Все отвернулись, один только Дон продолжал пристально смотреть на этот несуразный аппарат, как будто намеревался силой воли заставить его работать. Должен же быть какой-то выход, ведь этот передатчик был единственной надеждой, которая у них оставалась.

– А никак нельзя увеличить мощность? – спросил он.

Спаркс покачал головой.

– Там и так уже все схемы работают с сорокапроцентной перегрузкой. Чтобы они не сгорели, передатчик приходится выключать. Вы же видели, что через каждые несколько минут я отключал питание. Чуть больше мощность – и они сгорят, как только будет подано напряжение.

– А можно как-нибудь усилить эти схемы?

– Боюсь, что нет. Собрать эту штуку было самым легким делом. Большую часть времени мы с Голдом провели в поисках самых совершенных схем из того, что было в нашем распоряжении. Но, знаете, по мере приближения к Марсу принимаемый от нас сигнал будет становиться все сильнее, и в конце концов они нас услышат.

– «В конце концов» нам не подходит, – заметил Угалде. Он стоял у радиостанции, раскачиваясь на носках и заложив руки за спину, как будто обращался к студенческой аудитории. – Хотя я с глубоким сожалением и признаю, что в данный момент неспособен выполнять функции навигатора, тем не менее я могу достаточно легко рассчитать траекторию корабля, правда, только приблизительно. Я самым тщательным образом проанализировал последние расчеты погибшего астронавигатора. С каждым мгновением отклонение нашего курса возрастает. А чем больше это отклонение, тем труднее нам его устранить. Позвольте привести вам сравнение. Представьте, пожалуйста, себе очень длинный и широкий склон, по которому катится шар. Если этот шар скатится прямо вниз, то попадет в палку, воткнутую у основания склона. Теперь, если шар слабым толчком отклонить в сторону, то он покатится под углом, постепенно удаляясь от нужного направления. Другим слабым толчком его можно вернуть на первоначальную траекторию, и в конце своего пути он попадет в палку. Но этот слабый толчок должен следовать через короткий промежуток времени после начала отклонения. Если коррекция запаздывает, то спустя некоторое время шар отклонится на много футов от правильной траектории, и, чтобы вернуть его назад, понадобится по-настоящему сильный удар. И чем дольше мы будем ждать, тем большей должна быть сила удара. Конечно, вы понимаете, что шар – это наш корабль, а гипотетическая палка – Марс. Мы и так уже упустили слишком много времени. Если промедлим еще, то не сможем осуществить такую коррекцию, которая вернула бы нас на правильный курс. Связь с Марсом должна быть установлена – и немедленно.

После этих слов никто не нашелся что сказать. Атмосфера уныния в рубке стала настолько ощутимой, что ее, казалось, можно было резать ножом. Спаркс, отодвинувшись от стола, обвел взглядом всех присутствующих, одного за другим.

– Не смотрите на меня так! – громко воскликнул он, как бы защищаясь. – Я сделал из того, что у меня было, все, что мог. Я собрал радиостанцию, она работает, и вы это сами слышали. Она выдает все, на что способна, и больше ничего сделать я не могу. Не забывайте, что это – радио, которое работает с помощью модулированного сигнала, а не радар или обычный генератор сигналов, излучающий отдельные импульсы. Это – все, чем мы располагаем…

Дон схватил его за плечо и, не отдавая себе отчета, сжал так, что пальцы буквально впились в тело.

– Что вы сказали о радаре? – Он быстро отпустил плечо, увидев ошеломленное лицо Спаркса.

– Ничего, сэр. К нам это не имеет никакого отношения. Если передавать одиночный импульс, то его мощность может возрасти вдвое по сравнению с той, что мы имеем сейчас. Но для передачи информации нам нужен модулированный сигнал, иначе центр управления на Марсе получит от нас не более чем серию импульсов, похожих на статические разряды. Они узнают, что мы живы, но не более того.

– Нет! – возразил Дон. – Больше.

Он зашагал по комнате, молотя кулаком одной руки ладонь другой.

– Кое-что можно сделать! Я знаю. Я помню, читал в книге или еще где-то о том, как начиналось радио, что-то о кодах…

– Точно, – подхватил Спаркс, – код! Его использовали около двух столетий назад – мы проходили это по истории, когда я учился на радиста. До того как научились модулировать сигнал, информация передавалась комбинацией коротких и длинных импульсов, представляющих собой код. Насколько я помню, для каждой буквы у них была своя комбинация, а адресат преобразовывал сочетания импульсов в буквы. Но мы этого сделать не можем…

– Почему?

На губах Спаркса заиграла улыбка, но он быстро подавил ее, увидев выражение лица Дона.

– Ну, понимаете… никто сейчас не помнит этого кода. И даже если бы мы его знали и могли использовать, вряд ли кто его поймет. Конечно, было бы здорово, если бы мы сумели связаться таким способом, но…

– Никаких «но». Мы сделаем это. Вы сумеете передавать длинные и короткие импульсы, если я составлю и закодирую сообщение?

– Думаю, что да. Я подсоединю к схеме прерыватель, который будет замыкать и размыкать цепь. Сообщение можно еще записать на ленту – это, наверное, будет легче – и сделать так, чтобы записанный сигнал включал реле. Думаю, это можно осуществлять механически.

– Тогда – за работу. Я принесу вам готовое закодированное сообщение, как только его составлю. Делайте свое устройство. Курикка, пойдемте со мной.

Старшина не промолвил ни слова до тех пор, пока они не вышли в коридор. Там он наконец перевел дух и спросил:

– Позвольте мне узнать, сэр, что вы задумали?

Он был в таком недоумении, что Дон чуть не рассмеялся.

– Все очень просто. Мы идем в библиотеку, там должна быть нужная нам информация. Если не в книгах, то в памяти библиотечного компьютера.

Все действительно было просто. Ни одна из книг – а это была в основном беллетристика для развлечения пассажиров – не обещала ничего путного, поэтому Дон обратился к энциклопедическому каталогу. Раздел «КА – КУ» содержал статью «Коды». Просмотрев три-четыре подстатьи, он обнаружил информацию о международном коде, в ней даже был приведен сам код.

– Вот то, что мы ищем, – сказал Дон, указывая на колонки букв с тире и точками напротив. Он нажал клавишу «печать». – Теперь давайте попробуем преобразовать наше сообщение в такой вид.

Когда они вернулись в рубку управления, решение проблемы предложил математик, доктор Угалде:

– Компьютер! Нам нужно разработать соответствующую программу. Именно для таких операций эта глупая машина и предназначена. Если вы мне позволите, я составлю программу, чтобы она преобразовывала обычное сообщение в этот код и записывала его в готовом виде на ленту для передатчика. Мы пошлем радиограмму, и, я уверен, они быстро поймут, что это какой-то код. А перед сообщением я предлагаю передать цифры от 1 до 10 соответствующим количеством точек, чтобы дать им понять, что эта передача – не случайный набор импульсов, а несет в себе определенное содержание. При наличии такого ключа они быстро догадаются, что к чему.

– Отличное предложение, – сказал Дон. – После цифр пошлем простой запрос, чтобы убедиться, что они поняли этот код, а потом перейдем к передаче более сложных сообщений. Мы дадим знать, что слышим их микрофонную передачу, но будем отвечать кодом. – Он повернулся к остальным. – Как можно быстрее смонтируйте необходимое устройство. Я пойду в лазарет навестить больных. Как только все будет готово к передаче, вызовите меня.

У постели пациентов ему пришлось мобилизовать все свои актерские способности, чтобы с правдоподобным оптимизмом отвечать на их вопросы. Да, буря прошла и больше не повторится. Нет, в слухах о том, что воздух на корабле кончается, нет ни доли истины. Воздух здесь просто чудесный, не правда ли? Он сменил повязки на ранах, выписал из лазарета обмороженного, велев ему показываться раз в день, и направился в свой кабинет. Не успел он войти, как раздался звонок видеофона: к передаче сообщения все было готово.

– В контрольном режиме работает нормально, – доложил при появлении Дона Спаркс и щелкнул тумблером. Из динамика зазвучали медленно чередующиеся точки и тире. – Мы запустили ленту через коммутационную схему. Мощность излучаемого антенной сигнала увеличилась почти вдвое по сравнению с той, что была.

– Передавайте, – распорядился Дон и опустился в капитанское кресло у пульта управления.

Жонке принес кофе и разлил всем в чашки.

Спаркс перемотал ленту и произвел необходимую подстройку. Катушка завертелась, и стрекочущее сообщение полетело в космос. Из приемника продолжала доноситься запись, которую они слушали уже не первый день. Спаркс еще дважды перемотал ленту на начало и дважды повторил передачу и только потом выключил аппарат.

– Теперь будем ждать, – произнес он.

Доктор Угалде быстро делал какие-то расчеты на клочке бумаги.

– Я подсчитал, – сказал он, – что, учитывая наше возможное положение относительно Марса, мы должны услышать ответ не более чем через 30 секунд.

Все посмотрели на часы, на их прыгающую секундную стрелку. Она, казалось, ползет все медленнее и медленнее. Но вот она наконец отсчитала 30 секунд и пошла дальше… Совершила еще один полный оборот. Полторы минуты… Угалде скомкал свою бумажку.

– Может, мои расчеты были неверными. Ошибка…

Он замолчал, услышав, что монотонный голос, доносившийся из приемника, вдруг оборвался. Все инстинктивно повернулись к умолкшему приемнику. После нескольких секунд тишины раздался другой голос:

– Приветствую вас, «Иоганн Кеплер»… как меня слышите? Мы принимаем на вашей частоте серию импульсов. Это вы передаете? Если да – подтвердите импульсами. И повторите их, потому что прием на нашем конце еще неустойчивый…

– Выполняйте, – скомандовал Дон.

Кнопочный ручной прерыватель в передатчике был уже установлен. Используя его, Спаркс начал передавать точки, повторяя их снова и снова: 5, 5, 5, 5…

Потом они снова ждали несколько долгих минут, пока их сообщение, несущееся со скоростью света – 186 000 миль в секунду, – достигло Марса и было принято. И пока пришел ответ.

– «Иоганн Кеплер», мы получили вашу радиограмму, – произнес голос, и комната вдруг сотряслась от ликующих возгласов, – …значит, у вас трудности с радиосвязью. Мы установили, что вы работаете кодом, и ищем его аналог в библиотеке. Если вы считаете, что мы его найдем и сможем декодировать ваше послание, приступайте к передаче подробного доклада о вашей ситуации. Повторите его не менее пяти раз… Я повторяю: передавайте свое сообщение не менее пяти раз, так как мы здесь испытываем трудности с приемом. Ждем вашей передачи. Желаем успеха.

Такая сложная процедура связи требовала много времени. Дон отпечатал на компьютере сообщение, в котором объяснил, что с ними случилось. Оно было перенесено на ленту в виде комбинаций точек и тире. Одновременно была подготовлена другая лента с данными предшествующих и последних астрономических наблюдений для компьютера на Марсе, который обработает их и определит величину необходимой поправки к курсу. Время шло, и с каждой секундой они все больше удалялись от правильной траектории.

Им пришлось ждать еще, но вместо результатов расчетов пришел запрос относительно массы реактивного вещества, оставшегося в баках корабля. Эту информацию передали как можно быстрее и потом снова, в течение нескольких молчаливых минут, ждали ответа – данных для проведения коррекции, которая вернет их на первоначальную траекторию и даст возможность долететь до Марса. Наконец ответ пришел.

– Приветствую вас, «Большой Джо», – загремел голос, и, хотя он старался звучать бодро, в нем слышались нотки тревоги. – Мы еще не можем считать это окончательным ответом – цифры перепроверяются, и будут предприняты определенные меры. Но дело в том, что… гм… вы находитесь на ошибочной траектории слишком давно. По нашим расчетам выходит, что с той массой реактивного топлива, которая у вас осталась… ну, в общем, ее недостаточно для осуществления необходимой коррекции. Ваш корабль в любом случае улетит в открытый космос.