Симптомы и последствия сексуальной эксплуатации

Существуют многочисленные источники, которые информируют нас о краткосрочных и отдаленных последствиях сексуального насилия. Прежде всего, это личные сообщения, полученные от самих жертв инцеста. С тех пор как в германском журнале «Бригитта» в 1982 г. была опубликована статья Алисы Миллер «Дочери больше не молчат», становится все больше и больше женщин, которые осмеливаются говорить о сексуальном насилии, особенно о насилии в замкнутом семейном кругу. Из шокирующего потока писем от читателей нам стало ясно, насколько глубоки переживания насилия. Кроме того, было издано немало книг, в которых травма инцеста показана с точки зрения пострадавших во всей полноте ее влияния на самооценку и сексуальность, на отношения с собственным телом и с другими людьми. Контактируя со средствами массовой информации, группы самопомощи внесли большой вклад в столь необходимую нам гласность по этому вопросу и донесли до общественного сознания масштаб этих страданий.

Кроме того, по этому вопросу проводились научные исследования. К настоящему времени в Америке завершены отличные эмпирические исследования симптомов и последствий сексуальных посягательств. В отличие от предыдущих исследований изучались не только задокументированные случаи эксплуатации, но также были охвачены неклинические слои популяции, например, студенты колледжей. Это позволило развенчать старые мифы, что инцестуозные отношения в основном случаются в «социальных низах». Аналогично старые аргументы исследований по теме инцеста о том, что, например, плохие жилищные условия являются способствующим фактором инцеста, оказались неверными. Неправильно очерчивать тему сексуальной эксплуатации как проблему обездоленных слоев общества. Часто утверждают, что злоупотребления связаны с аномальной силой влечений преступников, но это не так.

Было бы вполне уместно обсуждать здесь методологическую сомнительность некоторых исследований, ведь, изучая именно инцест, мы снова и снова наталкиваемся на то, как мало нам говорят статистические данные. Но поскольку в этой книге речь идет не о надежности научных данных, я не хотела бы отвлекаться на эти соображения.

Наряду с самоотчетами пострадавших женщин, тщательным изучением научной литературы, обменом информацией с коллегами, исследовательских визитов в Европу и США наиболее поучительной для меня была терапевтическая работа с жертвами инцеста. Практический опыт снова и снова становился для меня вызовом, требовал отказаться от интеллектуальной дистанцированности от этой темы и по-настоящему эмоционально задевал меня. При встрече лицом к лицу с физическим и психологическим насилием всегда обнаруживалась моя собственная живая взаимосвязь с этой темой. Погружение в темную, теневую сторону женственности и мужественности учило меня совсем не тому, что дал мне университет.

Я работаю только со взрослыми, поэтому мой опыт опирается на анализ и терапию женщин, которые подверглись сексуальному насилию в детстве, а также на работу с несколькими мужчинами, ставшими жертвами сексуальной эксплуатации. Вот почему я помещаю в центр внимания последствия, которые проявляются у взрослой женщины. Однако я начну с краткого описания физического и психического ущерба для детей. К ним относятся:

 

Физические симптомы

Травмы половых органов

Гематомы (синяки) в области живота

Боль при мочеиспускании

Боли в области половых органов

Кровотечения, видимые раны влагалища или анальной области (трещины, следы укусов)

Зуд, необычный запах в области половых органов

Трудности сидеть или ходить

Инородные предметы в уретре, мочевом пузыре, влагалище, анусе

Инфекции мочевыводящих путей

Признаки венерических заболеваний

 

Психосоматические симптомы

Недержание мочи, недержание кала

Боли внизу живота

Приступы головокружения

Головные боли

Расстройства аппетита

Нарушения сна

Приступы удушья

Конверсионные симптомы (параличи, внезапная немота)

 

Психологические симптомы

Неуверенность, страхи

Отстраненность от сверстников

Озабоченность сексуальностью

Чрезмерная мастурбация

Заметное использование в речи сексуальных выражений

Снижение активности и рассеянность

Отказ оставаться в одиночестве

Сонливость, покорность

Утрата доверия себе и другим

Саморазрушительное поведение

Возврат к поведению, как у малышей

 

Такого рода списки симптомов теперь можно прочитать в различных информационных брошюрах по теме сексуального насилия над детьми. Также были составлены памятки социально-терапевтической направленности для широкой публики и для пострадавших детей и юношества, описывающие спектр симптомов в более непринужденной манере. Я хочу процитировать здесь для примера то, что было сделано в консультационном центре в Берлине «Ребенок в центре»:

 

«Аня – такая же, как многие другие девочки ее возраста. Она хочет играть, как все, бывать веселой, а также грустной, она хочет, чтоб ее любили и уважали, она хочет быть хорошей подругой. Но часто она бывает такой, какой не хочет быть, очень задумчивой, закрытой, отстраненной, а потом вдруг суетливой, взвинченной и вредной. Она думает, что она не такая, как все другие девочки, Что совсем не такая. Ведь есть кое-что, что мучает ее и что не оставляет ее в покое…

И Миша думает, что он один делает то, Что другие мальчики не делают… И теперь Миша думает, что другие как-то могут заметить это. Вот почему он считает, что должен особенно показывать, что он во всем такой же, как другие мальчики. Он думает, что должен быть очень шумным и мужественным, Чтобы перекричать неподвластную ему и бессильную ярость…»

 

Здесь на простом языке и на уровне ребенка сделана попытка развеять опасения по поводу реакции представителей учреждений и описать, чего можно от них ожидать.

 

«А ты похож чем-то на Мишу или Аню? Или ты знаешь ребенка, который так себя ведет? Хочешь поговорить об этом с кем-то? Нужен тебе кто-то, кто тебя выслушает и поверит, кому ты сможешь доверить свой секрет, и он тебе поможет?»

Обесценивание ущерба от инцеста

Это кажется невероятным, но и сегодня по-прежнему слышны мнения, что инцест сильно не вредит; что у здорового ребенка достаточно душевных сил, чтобы преодолеть опыт эксплуатации. Или мы слышим, что лучше бы не касаться такого раннего опыта, ведь «время лечит любые раны», даже ужаснейшие впечатления скоро уходят в прошлое.

То, что в такой позиции выдается за желание избавить ребенка от ненужных волнений, на деле часто оказывается собственной неспособностью иметь дело с проблемой сексуальной эксплуатации и проблемами семейного насилия. Естественный ход развития заблокирован в самой своей сердцевине, если ребенка сексуально эксплуатируют, а он не может рассчитывать на помощь, застывая в безмолвии и уязвимости. Мы встречаемся с замершим тихоней, существующим внутри взрослой женщины в терапии. Контакт с таким внутренним ребенком становится предметом моей особой заботы в ходе психологической работы.

Я хотела бы здесь также отметить, что движение, которое якобы содействует так называемым «правам ребенка на сексуальную свободу». В Америке течения, которые нацелены на то, чтобы гарантировать право детей на сексуальные удовольствия, стали называть «лобби-за-инцест». От них мы также слышим, что инцест вообще не является причиной сексуальной травмы, а напротив, «делает женщину необыкновенно эротичной», что дети с ранним сексуальным опытом в своем развитии становятся «чрезвычайно обаятельными, привлекательными и эмоционально здоровыми людьми».

В число так называемых «юристов за права детей» входят в основном мужчины, которые в нашей культуре не имеют репутации людей с ответственным отношением к эмоциональным и физическим потребностям детей. Ведь именно мужчины утверждают, что инцест – не такая уж тяжелая травма, и сегодняшние усилия по защите детей от сексуального насилия якобы следует рассматривать как возврат к викторианской атмосфере, подавляющей сексуальность. Это неудивительно, если вспомнить, что лица, ответственные за сексуальную эксплуатацию, – это в основном мужчины. Их аргументы – исключительно ради себя. Различные авторы глубоко проанализировали этот аспект, особенно Дж. Герман в своей книге об инцесте отцов и дочерей. Она подчеркивает, что те, кто выдают себя за борцов за так называемое освобождение детей и за их человеческие права, часто состоят в сомнительных группировках, в частности, фигурируют в статьях порнографических журналов (например, «Пентхаус»). В Америке существует известная школа социологов и сексологов, которые распространяют такие теории и находятся в тесном контакте со средствами массовой информации. То, что раздувается и возвышается до крестового похода за сексуальное освобождение наших дорогих детей, – не что иное, как известный нам из сказок «волк в овечьей шкуре».

О сексуальной эксплуатации под видом сексуального освобождения идет речь в лозунге: «Секс после восьми дет – слишком поздно». Эта фраза возникла в «Обществе Рене Гийона» – группы в США, которая ратует за отмену законов против инцеста и сексуальных злоупотреблений.

Однако в Европе всем нам тоже известна тенденция преуменьшать проблему инцеста. Уже в ходе моих исследований безотцовщины я заметила, что новый интерес к «Отцам нашим» и критический анализ мужской роли был воспринят с большим скептицизмом. Раздавались голоса, что надо якобы быть осторожными, чтобы не сделать отцов козлами отпущения за все то, что пошло не так в развитии ребенка, как это ранее произошло с матерями. Неоднократно мне был задан конкретный вопрос, а не СМИ ли раздувают эту тему и искажают ее масштаб. Нередко это также означало, что, вероятно, эти женские журналы с рассказами пострадавших ориентированы феминистски, но всем же известно, что феминистки лишь выражают свою ненависть к мужчинам. Тогда остается только шаг до того, чтобы присоединиться к заявлениям типа: «В конечном счете инцестуозные фантазии – не что иное, как фантазии о желаемом, а феминистки фрустрированы, потому что у них нет своих мужчин. Будь у них настоящие мужчины, которые „позаботились“ бы о них как следует, так все разговоры о вредности инцеста прекратились бы».

В Нидерландах, где феминистски ориентированные группы против сексуального насилия над детьми в семье возникли раньше, чем в Швейцарии, публичное освещение темы инцеста в средствах массовой информации немедленно привело к сильной защитной реакции. Жозефина Рийнартс цитировала одного уважаемого психоаналитика, который рассматривал текущее обсуждение инцеста как заговор «самых радикальных феминистских групп» против отцов. В этом свете утверждение, что каждый четвертый отец ведет себя инцестуозно по отношению к дочери, становятся лишь феминистской клеветой. Другие авторы поспешили отметить роль матери и ее инцестуозные притязания, не вникая в различия между инцестуозными тенденциями и явным сексуальным насилием. Даже в тех случаях, где отец был признан преступником, быстро возникает «человек» с готовыми оправданиями и рационализациями, в итоге отец становится бедолагой, который не устоял перед соблазнами своей дочери.

Если мы представим себе спектр мнений о психологических последствиях сексуальной эксплуатации, то на одном полюсе окажется вышеописанное высказывание, что инцест безвреден или даже полезен, а на другом полюсе мнение, что инцест всегда и неизбежно приводит к формированию тяжелой психопатологии личности. Эта негативная установка широкой общественности очень распространена («бедным жертвам инцеста остается только прозябание и проституция»); также в терапевтических кругах обнаруживается известный предрассудок, что у жертв инцеста неизбежны тяжелые отсроченные последствия, значит, прогностически их оценивают как трудные или неизлечимые случаи.

Обе крайние позиции несостоятельны. По сравнению с людьми, не имевшими инцестуозного опыта, жертвы инцеста сильно задержались в своем психологическом развитии и страдают от отсроченных последствий инцеста. Программы самопомощи и книги тех авторов, кто сам пострадал от инцеста, всегда внушают надежду, что, несмотря на тяжесть симптомов и степень душевного ущерба, изменения могут произойти. Исцеление возможно – вот их негласный посыл. Уже сам факт выживания доказывает, что присутствуют сила и энергия, которые теперь могут быть задействованы в процессе исцеления. Я, как терапевт, тоже верю в этот процесс исцеления. В исследованиях было уделено немало внимания вопросу: от чего зависит тяжесть последствий, есть ли определенные факторы, которые однозначно связаны с более тяжелыми или более легкими травмами? Некоторые эти исследования носят, скорее, спекулятивный характер. Только в последнее время (1986) в США были опубликованы хорошо контролируемые исследования, которые уточняют формулировки. Вопрос заключался в том, является ли решающим фактором частота и продолжительность сексуального насилия, будут ли вообще играть роль и какую именно возраст начала инцестуозных актов или тип инцеста (сиблинги, отец, сосед и т. д.). Кроме того, рассматривали такие факторы, как физическое насилие, пол и возраст преступника, наличие доверенного лица, которому ребенок мог рассказать об инцесте. Результаты являются неоднозначными и на основе всех доступных данных были получены очень разные ответы. Тем не менее можно сделать выводы о некоторых тенденциях, важных для прогнозирования и терапевтических подходов.

Я имею в виду последние научные исследования пограничного расстройства личности. Было показано, что очень раннее насилие может вызвать глубокое расстройство личностной идентичности, которое диагностически обозначают как пограничное расстройство личности. При этом, по моему опыту, в ходе терапии следует ожидать появления нестойких психотических симптомов, которые очень быстро исчезают. Такое расстройство требует особого подхода, поэтому важно максимально точно прояснить, с каким же именно симптомокомплексом предстоит иметь дело.

Диагностические критерии пограничного расстройства личности (DSM-III-R 1989)

Устойчивый паттерн нестабильности эмоционального состояния, межличностных отношений и самооценки. Дебют происходит в раннем взрослом возрасте, расстройство проявляется в различных сферах жизни. По меньшей мере, пять из следующих критериев должны быть обнаружены:

 

1. Паттерн нестабильных, но интенсивных межличностных отношений, характеризующийся чередованием крайностей идеализации и обесценивания.

2. Импульсивность при не менее чем двух потенциально саморазрушительных видах поведения, таких как денежные растраты, сексуальность, токсикомания, воровство в магазинах, рискованное вождение и приступы обжорства (кроме суицида или членовредительства, см. п. 5).

3. Нестабильность в аффективной сфере, например, выраженные изменения настроения от ровного до депрессивного, раздражительность или тревога, причем эти состояния обычно длятся несколько часов, реже дольше нескольких дней.

4. Чрезмерная, сильная ярость или неспособность ее контролировать, например, частые приступы гнева, длительный период гнева или драки.

5. Неоднократные угрозы, намеки, попытки суицида или иное саморазрушительное поведение.

6. Выраженное и стойкое расстройство идентичности, которое проявляется в виде неопределенности, по крайней мере, в двух сферах жизни: самооценки, сексуальной ориентации, долгосрочных целях или карьерных устремлениях, в типе друзей или партнеров, в личных ценностных предпочтениях.

7. Хроническое чувство пустоты или скуки.

8. Отчаянные усилия по предотвращению реальной или воображаемой покинутости (кроме самоубийства или членовредительства, см. п. 5).

Теория травмы

Поскольку мы всегда слышим слово «травма» применительно к инцесту, я хочу кратко пояснить, что имеется в виду, когда мы говорим о травме. Это греческое слово означает «рану». Речь идет о психической травме, о потрясении. Женщины часто описывают ощущение открытой раны, истекающей страхом, как кровью. Травма – это опыт полной беспомощности. Она представляет собой своего рода нападение на нашу личностную организацию, что делает для человека невозможной переработку такого опыта привычным способом. Психическое равновесие нарушено, и Эго больше не функционирует привычным образом. Станет ли переживание травмой, зависит от различных факторов: интенсивности возбуждения, личностной структуры пострадавшего и уровня его развития на момент события. Травмы, которые продолжаются годами, такие, как сексуальное насилие в семье, могут уничтожить личность. Психоаналитиз определяет травму как угрозу когерентности внутренних объектных отношений и угрозу когерентности самости.

В зависимости от того, какой аспект подчеркнут в конкретной теории травмы, можно выделить три следующих направления:

 

1. Герменевтическое определение травмы предполагает, прежде всего, что бессознательное значение, приписанное пострадавшим критическому событию, является решающим для степени травмы.

2. Определение травмы с ориентацией на психологию развития, прежде всего, учитывает влияние травмы на психическую структуру и блокады развития.

3. Идея, что травма воздействует, прежде всего, на адаптационные способности Эго и на способность адекватно реагировать на ситуацию.

 

Несмотря на разные акценты в определениях, травму, в конечном счете, понимают как событие, которое угрожает самости человека и его селф-объектным отношениям. В психотерапии специалисту придется взять на себя роль селф-объекта, чтобы суметь восполнить блокированные этапы развития.

Авторами исследований ставилась также задача сравнить условия и последствия травмы во взрослом и детском возрастах. Мнения по этому поводу сильно разнятся. Например, утверждают, что психическая конституция взрослых позволяет им блокировать чувства и ограничивать свое восприятие, чтобы защититься. Наличие защитных механизмов также препятствует слишком большой регрессии Эго, в то время как при детских травмах регрессии, как правило, приобретают масштабы, угрожающие жизни. Напротив, по мнению Кристала, который много работал с травмой Холокоста, такие массивные травмы, как Холокост, приводят к тем же последствиям, что и тяжелая детская травма. Не выдерживает критики точка зрения, что структура личности, существовавшая до травмы, якобы имеет решающее значение для преодоления стресса. Холокост разрушил все детские воспоминания, в том числе о безопасном детстве, которые должны были сохранить свое позитивное влияние. Всем интернализированным ценностям был причинен ущерб, и все объектные отношения изменились. Отсюда следует, что особенности личности до Холокоста никакого влияния на посттравматическую ситуацию не оказали.

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), хроническое или отсроченное

Я привела некоторые краткие комментарии по поводу понятия травмы, так как сексуальное использование может быть понято как травма, которая приводит к травматической реакции, описанной в DSM-III (Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам) как «Посттравматическое стрессовое расстройство». Мы понимаем это расстройство как сумму сознательных и бессознательных паттернов поведения и эмоций, которые связаны с травмой и памятью о ней. При этом различают реакции, возникающие во время и сразу после травмы, и реакции, которые проявляются намного позже. Инцест как травма также имеет непосредственные и отсроченные последствия. Отсроченные последствия сексуальной эксплуатации могут быть поняты как хроническое посттравматическое стрессовое расстройство. К характерным симптомам относятся повторное проживание травмирующего события, «психическое застывание», которое также называют «эмоциональной анестезией», различные вегетативные или когнитивные симптомы. Эмоциональная неустойчивость, депрессивные настроения и чувство вины не только влияют на любые межличностные отношения, но и могут вести к саморазрушительному поведению, к суицидальным попыткам.

Диагностические критерии посттравматического стрессового расстройства (DSM-III-R 1989)

A) Человек пережил событие, которое находится за пределами обычного человеческого опыта и может оказаться почти для любого человека тяжелым стрессом, например, серьезная угроза жизни или физической целостности; серьезная угроза или ущерб детям, супругу или близким родственникам и друзьям; внезапное разрушение дома или населенного пункта, где человек живет; или человек стал свидетелем того, как другой человек только что был сильно ранен или погиб в результате несчастного случая или физического насилия.

B) Травмирующее событие постоянно повторно переживается, по крайней мере, одним из следующих способов:

 

1) повторяющиеся и навязчивые воспоминания о событии (у маленьких детей – повторяющиеся игры, в которых выражаются тема травмы или ее отдельные аспекты);

2) повторяющиеся кошмарные сновидения;

3) внезапное поведение или ощущение, будто травмирующее событие происходит снова (чувство, что событие надо заново пережить, образы, галлюцинации и диссоциированные эпизоды – флэшбэки, в том числе в состоянии бодрствования или при интоксикации);

4) сильное психологическое страдание при конфронтации с событиями, которые символизируют травмирующее событие или каким-то образом подобны ему, включая годовщины травмы.

 

C) Последовательное избегание стимулов, связанных с травмой, или ограничение общей реактивности (которого не было до травмы), выраженное не менее чем в трех из следующих признаков:

 

1) стремление избегать мыслей или чувств, связанных с травмой;

2) стремление избегать деятельности или ситуаций, вызывающих воспоминания о травме;

3) неспособность помнить важную часть травмы (психогенная амнезия);

4) заметно сниженный интерес к значимой деятельности (у маленьких детей утрата навыков, недавно освоенных в ходе развития, таких как привычка к туалету или речевые навыки);

5) чувство изолированности и отчужденности от других;

6) ограниченная аффективная чувствительность, например, нечуткость к нежности;

7 чувство омраченного будущего, например, отсутствуют ожидания сделать карьеру, быть в браке, иметь детей или долго жить.

 

D) Устойчивые симптомы перевозбуждения (которых не было до травмы), по крайней мере, два из перечисленных признаков:

 

1) расстройство засыпания или сна;

2) раздражительность или вспышки гнева;

3) трудности с концентрацией внимания;

4) гиперактивность;

5) преувеличенные реакции испуга до ужаса;

6) физиологические реакции при конфронтации с событиями, которые отчасти напоминают или символизируют травмирующее событие (например, женщину, которая была изнасилована в лифте, бросает в пот при входе в лифт).

 

E) Длительность расстройства (симптомы B, C и D) не менее одного месяца.

 

Хотя эта диагностическая категория была разработана не для травмы инцеста, а для травм вследствие катастроф, пыток, концлагерей, войн и изнасилований, было доказано, что люди, пережившие инцест, знакомы с большинством этих симптомов.

Современные исследования направлены на то, чтобы точнее дифференцировать последствия инцеста и эффективнее помогать пострадавшим. Например, предлагается различать «расстройство после сексуального насилия в детстве», «синдром последствий сексуального насилия» и «синдром подстройки после сексуального насилия».

Осведомленность об этих определениях может быть полезна жертвам инцеста, так как список симптомов может стать структурной основой для понимания ранее необъяснимых эмоциональных состояний и поведения. Отсутствие четких воспоминаний о начале и подробностях сексуальной эксплуатации является скорее правилом, чем исключением, при этом жертвы инцеста со всеми своими проблемами в партнерских отношениях, низкой самооценкой, депрессиями и виной не считают себя нормальными. Они страдают от того, что по неизвестной им причине они иные, чем окружающие. Рамочный контекст, в котором все эти симптомы объяснимы и обретают смысл, может дать освобождающий эффект. Осознание того, что жертва инцеста не единственный человек, страдающий от всех этих симптомов, может обнадежить и мотивировать их искать терапевта, который реалистично понимает ее симптомы как стратегии выживания и попытки преодоления травмы.

Самопроверка для жертв инцеста

На основе перечня для самопроверки, разработанного С. Блюм для переживших инцест, я хочу перечислить некоторые критерии и подчеркнуть, что эти симптомы могут возникать и при других расстройствах. Однако появление некоторых из них особенно типично после инцеста. Если в наличии имеется большинство этих симптомов, то вероятность того, что произошло сексуальное нападение, велика.

 

1. Подавленное настроение, «беспричинный» плач.

2. Фантазии о самоубийстве, суицидальные попытки.

3. Саморазрушительные действия, самоповреждения, причинение себе боли, частые несчастные случаи.

4. Аддиктивное поведение (наркотики, алкоголь, нарушения питания).

5. Чувства вины и стыда, низкая самооценка.

6. Недоверчивость, страх самоотдачи и утраты контроля или неспособность оценить надежность другого человека.

7. Неспособность устанавливать межличностные границы, повторные злоупотребления в отношениях, привычная роль жертвы, затруднение сказать «нет», чувство бессилия.

8. Сильно конфликтные отношения, проблемы с амбивалентностью, избегание близости и выбор партнера, который не допускает близости с собой, чтобы проблематика инцеста не вышла на передний план.

9. Ощущение изолированности, неприкаянность, отчуждение и деперсонализация, отщепление эмоций, рефлекс «мнимой смерти»: физическая и психическая парализованность в определенных ситуациях или при разговоре на определенную тему.

10. Ощущение нехватки единства, впечатление, что внутри несколько личностей. Ощущение себя нереальным. Ощущение близкого безумия, изобретение фантастических миров, в которых можно быть другим человеком, иметь иную идентичность. Желание изменить свое имя.

11. Стигматизация. Чувство, что все видят каинову печать на лбу, чувство собственной табуированности из-за того, что нарушил табу. Страдание от ощущения, что носит в себе страшную тайну.

12. Флэшбэки: внезапные визуальные воспоминания о травме, которые ощущаются как нападение. Сильные сенсорные воспоминания, которые не имеют никакого смысла, например, узор на обоях, запах, который снова и снова «лезет» в нос и пугает.

13. Ощущения заcтревания и удушья, ком в горле, затруднения глотания, дыхания, кожные высыпания, зуд.

14. Расстройство засыпания и сна, потребность спать в одежде и тщательно укутываться, повторяющиеся ночные кошмары.

15. Заметные пробелы в памяти, неспособность вспомнить все периоды детства, затушевывание определенных людей и ситуаций. Неуместные сильные эмоциональные реакции при пребывании в известных местах или при встречах с некоторыми людьми.

16. Использование мощных защитных механизмов: отрицание, вытеснение, обесценивание.

17. Проблемы в сексуальной сфере. Избегают всего сексуального, компульсивно сексуализируют отношения, не различают сексуальность, власть, контроль и насилие. Секс возможен лишь с незнакомцами, неопределенная гендерная идентичность, нарушения оргазма, страх боли в области половых органов, невозможность соединить секс и нежность, отвращение к всему телесному (в том числе запахи и звуки), чувствуют свое тело предательским, хотят спрятать его в мешковатой одежде, избегают зеркал, делают себя незаметными. Искаженный образ тела.

 

Насколько список может быть полезен в том, чтобы определить возможную жертву инцеста, настолько его значение ограничено для понимания травматизации. Для этой цели я считаю более полезной модель Финкельхора. Он описывает то, какая динамика воздействует травмирующе на поведение и психическое развитие. В ней четыре сферы:

 

1) травматическое сексуализирование;

2) стигматизация;

3) предательство;

4) бессилие.

 

Я хотела бы здесь кратко пояснить эту модель. Травматическое сексуализирование приводит ребенка к обусловливанию: сексуальная активность сцепляется с воспоминаниями о негативных эмоциях; часто ребенка учат ложным сексуальным нормам и моральным представлениям, чтобы сделать его более удобным для сексуальной эксплуатации. Например, он слышит, что все отцы, которые любят своих детей, делают «это» с ними. Нередки случаи вознаграждения ребенка за сексуальное поведение, так что довольно рано складывается осознание, что секс является средством получить нежное и заботливое обращение и что речь идет о своего рода обмене. Это ведет к тому, что любовь и секс спутаны, происходят отвержение интимности и сексуальное стимулирование, нарушается собственная сексуальная идентичность. Отсюда возникает типичные паттерны поведения, о которых мы уже упоминали: навязчивое сексуальное отыгрывание, агрессивное сексуальное поведение, фобическое избегание близости, проблемы с оргазмом, проституция, промискуитет.

Второй тип динамики, стигматизация, переживание «отмеченности», усиливает стремление утаивать, стыд и порыв обвинять во всем только себя, потому что обычно преступник перекладывает на жертву ответственность за свое преступление. Это приводит к чувству отверженности и низкой самооценке (вина и стыд). С такого рода стигматизацией связано аддиктивное поведение, суицидальные наклонности и другие саморазрушительные акты.

Третьим травматогенным элементом является предательство. Было обмануто доверие ребенка, им манипулировали, его эксплуатировали из-за его зависимости и уязвимости. Вместо защиты он был использован. Люди, на которых он полагался, злоупотребляли своей властью. Это приводит к подозрительности, особенно в отношении к мужчинам, к ярости и враждебности, а также к глубокой печали и депрессии. Такой опыт обманутости формирует позицию жертвы, которая позже повышает риск повторения злоупотреблений. Конечно, такое поведение особенно сильно влияет на партнерские отношения, прежде всего, на сексуальность.

Четвертый фактор, который оказывает решающее влияние на психическое развитие и поведение, – это бессилие, чувство полного бесправия. Поскольку ребенок ощутил, что телесные границы были преодолены против его воли, чувство беспомощности врезалось в его память. Повторный опыт беспомощности и невозможности прекратить злоупотребление приводит его к убеждению, что человек никак не может повлиять на то, что с ним происходит. Становится понятным образ себя, типичный для жертв, который часто закрепляется тем фактом, что жертва выбирает отношения, в которых присутствует немало злоупотреблений. Чувство бессилия и беспомощности приводит к приступам тревоги и паническим атакам, которые, в свою очередь, способствуют диссоциациям, навязчивостям и фобиям.

Я считаю, что эта модель помогает понять возможные последствия сексуальной эксплуатации и разработать терапевтические стратегии для проработки такой динамики. Конечно, многие вопросы остаются без ответа и в этой модели, и при описании посттравматического синдрома. Кто из жертв инцеста будет травмирован, а кто нет? Насколько долго следует учитывать травматическое воздействие? Возможно ли исцеление или лишь только относительно хорошее обращение с травмой?

В ходе своей терапевтической практики я узнала, что даже женщины, многие годы зафиксированные в роли жертвы, смогли стать на путь большей самостоятельности и личной ответственности. Меня тронуло до глубины души то, что, несмотря на тяжелую сексуальную эксплуатацию, они смогли отвергнуть угнетающие жизненные обстоятельства, что, несмотря на огромные трудности при восстановлении границ, женщины учились говорить «нет». Я убеждена, что этому нет простого объяснения, одной причины. В своей работе я училась скромности, с изумлением глядя на то, как женщины восстанавливали связь со своей силой или вообще впервые учились этому. Тенденция психики к самоисцелению часто находит странные пути. Для многих женщин переживание резервов сил, до тех пор неиспользованных, является новым и ошеломляющим. Во второй части этой книги я расскажу о процессе исцеления подробнее.

Инцест и сексуальность

Теперь я хочу прояснить, что происходит в той сфере, которая занимает центральное место в терапевтической работе со взрослыми женщинами, суммируя внутрипсихические и межличностные эффекты травмы. Я имею в виду влияние последствий инцеста на развитие женской сексуальности. Сексуальные проблемы неотъемлемы от картины страданий большинства жертв сексуальной эксплуатации. Бесконечно много фрустрации, отчаяния и безнадежности связаны с этой темой. Традиционные формы сексуальной терапии не дают результата в этих случаях, кроме того, жертвы инцеста обычно не обращаются за сексуальной терапией. Классики сексологической литературы не описывают специфического влияния инцеста на сексуальность. Сексуальные проблемы или «сексуальные девиации», как их называют в такой литературе, являются средством выражения для людей, которые были использованы, они принадлежат языку жертв инцеста.

Если мы задумаемся над тем, сколько мифов возникло вокруг сексуальности, то станет ясно, что тема влияния сексуального насилия на сексуальность является очень спорной и противоречивой. Создание сексуальных мифов является социокультурным феноменом. В зависимости от патриархальной или феминистской точки зрения сексуальное поведение, сексуальные предпочтения, сексуальное функционирование оцениваются по-разному. Даже в наше время женщин видят через призму расщепления надвое, и мадонна противопоставляется шлюхе, а Ева – Деве. Именно в наше такое просвещенное время амбивалентность по отношению к женщине особенно бросается в глаза. Архетипический образ женщины как питающей и дающей жизнь матери, с одной стороны, и поглощающей, умерщвляющей бабы, с другой стороны, находит свое отражение в мифе о женской чистоте или испорченности.

Отражение страха перед страстностью и ненасытностью бабы мы видим в охоте на ведьм. Реальные сексуальные нападения со стороны мужчин были скрыты и искажены самым причудливым образом. Не отцы или клерикалы использовали женщин и детей, а инкуб, мужчина-демон обладал ею, и она становилась ведьмой. Тогдашние ведьмы позже стали истеричками Фрейда. Но развитие не остановилось. После рубежа веков появился термин «сексуальное пренебрежение», с помощью которого стали толковать сексуальное поведение в зависимости от гендера. Отсюда остался один шаг до понимания проституции как сексуальной аддикции, отражающего пережитки викторианской точки зрения на проституток. С клеймом «шлюха» приходится бороться и сегодняшним жертвам инцеста. Эта стигматизация особенно поддерживается мужчинами: якобы так называемые сексуальное «пробуждение» отцом было осуществлено под влиянием ненасытной жадности и сексуального желания девушки.

Влияние инцеста на сексуальное поведение исследовано очень односторонне. Немецкие публикации, которые опираются на самоотчеты пострадавших женщин и терапевтические запросы, вопроса не проясняют. Характерно, что они касаются только тех аспектов женской сексуальности, которые так или иначе являются значимыми для общества или для мужчин. В работе Хирш, например, речь идет о так называемых «типичных» последствиях инцеста, а именно о промискуитете и проституции, в то время как другие насущные проблемы таких женщин вообще не рассматриваются, например, страх за судьбу их собственных детей в этом мире, проблемы с беременностью и материнством, сексуальные фантазии, приводящие в замешательство.

Изучение англоязычной литературы сделало меня более чувствительной ко многим смысловым взаимосвязям. Я очень внимательно слушала, что говорят мои клиентки и жертвы инцеста, ведь для меня они стали наиболее достоверным источником информации о том, что означает инцест для их сексуальности. В Бостоне у меня была возможность связаться через «Женский центр» с Э. Вестерлунд, которая предоставила мне материалы своей диссертации «Сексуальность женщины с инцестом в жизненной истории». Ее эмпирические исследования полностью подтвердили мой собственный опыт.

«Промискуитет» и «проституция»

Сначала я хотела бы поговорить о «промискуитете» и «проституции», уже упомянутых мной как характерных следствиях инцеста. Немало исследований указывают на взаимосвязь между промискуитетом (сексуальной неразборчивостью) и инцестом. Отмечается и тот факт, что многие проститутки в детстве подвергались сексуальному насилию, в основном в семье. Эти данные необходимо интерпретировать с большой осторожностью. Хронический паттерн промискуитета, который длится всю жизнь взрослой женщины, не смогли найти нигде. Напротив, очень многие женщины после инцеста переживали период, когда сексуальные контакты были поверхностными, с частой сменой партнеров. По большей части, это был промежуточный этап, переходная реакция на сексуальную эксплуатацию.

«С тех пор, как начался шестнадцатый год моей жизни, я никогда не могла сказать „нет“, если кто-то хотел секса со мной. Конечно, мне было стыдно. Но это было похоже на необходимость. Меня так и тянуло на это. Я пошла в парк и отдалась пяти мужчинам, затем ушла оттуда и на улице отдалась еще пять раз. И все в один день. Просто безумно, безумно, безумно… И никакого, ни малейшего следа чувств. Только депрессия – умереть, умереть, умереть. Вот как это было».

Об удовольствии от смены отношений здесь мы ничего не услышим. Эти женщины переживают свои сексуальные импульсы как навязчивую тягу, которая не поддается контролю. Поскольку этот тип сексуального отыгрывания немало значит для общества, исследователи с особым рвением ухватились за данные, позволяющие спекулировать на сексуальных девиациях после инцеста. Особый интерес для мужчин-исследователей представляет вопрос, становится ли большинство жертв инцеста проститутками. При этом вряд ли речь идет об эмпатическом участии в судьбе этих женщин, напротив, у меня сложилось впечатление, что больше – о поиске возможной корреляции с целью доказать, что те, кто позже стали проститутками, уже детьми были одержимы сексом и намеренно соблазняли своих отцов. В нашем обществе к проституткам относятся в основном с презрением, и у «человека» есть все основания отказать в сочувствии и сопереживании и жертвам инцеста тоже, сделать жертву преступником. Логически неверные умозаключения такого типа встречаются нередко. Из того факта, что среди проституток женщины, пережившие сексуальное насилие в детстве или юности, составляют подавляющее большинство, нельзя сделать превратный вывод, что инцест неизбежно ведет к проституции. Ни в коем случае в исследованиях не может быть проведена аналогия между фазой промискуитета и проституцией. Не может быть и речи об однозначной причинной связи между инцестом и проституцией.

В тех ситуациях, когда женщины «выбрали» проституцию, важно рассмотреть контекст. Многие молодые девушки убегают из дома для того, чтобы положить конец инцесту. Для них проституция часто является единственным способом выжить материально. Пострадавшие описывают, как они доходят до того, чего всегда хотели избежать. Для них это было так, будто в итоге они лишь воплощают те пророчества, которыми их бомбардировали ранее.

«Я могла начинать отношения с мужчинами только через сексуальность. Только так я могла бы быть принята, думала я, когда я раздвигаю ноги. Другого способа у меня не было. Ничего больше.

Они постоянно ругали меня шлюхой – да ведь я и была такой, и с каждым шла в постель. Это был замкнутый круг».

Есть и другие причины, которые могут подвигнуть женщину на проституцию. Например, чувство мести, удовольствие от осознания, что мужчина находится в зависимом положении, что она контролирует все, что происходит. Моя клиентка рассказывала: «Наконец, я – та, кто назначает цену, наконец, я оставила ощущение бессилия позади. Теперь я на другой стороне, у меня есть власть».

Однако мне кажется, важно отметить, что частота промискуитета или проституции как следствие инцеста никак не связана с намного более общим негативным отношением к сексуальности. По опыту в своей практике и по сообщениям коллег можно сделать вывод, что промискуитет в поведении, как правило, ограничен периодом от позднего подросткового до раннего взрослого возраста. Взрослые женщины, которые подверглись сексуальному насилию в детстве, гораздо чаще и сильнее страдают в сексуальной сфере от своей заторможенности и блокированности, чем от навязчивого желания сексуально отыгрывать. Женщины сообщают, что не могут приблизиться к мужчине, не испытав мороза по коже, что одна только мысль о сексуальной близости вызывает такое сильное отвращение, что их тошнит и рвет.

Спектр возможного воздействия инцеста на сексуальность широк. Некоторые женщины ощущают контакт с собой, только отказывая, говоря «нет». Лишь «нет» дает возможность контакта с подавленной яростью. В терапии особенно важна конфронтация с этой яростью. Панический страх людей другого пола может проявляться в совершенно тривиальных повседневных ситуациях. Некоторые женщины обливаются потом, их руки становятся липкими, если они остаются наедине с мужчиной в купе поезда, в лифте, в офисе. Ощущение угрозы и опасности является вездесущим.

Болезненное чувство блокированности и неспособности переживать близость встречается чаще, чем ненависть к сексуальности и полный отказ от всего сексуального. Большинство женщин страдают от такой зажатости или от того, что воспринимают сексуальность как нечто грязное. Отсюда возникают вина и чувство неполноценности. Только в жизни «среднего рода», только в избегании всего слишком женственного может быть найдена безопасность, но она душит всю спонтанность.

Не так уж редко то, что для некоторых женщин отец является не только первым, но и единственным мужчиной в жизни. Они выбирают светский целибат, потому что только полное сексуальное воздержание дает им чувство безопасности и защищает от конфронтации с аффектами из прошлого, с ненавистными чувствами стыда и вины. Одна из моих клиенток чувствовала себя в безопасности только с монахинями, посещала католическую школу-интернат, проводила каникулы в монастырях и в течение нескольких лет не могла себе представить, что когда-нибудь сможет существовать во внешнем мире. В ходе своего развития она снова стала ставить под сомнение свое решение стать монахиней. Ей стало ясно, насколько сильно в прежнюю мотивацию присоединиться к религиозному ордену было включено желание бегства. Она решила навести порядок в своей жизни с помощью терапии, встретиться лицом к лицу с опытом жестокого обращения в детстве, а затем заново более свободно принять решение о своей дальнейшей жизни.

Инцест и гомосексуальность

Аспект свободы решений интенсивно обсуждается в связи с динамикой жертв инцеста в гетеросексуальную или гомосексуальную сторону. На первом международном конгрессе «Инцест и родственные проблемы» в Цюрихе в 1987 г., группа активных лесбиянок настаивала на том, что гомосексуальность является позитивным выбором, то есть решением вследствие склонности, и что ее нельзя понимать как неудачу в гетеросексуальной сфере. Они боролись против известного тренда среди исследователей, в котором гомосексуальность считается следствием инцеста и классифицируется как сексуальная девиация.

Повторю: из того факта, что многие лесбиянки подвергались в детстве сексуальному насилию, не может быть выведена причинно-следственная связь между инцестом и гомосексуальностью. На самом деле, большинство жертв инцеста не гомосексуальны. Среди исследователей нет единого мнения по данному вопросу, ведь есть аспекты, которые противоречат этому.

Иногда наблюдается определенная корреляция между сексуальной эксплуатацией и формированием гомосексуальности, но интерпретация этих взаимосвязей в исследованиях еще не осуществлена. Вполне возможно, что неопределенность в сфере гендерной идентичности формируется, если в отношениях с подругой, которые впервые свободны от страха и переживаются как дающие чувство безопасности, вступают в игру эротические моменты. Гомосексуальный опыт может быть формой экспериментирования с касаниями и близостью, потому что женское тело не вызывает ассоциаций с телом преступника. При таких интимных контактах ни пенис, ни сперма не напоминают о бывших ранее злоупотреблениях.

Мужчины – жертвы гомосексуального насилия

Особенно сильную неопределенность в отношении сексуальной ориентации я встречала у мужчин, ставших жертвами гомосексуального насилия. Их тело реагировало эрекцией на анальное изнасилование, что физиологически закономерно. В неведении относительно природы этой физической реакции они сомневаются, не гомосексуальны ли они в принципе. Кроме того, они не уверены, что преступник не выбрал их в качестве жертвы, потому что посчитал их гомосексуальными. Или они интерпретируют последующие гомосексуальные наклонности как результат насилия.

В нашем обществе мужчинам-жертвам до сих пор уделялось мало внимания, так что у нас есть крайне неточные оценки количества сексуального насилия над мальчиками. Это можно объяснить тем, что роль жертвы считается унизительной и немужской, а также тем, что широко распространен миф, согласно которому «настоящий мужчина (или настоящий мальчик) обязан бороться до смерти, но не дать себя использовать».

Мужчины, которые в детстве стали жертвами гомосексуального насилия, иногда становятся гипермужественными на вид, чтобы исключить любые подозрения в гомосексуальности. Большинство исследований показывают, что мужчины, которые сексуально насилуют своих детей, когда-то сами подверглись сексуальному насилию. Например, процент переживших в детстве насилие и впоследствии ставших эксгибиционистами, значительно меньше, чем тех, кто насилует детей. Часто мужчины-жертвы инцеста проявляют некоторые особенности поведения много позже. Мальчики, уклоняющиеся от спортивных мероприятий, которые требуют переодевания, душа вместе голыми и т. д., считаются несколько странными, но не более того. Напротив, военная служба создает для мужчины – жертвы гомосексуального инцеста ситуацию острой опасности и часто ведет к паническим реакциям («гомосексуальное бегство»), необъяснимому отсутствию, даже к суицидальным попыткам. Неизбежная физическая близость в общих помещениях душевых и казарм, типичные сексуальные шутки и приколы на гомосексуальную тему могут быть для травмированных мужчин-жертв невыносимыми раздражителями, потому что они помнят пережитое ранее сексуальное насилие. Безвредные попытки сблизиться со стороны коллег могут быть неверно истолкованы и чрезмерно бурно отвергнуты. Страх повторения насилия присутствует в их жизни постоянно и усиливается тем, что военная служба жестко иерархична и напоминает в этом плане слишком знакомый дисбаланс власти между ребенком и родителями.

Сексуальные фантазии

Фантазии гомосексуального характера воспринимаются как приводящие в крайнее замешательство. Сновидения, которые вращаются вокруг темы сексуального контакта с коллегами по работе или товарищами по военной службе, переживаются как полностью чуждые Эго сновидца. Возникает глубокая неуверенность в себе в связи с тем фактом, что теперь есть собственные фантазии о том, что было таким унизительным и травмирующим в детстве, о том, что было так ненавистно. Иногда это выражается в сомнении, не являются ли теперь эти фантазии доказательством того, что они сами всего этого хотели и все-таки в глубине души являются гомосексуальными.

Я считаю крайне важным этот аспект изменения сексуальных фантазий ранним опытом злоупотребления. В своей практике я видела немало женщин, которые особенно сильно тяготились своими мечтаниями по ходу дня и сексуальными фантазиями, так как они полностью противоречили их сознательной позиции и отношению к сексуальности. Часто лишь на более позднем этапе терапии становилось возможным открытое признание существования таких мечтаний, причем сами они оценивали их как признак своей нарушенности или даже своей испорченности. Даже то, что в этих фантазиях появлялись мужчины, похожие на насильника, или то, что они сознательно представляют ситуацию насилия в своем воображении, часто воспринимается ими как доказательство того, что другие все-таки были правы, что на самом деле это они были во всем виноваты, что они хотели и спровоцировали инцест.

Некоторые женщины ощущают, будто они одержимы своими фантазиями, будто не они сами – источник этих фантазий, а напротив, фантазии вынуждают их и тянут туда, откуда нет выхода. Они вновь испытывают чувство беспомощности и бессилия, на этот раз как порабощенность собственной внутренней динамикой.

Другие страдают от того, что могут продуцировать только садомазохистские фантазии, что только насилие как подчинение, оскорбление и унижение ведут к сексуальному возбуждению и расслаблению. Они воспринимают себя как извращенцев и чудовищ, особенно когда в фантазиях возбуждаются от представления сексуально насилуемых детей. Многие жертвы инцеста признаются в том, что самые ужасные автобиографии других жертв вызывают в них не только возмущение, но и сексуальное возбуждение. На этот счет я видела немало страданий и отчаяния. «Неужели это не прекратится никогда? Неужто я проклята вечно воспроизводить весь этот ад?»

Лишь немногие женщины смогли принять свои фантазии и воспринимать разницу между фантазией и реальностью. Они ненавидели ту роль, которую назначили себе в своих сексуальных фантазиях, ненавидели тип мужчины, выбранный для этого, потому что ни то, ни другое не соответствовало их пониманию себя как женщины и их реальному запросу в отношениях.

Эта тема вообще не рассматривается в литературе, и жертвы инцеста чувствуют себя в этом отношении совершенно отвергнутыми, как «прокаженные». Характер фантазий является следствием инцеста, а не указанием на априори существовавшие психические искажения.

Сексуальная дисфункция

С проблематичными сексуальными фантазиями тесно связана вся сфера сексуального «функционирования». Я имею в виду затруднения почувствовать сексуальное желание и возбуждение, достигнуть оргазма – очень тонкую тему удовольствия от сексуальности. Мне еще не встретилась женщина, которая была сексуально использована и в какой-то период своей жизни не имела бы проблем в этой сфере. Напротив, я неоднократно видела, что, несмотря на чувство, что инцест проработан, на хорошие социальные контакты и эмоционально удовлетворительное партнерство, взрослые женщины искали терапевтического сопровождения, потому что сексуальные проблемы не решались либо возникали в браке лишь спустя какое-то время. Становилось шоком то, что к возрасту около 30 лет женщина замечала, что прошлые страдания еще не закончились, что, несмотря на борьбу и попытки преодоления беды, прошлое все еще отбрасывает длинные тени.

Для многих женщин без опыта инцеста сексуальность является надежным сейсмографом, регистрирующим наиболее тонкие раздражения и эмоциональные перепады. В сфере сексуальности мы бываем особенно уязвимы. Ясно, что людям, пережившим инцест, столь травмированным в такой ранимой сфере, приходится особенно тяжело бороться с сексуальными проблемами. В целом у меня создалось впечатление, что в долгосрочной перспективе внутрисемейная сексуальная эксплуатация оказывает более серьезное воздействие на сексуальность, чем насилие вне семьи. После того как люди, от которых я завишу, которые мне нужны и мной любимы, использовали меня и обманули мои надежды на защиту и безопасность, у меня закономерно возникает страх любой близости. Партнерство и брак часто повторяют ситуацию близости и зависимости. В этом контексте становится легче понять часто описываемый феномен, что женщины не испытывают возбуждения, не достигают оргазма и утрачивают сексуальное желание именно к тому, кого они любят и с кем переживают глубокую эмоциональную близость. Все же в начале отношений они могли быть довольны своей сексуальностью, так как чувства были еще не «обязывающими». Эти женщины страдают от парадокса: они хотят надежного мужчину, с которым может возникнуть подлинная связь и долгожданная близость, и одновременно где-то в глубине нуждаются в чужаке, которого не любят, чтобы получить сексуальное удовлетворение. Именно связка любви и сексуальности оказывается заряженным комплексом, нагружена сильными аффектами и страхами, потому что напоминает инцест. Эти женщины чувствуют себя безопасно в отношении сексуального насилия только тогда, когда могут отщепить сексуальность от привязанности и любви, прежде всего, от чувства зависимости.

Вот почему вполне понятно, что многие женщины только в браке начинают переживать так называемые флэшбэки, внезапные воспоминания, образы, которые болезненно воскрешают прошлые эпизоды злоупотребления. В такие моменты замерзает любой сексуальный импульс. «В следующий момент я уже больше ничего не могла», – фраза, которую я часто слышала в этом контексте. Эти воспоминания имеют характер насильственных нападений, являются непредсказуемыми и поэтому особенно пугающими. Это приводит к тому, что женщина все чаще избегает интимных ситуаций, ищет этому оправдания, бессознательно имитирует головные боли. Во второй части книги я подробно описываю способы работы с этой проблемой в терапии.

Именно брак часто становится местом повторения. Снова женщина чувствует рядом мужчину, имеющего власть над ней, снова сексуальность является обязанностью, снова возникает роковая связь: «Если ты меня любишь, спи со мной. Ты эгоистка, если отказываешь мне, разве ты не видишь, как я страдаю…»

Сексуальная проблематика многолика. Я вспоминаю одну клиентку, которая вышла замуж для того, чтобы стать «нормальной» и все время надеялась, что в сексуальности все наладится. После рождения первого ребенка она почувствовала совершенно ясно, как с каждой лаской нарастает отвращение к мужу. Она начала терапию.

Часто мы встречаем очень молодых женщин, которые оказываются в связи с человеком намного старше себя, чтобы избежать отцовских злоупотреблений, но потом с ужасом обнаруживают, что сменился только человек, а сексуальная эксплуатация осталась той же. «Сначала он казался терпеливым и чутким, но как только овладел мной, все стало как раньше». Сексуальность – сфера разочарования. Спальня – место страха. «Я всегда боялась ночи, боялась снова потерпеть неудачу, боялась быть ущербной женщиной, боялась, что мой муж меня не выдержит и найдет себе другую. Я боялась боли во время секса, боялась, что опять почувствую отвращение и меня стошнит, боялась потерять контроль, боялась, что он заставит меня делать что-то против моей воли, и боялась, что возненавижу его за то, что он мужчина…» Я могла бы привести здесь бесконечно много такого рода высказываний, доказывающих, что к последствиям сексуальных травм всегда относится страх. Страх возникает по отношению к собственному телу и его функционированию, особенно в связи с решением стать матерью, родить ребенка. Из-за того, что в предыдущие годы исследованиями инцеста занимались в основном мужчины, этот вопрос полностью оставлен без внимания.

Инцест и материнство

В самоотчетах, опубликованных в последнее время, мы обнаруживаем много данных о том, что пережившие инцест воспринимают как проблематичную всю сферу материнства и ухода за младенцем. Но я знаю, что этот вопрос поднимался только в диссертации Вестерлунд. Ее данные по анкетированию и опросам согласуются с ответами, полученными в ходе моих собственных исследований. Также организация самопомощи «Parents United» уделила внимание этой проблеме и предлагала поработать над ней в специальной группе для матерей, которые сами являются жертвами инцеста или чьи дети подвергались насилию со стороны мужа. Теории, согласно которым жертвы инцеста позже сами становятся насильниками, приводят многих женщин-жертв инцеста в такое замешательство, что они отказываются иметь детей. Страх, что потом они не смогут как следует защитить своих детей от насилия, что есть риск, что они сами могут злоупотребить собственным ребенком, наводит на них такой ужас, что в результате они склоняются к бездетности. «Я вообще не хочу детей. Я боюсь оставить их однажды без защиты или слишком их защищать. Я люблю детей и страдаю от того, что их у меня нет. Но все же это лучше, чем любой другой вариант».

Еще одна женщина, чей отчет стал для Л. Армстронг поводом для вопроса о том, существуют ли неизлечимые последствия инцеста, выразила свое отношение к детям так: «Я хочу уничтожать влагалища всех маленьких девочек, чтобы никто не мог использовать их для взрослых потребностей». Она как бы находилась под навязчивым желанием нападать на малышей. Дети того же возраста, в каком была она, когда отчим сексуально насиловал ее, становились триггером смешанных чувств, имеющих отношение к ярости и желанию мстить.

Другие краски у страха бессознательно соблазнять детей, как бы заразить их инцестом, распространять зло и мерзость среди них. Эти женщины часто подозревают себя при любом нормальном поведении при уходе за младенцами, не носит ли такой-то жест или нежность сексуального оттенка. Они чувствуют себя как бы под принуждением, теряют спонтанность при контакте с ребенком, избегают его касаться, опасаясь преждевременно его сексуализировать. Поразительно, как часто именно осознанное и боязливое избегание травмы приводит к другой травме.

Иногда в течение всей беременности сохраняется мучительный страх, что девушка, «слабый пол», может продолжить череду женских страданий. Жертвы инцеста боятся, что их собственные дети могут воспринимать их как слабых и беспомощных, так же как они сами воспринимали своих матерей. Они боятся посеять недоверие и страх в детях, проецировать на них собственные проблемы и поэтому ведут себя чрезмерно настороженно и слишком многое подвергают обдумыванию.

Другие женщины считают, что их развитие совсем нарушено, потому что они никогда не хотели иметь детей или усыновить ребенка. Или у них есть мучительное представление, что не следует иметь детей, потому что нечего им дать. Нарастают страхи, что можно передать только то тепло, любовь и заботу, которую сам человек получил, так что следует отказаться от радости материнства. Третьи ощущают в себе такой нарциссический голод, что боятся эксплуатировать своих детей эмоционально, заполнять детьми пустоту, от которой сами страдают с детства.

Женщины, которые читали литературу по теме инцеста, особенно сильно боятся своих детских желаний. Возникают вопросы: «Неужели это правда, что я передам своим детям инцест как вирус? Неужто я хочу детей, только чтобы повторить свое собственное непроработанное детство, воспроизвести конфликт и, наконец, решить эту проблему? Действительно ли есть опасность, что я отомщу своей дочери, что втяну ее в свою роль и перенесу на нее враждебные чувства моей матери?». К сожалению, теории, к которым относятся все эти вопросы, как правило, больше затемняют, чем действительно проясняют то, что происходит в связи с инцестом.

Беременность – рождение – грудное вскармливание

Кажется, нет ни одной сферы, которая не пострадала при инцесте. Женщина, для которой особенно угрожающей является потеря контроля, переживает беременность как пугающую.

Что-то в ней развивается автономно, вне их сферы влияния. Снова ее тело принадлежит другому человеку и почти никакое разумное понимание, что это ее собственный ребенок владеет телом матери как своим собственным, не помогает. «Больше не принадлежать самой себе», – вызывает ассоциации с сексуальным посягательством и с насильственным овладением. Поскольку инцест всегда является нарушением границ, все, что связано с их установлением, становится проблематичным. Женщины беспокоятся, что не смогут верно провести черту между эротическим и неэротическим касанием, не будут в состоянии различить, какой контакт эксплуатирующий и является неправомочным нарушением границ, а какие касания адекватны и естественны.

«Где мне начать, где прекратить, принадлежит ли мне мое тело, кому принадлежу я, у меня есть ребенок или ребенок принадлежит мне?» – теперь являются вопросами особой важности. Это также вопросы о власти. Имеет ли ребенок власть надо мной или я имею власть над ребенком? Как я поведу себя, если у меня будет власть? Воспользуюсь ли я ею, превратит ли меня власть из жертвы в преступницу?

Некоторые из моих клиенток переживали свою беременность как период страданий, потому что чувствовали себя не такими незаметными и невидимыми, как обычно. Известно, что жертвы инцеста часто одеваются особенно скромно, скрывая себя в мешковатой одежде, часто совершенно бессознательно предпочитают идти по улице близ стен домов, не могут двигаться свободно и уверенно. Во время беременности эти женщины ощущают себя гораздо более уязвимыми; из-за своего особого состояния они выделяются на общем фоне и в большей степени чувствуют на себе чужие взгляды, что в большей степени пугает, чем дает повод гордиться материнством. Вестерлунд описывает и другую реакцию: чувство защищенности вследствие беременности. Будучи беременной, женщина чувствует себя более безопасно, так как материнская роль защищает ее от того, что другие воспримут ее как сексуальный объект. Некоторым нравится такое состояние, потому что они ощущают, что имеют право получить от своих мужей долгожданную нежность без необходимости платить за нее сексуально.

В ходе родов многие из этих женщин стыдятся своей наготы и своего физического состояния, которое они не могут контролировать. При этом особенно сильные переживания связаны с состояниями подчиненности и зависимости от других людей.

Даже период лактации, видимо, не свободен от ассоциаций с инцестом. Чаще всего мне встречался страх женщины испытать удовольствие от сексуального желания во время кормления грудью и поэтому увидеть себя как извращенного человека, то есть как бы стать преступницей. Это боязливое и предвзятое самонаблюдение и оценивание, что является естественной телесной реакцией, а что – неестественным поведением под влиянием пережитого инцеста, может быть очень мучительным.

Прежде чем завершить эти размышления, я хочу упомянуть, что женщины, пережившие инцест, также могут ощущать беременность и материнство как очень позитивные и поддерживающие процессы, в ходе которых они впервые чувствуют себя в контакте с чем-то сильным и хорошим в себе. Они могут чувствовать глубинную надежду, что с рождением новой жизни могут начать что-то новое в своей жизни, не затронутое инцестом.

Отношение к телу

Не только беременность, особый период интенсивных физических изменений, пробуждает ассоциации с опытом инцеста. Сексуальное использование воздействует решительно и глубоко на любое переживание телесности. Мы, люди, ощущаем себя в единстве тела и души, и каждая психическая рана отражается каким-то, хотя, возможно, не таким уж незаметным образом на нашем теле. Я считаю неизбежным включение работы с телесностью в терапию жертв инцеста. О возможностях терапевтической работы с телом я расскажу во второй части этой книги. Здесь же лишь отмечу, что большинство женщин, которых я сопровождала, переживает как проблематичное. Часто базовое отношение к своему телу у таких женщин негативное. Тело не является для них домом, в котором женщина познает себя, чувствует себя уютно и безопасно. Тело – ее предатель, она его ненавидит, оно ненадежно и неподконтрольно. Тело означает для нее опасность, зло, нечто грязное. Как тело приравнивается к насилию, так сексуальность – к использованию. Восприятие тела редко бывает адекватным, как правило, женщины воспринимают себя крайне искаженно: слишком толстая, слишком худая, слишком большая, слишком маленькая, слишком уродливая – никакое зеркало не может поправить такой образ тела. Каждый раз я испытываю сильные чувства, вспоминая одну женщину с нарушениями пищевого поведения, поглощенную ложным образом своего тела. Она ощущала себя жирной и с пышными формами, в то время как на самом деле у нее выпирали ребра и кости были обтянуты кожей, а не плотью. Тело, изнасилованное в детстве, продолжает подвергаться жестокому обращению со стороны взрослой женщины. Она пренебрегает им, третирует его голодом или перееданием, презирает, ненавидит.

Многим женщинам знакомы порывы уродовать себя, желание быть Золушкой, серой, незаметной, невидимой. Некоторые идут еще дальше, наносят себе резаные раны, тушат горящие сигареты о свое тело, расцарапывают себя до крови. Ярость, направленная не на насильника, а на саму себя, ярость на предательское тело, которое все еще реагирует возбуждением на ситуацию насилия, стыд и презрение к этому оскверненному телу – это эмоции, которые непросто «вытряхнуть» из себя.

Некоторые женщины рассказывали о фантазиях, в которых хотят заменить свое тело на другое, неженское – без груди, без стыда, на тело, которое не рискует стать объектом насилия. Другие анализанды мечтали о том, чтобы иметь пенис, чтобы никогда не произошла ужасная ошибка – прийти в этот мир девочкой.

К рискованным стратегиям выживания по отношению к телу относятся диссоциация, отщепление чувственного восприятия. Многие женщины имеют большой опыт того, как «покидать» тело, чтобы сделать его бесчувственным и невосприимчивым к боли, отчасти выйти из него как всего лишь из оболочки, которая может быть отброшена. То, что в острой ситуации насилия было спасательным кругом, может стать опасным в последующей жизни, сделать невозможной любую естественную сексуальную реакцию, разрушать отношения с партнером и заметно понижать самооценку. По отношению к телу становятся очень значимыми аспекты, которые мы уже неоднократно упоминали: доверие и недоверие, потребность в контроле и утрата контроля, власть, сила и бессилие.