние вопросы здесь ни к чему. — А кто? Ты видел?
— Я опоздал, — Сенька пару минут отчаянно сопел в трубку, ей даже показалось, что он плачет.
— Эй, а ты где? — осторожно вклинилась она в его сопение.
— Уезжаю я…
— А как же Вера?
— А что Вера? — горестно-обреченно спросил он. — Нужен я ей очень! Найдет себе еще кого-нибудь…
— Зачем звонишь? — отчего-то разозлилась Аля, поняв, что Сеньке до одури жаль себя. — Покаяться или узнать, назвала ли я тебя?
— Назвала?! — Голос сразу стал требовательно жестким, отчего у Альки против воли поползли по спине мурашки. — Ну! Чего молчишь?!
— Нет… Ты никого не видел?
— Слушай, — перебил ее Сенька. — Тут мой поезд объявили. Спешить мне надо. В тот день на трассе была черная «девятка» номер 234, регион наш. Я на твою подумал поначалу.
Номера ведь, сама знаешь, перевесить пара пустяков.
— Идиот! — фыркнула Алевтина, окончательно запутавшись в смене его настроений.
— Узнай, чья это машина, — попросил он.
— И без того знаю — Шаталова, — смутное подозрение начало разрастаться, делая дальнейший разговор бесполезным.
— Да?! Тогда мне конец!!! — Сенька замолчал, и Аля совсем уж была готова повесить трубку, когда он со странным смешком выдал:
— Ты спрашиваешь, видел ли я кого?
А ведь видел, черт меня возьми!!!
— Кого?!
— Привидение, мать твою!!! Самое настоящее привидение!!!
Он демонически захохотал и швырнул трубку, внеся в ее душу еще больший разлад.
Она несколько раз прокрутила разговор с ним и с каждым разом все больше и больше утверждалась в мысли, что назвать ее собеседника вменяемым можно было только с большой натяжкой.
Многое теперь, конечно, встало на свои места. Стали понятны все беды, разом взгромоздившиеся в огромную кучу. Сразу надо было бы прощупать конкурентов, а не ломать голову напрасными подсчетами их просчетов.
Непрост был покойный, ох непрост! Как издалека начал…
Стоп! При мысли о его смерти Алевтине сделалось совсем худо. Это что же получается?
Он хотел расправиться с ними, как с конкурентами своего зарождающегося бизнеса, а расправились в итоге с ним?! И для этого эти самые его конкуренты в ее лице заманивают его на свидание, а потом потихоньку убирают, решая тем самым все свои проблемы?!
Ведь именно так виделось это дело хмурому молчаливому оперу, принявшему, как ей казалось, напрасные меры предосторожности в виде подписки о невыезде.
Она теперь главная подозреваемая!!!
Чувствуя, что еще немного — и ее стошнит, Алевтина кинулась бегом в ванную и, лишь забравшись под ледяной душ, смогла немного прийти в себя.
— Нельзя впадать в панику! — отстукивала она зубами, покрывшись мурашками и старательно растирая себя полотенцем. — Надо что-то придумать! Давай, давай, Аленька, девонька, думай!!!
И тут, благословение богу, в памяти всплыло хитро улыбающееся лицо Скоропупова, пожимавшего ей руку в день его проводов на пенсию и загадочно изрекающего:
— Ох, чуется мне, недолгим будет ваш покой, уважаемая. Ох, недолгим…
Валентин Иванович, отбывший в неизвестном направлении, вел одно время дело об убитом муже Верочки. Еще ранее он усиленно помогал Алевтине. Негласно так, исподволь.
Так, что она даже и сама не догадывалась об этом. А узнав, растрогалась до слез.
— Уж и не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас, — пробормотала она тогда.
На что Скоропупов, скромно потупя взор, произнес что-то о ее неземной красоте, недюжинном уме и прочей ерунде, якобы оправдывающих его действия. Алевтина смутилась тогда неимоверно. Но Валентин Иванович ничего не потребовал взамен, а лишь, приложившись к ее руке, взял с нее обещание не забывать его.
Она и не забыла. Когда над Верочкиной головой начали сгущаться тучи не без вмешательства оперативников, ратующих за торжество справедливости, Алевтина прямиком направилась к Скоропупову. Тот обещал помочь и уже менее чем через день обещание свое выполнил. Труп Олега был найден и захоронен.
Дело оформили как несчастный случай и неосторожное обращение с огнем, с Верочки сняли все подозрения, а Скоропупова за столь скорое избавление от всяческих проблем.., отправили на пенсию.
На проводах, скромно отмечаемых на его квартире, из которой, к слову сказать, бывшей супругой Валентина Ивановича была вывезена вся мебель, присутствовало немного народа. Алевтина с Денисом. Кто-то из давних приятелей Скоропупова и его престарелая тетка. Тосты были добрыми, осознанно и от всего сердца сказанными искренними людьми.
Атмосфера царила дружелюбная, и к концу вечера Аля едва ли не клялась в вечной дружбе захмелевшему следователю, к тому времени уже пенсионеру. Дружить, конечно же, они не стали. В том смысле, что встречаться вечерами, проводить вместе выходные дни, но она всегда была твердо уверена, что советчика и помощника надежнее ей вряд ли сыскать. После Ивана, разумеется.
Когда с Денисом случилась беда, Валентин Иванович пытался ей помочь. Но Алевтина, обозленная на весь белый свет, от помощи его отказалась, а за назойливость отплатила полным прекращением всех отношений. И лишь полгода спустя, неожиданно вспомнив о нем, она застыдилась. Быстро закончив дела на фирме, метнулась в магазин. Купила огромных размеров торт, бутылку вина и поехала к нему на квартиру.
Дверь ей открыла приятная женщина средних лет с неприятным сообщением, что такой-то и такой-то здесь давно не проживает.
Квартира им была продана. А куда он отбыл, никому не ведомо.
Погоревав с недельку по поводу своего тупого эгоизма, Аля закрутилась в делах и опять о нем забыла.
Но сейчас, отогревшись за парой чашек кофе и немного приведя в порядок шальные от страха мысли, она все больше утверждалась в мысли, что ей просто необходимо найти Скоропупова.
— Вот кто сумеет разобраться! — припечатала она ладонью по столу. — Он, и никто более…
