Зачем князь поверил первому обману?

Не до конца, но поверил.

Как судья, не уверенный, что именно обвиняемый является убийцей, приговаривает его, на всякий случай, к десяти годам, а не к смертной казни.

Какой трудный вопрос! Конечно, есть люди, которым первый обман дается с таким трудом, что этот труд заметен всякому и обман тотчас открывается. Но есть и хорошие актеры.

Но из семечка клена вырастает клен. Что же еще?

Тот друг, что отодвинул свою циновку, сумел разглядеть, что за семечко проклюнулось.

Князь ехал шагом мимо лесной поляны, когда увидел свеженасыпанную могилу и женщину возле нее, что веером обмахивала на могиле землю. На вопрос князя женщина пояснила:

– Мой муж умер. А я обещала ему, что не взгляну на другого мужчину, пока земля на его могиле не высохнет! Я сушу этим веером землю.

Увиденное показалось князю забавным и, вернувшись домой, он рассказал о встрече жене. Жена не рассмеялась, а принялась бранить женщину уж слишком сильно. И эта чрезмерность заставила князя задуматься. Он усомнился в добродетельности жены и решил подвергнуть ее испытанию.

Жена не выдержала проверки, поддалась подстроенному соблазну, а затем, устыдившись своего поступка, покончила с собой.

Мы видим то, чего трудно не заметить.

Чрезмерное негодование жены вызвало подозрение.

Чрезмерность может быть обманом, а может быть и самообманом. Но с него начинается обман.

И другое. Подвергая кого-то проверке, мы можем что-то разрушить в человеке. Проверке можно доверять, если она не связана с провокацией. Уже сама провокация содержит обман.

Кто кого здесь обманул первый! Тот, кого проверяли, или тот, кто проверял?

Наблюдай и расспрашивай, а не устраивай провокации, если не хочешь рисковать человеком.

Тот, кто устраивает провокации для проверки, может быть обманут.