Глава 6

Хозяин комнаты был мертв, пожалуй, уже около получаса. Наружный осмотр давал основания говорить о том, что скончался он в мучениях, хотя никаких следов истязаний или повреждений не было.

– Что ж вы «Скорую»-то не вызвали? – с упреком спросил молоденький милиционер у вызвавшей их пожилой соседки.

– Да вызывала я, вызывала, – заторопилась соседка, – только смотрю – час прошел, второй, а их все нету. Я к Косте-то захожу, посмотреть хотела, как он там, а он уж и не дышит. Вот я и кинулась вам звонить.

– А у вас что же, ключи были от его двери?

– Нет, откуда? Он часа в четыре ко мне в квартиру позвонил, на ногах прямо еле стоит, говорит: «Тетя Клава, вызовите мне «Скорую», плохо мне, помираю». У него самого телефона-то нету. Я говорю, мол, сейчас позвоню, вызову, а ты иди к себе, ложись, да дверь не запирай, оставь открытой, чтобы войти можно было, а то вдруг сам открыть не сможешь. Он пошел к себе, а я, значит, позвонила и стала ждать. Врачей все нету и нету. Я к Косте раз зашла, другой, гляжу, ему все хуже и хуже делается, он уже глаза не открывает, белый весь, прям ужас какой-то, смотреть невозможно. А потом уж, на третий-то раз, я испугалась, что он помер совсем, и в милицию позвонила.

Милиция приехала сразу только благодаря тому, что находилась на соседней улице. В пятницу после пяти вечера проехать по Москве было невозможно, все двигались за город, не желая оставаться на выходные в раскаленном городе и надеясь хоть на какое-нибудь облегчение среди деревьев и возле водоемов. Понятно, что «Скорая» приедет еще не скоро. Пробки всюду многочасовые, так что ничего удивительного, особенно если учесть, что к юношеской Олимпиаде городские власти судорожно кинулись приводить в порядок хотя бы основные трассы, как раз те самые, по которым москвичи двигались за город. Из-за ремонтных работ на широких дорогах оставались лишь узкие горловинки, в которые с трудом протискивались не умеющие двигаться по очереди автовладельцы, не желающие считаться с элементарными законами механики и пропускать друг друга.

Оглядев комнату, милиционеры переглянулись.

– То ли склад, то ли подпольное производство, – сказал один из них, показывая на множество коробок, часть из которых была пустой, другая же часть заполнена аудиокассетами.

– Скорее производство, смотри, сколько техники. И кассеты, судя по надписям, одинаковые, – ответил другой. – Саундтрек «Титаника». Ты чуешь, чем пахнет? Фильм только-только на экраны вышел, а у них уже саундтрек в немереных количествах. Наверняка пиратская запись.

Оба сошлись на том, что труп скорее всего не криминальный, поскольку исколотые донельзя руки и бедра покойного красноречиво свидетельствовали о его пристрастии к наркотикам. Однако коллег, занимающихся видео– и аудиопиратством, вызывать надо, тут, совершенно очевидно, их поле деятельности.

Вечером в понедельник сотрудник, сортировавший и составлявший опись кассет, изъятых у скоропостижно скончавшегося Константина Вяткина, наткнулся на знакомые слова. Где-то он их уже видел, причем совсем недавно. Кассет было много, глаза устали, внимание рассеивалось, и он зажмурился и откинулся на спинку жесткого стула, чтобы отдохнуть. Потом покрутил головой в разные стороны, чтобы размять затекшие мышцы шеи, и скользнул глазами по прилепленной скотчем к стене бумажке, на которой толстым фломастером были выведены те самые слова. Феликс Мендельсон-Бартольди, Шотландская симфония. И ниже – номер телефона и фамилия человека, с которым нужно связаться.

– Я насчет Мендельсона, – невнятно произнес он в трубку, когда ему ответил женский голос.

– Да-да, я вас слушаю.

– Тут появилась кассета, если интересуетесь – заходите.

– Как долго вы еще пробудете на месте?

– Часа полтора как минимум.

– Спасибо, я обязательно зайду.

Нельзя сказать, чтобы сотрудник, сортировавший кассеты, был образцом исполнительности, и в иной ситуации он, может быть, и не стал бы звонить насчет кассеты. Но он ужасно устал, ему требовалась передышка, а в качестве таковой вполне подойдет выполнение чьей-то просьбы. И тебе полезно, и человеку приятно.

Он еще немного посидел с закрытыми глазами и, вздохнув, снова принялся за длинную бесконечную опись.

Когда Денис вернулся, Артем уже не спал. Он лежал в постели, закинув руки за голову, и мечтал о чем-то, судя по улыбке, приятном.

– Нашел запись? – сразу же спросил он, едва Денис вошел в комнату.

– Кажется, да. С парнем одним познакомился, он сказал, что знает, у кого есть эта запись, и вечером принесет.

– Правда? – обрадовался Артем. – Вот здорово.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Сейчас будешь пить лекарство, – строго сказал Денис. – И горло полоскать. И температуру надо измерить.

– Да ну ее, Дениска, чего ее мерить? Я и так чувствую, что ее нет, – сопротивлялся Артем.

– Нет, – твердо сказал Денис, – тетя Катя сказала, что измерять надо с четырех до шести вечера, она придет с работы и спросит. Что я ей скажу?

Сердце его пело от радости. Он вновь безраздельно властвовал над другом, подавал ему лекарства и градусник, руководил им, проявлял строгость, всеми своими действиями демонстрируя собственную необходимость Артему. Он даже сумел выполнить, казалось бы, невыполнимое: нашел для него редкий диск, которого уже давно нет в продаже. Но он нашел его, потому что так захотел Артем. Артем такой умный, такой взрослый, такой необыкновенный, талантливый, быть рядом с ним, дружить с ним, помогать ему – нет в жизни большего счастья.

Температура, конечно, была, но уже не такая высокая, как накануне. Подняв подушки и усадив Артема в постели поудобнее, Денис отправился на кухню разогревать еду. Артем встал к столу, но к концу обеда вновь почувствовал слабость и лег.

– Дай мне шарик, пожалуйста, – попросил он Дениса. – Пальцы немного разомну.

Шарик лежал у Дениса в кармане. Юноша не спеша отошел к столу, сделав вид, что ищет его среди книг и тетрадей, где он и лежал с утра, и пытаясь незаметно извлечь шарик из кармана.

– Там не ищи, – заметил Артем, – его там нет. Я уже искал, пока тебя не было. И куда я его девал?

– Наверное, в другой комнате, – с облегчением предположил Денис.

Он вышел и через минуту вернулся с шариком в руках. Артем взял любимую игрушку, сделал несколько движений пальцами, потом остановился и недоуменно поднес шарик к лицу.

– Как странно он пахнет.

– Чем пахнет? – не понял Денис. – Ничего он не пахнет.

– Он пахнет чем-то сладким… Мороженым. И липкий немножко. Ты что, брал его с собой, когда уходил?

Денис собрался соврать, но подумал, что это бессмысленно. Артема трудно обмануть, у него чутье просто невероятное. Он все равно поймет, что Денис лжет, даже если отпираться до последнего, и обидится.

– Ну брал. А что? Ты же все равно спал, когда я ушел, вот я и подумал, что он тебе не понадобится.

– Но Каменская же сказала, чтобы мы с шариком на улице не играли. Ты что, забыл?

Артем разволновался, и Денису это было приятно. Он беспокоится о друге, боится, как бы с ним чего не случилось. С другой стороны, он опять вспомнил про эту Каменскую… Черт возьми, как ни повернешься, кругом на нее натыкаешься! Придется поделиться с Артемом своим планом.

– Я специально его взял. А вдруг тебя действительно ищут? Ищут тебя, а найдут меня, вот тут мы их и заловим, – возбужденно заговорил он. – Мне кажется, тот парень, который обещал принести диск Астапкиной, заметил шарик, он даже спросил, почему я его в руках верчу. Вечером я с ним встречусь, запишу его голос на диктофон и дам тебе послушать. Если это тот, с которым ты разговаривал тогда, мы его сами выследим и поймаем. Правда, здорово получится?

– Ты с ума сошел! – Артем захрипел и закашлялся. – Что ты придумал? Как это мы его выследим и поймаем? Мы что, сыщики? Надо позвонить Каменской и все ей рассказать.

– Вот еще! – возмутился Денис. – Рассказывать пока нечего. Надо сначала убедиться, что это действительно он, а потом уже звонить. Люди серьезным делом заняты, а мы будем их по пустякам отрывать.

Аргумент, которым он уже однажды успешно воспользовался, показался ему вполне надежным, и Денис решил пустить его в ход еще раз. Расчет оказался верным, Артем и на этот раз к нему прислушался.

– Вообще-то правильно, – задумчиво сказал он. – Может быть, тебе показалось и этот парень заинтересовался шариком просто так. Надо проверить. Только, пожалуйста, будь очень осторожным.

– Не беспокойся, – уверенно заявил Денис, – все будет в порядке. Так ты дашь мне диктофон?

– Конечно, бери.

Они решили, что Денис около половины одиннадцатого уйдет как будто домой и к Кипиани возвращаться после встречи не будет. Иначе трудно объяснить такие странные вечерние походы родителям Артема.

– Я переночую дома, а с утра прибегу к тебе, – пообещал Денис. – Только…

– Что?

– Он просит за диск пятьдесят рублей. У меня столько нет.

– Ничего, родители придут – я у них попрошу.

В половине седьмого с работы пришла Екатерина, чуть позже появился Тенгиз. Родители с удовлетворением отметили, что под умелым и ответственным руководством Дениса их сын идет на поправку, накормили мальчиков ужином и без единого вопроса выдали требуемую сумму на приобретение нужного Артему диска.

Измотанный температурой и лекарствами Артем с трудом боролся со слабостью и желанием уснуть, и Денису пришлось уйти раньше, чем он планировал. В самом деле, раз он не остается ночевать, то нечего тут отсиживать, если Артем спит.

Домой идти не хотелось, и Денис бесцельно бродил по кривым улочкам в районе Садового кольца, думая о предстоящей встрече и о том, как он сам поймает преступника. Артем после этого будет еще больше уважать его, и тогда уж никакая Каменская не страшна.

Заехав за кассетой, Настя отправилась домой. Ее одолевало любопытство, поэтому, едва войдя в квартиру, она немедленно вставила кассету в магнитофон.

– Ты что, сегодня отказываешься от ужина? – удивленно спросил Алексей.

– Тсс, – она прижала палец к губам, – сейчас я быстренько послушаю, пойму, что это опять не то, и накинусь на еду со зверским аппетитом.

– А что это?

– Мендельсон.

– Погоди, мы же вчера какого-то Мендельсона покупали.

– Того же самого. Только оркестр другой, и дирижер другой. Вчера был Левайн, а сегодня Зубан Мета.

– И в чем смысл? Ты мне вчера так ничего и не объяснила толком.

– Человек, которого мы ищем, слушал Мендельсона. И мы думаем, что это убийца. Нужно найти такую же запись, как та, которую он слушал, и попытаться очертить круг людей, у которых она есть.

– С ума сойти, до чего дошел прогресс, – Чистяков ехидно покачал головой. – Убийцы слушают симфоническую музыку. А я думал, что Мендельсон – это в основном свадебный марш.

– Нет, солнышко, Мендельсон – это в основном вот это, а свадебный марш – так, шутка гения, саундтрек.

Алексей озадаченно взглянул на нее:

– Не понял. Почему саундтрек?

– Потому что это музыка к пьесе Шекспира «Сон в летнюю ночь».

– Да? Не знал.

– Леш, давай помолчим, – быстро и тихо сказала Настя. – Мне нужно два фрагмента прослушать внимательно.

Да, кажется, все именно так, как описывал Артем. В этом фрагменте на первый план выходят скрипки… А в этом – медная группа. Надо сравнить поточнее.

Настя достала две другие записи Шотландской симфонии и стала слушать их. Пожалуй, сходится. Теперь остается Артем. Он должен своими ушами услышать и сказать, такое исполнение доносилось из наушников незнакомца или нет. Она посмотрела на часы. Пять минут одиннадцатого. Еще вполне прилично позвонить.

– Ты закончила? – донесся из кухни голос Алексея. – Можно разогревать?

– Сейчас, солнышко, еще один звоночек по телефону – и я вся твоя.

Артем то проваливался в тяжелую дремоту, то выныривал из нее и лежал в темноте, не зажигая света и не открывая глаз. Телефон стоял здесь же, прямо у изголовья, и, когда раздался звонок, он тут же схватил трубку. Ему казалось, что проспал он довольно долго, сейчас, наверное, уже почти полночь. Может быть, звонит Денис? Хорошо бы это был он, все-таки у Артема на душе неспокойно.

– Добрый вечер, – услышал он ровный хрипловатый голос, от которого у него вдруг бешено заколотилось сердце, – это Каменская. Я не очень поздно вас беспокою?

У Артема перехватило дыхание, и он даже не смог сразу ответить, но в это время раздался голос матери, которая, полагая, что сын давно спит, сняла трубку в другой комнате.

– Добрый вечер, Анастасия Павловна. Я вас слушаю.

– Можно мне поговорить с вашим сыном?

– Вы знаете, он нездоров и сейчас спит…

– Я не сплю! – судорожно выкрикнул Артем. – Я здесь.

– Здравствуй, Артем.

– Здравствуйте, – пробормотал он, боясь, что Каменская услышит, как дрожит его голос.

– Мы могли бы завтра встретиться с тобой? Ты не занят?

– Нет-нет, пожалуйста, я целый день буду дома.

Внезапно его пронзила острая тревога. Почему Каменская звонит ему поздно вечером? Неужели с Денисом беда? Он чувствовал, что не надо было все это затевать! Протянув руку, Артем схватил со стола электронные часы-будильник и поднес поближе к глазам. Зеленые светящиеся цифры показывали 22.10. Неужели еще так рано? Значит, Денис пока не встречался с тем типом и никакой беды еще быть не могло. Его немного отпустило.

– А что случилось? – спросил он уже спокойнее.

– Мы нашли одну запись Мендельсона, мне кажется, она подходит под то описание, которое ты мне давал. Но я бы хотела, чтобы ты сам прослушал ее. Так я могу подъехать к тебе завтра часам к десяти утра?

– Да, конечно… – Он помолчал немного. – Скажите, а где вы достали эту запись? Она очень необычная, я бы хотел, чтобы она у меня была. В каком магазине вы ее купили?

– Не в магазине.

– А где?

– У одного человека.

– А можно у него спросить, где он покупал?

– Артем, мне не хотелось бы тебя пугать, но этот человек умер. Он был наркоманом, ты очень точно описал его речь. Только ты решил, что он пожилой, а он на самом деле был молодым, это наркотики дают такой эффект, если их сочетать с транквилизаторами.

Умер… Артему показалось, что сердце провалилось куда-то в бездну. Умер. Неделю назад был жив, сидел на лавочке, разговаривал, слушал музыку. Молодой. И умер. Ему стало страшно. Но в следующее мгновение он вспомнил о Денисе. Как умер? А с кем же будет встречаться Денис? Чей голос он собирается записывать? Кто назначил ему свидание поздно вечером в безлюдном грязном дворе? Страх за друга моментально перерос в панику.

– Анастасия Павловна…

– Да? Я слушаю тебя, Артем.

Ее голос, похожий на колыбельную и одновременно на музыку Дебюсси, успокоил его, как прохладная мазь успокаивает горящую кожу.

– Наверное, это не он, – неуверенно начал он.

– Кто – не он?

– Ну тот, который умер… Это, наверное, не тот человек, который сидел тогда на скамейке.

– Почему? – Каменская насторожилась, он явственно почувствовал это по ее напрягшемуся голосу. Он вообще хорошо чувствовал интонации, даже малейшие изменения в голосах яснее любой мимики рассказывали ему об изменениях эмоций людей.

– Потому что сегодня Денис ходил по улицам с шариком. Он искал для меня диск Астапкиной… Ну вот, один парень сказал, что у него такой диск есть, и назначил Денису встречу в одиннадцать вечера. И еще он поинтересовался, что это за шарик и почему Денис с ним играет. А он ответил, что хочет быть пианистом. Вот я и подумал, что если тот человек и правда умер, то с Денисом ничего плохого не случится. Но если он назначил Денису встречу, то, значит, он не умер.

– Погоди, погоди, – теперь голос Каменской был жестким и ледяным. – Что значит «Денис ходил по улицам с шариком»? Я же запретила это делать.

– Я знаю, но он не послушался. Он ушел на улицу, когда я спал. Я не видел, что он взял шарик.

– Он что, специально это сделал?

– Кажется, да… Он сказал, что пусть преступники его найдут, он не боится, он сильный и тренированный, он их сам поймает. И сдаст в милицию. Анастасия Павловна, я боюсь за него…

– Так. – Она сделала паузу, видимо, что-то обдумывая. – О том, что твой друг поступил неправильно, мы поговорим в следующий раз. Где назначена встреча?

Артем объяснил, стараясь быть как можно более точным.

– В котором часу?

– В одиннадцать.

– Спасибо, что сказал.

Она бросила трубку, не попрощавшись, но Артем не обиделся. Он понимал, что они с Денисом задумали непростительную глупость, и отчаянно ругал себя за то, что не понял этого раньше, когда друг еще был здесь и когда еще можно было удержать его, не пустить, отговорить. Он поддался на уверенный тон и мальчишеский азарт, да что греха таить, этот же азарт охватил и его самого при одной только мысли о том, что они вдвоем смогут поймать преступника. Настоящего преступника! Господи, и о чем он думал? Непростительно! Ну ладно Дениска, ему всего шестнадцать, с него какой спрос, но Артему-то уже девятнадцать, правильно отец говорил: если бы не слепота, он бы сейчас в армии служил и, может быть, даже воевал. Он-то куда смотрел? И, главное, спать улегся, как будто ничего не происходит. Как хорошо, что Каменская позвонила. Как хорошо, что она есть на свете. Она обязательно что-нибудь придумает, она не допустит, чтобы с Дениской случилось что-то плохое.

Встреча с Георгием Николаевичем Дударевым адвокату Храмову не понравилась, но он еще со времен своей милицейской жизни научился не обращать внимания на то, что кто-то любит его меньше, чем хотелось бы. Конечно, клиенты, иными словами – люди, обратившиеся за помощью, обычно ведут себя с адвокатами несколько иначе, но, надо заметить, все-таки не все, далеко не все. Есть такие (и в последние годы они попадаются все чаще), которые считают адвоката своей собственностью, наемной рабочей силой, которая как скажут – так и сделает и личное мнение которой никого особо не интересует. Дударев оказался почти таким же. Конечно, у него не было замашек, присущих некоторым бизнесменам, он не говорил слов вроде «как я скажу, так и делайте», но позиция его была заявлена четко и недвусмысленно: вас наняли, вот и делайте то, для чего вас наняли, меня не интересует, какими способами вы собираетесь это делать, получили команду – исполняйте, как в армии, где приказы не обсуждают, а выполняют. И обязательно добросовестно.

Но встреча эта тем не менее была Храмову необходима, ибо только сам Георгий Николаевич мог назвать имена людей, которые были в курсе любовных похождений его покойной жены. Более того, из всех этих людей нужно было с помощью Дударева отобрать тех, с кем имело смысл попытаться договориться. Дударев не сразу понял, какой план собирается осуществить адвокат, пришлось объяснять ему это три раза, пока до него дошло, и Храмов отдал должное гибкости ума Ольги Васильевны, которая прониклась ситуацией сразу же. Все два часа, пока они беседовали в зале тихого безлюдного ресторана «Пальма», Анатолий Леонидович исподтишка наблюдал за любовниками, не переставая удивляться небесным силам, которые смогли свести их вместе. Они были совершенно разными людьми и, по мнению адвоката, абсолютно друг другу не подходили. Ольга Васильевна была, как ему казалось, женщиной тонкой, эмоциональной, нервной, склонной переживать все глубоко и драматично. Дударев же производил впечатление человека простоватого, резкого, негибкого и не очень воспитанного. Впрочем, одернул себя Анатолий Леонидович, это может оказаться наносным и даже искусственным, недаром же в Дударева влюбилась не только умная, интеллигентная Ольга Ермилова, но и – несколькими годами раньше – яркая красавица и удачливая бизнесменша Елена Тумакова. Наверное, что-то в нем есть такое…

Во всяком случае, то, что он видел своими глазами, вызывало в Храмове чувство легкого недоумения. Ольга старалась во всем угодить Дудареву и чуть не в рот ему смотрела, Георгий же Николаевич держался со своей дамой сухо и сдержанно, будто она была в чем-то перед ним виновата.

Однако цель встречи была достигнута, и из ресторана Анатолий Леонидович Храмов уходил, унося в своем «дипломате» адреса, телефоны и имена людей, которых он будет стараться обработать в нужном для защиты направлении, дабы помешать осуждению господина Дударева. Все время, пока длился деловой обед, Храмов пытался ответить сам себе на вопрос: действительно ли его клиент невиновен или он все-таки убийца? Задавать вопрос напрямую он не стал, но разговор поворачивал таким образом, чтобы вынудить Дударева высказаться на этот счет определенно. Дударев же произносил непонятные Храмову фразы:

– Вы же понимаете, что я этого убийства не совершал.

– Разумеется, – кивал адвокат.

– Вы же понимаете, что у меня не было причины убивать Елену.

– Разумеется, – соглашался Храмов.

– Вы же понимаете, что все это – бред больного воображения.

– Понимаю, – отвечал Анатолий Леонидович.

Но понимал он только одно: построенная таким образом фраза обычно означала скрытое, завуалированное признание в совершении преступления и одновременно содержала в себе указание защитнику добиваться оправдания. Если бы ситуация была иной, Дударев сказал бы: «Поверьте мне, я не убивал свою жену». Но он этого не сказал.

Вечером того же дня Анатолий Леонидович Храмов нанес свой первый визит свидетелям, которых назвал Дударев. Результатами он остался неудовлетворен, ибо приятельница покойной Елены Петровны ничего внятного о поведении следователя и его попытках видоизменить ее показания сказать не смогла.

– Да нет, что вы, – говорила она чуть удивленно, – следователь на меня не давил и мои слова не переиначивал, я же читала протокол и подписывала. Там все именно так, как я ему говорила.

– Значит, вы уверены, что Елена Петровна вела за спиной мужа бурную личную жизнь?

– Я точно это знаю, – твердо ответила женщина.

Как ни бился Анатолий Леонидович, ему не удалось поколебать уверенность свидетельницы в своих знаниях. Он не хотел действовать грубо и прямолинейно, предлагая ей деньги за изменение показаний, это был не его стиль. Он еще по работе в милиции хорошо знал, что результаты любого допроса на девяносто восемь процентов зависят от того, как формулируются вопросы и в какой последовательности задаются, недаром существует целая наука о тактике допроса. Наукой этой Анатолий Храмов владел весьма неплохо и широко применял свои умения в адвокатской практике. «Что ж, – подумал он, покидая квартиру свидетельницы, – это не последний шанс, будем пробовать дальше. Время грязных методов пока не пришло».

Часы показывали только половину девятого вечера, и Храмов подумал, что может вполне успеть нанести еще хотя бы один визит. Сев в машину, он позвонил по мобильному телефону еще по одному из продиктованных Дударевым номеров и договорился о встрече.

Через тридцать пять минут он вошел в подъезд и поднялся на третий этаж, а еще через час вышел на улицу крайне озадаченным. Такого поворота он не ожидал.

Без пяти одиннадцать Денис Баженов уже стоял в оговоренном месте встречи. Совершенно неожиданно он почувствовал, что боится. В течение нескольких часов, которые прошли с первой встречи с продавцом компакт-дисков и до нынешнего момента, он испытывал острое возбуждение от предстоящего приключения, казался себе умным, хитрым и сильным и совершенно не думал об опасности. Однако теперь, стоя в сумерках посреди грязного двора, он впервые почувствовал что-то вроде тревоги. Да, он плечистый, сильный и тренированный, он несомненно справится с продавцом дисков в случае чего, но кто сказал, что он придет один? И почему он раньше об этом не подумал?

Впрочем, может быть, он сам себя накручивает. Продавец тоже придет один, ему нужно присмотреться к Денису, чтобы убедиться, что это именно он – тот самый парень, который был тогда рядом с домом, где взорвалась машина. Он ведь тоже не может быть на сто процентов уверен, ему тоже необходимо проверить свои подозрения. Даже если он придет не один, совсем не обязательно, что его будут бить или что-то в этом роде. Денис старался себя успокоить, но получалось у него плохо. С каждой минутой, проведенной в ожидании, страх все больше овладевал им. Даже мелькнула постыдная мысль уйти отсюда, пока никто не пришел. Но мысль эту Денис Баженов от себя отогнал. Если он струсит, Артем больше никогда не сможет уважать его, а это равносильно катастрофе.

Продавец дисков появился около половины двенадцатого, когда стало уже почти совсем темно. Он был один, и Денису сразу стало спокойнее.

– Привет! – нарочито громко произнес он, стараясь выглядеть спокойным и уверенным в себе. – А я уж думал, ты забыл, что мы договорились.

Сунув руку в висящую через плечо сумку, он вытащил пятидесятирублевую купюру, одновременно нажав кнопку диктофона.

– Принес диск?

– Принес, – коротко ответил продавец. – Деньги давай, а то знаю я вас, малолеток. Сейчас диск схватишь – и бегом.

– Ага, как же, – Денис приободрился, – ты сначала диск покажи, а то я тебе деньги отдам, ты их схватишь – и бегом.

Он ужасно гордился тем, что сумел пошутить даже в такой непростой ситуации. Кажется, опасности нет, парень ничего такого не говорит, наоборот, ведет себя спокойно и вполне оправданно.

Продавец вытащил диск из пакета, который нес в руках. В темноте было плохо видно, что написано на коробке, и Денису пришлось поднести ее прямо к глазам. Да, действительно, Ирина Астапкина. Нужно быстрее отдавать деньги и уматывать отсюда. Но, с другой стороны, парень еще так мало слов сказал. А вдруг Артему этого будет недостаточно, чтобы узнать голос? Нужно как-то затянуть разговор.

– А почем я знаю, что внутри диск именно Астапкиной, а не другой какой-нибудь? – подозрительно спросил он.

– Это же диск, болван, а не кассета, – презрительно бросил парень. – На нем написано, и надпись заводская. Посмотри, если не веришь.

Денис открыл коробку, вытащил диск и начал осматривать его с двух сторон. Он был еще очень юн и неопытен и не знал, что в ситуации, когда опасаешься нападения, нельзя занимать обе руки. Хотя бы одна рука должна оставаться свободной. В левой руке он держал открытую коробку, в правой – диск. И именно в этот момент получил удар ножом.

Его спасла разница в росте и крепкие мышцы. Удар, конечно, достиг своей цели, Денис почувствовал острую жгучую боль, отшатнулся и согнулся пополам, понимая, что сейчас его просто-напросто добьют. «Вот дурак, ведь думал же…» – пронеслась в голове мысль. И уже в следующее мгновение он услышал топот ног и чьи-то голоса.

Потом вспыхнул яркий свет, Денис зажмурился.

– Денис, – раздался совсем рядом знакомый голос. – Денис, ты меня слышишь?

Он не смог вспомнить, чей это голос, и приоткрыл глаза. Это был уже не темный грязный двор. Он находился в каком-то крошечном помещении размером с каморку, и рядом с ним сидела Каменская. О господи, неужели он никогда от нее не избавится!

– Где я? – спросил он, удивляясь тому, что губы шевелятся с огромным трудом.

– Пока в машине. Скоро будешь в больнице. Ты как?

– Нормально. Я в порядке.

– Ну, не в таком уж порядке, – заметила она спокойно. – Нож в живот ты все-таки получил. Что за парень был с тобой?

Ну да, конечно, так он ей и расскажет! Сейчас в больнице ему перевяжут рану, он вернется домой, а завтра даст Артему послушать запись. И только потом он, может быть, скажет Каменской. А может, и нет…

В голове мутилось, подступала тошнота, и он испугался. А вдруг его тяжело ранили?

В это время рядом с лицом Каменской возникло другое лицо. Человек был в белом халате. Он взял Дениса за руку и стал считать пульс. Юноша понял, что находится в машине «Скорой помощи».

– Я умру? – спросил Денис шепотом.

– Еще чего! – улыбнулся врач. – Ты нас всех переживешь.

Денис тут же вспомнил подобные сцены из всех прочитанных им книг и виденных фильмов. Смертельно раненных и неизлечимо больных врачи всегда утешают и говорят, что они проживут еще долго.

– Вы меня обманываете…

– Никогда. Ранение глубокое, но кровопотеря пока незначительная, потому что тебе оказали помощь практически моментально. Внутреннего кровоизлияния, кажется, нет, рана широкая, нож, наверное, был туповатый. Если бы ты пролежал с таким ранением час-полтора, ты потерял бы много крови, и тогда нам было бы труднее.

– А сколько я пролежал?

– Меньше минуты. Спасибо Анастасии Павловне, она тебя правильно перевязала. Я тебя убедил? Тогда все, молчок до самой операционной.

Денис прикрыл глаза. Его охватило глубокое отчаяние. Он так хотел поймать преступника сам, чтобы доказать всем, и в первую очередь Артему, что он умный, сильный и смелый. А теперь он умрет, да еще так бездарно. И преступника не поймал, так что Артем его добрым словом не вспомнит. И еще вдобавок ко всему на глазах у Каменской, у той Каменской, которая отнимает у него Артема. Ну почему жизнь так несправедлива?

Задержанного по фамилии Лыткин доставили в ближайшее отделение милиции. Отпираться от того, что он нанес Денису Баженову удар ножом, он никак не мог, поскольку его взяли здесь же, на месте преступления. Но на вопрос, почему он собирался убить Дениса, он отвечал однообразно и вполне убедительно: убивать не собирался, хотел только попугать, защищая интересы своей собственности.

– Он диск взял, а деньги платить не хотел. А у меня карман казенный, да? Это что же я, каждому встречному-поперечному должен за бесплатно диски поставлять, да? Я говорю ему, мол, давай деньги, а он мне говорит, сейчас, мол, как вмажу – по стенке размажу. Он же здоровенный, стал меня мускулами пугать.

– Малолетки испугался, да? – насмешливо спросил Сергей Зарубин, невольно передразнивая манеру Лыткина.

– А я чего, знал, что ли, что он малолетка? – окрысился Лыткин. – Он вон здоровый какой, он меня одним пальцем зашибить мог. Я говорю, мол, давай деньги, а он не отдает. Диск взял, а деньги не отдает…

И все сначала.

– Ладно, начальник, я согласен, шей мне легкие телесные, только малолетке этому не забудь пришить покушение на грабеж. Он диск хотел забрать, а деньги не отдавать, физической расправой меня пугал. Это же чистый грабеж. Что, нет?

– Да, да, успокойся, правовед. С легкими телесными повреждениями ты, правда, погорячился, удар нанес в жизненно важный орган.

– А я что, думал, куда бить, да? Ночь, пусто кругом, никого нет, а он мне угрожает физическим насилием, кулаками машет. Я себя защищать должен или как?

Лыткину, разумеется, не сказали, что в сумке у Дениса лежал включенный диктофон, на котором записан весь разговор, и никаких угроз в адрес незадачливого продавца дисков там не зафиксировано. Зачем ему говорить? Пусть поет свою песенку и пусть думает, что ему верят. Завтра утром эту запись прослушает Артем Кипиани и скажет, такой ли голос он слышал за несколько минут до взрыва автомобиля. Если да, то задачу поиска соучастника убийства Елены Дударевой можно считать решенной. Если же нет, то придется вернуться к кандидатуре Константина Вяткина, в квартире у которого была найдена запись Мендельсона. Если, конечно, завтра утром Артем, прослушав симфонию, признает, что это то самое исполнение. А если нет…

Многовато «если». Но в любом случае это лучше, чем ни одного. Потому что наружное наблюдение за Дударевым пока ничего не принесло, а так есть хоть какие-то отправные точки для поиска.