Улв присоединился к ним, когда они рассматривали мозг магта. Все было так очевидно, что даже он заметил и понял это.

— Я видел мертвых зверей, и я видел мертвых людей с расколотыми головами, но никогда прежде я не видел такого, — сказал он.

— Что это? — спросил Брайон.

— Тот вторгшийся чужак, которого ты искал. Захватчик, — сообщила Леа.

Мозг магта на треть не заполнял черепную коробку — с ним соседствовала аморфная зеленая масса. Она несколько напоминала мозг, но на зелени виднелись более темные узелки и выступы. Леа взяла скальпель и осторожно кольнула темную влажную массу.

— Она мне напоминает кое-что, что я видела раньше на земле, — сказала девушка. — Зеленая муха — Drepanosiphum platanoidesr. у нее есть необычный орган, называемый псевдова. Теперь, когда я вижу это образование в мозгу магта, мне очевидна параллель. Муха Drepanosiphum также имеет большой зеленый орган, только у мухи он занимает половину полости тела, а не голову. Его происхождение долгие годы было загадкой для биологов, они разработали серию сложных теорий, и вот наконец кому-то удалось препарировать его. Псевдова оказалась живым растением, субстанцией, подобной плесени, которая помогает пищеварению зеленой мухи. Она производит энзимы, позволяющие мухе переваривать большое количество сахара, которое та получает из сока растений.

— В этом нет ничего необычного, — озадаченно заметил Брайон. — Внутренняя флора, способствующая пищеварению, есть также у термитов и у человека. Чем от них отличается псевдова?

— По большей части способом размножения. Все остальные представители кишечной флоры попадают в организм извне и остаются там, только пока они нужны. Зеленая муха и эта разновидность плесени находятся в постоянных симбиотических отношениях, которые необходимы для выживания обоих симбиотов. Споры растения находятся в разных частях тела мухи, но они всегда присутствуют в яйцеклетках, а следовательно, и в каждом яйце в виде спор. Таким образом, продолжение симбиоза в последующих поколениях гарантировано.

— И ты полагаешь, что эти зеленые шарики в клетках крови магта могут быть чем-то подобным? — спросил Брайон.

— Я в этом уверена, — ответила Леа. — Должно быть, это тот же самый процесс. Вероятно, они находятся во всем теле магта в виде спор. Достаточное количество этих спор попадет в сперматозоиды или яйцеклетки, чтобы обеспечить заражение каждого молодого магта еще до момента рождения. Растет ребенок — растет и симбиот. Возможно, симбиот даже быстрее — поскольку это простой организм. Я полагаю, что к первым шести месяцам жизни ребенка он уже успевает достаточно прочно обосноваться в мозгу.

— Но почему? — спросил Брайон. — Что он делает?

— Я могу только строить предположения, но существует большое количество данных, на основании которых можно сделать выводы о функциях этого симбиота. Готова биться об заклад, что этот симбиот — не простейший организм, а нечто среднее между растением и животным, как и многие формы жизни на Дите. Этот организм слишком сложен для того, чтобы он успел развиться за время, прошедшее после появления на этой планете человека. Должно быть, магты «заразились» им, съев мясо какого-нибудь дитского зверя. Симбиот жил и процветал в новых условиях, он был защищен костью черепа своего долгоживущего хозяина. В обмен на пищу, кислород и удобства жизни этот мозговой симбиот, вероятно, вырабатывает гормоны и ферменты, которые позволяют магтам выжить. Некоторые из выделяемых симбиотом веществ могут способствовать пищеварению, позволяя магтам питаться любыми растениями и животными, какие им только попадаются. Симбиот может также производить сахар, очищать кровь от токсических веществ — и еще много чего. Вероятно, так оно и происходит, поскольку очевидно, что магты на этой планете превратились в доминирующую форму жизни. Они платили за это высокую цену симбиоту, но с точки зрения выживания расы это не имело значения — до последнего времени. Ты заметил, что мозг магта не меньше нормального мозга?

— Но должен быть меньше — иначе как мог этот мозговой симбиот поместиться в черепной коробке? — возразил Брайон.

— Верно, если бы общий объем мозга магта был меньше нормы, тогда симбиот заполнил бы оставшееся место. Но мозг нормальных размеров — только часть его отсутствует, ее поглотил симбиот.

— Лобные доли мозга, — внезапно осознал Брайон. — Эта чертова тварь устроила ему лоботомию!

— И даже более того, — сказала Леа, раздвигая кончиком скальпеля извилины: под серым веществом открылась все та же зеленая масса. — Эти отростки проникли дальше в мозг, но только в сам мозг, мозжечок, насколько я вижу, они не затрагивают. Должно быть, симбиот вмешивался только в высшие функции человеческого мозга, и делал это избирательно. Разрушение лобных долей мозга избавило магтов от эмоций, равно как и от способности к абстрактному мышлению. Должно быть, и то и другое вовсе не способствовало выживанию. Полагаю, до того, как было достигнуто оптимальное равновесие, была масса неудачных мутаций. А окончательный продукт — симбиот, представляющий собой соединение растения-животного-человека, — великолепно приспособлен к выживанию в этом жестоком мире. Никаких эмоций, усложняющих жизнь. Никаких желаний, кроме тех, которые ведут к выживанию. Абсолютная беспощадность — впрочем, человечество и так в этом преуспело, а потому тут и делать-то почти нечего было…

— Но остальные диты, как вон Улв, — они же смогли выжить и без того, чтобы становиться такой тварью. Так почему же магты зашли так далеко?

— В эволюции нет ничего абсолютно необходимого, ты же знаешь, — ответила Леа. — Возможны вариации — и все лучшие, наиболее удачные, продолжают существовать. Можно сказать так: народ Улва выживает, но магты выживают лучше. Если бы не было восстановлено сообщение с другими планетами, полагаю, магты постепенно стали бы доминирующей расой. Только теперь у них не будет такой возможности. Похоже на то, что со своими самоубийственными планами они умудрятся уничтожить обе расы.

— И вот тут я что-то перестаю понимать, — заметил Брайон. — Магты выжили и даже забрались на самый верх здешней эволюционной лестницы. Однако же они — самоубийцы по природе своей. Как же получилось, что они не были полностью уничтожены раньше?

— Как индивидуумы они были просто агрессивны. Они могли напасть на кого угодно и что угодно одинаково жестоко и безэмоционально. По счастью, на Дите нет крупных животных, иначе они давно были бы уничтожены. После того как магты перестали существовать как отдельные личности, их беспощадность обеспечила им выживание как расы. Сейчас же они столкнулись с проблемой слишком сложной для их полуразрушенного мозга. Они похожи на людей с ножами, которые, поубивав всех, вооруженных камнями, не замечают, что сейчас им противостоят люди с винтовками, и продолжают яростно нападать и сражаться, пока все не падут мертвыми.

Это показательный случай абсолютной справедливости сил эволюции. Люди, зараженные этой дитской формой жизни, были доминирующими существами на планете. Существо в мозгу магтов было в те времена подлинным симбиотом, что-то отдававшим, а что-то получавшим, создававшим союз, где вместе все становились сильнее, чем каждый был по отдельности. Теперь же положение изменилось. Мозг магта не способен осмыслить концепцию уничтожения расы в той ситуации, когда именно это он должен понять, чтобы выжить. А потому теперь эта тварь живет в мозгу не как симбиот, а как паразит.

— И как паразита его должно уничтожить! — прервал ее Брайон. — Больше мы не сражаемся с тенями, — ликовал он. — Мы нашли врага — и это не магты. Просто какой-то отожравшийся солитер, слишком глупый для того, чтобы понять, что он убивает себя. Есть у него мозги, он может думать?

— Очень в этом сомневаюсь, — ответила Леа. — Ему мозг был бы абсолютно не нужен. А потому даже если у него изначально и была способность мыслить, она уже давно исчезла. Симбиоты или паразиты, которые живут в организме, подобно этому, всегда деградируют — у них остается только необходимый минимум функций.

— Расскажите мне об этом. Что это за штука? — вмешался в разговор Улв, тыча пальцем в мозгового симбиота. Он слышал весьма эмоциональный разговор Леа и Брайона, но не понял ни слова.

— Объясни ему, ладно, Леа? Так хорошо, как только сможешь, — сказал Брайон, взглянув на Леа, — и тут увидел, как она измучена. — И сядь, посиди, пока будешь рассказывать: тебе давным-давно уже пора отдохнуть. Я попытаюсь…

Он взглянул на часы — и умолк.

Было уже больше четырех пополудни — у них оставалось меньше восьми часов. Что ему делать? Его энтузиазм угас, едва он понял, что проблема решена только наполовину. Если нийордцы не поймут всю значимость его открытия, бомбы упадут в назначенный срок. И даже если они поймут — будет ли это иметь для них решающее значение? Какая разница? Ведь угроза, представляемая кобальтовыми бомбами, вовсе не станет от этого меньше…

С этой мыслью пришло осознание того, что он вовсе забыл о смерти Телта. Перед тем, как он свяжется с флотом Нийорда, нужно сообщить Хису и «армии Нийорда» о том, что произошло с Телтом и его вездеходом. И о следах радиоактивности. Теперь невозможно свериться с записями и выяснить, насколько вероятно обнаружение бомб, но Хис мог совершить еще один рейс, чтобы проверить эти подозрения.

Переговоры с Хисом не займут много времени, а потом уже можно переговорить и с профессором-командором Краффтом.

Аккуратно настроив передатчик на армейскую частоту, он вызвал Хиса. Ответа не было. Когда он переключил его на прием, то услышал только треск в эфире.

Конечно, был шанс на то, что приемник попросту вышел из строя. Он быстро перешел на частоту своего собственного радио и свистнул в микрофон. От полученного сигнала у него даже уши заложило. Он снова попытался вызвать Хиса — и на этот раз с облегчением услышал ответ.

— Говорит Брайон Брандт. Вы слышите меня? Я хочу немедленно переговорить с Хисом.

Брайон был поражен, когда ему ответил голос профессора-командора Краффта.

— Мне очень жаль, Брайон, но боюсь, что с Хисом говорить уже невозможно. Мы работаем на его частоте, потому ваш вызов передали мне. Хис и его мятежная команда покинула планету полчаса назад и в настоящее время направляется на Нийорд. Вы готовы к отлету? Вскоре будет уже слишком опасно совершать посадку. Даже сейчас мне уже придется искать добровольцев, которые захотели бы лететь за вами.

Хис и его армия улетели! Брайон попытался переварить эту мысль. Он утратил душевное равновесие и не сразу осознал, что уже говорит с Краффтом.

— Если они улетели… что ж, с этим ничего не поделаешь. Я хотел связаться с вами после того, как переговорю с Хисом. Послушайте и попытайтесь понять. Вы должны остановить бомбардировку. Я выяснил ситуацию с магтами, выяснил, чем вызвано их помрачение ума. Если мы сумеем это исправить, то сумеем и предотвратить их нападение на Нийорд…

— А можно их исправить сегодня до полуночи? — прервал его Краффт. Он говорил отрывисто, в его голосе звучал гнев. Даже святой может устать.

— Нет, разумеется, — Брайон сумрачно уставился на микрофон. — Но это не займет много времени. У меня здесь есть свидетельства, которые убедят вас в моей правоте.

— Я вам верю и не видя их, Брайон, — теперь в голосе Краффта больше не было гнева — только усталость и горечь поражения. — Я признаю, что вы, скорее всего, правы. Некоторое время назад в разговоре с Хисом я признал, что он был, скорее всего, прав, когда говорил о своем способе разрешения дитского конфликта. Мы совершили множество ошибок и, совершая их, истощили лимит времени. Боюсь, это единственный действительно важный в настоящее время факт. Бомбы будут сброшены в полночь — и даже тогда, возможно, будет слишком поздно. С Нийорда уже отправлен корабль — на нем летит человек, который меня сменит. Я превысил свои полномочия, оттянув срок на сутки против того, что мне рекомендовали специалисты. Сейчас я осознаю, что ставил на карту жизнь моей планеты в тщетной надежде спасти Дит. Их нельзя спасти. Они мертвы. Я больше ничего не хочу слышать об этом.

— Вы должны выслушать…

— Я должен разрушить планету — там, внизу, подо мной. И это мой долг. Ничто сказанное вами не сможет этого изменить. Все инопланетники, кроме вас, уже покинули Дит. Я высылаю за вами корабль. Как только он взлетит, я сброшу первую бомбу. А теперь скажите мне, где вы находитесь, чтобы вас могли отыскать.

— Не угрожайте мне, Краффт! — в бессильном гневе Брайон взмахнул кулаком перед радиоприемником. — Вы — убийца, уничтожающий миры, и не пытайтесь корчить из себя что-то иное. Я знаю то, что может предотвратить эту бойню, а вы, видите ли, не желаете меня слушать. И я знаю, где кобальтовые бомбы — в башне магтов, на которую прошлой ночью напал Хис. Заберите эти бомбы, и вам не придется сбрасывать свои!

— Мне очень жаль, Брайон. Я ценю ваши усилия, но в то же время сознаю их тщетность. Я не собираюсь обвинять вас во лжи, но понимаете ли вы, как звучат сейчас ваши слова? Сперва — эффектное открытие причин безумного поведения магтов. Потом, когда это не сработало, вы внезапно вспоминаете, что знаете местонахождение бомб. Самую большую тайну магтов.

— Точно я не уверен, но есть очень большой шанс, что это действительно так, — сказал Брайон, пытаясь укрепить линию обороны. — Замеры уровня радиации, проведенные Телтом, показали, что там что-то есть. Но Телт мертв, его записи уничтожены. Разве вы не понимаете…

Он внезапно умолк, осознав, как размыто и бездоказательно все, что он может сейчас сказать. Это было поражение.

Радио молчало — слышалось только гудение приемника. Краффт ждал, что еще скажет Брайон.

Когда тот заговорил, в голосе его не было ни капли надежды.

— Посылайте ваш корабль, — устало сказал он. — Мы в здании, которое принадлежало «Тресту Легких Металлов» — что-то вроде большого склада. Я не знаю адреса, но уверен — у вас найдется кто-нибудь, кто знает. Мы будем вас ждать. Вы выиграли, Краффт.

Он отключил радио.