А потом подошло время, когда Великий Договор был нарушен по-настоящему.

Климат становился все холоднее, и Валет заглянул в Книгу Элса. Там он выяснил имена тех, кому пришла очередь выйти на дежурство. Он ждал, наблюдая, но ничего не изменилось.

Тогда Валет призвал к себе этих Властителей Тьмы.

— Друзья, — сказал он. — Сейчас ваша очередь нести службу у Щита. Почему вы не соизволили явиться?

— Сэр, — ответил лорд Элдридж, — мы решили отказаться от этой повинности.

— Почему?

— Потому что вы сами нарушили Договор, — был ответ. — Раз уж мы не можем жить в том Мире, который был у нас раньше, то тогда пусть все идет так, как идет. Иначе говоря, пусть Мир катится в пропасть. Мы и пальцем не шевельнем, чтоб его спасти. А если вы и в самом деле такой могучий чародей, как говорят, то сами и чините ваш Щит. Убейте нас, если вам любопытно поглядеть, как мы умираем.

— Ты слышал его просьбу? — обратился Валет к своему слуге. — Проследи, чтобы их казнили.

— Но, сэр…

— Делай, как приказано.

— Слушаюсь, сэр.

— Щитом я займусь сам.

Лордов немедленно предали смерти. Валет же занялся Щитом. Забравшись на вершину ближайшей горы, он обдумал вставшую перед ним проблему. Валет ощутил холод; он открыл ему свое естество и обнаружил трещины в Щите.

Тогда он принялся за чертежи. Он выцарапывал их острием своего меча прямо на скале. Линии магических узоров сначала слабо светились, а потом вспыхнули огнем. Он произносил заклинания, почерпнутые из Ключа.

— Хм… Привет!

Валет рывком вскочил и поднял меч, готовясь отразить удар.

— Это всего лишь я…

Он опустил клинок. Пронесся порыв ледяного ветра, обжигая кожу.

— Что тебе надо, душа?

— Понимаешь, мне стало любопытно, чем ты тут занимаешься. Я ведь нередко хожу за тобой следом.

— Знаю, и мне это не нравится. Валет вернулся к своему чертежу.

— А ты не объяснишь, чем это ты занят?

— Так и быть, — ответил он, — если не будешь надоедать мне своим скулежом.

— Я заблудшая душа. А мы вечно поскуливаем.

— Ладно, скули, уж если не можешь иначе. Мне-то наплевать.

— Но то, чем ты занят…

— Я хочу починить Щит. Мне кажется, я нашел все нужные для этого заклинания.

— Не верю я, что у тебя получится.

— А почему, собственно?

— Просто не думаю, что такое дело можно провернуть в одиночку.

— Что ж, поглядим.

— Хочешь, я помогу?

— Ни за что!

Валет вернулся к своему чертежу, клинком меча добавил несколько линий и стал произносить заклинания. Снова налетел шквал, и огни заколыхались на ветру.

— Теперь мне надо идти. А ты, душа, не путайся под ногами.

— Хорошо. Я ведь желаю только одного — слиться с тобой.

— Может, когда-нибудь попозже… Когда жизнь надоест мне окончательно…

— Ты хочешь сказать, что у меня есть надежда?

— Может, и есть. Только, разумеется, не сейчас. Валет выпрямился и оглядел результаты своего труда.

— Не вышло, а?

— Заткнись!

— У тебя ничего не получилось.

— Сказано тебе — заткнись!

— Так не хочешь со мной соединяться?

— Нет!

— А я бы тебе помогла…

— Ступай прочь, тварь!

— Чего ж ты ругаешься, я ведь только…

— Вон!

— А что ты собираешься делать теперь?

— Вон, я сказал! — Он простер руку и бросил в нее заряд Силы. Безрезультатно! — Опять у меня ничего не получилось, — с горечью воскликнул Валет.

— Я так и знала. А тебе известно, что теперь делать?

— Подумаю.

— А я знаю, что надо.

— Что же?

— Пойди посоветуйся со своим дружком Монингстаром. Ему известна такая уймища всяких разностей! Полагаю, уж что-нибудь он обязательно присоветует.

Валет опустил голову и еще раз кинул взгляд на еле тлеющий чертеж. Дул ледяной ветер.

— Возможно, ты и права.

— А я так просто уверена, что права. Валет поплотнее закутался в плащ.

— Пойду прогуляюсь по теням, — сказал он.

И пошел по теням до тех пор, пока не пришел куда надо. Дальше пришлось лезть наверх самому.

Достигнув вершины, Валет подошел к Монингстару.

— Вот я и пришел.

— Знаю.

— И ты, наверное, знаешь, чего я хочу?

— Да.

— Это достижимо?

— Ну, нельзя сказать, что невозможно.

— Что же надо делать?

— Это будет нелегко.

— А я и не думал, что легко. Говори. Монингстар чуть-чуть переменил положение. А потом выложил все.

— Не уверен, что мне под силу такое, — промолвил Валет.

— Кому-то придется…

— А ты, случайно, не знаешь кого-нибудь подходящего? Кого-то, кого можно было бы нанять?

— Нет.

— Предскажи, пожалуйста, что меня ждет — успех или неудача?

— Я не в силах. В прошлый раз я объяснял тебе насчет теней.

— Да, помню. Помолчали.

— До свидания, Монингстар, — произнес Валет. — Спасибо за все.

— Прощай, Валет.

Валет повернулся и исчез в тени.

Валет проник в огромную шахту, что вела к самому сердцу Мира. Временами на стенах туннеля возникали пятна и полосы света. Тогда ему удавалось войти в тень и преодолеть большие расстояния почти мгновенно. В других местах царила абсолютная тьма и приходилось идти пешком, подобно простым смертным.

Время от времени ему встречались боковые галереи и темные тупики, заставленные какими-то непонятными вещами. Валет даже не останавливался, чтобы взглянуть на них. Иногда слышались топот копыт и царапанье когтей быстро бегущих лап. Однажды довелось пройти мимо очага, где горели кости. Дважды доносились вопли, похожие на те, что издают женщины при родовых схватках. Он не останавливался, но на всякий случай проверял, хорошо ли выходит клинок из ножен.

Прошел он и мимо галереи, вход в которую был затянут паутиной, толщиной с хорошую веревку, а в центре ее притаился гигантский паук.

Паук зашевелился. Валет убежал.

Паук за ним не погнался, но где-то далеко за своей спиной Валет услышал раскаты глумливого хохота.

Когда Валет остановился для короткого отдыха, он увидел, что стены в этом месте влажны и покрыты плесенью. Откуда-то доносился звук, похожий на приглушенный расстоянием плеск воды. Маленькие, напоминавшие крабов, зверюшки разбегались в разные стороны и карабкались на стены, почуяв Валета.

Еще дальше он наткнулся на глубокие провалы и трещины, из которых поднимались зловонные газы. Порой из провалов вырывались языки пламени.

Много времени прошло, прежде чем он наконец добрался до железного моста, шириной не более ладони. Валет глянул в бездонную пропасть, через которую был перекинут мост, однако не разглядел ничего, кроме тьмы. Он взял себя в руки и, осторожно балансируя, очень медленными шагами перешел мост. Вздохнув с облегчением, он ступил на противоположный край пропасти и даже не оглянулся, чтобы посмотреть на пройденный путь.

Стены туннеля теперь раздвинулись, а вскоре и вовсе исчезли из виду, тогда как потолок совсем скрылся во мраке. Какие-то неясные фигуры, слегка различающиеся оттенками черноты, сновали вокруг Валета, и хотя можно было в любую минуту сотворить слабенький огонек, чтобы видеть, куда идти, Валет побоялся прибегнуть к этому, так как свет мог привлечь нежелательное любопытство тех существ, мимо которых он проходил. Конечно, ничто не мешает создать огонь и поярче, чтобы отпугивать врагов, но тот вряд ли способен светить долго; ведь при уходе Валета в мир теней огонь немедленно погас бы, оставив его снова во тьме.

Валет испугался, что попал в гигантскую подземную пещеру и там заблудился; однако вскоре перед ним возникло нечто вроде светлой полоски, к которой он и двинулся, не сводя с нее глаз. Он шел довольно долго и, когда наконец приблизился вплотную, обнаружил, что перед ним большое черное озеро, на поверхности которого лежали, подобно рыбьей чешуе, пятна слабого света — от грибов, покрывавших стены и пол пещеры.

Валет еще только начал обходить озеро, направляясь к полосе кромешной тьмы у противоположного берега, как поверхность воды бурно заколыхалась. Валет быстро обернулся и выхватил меч.

Раз уж его обнаружили, он больше не видел смысла осторожничать и произнес заклинание, от которого над озером вспыхнул ослепительный свет. По направлению к Валету по воде бежала дорожка пузырей, будто какое-то огромное тело плыло совсем близко к поверхности. С обеих сторон этого тела вдруг взметнулись щупальца, заканчивающиеся черными мощными когтями, и потянулись к Валету.

Он зажмурился от слепящего света, который сам же и сотворил, обеими руками поднял свой тяжелый меч, прочитал самое короткое из тех заклинаний, что должны даровать силу и меткость удара, а затем, когда ближайшее щупальце было уже совсем рядом, он взмахнул мечом и перерубил его надвое.

Обрубок упал возле левой ноги Валета, все еще яростно извиваясь, и, вцепившись в сапог, уронил Валета на пол. Потом Валет понял, что ему сильно повезло, ибо не успел он еще упасть, как второе щупальце хлестнуло по тому месту, где он только что находился.

Из воды вынырнула круглая голова, диаметром примерно фута в три, с пустым бессмысленным взглядом, увенчанная массой извивающихся прядей, толщиной в палец; голова разинула пасть, и тварь с неожиданной ловкостью кинулась на Валета.

Не вставая с земли, он выбросил лезвие меча вперед, направив его прямо на чудище и держа обеими руками рукоять. При этом он шептал слова заклинания из Ключа так быстро, как успевали выговаривать губы.

Клинок засветился, раздался громкий треск, а затем с кончика меча хлынул поток огня.

Валет не торопясь описал мечом круг, и вонь горящей плоти наполнила его легкие.

И все же жуткая тварь продолжала рваться к нему, и Валет уже ясно различал множество белых зубов в разверстой пасти. Здоровое щупальце и обрубок второго бешено мелькали в воздухе, молотя по земле в опасной близости от Валета. Страшилище испускало злобное шипение. Валет поднял клинок так, чтобы пламя коснулось шевелящихся отростков на голове твари. Со звуком, похожим на рыдание, чудовище рухнуло обратно в воду. Его падение вызвало волну, окатившую Валета с головы до ног. Но еще до того, как чудище исчезло в глубине озера, Валет успел увидеть его спину. Вот тогда-то он содрогнулся по-настоящему, и эта дрожь была вызвана отнюдь не только холодной водой, промочившей Валета насквозь.

Вскочив на ноги, он опустил клинок в воду и снова произнес заклинание, которое должно было тысячекратно увеличить силу, заключенную в его оружии. Меч завибрировал в руке так, что он с трудом его удержал. Но Валет напряг все силы и стоял твердо, озаренный слепящим светом, льющимся сверху, попирая обрубок щупальца, валявшийся у его ног.

Чем больше бушевал в Валете страх перед вызванной им Силой, тем непоколебимей стоял он, и только обильный пот, выступивший из всех пор тела, покрыл его с головы до ног подобно плащу.

С шипеньем, похожим на вопль, с громким плеском из самого центра озера высунулось огромное тело чудовища. Оно тут же исчезло под водой, но Валет не дрогнул — он стоял как на посту, опустив меч в воду, пока все озеро не закипело.

Больше тварь уже не всплывала.

Когда Валет добрался до места, где горели костры, на него напали косматые полузвери-полулюди, самец и самка. Он отступил в тень и издевался над ними, а твари безуспешно пытались его схватить. Не желая впустую тратить время на такие пустяки, как пытки и убийства, Валет бросил эту забаву и позволил теням унести его отсюда как можно дальше.

Зона костров занимала обширную территорию, но когда через мгновение Валет вышел из тени, он оказался уже на дальней границе этой зоны и понял, что близок к цели. Теперь ему следовало подготовиться к опасностям, поджидавшим на последнем отрезке пути.

Пройдя еще некоторое расстояние, он начал ощущать запахи, которые живо напомнили вонь Клоак Глайва, только, пожалуй, здесь смрад был еще омерзительней. Валет знал, что вскоре опять сможет хорошо видеть, хотя света в том месте не будет, а значит, не будет и теней, в которых можно спрятаться. Он мысленно повторил заклинания, которые ему пригодятся в этих местах.

Вонь несказанно возросла, и Валету пришлось вступить в схватку со своим желудком, настоятельно требовавшим, чтобы ему дали освободиться от содержимого.

Постепенно Валет стал различать то, что его окружало, но видел он совсем иначе, чем обычно.

Перед ним простиралась бесплодная область скал и пещер, над которой будто нависала пелена, сотканная из печалей всего мира. Ничто тут не двигалось — только клубы тумана медленно проплывали в воздухе, цепляясь за ребра скал там, где над большими лужами висела тонкая прозрачная дымка. Отвратительный смрад смешивался с туманом чуть ли не над самой головой, и оттуда сочилась мелкая морось, равномерно разнося грязь по поверхности земли.

Валет шел быстро, но не успел он удалиться на приличное расстояние, как слева от себя уловил легкое движение. В одной из луж, казавшейся совершенно безжизненной, вдруг появилась маленькая темная тварь, вся покрытая крупными бородавками. Она выпрыгнула на берег и уселась, вытаращив выпуклые немигающие глаза.

Валет обнажил меч и острием слегка дотронулся до этой твари; при этом он тут же отступил на шаг, чтобы посмотреть, что произойдет.

Воздух, казалось, взорвался, и тварь мгновенно преобразилась. Теперь она нависала над Валетом, стоя на кривых, покрытых черной шерстью лапах. Лица у нее не было, как не было и объема — тварь была словно нарисована самой черной в мире тушью на серой бумаге. То, чем она попирала землю, вряд ли по праву можно было назвать ступнями.

— Скажи мне свое имя, ты, что идешь по этой дороге, — произнесла эта громадина голоском, подобным нежному звону серебряных колокольчиков Крелла.

— Никто не услышит моего имени, пока не назовет мне своего, — ответил Валет.

Из расплывчатого абриса рогатой головы твари раздался короткий смешок. Потом она пискнула:

— Давай-ка поторапливайся! Я хочу знать, как тебя зовут. У меня, знаешь ли, терпение не бесконечно.

— Что ж, слушай, — ответил Валет и назвал одно из своих имен.

Тварь рухнула перед ним на колени.

— Хозяин! — воскликнула она.

— Да, — отозвался Валет. — Это мое имя. И ты обязана мне повиноваться.

— Согласна.

— А теперь именем, которое я тебе назвал, повелеваю отнести меня на спине к самой дальней границе твоих владений. Спускайся вниз до тех пор, пока не доберешься до места, дальше которого не сможешь идти ни ты, ни кто-либо из твоих сородичей. И смотри, не вздумай предать меня этим сородичам или их приятелям.

— Я исполню все, что ты приказал, мой господин!

— Еще бы!

— Только повтори мне все это еще раз, теперь уже как заклятье.

Валет тут же исполнил просьбу.

— А теперь пригнись пониже, чтобы я мог взобраться тебе на спину. Будешь моим конем.

Валет вспрыгнул на спину твари, уселся половчее и обеими руками ухватился за рога.

— Скачи! — приказал он.

Чудище поднялось на ноги и пошло. Раздался топот копыт и тяжелое дыхание, как будто заработали кузнечные мехи, хотя шкура этого существа, надо отметить, была необыкновенно мягка — лучше самых дорогих тканей.

Чудище набирало скорость. Ландшафт стал расплываться перед глазами Валета — все, на что бы он ни взглянул, приобретало размытые формы.

…А затем на них опустился полог тишины…

Валет чувствовал, что неподалеку от него движутся еще какие-то безмолвные колоссальные черные фигуры, что его лицо обдувают воздушные потоки, которые появляются и исчезают в том же неизменном ритме, в котором бьется сердце. Тогда он понял, что они мчатся уже над поверхностью земли и что над ними почти неслышно взмахивают огромные черные крылья, несущие их над этой проклятой всеми страной.

Наверное, они покрыли уже немалое расстояние, но Валет еще никак не мог привыкнуть к омерзительной вони, исходившей от оседланной им твари, вони, намного превосходившей тот смрад, который стоял над всей этой землей. Скорость полета была велика, тем не менее, Валету порой удавалось краем глаза заметить высоко над собой размытые контуры крылатых черных существ.

Несмотря на огромную скорость, путешествие казалось бесконечно долгим. Валет чувствовал, что силы его на исходе; руки ныли от напряжения даже сильнее, чем тогда, когда он кипятил озеро. Он ужасно боялся уснуть, так как во сне мог выпустить из рук рога, за которые цеплялся изо всех сил. Тогда, чтобы не уснуть, он стал вспоминать всякую всячину. «Странно, мой злейший враг оказал мне величайшую услугу. Если бы Повелитель Крыланов не преследовал меня столь безжалостно, я бы никогда не обрел ту Силу, которой владею ныне. Силу, которая превратила меня в самого могущественного из Властителей, которая подарила мне радость отмщения врагам… а также Айвину. Айвина… Меня и до сих пор не слишком радуют те условия, на которых я владею тобой… И все же… Была ли у меня другая возможность? Ты сама повинна в том, что я совершил. Разве любовь не есть разновидность чар, где один любит, а другого любят, и тот, кто любит, обречен повиноваться велениям того, кого любят? Конечно, так оно и есть, любовь и волшебство — одно и то же».

…А потом вспомнил Полковника — ее отца, и Смейджа, и Квайзера, и Блайта, и Бенони, и барона Дрекхейма. Долги уплачены, уплачены сполна. Он подумал о Розали, такой одряхлевшей, и ему захотелось узнать, жива ли она еще. Надо обязательно когда-нибудь навести о ней справки, завернуть на постоялый двор «Жареные окорочка» на проезжей дороге вблизи океана. И еще о Боршине… Любопытно, удалось ли этой уродливой твари спастись? И продолжает ли он все еще разыскивать следы Валета, движимый единственной необоримой потребностью, заложенной в это безобразное тело? Боршин — поистине последнее оружие Повелителя Крыланов, его последняя надежда на отмщение.

Это неожиданное воспоминание заставило Валета припомнить такие вещи, о которых он забыл уже давным-давно: компьютеры, бар «Уют», университетские аудитории и та девушка… постой, как же ее звали?.. Клэр! Он улыбнулся, вспоминая имя, хотя лицо девушки полностью забылось, превратившись в смазанное пятно. Да, там был еще некий Квилиан! Вот это лицо ему никогда не забыть. Он хихикнул, вспомнив, что оставил Квилиана в лапах обезумевшего от боли Боршина, который, надо полагать, принял Квилиана за самого Валета.

Припомнил и то безумное бегство через всю страну, когда он удирал от Света, надеясь найти спасение во Тьме, еще не зная наверняка, что привезенные им распечатки действительно содержат Ключ-Который-Был-Утерян — Кольвинию. А как он ликовал, когда проверка показала, что это действительно Ключ! Хотя Валет с тех пор никогда не бывал в Дневной Стороне, в эту минуту он испытал чувство острой ностальгии, вспомнив о днях, проведенных в университете. «Может, от того, что меня сейчас там нет, — подумал он, — и я смотрю на прошлое как на нечто постороннее, а тогда я был частью этого прошлого».

…И, как всегда, его мысли вернулись к колоссальной глыбе Монингстара, возлежавшей на вершине Паникуса.

Валет восстановил в памяти каждую деталь своей жизни, начиная от Адских Игр и кончая проносящимися мимо мгновениями — от того места, где началась эта история, и до вот этой точки в пространстве, где все еще длится его путешествие в глубь земли.

…И снова его мысли вернулись к Монингстару на Паникусе, к его единственному другу. Почему все-таки они стали друзьями? Что у них общего? Насколько он понимал — абсолютно ничего. И все же Валет чувствовал теплую приязнь к этому загадочному существу; подобного чувства никогда не возникало у него при встрече с другими живыми существами. И, в свою очередь, он знал, что Монингстар по какой-то неизвестной причине тоже любит его.

…И именно Монингстар посоветовал ему пуститься в путешествие, сказав, что это единственное средство сделать то, что должно быть сделано.

Потом Валет стал думать о положении, которое сложилось сейчас в Землях Тьмы; и вдруг понял, что именно он, Валет, не только единственный, кто способен осуществить такое путешествие, но и больше всех виноват в том, что сложилась такая обстановка, которая потребовала, чтоб это путешествие состоялось. Он понял, что им движет вовсе не чувство долга или понимания своей ответственности, а, в первую очередь, инстинкт самосохранения. Если Земли Тьмы погибнут под гнетом вечной зимы, то и он — Валет — умрет вместе с ними. И воскрешения не будет.

…И, как всегда, его мысли вернулись к колоссальной фигуре Монингстара, возвышавшейся на вершине горы Паникус… Он вздрогнул так сильно, что чуть не выпустил из рук рога той омерзительной твари, на которой скакал. Сходство! Сходство…

«Не может быть того. Эта тварь всего лишь карлик в сравнении с Монингстаром, который головой достает чуть ли не до неба. Эта тварь старательно прячет лицо, а у Монингстара черты внушительны и благородны. Эта тварь смердит, а от Монингстара пахнет свежим ветром и чистыми дождями горных высей. Монингстар мудр и добр, а эта тварь тупа и в ней нет ничего, кроме злобы. По чистой случайности они оба наделены крыльями и рогами. Эта погань может быть заколдована, а кто представит себе мага, способного заколдовать Монингстара?.. А и вправду, кто? — думал Валет. — Разве Монингстар не заколдован, подобному тому, как я заколдовал эту мерзкую скотину, хотя и совсем в другом роде? Но тогда это могли сделать только сами боги…»

…Он долго ворочал в голове эту мысль, но потом отбросил ее. «В конце-то концов, какое это имеет значение? Монингстар — мой друг. Я, конечно, мог бы задать этому демону вопрос — знает ли он Монингстара, но ведь его ответ ничего не изменит в наших отношениях. Монингстар — мой друг».

И вдруг тьма вокруг него стала сгущаться, и Валет еще крепче ухватился за рога, испугавшись, что сейчас, чего доброго, потеряет сознание. Однако, поскольку тьма становилась гуще явно по мере того, как они опускались ниже, Валет понял, что они наконец приближаются к границе владений монстра.

Тварь, на которой летел Валет, остановилась. Ее нежный голосок почти пропел:

— Я могу, хозяин, довезти тебя только до этого места. Дальше нельзя. Черный камень перед тобой отмечает границу владений Видимой Тьмы. Мне не дозволено перешагнуть ее.

Валет тут же прошел за камень. Там тьма была непроницаема. Оглянувшись назад, он сказал:

— Что ж, ладно. Освобождаю тебя от своей службы, но с одним условием — если мы снова встретимся, ты не причинишь мне вреда и будешь выполнять мои желания так же, как ты выполняла их сейчас. А теперь повелеваю тебе удалиться! Иди! Я больше не нуждаюсь в тебе.

И Валет пошел в глубь лежавшей перед ним новой страны, зная, что цель его странствия близка. О том, что это так, говорили легкое подрагивание почвы под ногами и еле ощутимая вибрация воздуха, похожая на ту, которую вызывает работа далекой-далекой машины.

Он шел вперед, продолжая обдумывать детали своих дальнейших действий. Вскоре магия перестанет работать, а Ключ потеряет свою силу. Но та непроницаемая для взора тьма, сквозь которую он сейчас пробирался, ничем ему не грозит. Это просто темнота, простирающаяся до того места, куда нужно попасть. Валет сотворил слабенький огонек, который вспыхивал время от времени и давал возможность увидеть почву под ногами. Что касается направления, то тут беспокоиться было не о чем — следовало просто идти на гул, кстати, заметно усилившийся.

…И по мере того как этот звук нарастал, слабела способность Валета сохранять свой скромный путеводный светоч — он тускнел и, наконец, погас.

Пришлось идти еще осторожней. Впрочем, об исчезнувшем огоньке Валет не так уж и сожалел — впереди показалась пока еще очень далекая светящаяся точка.