Глава 5

Субботние походы в попытках устроиться на работу успеха тоже не принесли. Настя честно отработала около десятка фирм, мысленно благодаря мужа, который заставил-таки ее взять машину, и к трем часам помчалась на Плющиху в Хамовнический загс. Она очень старалась не опоздать и приехала без двух минут три. Селуянов в светлом легком костюме беззаботно покуривал на улице перед дверью, а Валентина в роскошном свадебном платье нервно прохаживалась взад-вперед, оглядывалась и кусала губы. Увидев Настю, она бросилась к ней.

– Ну слава богу, наконец-то!

– Вот дурочка, – добродушно бросил Николай, – и чего ты волновалась? Я же тебе сто раз говорил, что наша Ася никогда никуда не опаздывает.

– Да я не этого боялась. А вдруг с ней что-то случилось, а мы тут жениться собираемся.

– Ничего с ней не случилось, жива-здорова. Зови свою подружку, и пойдем.

Настя честно отстояла торжественную церемонию и расписалась в качестве свидетеля со стороны жениха, вспоминая, как сама три года назад выходила замуж. И чем все это кончилось. В тот самый момент, когда они с Алексеем ставили свои подписи в регистрационной книге, в том загсе убили невесту. И весь ее «свадебный» отпуск прошел в поисках таинственного убийцы. Конечно, в конце концов они его вычислили и нашли, но слишком поздно…

Когда молодые вместе со свидетелями и гостями вышли на улицу, Селуянов во весь голос заявил:

– Прежде чем свадебный кортеж двинется к накрытому столу, предлагается двадцатиминутный перекур на свежем воздухе.

Гости, собравшиеся к половине третьего и добросовестно ожидавшие церемонии в холле, где курить было запрещено, радостно защелкали зажигалками. Родители невесты тут же призвали дочь к себе и о чем-то оживленно заговорили с ней, а Селуянов поманил Настю в сторонку.

– Ну что у тебя? – спросил он вполголоса.

– Пусто – пусто, как в домино. А у тебя?

– Похоронили мы Елену Петровну, – деловито сообщил Николай. – Коротков оказался прав, к часу дня все закончилось, он меня сменил и поехал надзирать за поминками.

– А контакты Дударева?

– Отследили. Во-первых, трое его армейских друзей, во-вторых, у Дударева какие-то подозрительно тесные связи с сотрудниками фирмы, которую возглавляла его убиенная супруга. Знаешь, у меня возникла бредовая идея, что в ее смерти был заинтересован не только Дударев, который хотел остаться богатым вдовцом, но и работники фирмы. И это была их совместная акция. Две заинтересованных стороны договорились и устранили третью, которая обеим сторонам мешала.

– Может быть, – задумчиво кивнула Настя. – Тогда понятно, почему мы не заметили тот контакт Дударева, при котором он должен был предупредить сообщника. Сообщники находятся в «Турелле», а с ними он общался неоднократно по телефону и даже пару раз ездил туда.

– Якобы решать вопрос с организацией похорон и поминок, – добавил Николай.

– Якобы. Любопытно… Надо Гмыре сказать, пусть подумает в этом направлении.

– Коля! – раздался звонкий голосок Валентины. – Народ уже обкурился весь и хочет застолья.

– Все, Ася, поехали, – Николай решительно взял Настю за плечо.

– Коленька, давай я попозже подъеду, ладно? Я бы еще две-три фирмы объехала, пока они не закрылись.

– Валяй, – кивнул Селуянов. – Адрес помнишь?

– Конечно, – засмеялась она. – Я же у тебя много раз была.

– Только не поздно, – попросил он. – Постараешься?

– Как только закроется последняя контора, я вся твоя.

Она уже садилась в машину, когда услышала голос Селуянова:

– Эй, профессора своего не забудь привезти!

Настя снова начала походы по организациям, указанным в списке. «Нет, для вашего мужа, к сожалению, у нас ничего нет… Нет, референты нам не нужны… Мы рассмотрим ваше предложение…»

– Ой, это как раз то, что нам нужно, – горячо заговорила женщина, к которой направили Настю в очередной фирме, – мы никак не можем найти подходящего начальника охраны. У нас же склады огромные, и нам нужен человек, который знает, как расставлять посты, куда ставить сигнализацию и все такое. Вашему мужу это подошло бы?

– Разумеется, – Настя изобразила радость, впрочем, почти не наигранную. Неужели нашла? – Просто удивительно, что у вас проблемы с такими сотрудниками. Я обошла уже два десятка фирм, и нигде не нужны бывшие военные. Я уж ни на что и не надеялась… Знаете, мой муж тоже ездит повсюду, ищет место, так он говорит, что такие, как он, в каждую фирму по три раза в день приходят.

– Может быть, куда-то и приходят, только не к нам, – женщина вздохнула. – Военные отчего-то сторонятся торговых фирм, им, наверное, кажется, что торговать – стыдно. Во всяком случае, к нам они не заходят.

– Ну что ж, значит, мне повезло, – Настя улыбнулась. – Хотя именно в вашей фирме я действительно ни на что не надеялась. То есть надеялась, что, может быть, у вас найдется работа для меня, но уж для мужа – точно нет.

– Да почему же?

– Дело в том, что здесь, в Москве, много ребят из нашего гарнизона, мы все время перезваниваемся, обсуждаем, кто нашел работу, кто – нет. И вот как раз вчера один из сослуживцев мужа сказал, что был в вашей фирме и ему отказали.

– Не может быть! – уверенно откликнулась женщина. – Я всю неделю работала, никакой военный ко мне не приходил. Может быть, он перепутал название, он не у нас был?

– Нет, название точное и адрес тоже. Может быть, он не с вами разговаривал?

– А с кем же еще? Хотя, впрочем… Погодите-ка! Я сейчас проверю, если эта вертихвостка опять все перепутала, я ей уши надеру.

Она стала набирать номер телефона.

– Есть у нас такая свистушка, которая обожает строить из себя жутко информированную, дает всем подряд справки по всем вопросам, даже если не знает толком, вместо того чтобы отправить к компетентному сотруднику. Алло, Алена? А где Галя? Позови-ка ее. Галя, в последние дни военные не обращались насчет работы? Нет? Точно? Я имею в виду бывшие армейские. Ты же знаешь, нам нужен начальник охраны. Не было? Ну ладно.

Она положила трубку и недоуменно взглянула на Настю.

– Ваш знакомый что-то перепутал, он был явно не у нас.

– Да ладно, какое это имеет значение, – Настя беззаботно махнула рукой. – Может, и перепутал. Главное, что я работу для мужа нашла. А сколько вы платите?

Она задала еще несколько вопросов, чтобы продемонстрировать заинтересованность, спросила, когда муж может приехать для собеседования, поблагодарила и откланялась. Все. Можно ехать к Селуянову.

Выйдя на улицу, она нашла автомат и позвонила домой.

– Лешик, что у нас с подарком?

– Купил. А ты где, собственно говоря?

– У черта на рогах, где-то в Чертанове, но я уже освободилась. Какие будут указания?

– Я вот думаю, может быть, тебе заехать домой оставить машину, – предложил Чистяков. – И вместе поедем к Коле.

– А зачем? – глупо спросила она.

– Ну как зачем? Ты что, на свадьбе друга ни грамма не выпьешь? Ты же нормальная. И я выпью. А как потом машину вести?

– И то верно. Я как-то не подумала. Давай я не буду пить, я же не любитель этого дела, а тут и повод есть. В такую жару пить – это самоубийство.

– Ты права. Говори, куда мне подъехать.

– Двигай на «Площадь Революции». Я буду ждать на парковке у Манежа.

Повесив трубку, Настя тут же вновь набрала номер. Она звонила следователю Гмыре.

– Борис Витальевич, я нашла фирму, куда Дударев приходил не по поводу работы. Да, ее отрабатывал Зарубин, и ему сказали, что он интересовался работой. А мне только что заявили, что никакой военный устраиваться на работу в ближайшие дни к ним не приходил.

Она продиктовала название фирмы и адрес. Вот теперь действительно все. Можно отдыхать.

В жаркие дни это случается со многими: человек не выдерживает и пьет ледяную воду или, что еще хуже, ледяное молоко из холодильника. И в результате получает ангину. Именно это и произошло с Артемом Кипиани. К вечеру температура поднялась до 38,8, а горло болело так, словно в него запихнули рулон наждачной бумаги, пропитанной перцем. Пришедшему с утра пораньше Денису Екатерина оставила подробнейшие указания, какие таблетки и когда давать, из чего готовить полоскания, не выходить на улицу, не устраивать сквозняк и желательно не разрешать Артему вставать, поскольку ангина с температурой может дать осложнение на сердце. Мать без колебания оставила сына на попечение товарища, ибо была абсолютно уверена: ответственный и обязательный Денис ни на йоту не отступит от указаний и сделает все в лучшем виде. За три года их дружбы она сумела убедиться в этом неоднократно.

Как только за родителями закрылась дверь, Артем тут же откинул одеяло и спустил ноги на пол.

– Куда ты? Тетя Катя сказала, что тебе вставать нельзя, – всполошился Денис.

– Подумаешь! Я отлично себя чувствую.

– У тебя температура.

– Ну и что? Я не могу лежать все время как бревно. Давай заниматься. Что мы сегодня будем пробовать?

Денис решил не спорить. Конечно, было бы лучше, если бы Артем был совершенно беспомощным и лежал в постели, а он, Денис, мог бы за ним преданно ухаживать, и тогда Артем понял бы, что его товарищ незаменим. Но предложение позаниматься его тоже устроило, ибо предполагалось, что заниматься они будут именно тем, чему научил Артема сам Денис. Вот уже три дня они беспрерывно экспериментировали сами с собой, сначала выполняя те ключевые идеомоторные упражнения, которые показал очкарик Вадим, а потом стали пробовать самые разные движения, чтобы лишний раз убедиться в собственном могуществе. Стоит только приказать любой части тела и расслабиться, и она покорно выполнит приказ. Это приводило юношей в неописуемый восторг и пробуждало жажду пробовать еще и еще.

– Давай попробуем ноги поднимать. А вдруг получится? – предложил Денис.

Они улеглись на пол и занялись упражнениями. С ногами пока получалось плохо, и Артем вскоре устал. Давала себя знать температура, хоть он и бодрился, стараясь казаться здоровым. Денис уложил его в постель и присел рядом в кресло.

– Хочешь, я тебе почитаю?

– Не надо. Давай лучше помолчим, – попросил Артем.

Денис снова напрягся. Неужели опять начинается? Выходит, интересных фокусов, показанных случайным знакомым, хватило ненадолго, и Артем вновь стремится уйти от него в свои мысли. Денис надулся и взял книжку. Ну и ладно, он сам почитает.

– Суть не в зрении, а в надежде, – тихо проговорил Артем. – Правда, здорово? Только это не про меня.

– Почему?

– Мне не на что надеяться. Даже если я не ослепну полностью, лучше, чем сейчас, все равно не будет. Надеются обычно на чудо, на то, что что-то само по себе сделается или кто-то для тебя это сделает. А мне нужно упорно работать и радоваться каждому прожитому дню, радоваться, что я еще хоть немного вижу и прожил этот день не в полной темноте. Есть такие компьютеры, которые сами записывают ноты, если их подсоединить к инструменту. Ты играешь, а он записывает. Мне нужен такой компьютер, я буду писать музыку.

– Я думал, ты хочешь быть пианистом, – сказал Денис удивленно.

– Ну что ты, какой из меня пианист? Ты сам подумай. Я, конечно, хорошо играю, но ты же не можешь всю жизнь сидеть около меня и разбирать со мной ноты.

«Я буду, буду сидеть около тебя! – хотелось крикнуть Денису. – Я готов сидеть с тобой день и ночь и помогать тебе. Ну почему ты не хочешь этого?»

– Это займет массу времени, – продолжал Артем. – Только на то, чтобы выучить партитуру, уйдут месяцы, я ведь не смогу читать ее с листа. Зато я настолько хорошо владею роялем, что могу сыграть из головы все, что угодно. Папа говорит, что экспромты у меня получаются неплохо. Если я буду много заниматься, то смогу, наверное, стать композитором, как ты думаешь?

«А я? – мысленно спросил Денис. – А как же я? Ты будешь пользоваться компьютером, и я больше не буду тебе нужен».

– Чтобы стать композитором, надо учиться в консерватории, – авторитетно заявил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и непререкаемо. – Ты же не сможешь там учиться.

– Смогу.

– Так же, как в школе? – с надеждой спросил Денис.

– Вряд ли. Ты ведь не сможешь мне помогать, так что придется приспосабливаться как-то по-другому.

– Почему это я не смогу помогать? Думаешь, я тупой совсем? Я тебе все время помогал, даже когда ты на класс старше учился. Я же справлялся с твоей программой.

– Да не в этом дело, Дениска, – мягко сказал Артем, и Дениса покоробило это уменьшительное имя. – Ты не можешь постоянно быть рядом со мной.

– Почему это? Я смогу, вот увидишь.

– Нет. У тебя должна быть своя жизнь и своя работа. Ты не можешь быть нянькой при мне. И не должен.

– Скажи сразу, что я тебе надоел, – вспыхнул Денис. – Ты что, хочешь от меня отделаться?

Артем привстал в постели и закрутил головой, стараясь поймать товарища в фокус.

– Зачем ты так говоришь? – с упреком сказал он. – Ты мой друг, самый близкий и единственный. Но скоро все будет по-другому. В сентябре ты снова пойдешь в школу, а я уже нет. До сентября мы с тобой еще вместе, а потом нам придется начинать жить отдельно друг от друга, понимаешь? Пройдет еще год-два, и у тебя появится девушка, тебе понадобится много свободного времени, чтобы с ней встречаться. Тебе нужно будет где-то учиться, чтобы получить профессию. Тебе нужно будет жениться и заниматься своей семьей. Ты, наверное, пока еще этого не понимаешь, но так обязательно будет. И я превращусь для тебя в обузу.

– Никогда! – горячо заговорил Денис. – И думать так не смей. Не нужна мне никакая девушка, и семья мне не нужна. Ты никогда не будешь мне обузой, я всегда с радостью…

– Хватит об этом, – прервал его Артем. – Жизнь такова, какова она есть. Лучше скажи, тебе не попадались диски или кассеты с песнями Ирины Астапкиной?

«Ну вот, – удрученно подумал Денис, – снова Астапкина. Сейчас он и про Каменскую вспомнит. Ничего не помогает, он отдаляется от меня, он думает, что может без меня обойтись. Как же его убедить?»

– Нет, – буркнул он, – я про такую певицу вообще не слышал.

– Я бы хотел послушать ее песни. Ты не мог бы сходить поискать, а? Может, ее записи где-нибудь продаются.

– Да нет их нигде, я даже имени такого не слышал.

– Не может быть, – упрямо покачал головой Артем. – Я позвоню Каменской и спрошу у нее, она наверняка знает, где можно послушать эти песни. Или хотя бы стихи почитать. Каменская ведь оставляла свой телефон, вот я и позвоню ей.

Денис запаниковал. Как это так – звонить Каменской? Он-то надеялся, что Артем уже выбросил ее из головы, а он, оказывается, все еще думает о ней.

– Это неудобно, – решительно сказал он. – Человек на такой ответственной работе, а ты по пустякам беспокоишь. Она рассердится.

– Она не рассердится. – Артем мечтательно улыбнулся. – У нее такой голос… Необыкновенный. И сама она необыкновенная. Я ее не видел толком, но я чувствую, что она не такая, как все милиционеры. Знаешь, на что похож ее голос?

– Голос как голос, – проворчал Денис, внутренне холодея.

Ну вот, началось, так он и знал. Артем вспомнил про Каменскую и готов разговаривать о ней часами. И что он в ней нашел? Старая тетка, родителям ровесница.

– Ее голос похож на «Лунный свет» Дебюсси. Помнишь, я в прошлом году часто его играл.

– Ничего общего, – громко заявил Денис.

– Ну как же ты не понимаешь, в «Лунном свете» нет ничего яркого, громкого, ни одного оформленного образа, все как будто приглушено и вот-вот растает. И голос у Каменской точно такой же. Будь добр, поищи на моем столе бумажку с ее телефоном, она где-то там должна лежать.

Нет, этого Денис допустить уже не мог. Артем не должен разговаривать с Каменской, он вообще не должен заводить какие бы то ни было отношения помимо Дениса и за его спиной.

– Да ладно, чего там, – как можно небрежнее сказал он, – она действительно занятой человек, зачем дергать ее по пустякам. Я схожу и поищу записи Астапкиной, если тебе уж так хочется.

– Сходи, – кивнул Артем. – И дай мне какую-нибудь таблетку от температуры, а то меня опять знобит.

Денис заботливо принес растворенный в горячей воде порошок, оставленный Екатериной, и дал выпить другу.

– Ты поспи, пока меня не будет, ладно?

– Ладно. Мне правда что-то спать хочется.

Артем завернулся в одеяло, а Денис посидел в кресле некоторое время, пока товарищ не уснул. Убедившись, что Артем дышит ровно и спокойно, он собрался уходить. Взгляд его упал на красный шарик, лежавший на письменном столе. Вот что надо сделать. Правильно. И тогда Артем поймет, что Денис может даже то, чего не смогла сделать Каменская. Денис докажет, что он умнее, сильнее и лучше этой тетки из милиции, которая, может быть, сама того не желая, стала вытеснять его из мыслей и сердца Артема.

С самого детства Денис Баженов знал, что мать его не любит. Вернее, как-то по-своему она, наверное, его любила, но такая любовь его не устраивала. Он постоянно чувствовал, да и не только чувствовал – знал точно, что он ей мешает. Алевтине было семнадцать, когда появился на свет ее сын, и ей, разумеется, было не до пеленок и детских кашек. К двадцати годам алкогольно-разгульный образ ее жизни уже сложился прочно, в двадцать два она родила еще одного ребенка, в двадцать пять – третьего. Второй и третий ребенок были ее слабыми попытками удержать возле себя мужчин и обрести наконец семейный очаг. Однако мужчины все равно ее бросали, а дети родились больными. И тогда Алевтина, сдав больных детей на попечение сердобольного государства, пустилась во все тяжкие, сочтя, что Дениска уже достаточно большой и ухода не требует, а когда нужно – с пониманием отнесется и пойдет погулять или поиграть к товарищу.

Денис, несмотря на юный возраст, принял вполне взрослое решение «сделать себя сам», старательно учился, а поскольку готовить уроки зачастую было негде, торчал допоздна в школе – то в библиотеке, то в группе продленного дня, куда его всегда пускали, а то и просто в пустом классе, на что школьные уборщицы смотрели сквозь пальцы. Учителя знали о его семейной ситуации и сочувствовали, хотя реально ничем помочь не могли. Именно поэтому завуч и назвала его имя, когда к ней обратился отец Артема.

Денис принял предложение помочь Артему с энтузиазмом. Во-первых, это хоть какие-то карманные деньги, которых у матери никогда не допросишься, она последнюю копейку готова была истратить на выпивку и закуску для своей компании. Во-вторых, это возможность заниматься не в классе, где галдят оставленные на продленку малыши, а в нормальных условиях. В-третьих, ему предоставлялась возможность заниматься по программе старшего класса, и Денису это казалось существенным. Он ведь стремится быть отличником. А то, что было в-четвертых, как-то незаметно, но очень быстро стало главным, единственным и определяющим. Он видел, что его любят, и знал, что он нужен. Без него невозможно обойтись. Артем без него скучает. Артем без него практически беспомощен. Артем нуждается в нем, как нуждаются в нем тетя Катя и дядя Тенгиз. Его балуют. Его берегут. Его лечат, когда он простужается. Его не забывают (в отличие от пьяницы матери) поздравить с днем рождения и подарки дарят не лишь бы какие, а выбранные любовно и с учетом его вкусов и интересов. Здесь, в семье Кипиани, он обрел свой дом, вторых родителей и старшего брата. И в этом доме он не жалкий приживалка, а человек, без которого не могут обойтись. Ощущение собственной важности и нужности радовало Дениса. Оно делало его счастливым.

И вдруг это ощущение собираются у него отобрать.

Душа его болела под наплывом неведомого ранее острого, раздирающего чувства. Он еще не знал, что у этого чувства есть очень простое название: ревность.

– Не все пристойно в Датском королевстве, – изрек следователь Гмыря. – А уж в фирме «Турелла» – тем более.

Туристическое агентство «Турелла» было закрытым акционерным обществом. Пайщики числом восемь (они же сотрудники фирмы) на собрании акционеров избрали совет директоров. Генеральным директором стала Елена Петровна Тумакова, впоследствии сменившая фамилию на Дудареву в связи с замужеством. Ей же принадлежал и контрольный пакет акций. Дивиденды по акциям начислялись в соответствии с полученной прибылью, а прибыль, как всем понятно, исчислялась исходя из финансовых документов. Однако с некоторого времени акционеры стали замечать, что уважаемая Елена Петровна, любящая поиграть в демократию и сама, лично, ведущая некоторых наиболее важных или престижных клиентов, увлекается черным налом и часть денег по документам не проводит. А коль по финансовым отчетам проходят меньшие суммы, стало быть, и прибыль исчисляется меньшая, и доходы акционеров не таковы, какими должны были бы быть. Акционеры, естественно, таким положением вещей не могли остаться довольны. Елене Петровне дали понять, что маневры не остались незамеченными, на что она на голубом глазу объяснила, что ей нужны наличные в интересах самой же фирмы. Взятки пожарным, например, давать нужно? Нужно. А санэпидемслужбе? Тоже нужно. Осуществлять срочный ремонт путем вызова дяди Пети сантехника или Саши-электрика нужно? Нужно. Быстро съездить куда-нибудь по делам фирмы, когда служебная машина в разгоне и приходится брать такси. Покупать мелкие, а также не очень мелкие подарки для умасливания соответствующих сотрудников, от которых зависит бронирование билетов на нужный рейс или выдача визы, когда возникают проблемы, но нельзя потерять лицо перед важным клиентом. Она перечислила три десятка причин, по которым ей постоянно нужны наличные. Спорить с этим было трудно, причины были настоящими, не выдуманными, и акционеры это понимали, но вот проконтролировать, сколько из этого черного нала Елена Петровна тратит реально на дела фирмы, а сколько кладет себе в карман, было невозможно. Ропот поутих, и это прибавило госпоже Дударевой бодрости и энтузиазма. Она распоясалась вконец, господствовала в «Турелле» и потихоньку стала выживать самых строптивых. Люди терпели подолгу, ибо одним из уставных условий была принадлежность всего пакета акций только тем, кто работает в фирме. Если кто-то уходил, он обязан был продать свои акции «Турелле», чтобы они не ушли на сторону. Терять акции люди не хотели, но условия работы становились все более невыносимыми. Елена Петровна буквально травила тех, кто наиболее громко протестовал против черного нала, борясь за свои доходы.

Россия – страна пока еще, к сожалению, диковатая, только опытные и грамотные финансисты умеют бороться с врагами экономическими методами, а огромное большинство людей, после совковой нищеты дорвавшееся до приличных денег, но не обретшее экономических и правовых знаний, пользуется старым доморощенным, но многократно проверенным способом. Понятно, каким. Если кто-то мешает тебе, от него нужно избавиться. Если нельзя избавиться, произнеся заветные слова «уйди, пожалуйста, будь любезен», то можно просто уничтожить. Убить, одним словом.

– Можно предположить, что в «Турелле» задумали убийство ненавистной Дударевой и мягко подсказали Георгию Николаевичу, что ежели супруга его «кинет» и потребует развода, то он останется у разбитого корыта. Избавиться от Елены означало бы решить проблемы и мужа, и акционеров. На этой почве они и спелись, – высказался Селуянов, который, против ожидания, вовсе не выглядел помятым и похмельным. Вероятно, Валентина за два с половиной года знакомства окончательно отучила его напиваться в стельку и даже по случаю бракосочетания поблажки не дала.

– А как же акции? – спросил Сергей Зарубин. – Ведь если Дударев наследует покойной жене, то акции переходят к нему. Где гарантии, что он не воспользуется контрольным пакетом, чтобы навести на фирме свои порядки?

– Хороший вопрос, – кивнул Гмыря. – Постараемся на него ответить. Люди из «Туреллы» подъезжают к мужу Елены Петровны с предложением решить свои проблемы одним махом. Они устраивают ему знакомство с теми, кто возьмет на себя исполнение плана или поможет в его осуществлении, при этом сводят Дударева с ними напрямую, сами оставаясь в стороне. И заключают джентльменское соглашение: Дударев гарантирует им возврат акций, в противном случае они подставляют его. Или ты нам акции, или мы тебя – милиции. Поэтому работаем в следующих направлениях. Первое: сам Дударев, наружку пока не снимаем. Второе: фирма «Турелла», разрабатываете всех сотрудников подряд с целью выявления неформальных контактов с Дударевым и неким третьим лицом. Третье: та контора, где ваша Каменская нашла прореху. Необходимо выяснить, к кому и зачем приходил Дударев и почему они солгали, что он приходил устраиваться на работу. Четвертое: ищем фигуранта неизвестной наружности, у которого есть какая-то призрачная запись какой-то призрачной музыки. Правда, у фигуранта есть еще и голос, который якобы может опознать этот слепой мальчик, но его опознание в суде вряд ли пройдет, хотя для нас с вами это будет существенным подспорьем. Селуянов, я тебя поздравил или забыл?

– Забыли, Борис Витальевич. Но я не в обиде.

– Еще не хватало, – пробурчал Гмыря, – тебе ли на меня обижаться, тем более что я все-таки вспомнил. Ладно, Николай, прими поздравления и вперед с песнями.

Оперативники поднялись и направились к двери.

– Коля, – послышался голос Гмыри, – послушай-ка…

– Да, Борис Витальевич, – обернулся Селуянов.

– А что, ваша Каменская действительно сможет отличить эту призрачную запись от любой другой, исходя только из объяснений мальчика?

– Сможет, – твердо ответил Николай. – Даже не сомневайтесь.

Гмыря задумчиво почесал щеку и почему-то сказал:

– Черт-те что…

В воскресенье, на следующий день после свадьбы Селуянова, Настя вместе с Алексеем добросовестно объезжала места, где продаются компакт-диски и аудиокассеты. Она искала записи Шотландской симфонии Мендельсона. Классическая музыка нынче особой популярностью не пользуется, на уличных прилавках в огромных количествах лежали записи современной эстрады, как отечественной, так и зарубежной, классика там попадалась редко. Были, правда, места в Москве, где выбор записей симфонической музыки был более чем приличным, но главенствовали там Бах, Бетховен, Чайковский, Рахманинов, Шопен, а также диски с концертами Паваротти. Найти Мендельсона оказалось совсем непросто.

– Что мы ищем? – наконец не выдержал Чистяков. – То ты смотришь кассеты, то диски.

– А я сама не знаю, что это было, – призналась Настя. – Тот мальчик, который слышал музыку, не разглядел, какой был плейер. Так что это может быть с равным успехом и кассета, и диск.

Вернулись домой они с небогатым уловом. Шотландскую удалось отыскать только в одном варианте, это был компакт-диск, а исполнял ее оркестр Берлинской филармонии под управлением Джеймса Левайна. Правда, Настя при этом не отказала себе в удовольствии и накупила огромное количество дисков Паваротти и Шопена.

Дома она сразу же распечатала с трудом найденное приобретение и стала прослушивать. Она хорошо помнила, на какие фрагменты обратил ее внимание Артем, и напряженно вслушивалась в музыку, но с огорчением признала, что это, пожалуй, не то. Конечно, нужно, чтобы послушал сам Артем, но скорее всего он подтвердит ее мнение. Жаль.

В понедельник прямо с утра Настя связалась с сотрудниками, которые с недавнего времени занимались борьбой с разного рода пиратством, как видео, так и аудио. Они предложили ей прийти самой и покопаться в кучах изъятых кассет, поскольку специалистов в симфонической музыке среди них нет и сказать навскидку, есть ли среди этих записей Мендельсон, вряд ли кто сможет. Потратив два часа на добросовестное перебирание кассет, Настя искомого не обнаружила. Она взяла лист бумаги и написала синим фломастером крупными буквами: «Феликс Мендельсон-Бартольди. Шотландская симфония».

– Куда вам это приколоть? – спросила она.

– Куда-нибудь на видное место приткни, – сказали ей. – Чтобы в глаза бросалось, а то забудем. Если появится, мы тебе свистнем.

Пришлось удовлетвориться обещаниями.

Жара, духота и палящее солнце обрушились на вышедшего из прохладного подъезда Дениса с такой силой, что у него чуть в глазах не потемнело. Все-таки в квартире было намного комфортнее, и, когда он рано утром бежал из дома к Артему, он даже не предполагал, что к двенадцати дня на улице станет невозможно находиться. Первой трусливой мыслью было вернуться назад и объяснить Артему, что он никуда не поехал из-за жары и лучше съездит в другой раз, когда станет немного прохладнее. Но эту мысль Денис Баженов тут же отогнал от себя. Как это он вернется? Артем должен понимать, что Денис – его правая рука, его второе «я». Сам Артем наверняка не испугался бы жары и поехал искать нужный ему диск. Значит, Денис должен поступать точно так же. Кроме того, есть опасность, что, если он не найдет запись и не привезет ее, Артем позвонит-таки Каменской, а это крайне нежелательно. Стало быть, надо ехать и нечего тут рассусоливать.

Ближайшим местом, где стояли прилавки с кассетами, было метро. Денис, демонстративно поигрывая красным шариком, подошел и поинтересовался записями Ирины Астапкиной. Продавец смурного вида даже глаз на него не поднял, буркнув себе под нос, что такого у них нет. Проехав одну остановку на метро, Денис вышел наверх и снова пошел к прилавку. Потом поехал на следующую станцию, и еще на одну, и еще… В принципе можно было бы сразу поехать в ДК имени Горбунова, в просторечье именуемый «Горбушкой», где можно достать все или почти все, а чего нет – можно заказать. Но это далеко, и, двигаясь в направлении «Горбушки», Денис тем не менее выходил на всех промежуточных станциях в надежде найти нужную Артему запись. Он преследовал еще одну цель, именно поэтому думал не только об Астапкиной и ее песнях, но и о том, чтобы побывать в как можно большем числе мест. Он хотел, чтобы его заметили.

Денис уже отходил от очередного прилавка и двигался к спуску в тоннель метро, когда его окликнули.

– Эй, на минутку!

Он обернулся и увидел парня лет двадцати пяти, довольно хилого на вид, но с наглой мордой. Решив не церемониться, Денис откликнулся не особо вежливо:

– Что нужно?

– Ты запись какую-то ищешь? – спросил парень.

– Ищу.

– Какую?

– Ирина Астапкина. Слыхал о такой?

На лице у парня отразились какие-то непонятные Денису чувства.

– Астапкина… – медленно повторил парень. – Это редкая запись. Ее почти не спрашивают, поэтому мы на прилавок не выставляем. А ты что, выходит, интересуешься?

– Интересуюсь, – дерзко ответил Денис. – Где ее можно купить?

– Сейчас нигде. Был всего один тираж, очень маленький, в Германии сделан, знатоки разобрали понемножку, а поскольку спроса нет, то мы и не заказываем. Но если тебе очень надо, я достану, только выйдет чуть дороже. Ты как?

– Конечно, – загорелся Денис, – мне очень нужно. Я заплачу, сколько скажешь.

– Лады, – кивнул парень. – У меня есть знакомый, он в беду попал, совсем без денег остался и потихоньку распродает все имущество, чтобы с голоду не помереть. Любой копейке рад. У него есть диск Астапкиной, я точно знаю. Он его продаст. Ты где живешь?

– На «Красных Воротах», а что?

– Давай вечером встретимся, я тебе диск привезу. Часов в одиннадцать, годится?

– Это поздно очень, – неуверенно ответил Денис. – А нельзя пораньше?

– Пораньше я не успею. Я здесь торгую до девяти вечера, потом сдаю товар, потом мне надо еще к этому знакомому съездить за диском, тоже не ближний свет, а потом к тебе на «Красные Ворота». Раньше одиннадцати никак не успею.

– Ладно. Говори, где тебя ждать и сколько денег надо.

– Стоить будет полтинник, потянешь?

– Пятьдесят тысяч? – уточнил на всякий случай Денис.

– Это по-старому, а по-новому просто пятьдесят рублей. Или тебе дорого?

– Нет-нет, я найду. А где?

– Знаешь за метро, чуть в глубине, двор?

– Знаю.

– Вот там и встретимся. Слушай, а что это за шарик ты все время крутишь?

Еще есть возможность отступить, еще есть путь назад или в обход опасного места. Можно сказать, что шарик ты полчаса назад нашел в вагоне метро. Или что вчера ты купил его в магазине…

– Так, пальцы разрабатываю.

– Зачем? Хочешь в цирке выступать?

– Нет, хочу стать пианистом. Ну ладно, до вечера.

– Пока, – рассеянно бросил торговец музыкой.

«А может быть, он так просто спросил, – размышлял Денис по дороге к дому, где жили Кипиани. – Нормальный интерес, я бы тоже спросил, если бы увидел человека, который так играет с шариком. И любой бы спросил. Этот парень даже не поинтересовался, как меня зовут и где я живу. И потом, он же видел, что я – это я, а не Артем. Или Каменская права, и он действительно лица не запомнил, а одеты мы с Артемом очень похоже, белые майки, светлые шорты. Шорты у нас вообще одинаковые, тетя Катя нам вместе покупала».

Сердце его замирало и холодело от страха. Денис не был уверен, что поступает правильно, разум ему подсказывал, что за такой самодеятельностью могут последовать крупные неприятности. Но сердце говорило о другом. Он должен сделать что-нибудь такое, чтобы Артем понял: лучше Дениса никого нет. И никто не будет ему предан больше, чем Денис. И никто не будет любить его и уважать больше, чем Денис. И никто не станет заботиться о нем больше и лучше, чем Денис. Сердце говорило громко и требовательно, да что там говорило – кричало во весь голос, вопило, рыдало, заглушая спокойный, рассудительный голос разума.

«Я знаю, что надо сделать, – думал Денис, поднимаясь в квартиру, где его ждал больной Артем. – Я попрошу у Артема диктофон и запишу, как этот парень разговаривает. Артем послушает и скажет, он это или нет. А потом я сам позвоню Каменской и скажу, где этого парня можно найти. Раз он работает в торговой точке, значит, он там или каждый день, или через день. И тогда Каменская придет к Артему и скажет ему, какой я молодец. Вот именно, я сам ей позвоню. И сам ей все скажу».

– Да черт его знает, вроде по описанию похож, майка, шорты светлые, на вид лет семнадцать, как Костик и говорил. И шариком играл красненьким, сказал, что хочет быть пианистом.

– Где, говоришь, он живет?

– В районе «Красных Ворот».

– «Красные Ворота»… очень может быть. Как раз там он и должен жить. Как ты с ним договорился?

– В одиннадцать в тихом месте.

– Молоток. Действуй.

– Витя…

– Да не волнуйся ты, у нас в стране каждый труд почетен и хорошо оплачивается. Не обижу.