В тишине, которая последовала за этим ошеломляющим известием, стук в дверь рубки управления прозвучал необычайно громко. В комнату вошел помощник инженера по воздухоснабжению. Он отдал честь и, окинув умолкших людей быстрым взглядом, вручил Дону листок бумаги.

– Я подумал, что эти данные лучше доложить непосредственно вам, сэр. Это контрольное испытание я провел всего несколько минут назад.

Дон взял себя в руки; после того, что они услышали, потребовалось усилие воли, чтобы заставить себя думать о других проблемах. Он взял бумажку и посмотрел на нее, ничего не понимая.

– Извините, не могли бы вы объяснить, что значат все эти цифры?

Специалист по воздухоснабжению показал на ряд чисел у правого края листка, последнее из которых было обведено красным кружком.

– Это процент концентрации кислорода в воздухе. Как видите, он неуклонно снижается. Вот эти цифры – результаты измерений, которые проводились через каждые пять часов после аварии. Изменение происходило медленно, но в последнее время наблюдается резкое падение. И вот – последние данные. Боюсь, что радиация, вызванная солнечной бурей, убила слишком много фитопланктона. А это, в сочетании с потерей воды, нарушило общий баланс.

– И что это значит?

– Если говорить просто, сэр, то люди на борту корабля превращают кислород в углекислый газ быстрее, чем наши растения восстанавливают его. И воздух, пригодный для дыхания, скоро кончится.

Дон невольно содрогнулся: слишком много сразу наваливалось проблем.

– Сколько у нас времени до того, как концентрация достигнет опасного уровня? – спросил он.

– По меньшей мере несколько дней, точнее сказать не могу. Но уже сейчас нужно что-то предпринимать…

– Только не в данный момент. Я зайду к вам в центр управления воздухоснабжением, как только освобожусь. Кто там руководит?

Космолетчик, которому было, пожалуй, не более двадцати, смутился:

– Дело в том, что лейтенант Хонг погиб, и там остался я один.

– Как вас зовут?

– Хансен. Помощник инженера по воздухоснабжению, рядовой 3-го класса Хансен.

– Хорошо, Хансен, отныне вы будете выполнять обязанности офицера, ответственного за воздухоснабжение. Старайтесь, потому что от вас зависят все.

– Есть, сэр, – ответил тот и, вытянувшись, отдал честь.

«Этот справится», – подумал Дон, провожая его глазами.

Затем его мысли вернулись к информации, полученной с Марса, и его снова охватила глубокая депрессия. Он повернулся к Курикке.

– Что это за реактивное топливо, по поводу которого так беспокоится Марс? – спросил он. – Я не люблю выглядеть дураком, но занятия медициной оставляют мало времени для чтения другой литературы. Я думал, что корабль приводится в движение атомными двигателями.

– Да, это так, сэр. Но тем не менее нам нужно реактивное топливо. Любая ракета летит не потому, что она отталкивается от чего-то, а потому, что выбрасывает что-то из себя. И то, что выбрасывается, называется реактивным топливом. В ракетах на химическом топливе это – горящий газ, он выбрасывается в одном направлении, а ракета летит в противоположном. Чем больше вещества выбрасывается, тем больше реактивная сила и тем быстрее вы летите. Большая реактивная сила получается также за счет повышения скорости выброса. То же самое происходит и у нас. Наше реактивное топливо представляет собой очень мелкие частицы кремния. Их получают на сталеплавильных заводах путем испарения шлака в вакууме, в результате чего образуются частицы микроскопических размеров. Эти частицы ускоряются двигателями до невероятных скоростей. Так мы обеспечиваем себе тягу.

Дон кивнул.

– Звучит довольно просто, по крайней мере в теории. Итак, хотя наши ядерные двигатели и имеют неограниченную мощность, у нас нет достаточного количества реактивного топлива для того, чтобы выполнить необходимую коррекцию курса, правильно?

– Так точно, сэр. Обычно запас этого топлива на борту значительно превосходит наши нужды, так как коррекции курса проводятся, по возможности, сразу же. Чем больше корабль отклонится от заданного курса, тем больше нужно этого топлива, чтобы вернуть его назад. Но на этот раз мы немного опоздали.

Дон пытался не поддаться унынию, которое заполнило рубку и готово было охватить его самого.

– А нельзя ли в качестве реактивного топлива использовать что-нибудь другое? – спросил он.

Курикка отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что нет. У нас нет ничего настолько мелкого, что могло бы проходить через инжекторы. Да и двигатели могут работать только с этим видом топлива. – Он отвернулся, и Дон впервые увидел, как переживает их поражение этот твердый как скала старшина. – Боюсь, мы ничего не сможем сделать.

– Но не можем же мы просто так сдаться! – настаивал Дон. – Если мы не в состоянии вернуться на прежний курс, то должны предпринять все, чтобы максимально приблизиться к нему.

– Даже в случае удачи, капитан, это нам не поможет. Если мы используем все вещество на изменение траектории, нам нечем будет потом тормозить.

– Но во всяком случае, мы будем ближе к Марсу. А там должны быть другие корабли, которые могут выйти на орбиту, параллельную нашей, и снять нас отсюда. Давайте запросим на этот счет Марс.

Ответа пришлось ждать бесконечно долго, да и был он не очень обнадеживающим.

– Мы здесь просчитываем на компьютере все варианты, но пока ничего подходящего не придумали. В настоящее время поблизости нет космических лайнеров, которые могли бы вам помочь, а транспортные модули, курсирующие между Марсом и космическими станциями, не обладают такой дальностью полета, чтобы достать вас даже в случае, если бы вы находились на расчетной траектории. Не теряйте надежды: мы продолжаем искать выход из этой ситуации.

– Нам от этого не легче, – пробурчал Спаркс. – Оказались бы они на нашем месте!

– Позвольте мне не согласиться со старшиной Куриккой! Я осмелюсь утверждать, что его последнее заявление неверно, – раздался голос Угалде. До этого он долго стоял посреди рубки, отрешенно сосредоточившись на своих мыслях, и сейчас даже не осознавал, что свое «последнее» заявление старшина произнес почти пятнадцать минут назад. – Кое-что мы все-таки можем сделать. Я проанализировал ситуацию со всех сторон и позволю себе указать вам на то, что вы рассматриваете только часть проблемы. И все потому, что неправильно сформулировали задачу.

Он стал расхаживать туда-сюда.

– Задача состоит не в том, чтобы найти больше вещества, а в том, чтобы изменить траекторию. И если эту задачу сформулировать именно таким образом, то она представляется совершенно ясной, и решение становится очевидным.

– Но не для меня, – сказал Курикка, выражая мнение и остальных.

Угалде улыбнулся.

– Если мы не можем увеличить массу реактивного топлива, то мы можем уменьшить ту массу, которую имеющийся у нас запас должен приводить в движение.

Тут Дон тоже улыбнулся.

– Ну конечно! То, что нам надо! Мы должны облегчить корабль.

– Но важно, чтобы все, что выбрасывается из корабля, вначале взвешивалось, – предупредил Угалде. – Эти данные будут необходимы при расчетах. И чем быстрее мы это сделаем, тем больше у нас будет шансов!

– Начнем немедленно! – сказал Дон, придвигая к себе блокнот и ручку. – Я хочу составить список всего того, что непосредственно не участвует в обеспечении функционирования корабля и жизнедеятельности людей на борту. Ваши предложения?

– Конечно, багаж пассажиров, – сказал Угалде. – Пусть оставят только то, что имеют на себе, а остальное выбросим.

Интендант застонал:

– Я уже предвижу судебные иски.

– Уверен, что все их имущество застраховано, – ответил Дон, делая запись в блокноте. – Их багаж или их жизни – выбор неравноценный. Они могут оставить себе ценности и мелкие личные вещи, а все, что может быть потом приобретено, должно пойти за борт. Наверное, будет лучше, если вы соберете их всех через пятнадцать минут в главном обеденном зале. Я поднимусь туда и сам поговорю с ними.

Жонке кивнул и удалился, а Дон повернулся к остальным.

– Обеденные столы, стулья, посуда, большая часть кухонного оборудования, – перечислял Курикка, загибая при этом пальцы. – Все замороженное мясо и другие продукты – мы проживем на сублимированных пайках, для которых можно использовать рециркулированную воду.

– Хорошая мысль. Что еще?

Как только они задались этой целью, сразу нашлось на удивление много ненужных вещей: ковры, украшения, перила лестниц, мебель, арматура, запасные части… Список рос, и Дон отмечал каждый пункт в блокноте. Но одну очевидную категорию очень тяжелых предметов они упустили из виду.

– А как насчет груза? – спросил Дон.

Курикка покачал головой:

– Вряд ли нам это удастся. Там тяжелые станки, тюки с одеждой и множество других вещей, без которых мы можем обойтись. Но большая часть груза находится в контейнерах, а они основательно закреплены, чтобы избежать смещения при перегрузках. Транспортно-разгрузочные модули имеют специальные устройства в виде мощных выдвижных захватов, которые позволяют высвобождать контейнеры. У нас же подобного оборудования нет. Думаю, мы могли бы соорудить что-нибудь для извлечения контейнеров из грузового отсека, но это займет у нас, по меньшей мере, дня два.

– Слишком долго. Итак, груз остается, но все остальное, что можно выбросить, – за борт!

Команда принялась за дело, а Дон, скрепя сердце, отправился в главный обеденный зал. Он представил, какой его ждет там прием, и почти не ошибся. Пассажиры – все 112 человек – уже поджидали его, и все были настроены весьма агрессивно. Из-за шума, который вдобавок подняли члены команды, отрывавшие столы от пола, ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным. Он рассказал им о возникших трудностях, о том, что из-за попадания метеорита корабль отклонился далеко от заданного курса, в связи с чем его необходимо облегчить. И как только он сообщил, что багаж пассажиров тоже будет выброшен из корабля, среди собравшихся тут же поднялось сердитое ворчание.

– Вы не имеете права навязывать свою волю! – крикнула пожилая матрона.

Со всех сторон тотчас раздались возгласы поддержки. Дон подождал, пока установится тишина, и заговорил снова:

– Извините, если я, с вашей точки зрения, чиню произвол. Но, уверяю вас, другого выхода из той беды, в которой мы оказались, нет. Это не мое решение. Вы знаете: я врач и выполняю обязанности командира корабля только потому, что остальные офицеры погибли. Мы связались с марсианским центром управления, и это – их решение: мы должны облегчить корабль или никогда не сможем вернуть его на правильный курс.

Послышались новые жалобы, но Дон криком заставил всех утихнуть.

– Я – капитан, и это – приказ. Вы можете оставить себе только то, что я перечислил. Весь остальной багаж вы должны в течение получаса принести сюда. От этого зависит ваша жизнь.

Люди нехотя разошлись, ворчливо жалуясь друг другу. Дон криво улыбнулся, представив, какой рейтинг был бы у него, если бы среди этих людей провести опрос. Но он должен спасти их жизни – нравилось им это или нет. Один из пассажиров остался в зале и подошел к Дону. Его лицо было знакомым – худощавое, смуглое, с аккуратными усиками. Он представился:

– Капитан, меня зовут Дойл. Я – секретарь генерала Бриггса.

– Да. Чем могу вам быть полезен?

Дойл пропустил мимо ушей резкие нотки в голосе Дона и улыбнулся.

– Не столько мне, капитан, сколько генералу Бриггсу. Он хочет поговорить с вами. Надеюсь, это не такая уж невыполнимая просьба.

Дон помедлил, размышляя. Он помнил свое обещание поговорить с Бриггсом. Что ж, нужно было разделаться с этой не очень приятной миссией, да и время было подходящим: работа по облегчению корабля налажена.

– Хорошо, пойдемте сейчас.

– Благодарю вас, сэр, я уверен, что генерал будет признателен вам за это.

Они зашли в рубку управления за ключом от каюты и направились в импровизированный карцер. При их появлении генерал встал с койки.

– Я вам благодарен, что вы пришли, капитан.

– Вы хотели поговорить со мной, генерал?

– Да, если у вас найдется несколько минут. Но главное, я хотел бы извиниться за инцидент в моей каюте. Я, разумеется, сдал все свои сигареты: как вы понимаете, я могу не только отдавать приказы, но и выполнять их. Однако я позабыл о той пачке, сигарету из которой я совершенно машинально закурил. Она и стала причиной несчастного случая. Мне очень жаль, что все так произошло.

– Нам тоже, генерал.

– Не сомневаюсь. А теперь, если позволите, я хотел бы спросить, как долго вы намерены держать меня в этой каюте? Я не оспариваю приговор – ваши действия совершенно обоснованны, но мне кажется, что срок наказания следует наконец определить.

Дон немного подумал. Он нуждался в сотрудничестве со стороны пассажиров, а заполучить на свою сторону генерала было бы хорошим подспорьем. Держать его под замком и дальше не имело смысла.

– Вы свободны, генерал. Это было вовсе не наказанием, а просто временной мерой до того, как мы выясним причину пожара.

– Вы очень добры.

Последние слова генерал произнес весьма холодно и официально, в них совсем не было той теплоты, которая только что звучала. Они с Дойлом повернулись и тут же ушли. Дон посмотрел им вслед, донимаемый каким-то смутным воспоминанием. Что ему сказал тогда космолетчик? Кажется – что в багаже пассажира были еще сигареты. Возможно даже, генерал соврал, чтобы освободиться из заточения, – теперь это уже ничего не значило. Инцидент был исчерпан, и сейчас нужно побеспокоиться о корабле.

Спускаясь по лестнице на палубу А, он увидел невероятное зрелище. Пол этой палубы был одновременно внешней обшивкой корабля, и в него были встроены иллюминаторы из закаленного стекла. Через эти обрамленные круглые отверстия диаметром в два ярда открывался вид абсолютно черного космоса, как бы проколотого лучами яркого немигающего света, исходящего от мириад звезд. Вращение корабля, создающее гравитацию для пассажиров, рождало впечатление, что звезды постоянно движутся. За исключением периодов прибытия корабля в космопорт и его отлета, единственное, что можно было видеть через эти иллюминаторы, – … звезды.

Но сейчас картина совершенно изменилась: яркий свет далекого Солнца, не смягченный никакой атмосферой, отражался от множества предметов, которыми было усеяно пространство вокруг корабля. Столы, чемоданы, стулья, окорока, обувь, ковры, поручни, консервные банки, фаянсовая посуда – перечень не имел конца. Они медленно удалялись от корабля, уменьшаясь в размерах и пропадая вдали, а на их месте появлялись новые. Сброс вещей начался.

Обстановку возле воздушного шлюза можно было охарактеризовать как упорядоченный беспорядок. Рядом с открытым люком шлюза были установлены рычажные весы. По мере доставки различных предметов, предназначенных для сброса, их взвешивали, вес записывали, а сами вещи бесцеремонно заталкивали в раскрытую пасть люка. Когда шлюз заполнялся доверху, люк закрывали. После откачки воздуха открывался внешний люк, и центробежная сила выбрасывала все наружу, пополняя поток добра, медленно текущего в открытое пространство. Когда шлюз закрывался, вся процедура повторялась снова. Работой руководил старшина Курикка. Увидев Дона, он подошел к нему с докладом:

– Пока все идет нормально, капитан. Поначалу у нас были трения с пассажирами, но сейчас все улажено.

– Какие трения?

Старшина огляделся вокруг и понизил голос:

– Я реалист, сэр, и совсем не из тех, кто полагается на доверие, особенно когда от этого зависит моя жизнь. Я послал интенданта с несколькими членами команды пройтись по каютам после того, как пассажиры сдали свой багаж. И они обнаружили множество «крайне необходимых» вещей, которые им совершенно не нужны. Их тоже выбросили.

– Вы невозможный человек, старшина, в этом вас убедят их судебные иски. Но я буду неизменно на вашей стороне.

– Спасибо, сэр. Мы здесь скоро заканчиваем. Вес выброшенных вещей подытоживается для передачи на Марс.

– Завершайте как можно быстрее. Вам не надо объяснять почему.

Курикка молча кивнул и снова принялся за работу. Дон повернулся к выходу и зацепился за что-то ногой. Ему пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Он невероятно устал, но, пока коррекция курса не проведена, об отдыхе не могло быть и речи. Шагая медленно и осторожно по коридору, он добрался до рубки управления и там буквально упал в капитанское кресло.

– Сэр, приняты данные для проведения коррекции!

Дон вскинул голову, – оказывается, он уснул незаметно для себя. Растерянно моргая, он посмотрел на листок бумаги, который протягивал Спаркс.

– Что они говорят?

– До включения двигателей осталось десять минут. Старшина с доктором Угалде уже вводят в компьютер программу с последовательностью операций. Центр управления на Марсе заявил, что сейчас они оптимистично смотрят на наш маневр.

– Дай Бог, чтобы их оптимизм оправдался, – проворчал Дон. – Спасибо, Спаркс. Вы да и вся команда блестяще справились с задачей.

– Будем надеяться, что наши усилия увенчаются успехом, сэр, – сказал радист и, отложив листок в сторону, повернулся к радиостанции.

Теперь работу взяли на себя машины. Компьютер на Марсе сделал расчеты на включение двигателей корабля для осуществления коррекции, и эти данные были введены в бортовой компьютер. Имея информацию о требуемом исходном положении корабля перед коррекцией, компьютер включил позиционный двигатель, и тот развернул корабль в космосе. Дон выглянул в иллюминатор, увидел, как звезды плавно переместились в новое положение, и криво улыбнулся, вспомнив долгие часы своей вахты и те усилия, которые он затратил, чтобы с горем пополам справиться с такой же работой.

Потом началось ожидание. Стрелки приборов на пульте управления задвигались, когда компьютер, готовясь к включению сопел, подал команду на увеличение мощности ядерных двигателей. Прошло несколько мучительно долгих минут, пока наконец компьютер определил, что наступил нужный момент. Их, конечно, никто об этом не извещал, они сами узнали о включении сопел: корабль сотряс внезапный толчок.

– Ну, вот и все, – произнес Дон. – Через сколько времени можно определить, находимся ли мы на правильном курсе, доктор Угалде?

Математик задумчиво нахмурился.

– Думаю, должно пройти не менее часа, прежде чем можно будет получить минимальный значимый базис. За нами будут следить из центра управления на Марсе, и, как только их компьютер сможет рассчитать нашу новую траекторию, нас известят.

– Вас вызывают, капитан, – сообщил Курикка.

Дон включил стоящий перед ним видеофон, на экране появилось встревоженное лицо Рамы Кусума.

– Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр? У меня здесь больной с высокой температурой, и я не знаю, что делать.

– Какие-нибудь другие симптомы?

– Ничего такого, за что можно было бы ухватиться. Просто общее недомогание, расстройство желудка… ну, вы знаете.

– Ладно, можете не волноваться. Существует целый ряд обычных инфекционных заболеваний, которые начинаются подобным образом. Подождите немного, я сейчас приду и посмотрю.

По сравнению с той ответственностью, которую он нес за весь корабль, возникновение медицинской проблемы вызвало у Дона чуть ли не вздох облегчения. Он был квалифицированным врачом и знал, что здесь может справиться с любой проблемой. Чувство бессилия появлялось у него только при командовании кораблем.

– Я буду в лазарете, старшина. Вызовите меня, как только поступит какое-нибудь сообщение.

Он открыл дверь и чуть не столкнулся с Хансеном, специалистом по воздухоснабжению. Тот очень спешил и выглядел испуганным.

– Извините, сэр, – выпалил он. – Я пришел поговорить с вами. Наедине, если можно.

Дон закрыл за собой дверь и внимательно осмотрелся: коридор был пуст.

– Можно здесь. Слушаю вас.

– Я насчет кислорода, капитан. Уровень его воспроизводства еще больше упал, темп регенерации слишком низок. Сейчас для нормального дыхания в атмосферу корабля вводится кислород из наших бортовых запасов. Я вполне справляюсь с излишками углекислого газа, его концентрация не увеличивается, но кислород…

– Сколько у нас времени до того, как его недостаток начнет ощущаться?

– Он проявляется уже сейчас. Попробуйте пробежаться, и вы очень скоро начнете задыхаться. А еще немного, два-три дня…

– И что?

– И люди начнут умирать.