В Китае создана и сосуществует культура, мораль предметников и общественников одновременно.

Общественники в Китае создали свою культуру, которая позволяет пренебрегать заветами Конфуция и его последователей в борьбе за власть, в своей деятельности.

В китайской культуре известны двенадцать уловок Сунь-цзы. Они противоположны морали Конфуция:

(1) если можешь [идти войной на противника], показывай противнику, будто не можешь;

(2) если готов действовать [против противника], показывай, будто не готов;

(3) когда находишься вблизи [противника], показывай, будто ты далеко;

(4) а когда ты далеко [от противника], показывай, будто ты близко;

(5) [ежели противник желает] выгоды, [клади наживку и] заманивай его;

(6) покоряй его, водворяя в его стане разлад;

(7) если он в достатке [снаряжен], будь начеку;

(8) если он силен, уклоняйся от него;

(9) вызвав в нем гнев, приведи его в смятение [и подтолкни к необдуманным действиям];

10) приняв смиренный вид, разожги в нем гордыню;

(11) если его силы свежи, утоми его;

(12) если он сплочен, посей в его стане раздор

В Военном искусстве Сунь-цзы говорится: «Нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает».

И не следует думать, что в военном искусстве мораль, принципы иные, чем в политической борьбе, чем в мирной жизни. Китайцы распространяют уловки Сунь-цзы и на повседневную жизнь. И даже по отношению к императорам.

Эти моральные концепции сосуществуют. В искусстве широко обсуждаются все стратагемы. Например, стратагема 1 -Обмануть императора, чтобы он переплыл море.

Китайский император в некоторое время в Китае был сведен до уровня символичной фигуры. Все вершили его окружение, придворные, военачальники. Но свергать номинального императора нельзя, так как не подчинятся окраины империи, те, кто не находится рядом с императором и не управляет им.

Так второго танского императора Тай-цзуна (Ля Шиминь) заставили обманом пересечь с армией море и начать осаду Пхеньяна. Описание этого обмана символично. Богатый китайский крестьянин пригласил императора в свою хижину. Она оказалась кораблем у берега. А само море было закрыто 10 000 полотнищ. Они закрывали обзор при входе в «жилище». Закончив беседу, император посмотрел в окно. Кругом было море. Он и армия плыли воевать с корейской армией. Этот исторический пример поучителен.

Реальная власть императора была мизерной. Он более был игрушкой в руках своего окружения. Окружение при этом было заодно.

Кроме того, психотип императора отличался от психотипа его окружения. Генералы хотели воевать. Это истероидно-маниакльная потребность людей во власти. А вот император помнил о прошлом. Это более характерно психастеникам, интровертам. А прошлое давало основы для размышлений.

Император помнил уроки истории. Так в начале 7 века Китай совершил три похода на Корею. В 612 году на корейский полуостров вторглось 350 тысяч воинов армии Китая. В пределы империи возвратилось всего 3 тысячи. 99% всей армии пала.

В 645 году пришлось отступить от стен Пхеньяна и армии Ли Шиминя.

В 660 годы армия преемника Ли Шиминя, насчитывающая 100 тысяч человек, вновь вторглась в Корею. Однако вскоре китайцы были изгнаны с корейского полуострова.

Военные хотели наград, побед, возвеличивания себя как личностей, новых почестей. У них личности были соответствующие. Ради славы успешный военный готов отдать жизнь. Отсюда они подсознательно хотели воевать. Отсюда и не руководствовались конфуцианскими идеями. Они, как лица с чертами маниакальности, вытесняли из своего сознания гуманные теории, учения, факты прошлых поражений. Это вообще характерно для данного психотипа людей. И они использовали то мышление, ту мораль, которая соответствовала их потребностям. В Китае всегда были социальные, профессиональные группы, которые были за мораль благородного мужа и за поведение в соответствии с противоположными моральными принципами. Они маскировались под видом стратагем. Обратим внимание, что стратагема «Обмануть императора, чтобы он переплыл море» стоит под номером 1 из 36. Ведь даже в этом примере данная стратагема применяется против императора, а не против противника.

Эта стратагема в интересах общественников, которые, сплотившись между собой, дурят своих начальников, императора. Это мораль общественников, но замаскированная под принципы ведения войны. Хотя применение и интерпретация стратагем в китайской культуре значительно более широкая. Она распространяется на все и вся. Это хитрейшая уловка общественников. Для всех – это только для войны. А для себя – это на все случаи жизни. Для всех в мире – распространение учения Конфуция. Для себя – изучение стратагем, уже со школьного возраста. Это как бы раздвоение сознания. Но оно типично у шизоидов.

Обратим внимание и на то, что армия, военачальники имели такую реальную власть, что могли управлять императором, не боясь последствий от манипулирования им. Это понимали сами императоры. Поэтому в структуре государственной власти была создана система, которая пыталась контролировать военное ведомство. Это Цензорат. Наряду с Императорским секретариатом и главными министерствами (военное, общественных работ, церемоний, чинов, наказаний и др.) он служил интересам гражданской части чиновников и пытался уравновесить приоритет военных органов в структуре государственной власти. А при династиях Мин (1368-1644) и Цин (1644-1911) наряду со столичной палатой цензоров существовали и провинциальные. Кроме контроля военных они уже контролировали и местную бюрократию, боролись с коррупцией. Следили они и за народной нравственностью. Чтобы ослабить влияние этого органа, бюрократия нередко подталкивала их к борьбе с вольнодумцами среди народа. Само включение в обязанности Цензората контроля за нравственностью народа давал местной власти рычаг жаловаться на этот контролирующий орган императору. Тем самым он ставился в зависимость от местной власти не только по причине бытовых отношений (каждому члену цензорской палаты обычно что-то надо от местной власти), но и по причине возможности оценки местной властью профессиональной деятельности Цензората в вопросах, которые в принципе не управляемы горсткой даже хорошо подготовленных людей. Мораль не управляется решением правителей, цензоров, руководителей. А такая взаимная зависимость была нужна местной власти, так как Цензорат влиял на результаты экзаменов, которые сдавали чиновники, претендующие на ту или иную государственную должность. Они участвовали и в приеме экзаменов на ученые степени. Конечно, были попытки со стороны местной власти разными уловками подчинить себе чиновников из Цензората.

Таким образом, в китайском государстве создавались структуры для борьбы с общественникам, с местной знатью, с разрастанием власти на местах. Но одновременно создавались и механизмы противодействия этому. Государственное строительство стало полем битвы общественников различного уровня за свои интересы.

Интриги здесь разворачивались превеликие. А в них, как известно, преуспевают общественники. И эти интриги не стали достоянием только истории. Они – типичное явление в современном Китае. Отсюда такое внимание к подобным коварным способам утверждения себя во власти в прошлом в искусстве Китая. В одном из спектаклей актер, исполняющий роль цензора, поет «Я – начальник над служащими цензорного ведомства в Западной канцелярии.

Я – начальник над служащими цензурного ведомства в Западной канцелярии.

Ледяная рука моей власти повергает всех в страх и смущение.

Я ношу шапку с одним рогом и езжу на черно-белой пестрой лошади, как следует моему сану.

От меня все отшатываются в почтительном трепете.

Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня (978 -1043), противник реформ, предложенных Фань Чжунянем. Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня.

Я предан ему со всеми потрохами («вплоть до моих легких и кишок»). Выражение его лица и каждое его слово – для меня закон.

Гнев мой обрушивается на этого безмозглого негодяя (имеется в виду Фань Чжунянь ). Он не знает, что его ожидает! Мой гнев обрушивается на этого дурака, он не знает, что его ожидает. Он все болтает языком и шлепает губами. Он окружает себя сотрапезниками, скрытными, как лисицы.

(Говорит.) Я – всего лишь цензор Хань Ду. Но первый министр Люй – сколь велик он! А этот Фань Чжунянь выступает против него -что за наглость! За известностью закидывает он снасть, хочет поймать славу! Он запрашивает не по чину, бросается дерзкими словами. И еще вовлек в свое клеветническое дело Ю Цзина и Ин Чжу. Все они будут смещены с должности и поставлены на место. А еще этот Оуян Сю. Тебе-то что до этого? Ты насмехаешься над цензором Ся! Ты сам этим вырыл себе яму! К счастью, ты не заботишь меня, ничтожного. Я уже много дней не видел цензора Ся. Пойду-ка, навещу его. (Идет.) О, кто-то показался вдали, это, наверное, он. Отойду-ка я в сторонку и погляжу, куда он направляется.

(Актер в амплуа шута, исполняющий роль цензора Ся, выходит на сцену и поет на ту же мелодию):

Цензурное ведомство – моя епархия, цензурное ведомство – моя епархия.

Характер у меня не подозрительный и не хитрый. В настоящее время я – жертва беспочвенных обвинений. Несправедливость, от которой я страдаю, возбуждает во мне гнев.

Виновный в этом (Фань Чжунянь) переведен в отдаленную область.

Виновный переведен в отдаленную область. Я хочу его окончательно уничтожить.

Если ты хочешь избавиться от сорняка, ты должен выбросить его корни с поля. Горе тебе, если ты только отбросишь его в сторону, ибо он позже вернется и разрастется вновь!» см. http:// www.ibt.atlantm.com/fights strataaems/strataaems/classical/~id m20 = 238

Выжить в такой среде может не каждый. Такая среда рождала ежегодно, от поколения к поколению типичных общественников. И когда их власть становилась просто абсолютной, непереносимой – начинались восстания, гражданские войны, бунты. Они приводили к власти тех, кто мог создать альтернативную систему управления страной. Она, естественно, основывалась на противоположных принципах. Их поддерживал народ. Лишь бы новый властитель навел относительный порядок, установил справедливость в стране, лишь бы наказал ненасытных чиновников. Порядок, относительный, наводился, чиновники свергались. Но свергнуть их мало. Надо было или уничтожить вовсе (это удавалось далеко не всегда), иначе возродятся и достаточно быстро. Или просто отделиться от них. Отсюда перенос столицы – это чисто физическое отделение от чиновников со способностями подчинения себе людей через систему устоявшихся, управляемых межличностных отношений.

В Китае создана культура, как формирования общественников, так и культура борьбы с ними, развенчания их. И то, и другое.

Общественники, бюрократы ценят стратагемы для формирования своего профессионального мастерства. Одна из них связана с ликвидацией военачальников, которые обладают реальной властью, военной силой. Вот три храбрых воина. Они выходят из подчинения князя. Это история из правления князя Цзин княжества Ци в эпоху «Весны и Осени» (около 490 года до нашей эры). Этим воинам придворные предлагают взять один персик тому, кто из них выше, старше. Для типичного воина быть старшим, более мужественным, более доблестным – выше жизни. Но для них важно слыть и честными. И они под давлением логики передали персик действительно самому заслуженному своему товарищу. Но сами перерезали себе горло. Тот, кто получил персик, осознал, что не был на высоте боевого товарищества.

Он – причина смерти своих товарищей. Он убил себя так же. И здесь как бы две группы людей – хитрые, коварные. Есть и простодушные, готовые отдать свою жизнь за честь, достоинство, живущими истинными ценностями. Такие люди нужны были правителям Китая. Поэтому они были не против развития и внедрения в сознание народа взглядов Конфуция. Но не тогда, когда они могли поднять народ на революцию, на борьбу, когда могло разрушить их власть. В такие моменты это учение запрещалось.

Две культуры (хитрые общественники и честные профессионалы) сосуществовали в Китае на протяжении тысяч лет. И создалась особое направление в искусстве, которое рассматривает взаимоотношения этих групп людей. Упоминание о стратагемах присутствует в творчестве Мао Цзэдуна, в партийных документах, в театральном творчестве, в искусстве современного Китая. Эта проблема в Китае более остра, чем на Западе, так как в Китае сосуществуют одновременно основная масса психотипов интровертов и хитрых общественников-экстравертов. И те и другие свои личностные особенности формировали тысячелетия.

Предметники, выходцы из народа берут на вооружение так же не наивные методы борьбы за общественное сознание. И это оправдывается историками, мыслителями. Деяния, мысли предметников направлены непосредственно против общественников: Тех, кто противостоит общественникам -прославляют.

«На кого не оказывает влияние долго распространявшаяся клевета, того люди могут назвать проницательным».

«Катящийся шар перестает катиться, попав в яму. Бродящая среди людей сплетня перестает распространяться, попав на умного человека». Сюнь-Цзы (313-238 до нашей эры). И др.

Образное, метафорическое мышление у простого народа используют его выходцы. Так, Лю Бан, основатель династии Хань, будучи деревенским старостой, убил змею, переползавшую ему дорогу.

Затем его мать-старуха запричитала, что ее сын убил императора, который превратился в змею и переползал дорогу. Простой факт убийства змеи превращен в сложнейшую по меркам современной психологии технологию влияния на бессознательное окружающих людей. Это сложнейшие метафоры, говоря языком NLP, в наше время изучаются достаточно продвинутыми психологами практиками. Но они были известны в Китае тысячи лет. И не случайно, что при такой психотехнологии обработки общественного сознания, успех был на стороне тех, кто владел ими, кто просто чувствовал, что и как нужно делать для победы. Но знать все такие технологии просто невозможно. Помнить все исторические аналогии так же ни один человек не сможет, тем более что государств на территории современного Китая в прошлом было сотни. И история каждого служила уроком для будущих поколений. Но эти уроки извлекали как общественники, так и предметники. История Китая и книги китайских мыслителей хранят кладезь фактов, знаний о быстром возникновении коррупции, о победе общественников.

Одна из них.

Во времена династии Цин (1644-1911) фаворитом императора Цяньлуна стал евнух Хэ Шэнь. Он торговал должностями и аудиенциями с Сыном Неба, брал взятки по любому поводу. Только после смерти императора в 1799 году высокопоставленный мздоимец был разоблачен и казнен. Конфискованное в казну имущество оказалось дороже всех ценностей императорского двора! Хэ Шэнь был не единственным сяожэнь. «Откаты» чиновникам при государственных работах, например строительстве дамб и ирригационных каналов, достигали 50-60% от выплаченных подрядчикам сумм. Повальная коррупция стала одной из причин ослабления династии Цин, ее позорных поражений в Опиумных войнах с Англией и Францией (1840-1842 и 1856-1860), с Японией (1894-1895) и других столкновениях с империалистическими державами. Коррумпированность правительства партии Гоминьдан предопределила поражение в борьбе за власть с партией Гунчаньдан (Компартией Китая) в ходе продолжавшегося три десятилетия противостояния. В то время в силу возрастания количества общественников, общество радикально изменилось. Уже хотя бы потому, что возрастала активность Солнца.

У поспострезонаторов законы не действуют. И их порой заменяет грубая сила. Иначе просто теряется управление. Доведенную до кипения воду нельзя остудить помешиванием, даже если это будет делать сто человек. Многие лидеры Китая пытались бороться в явным, видимым проявлением общественников – бюрократией. Дэн Сяопин за год до своего третьего смещения в выступлении 5 марта 1975 года говорил: «Групповщина ныне серьезно угрожает нашим общим интересам» «Данный вопрос необходимо вынести на суд рабочих и служащих. Они должны понять, насколько он животрепещущий… Бесполезно решать частные вопросы, если главный остается без ответа. Среди руководителей подобных группировок попадаются и подрывные элементы. Их можно встретить в любой рабочей среде и во всех провинциях и городах. Они пользуются групповщиной для замутнения воды, чтобы сподручней было ловить рыбу. Они саботируют социалистическую законность, а также ведущееся в стране экономическое строительство и используют, вызываемый таким образом беспорядок, ряди собственной выгоды для занятий спекуляцией, борьбе за власть и присваивания денег».

И в настоящие дни общественники хитрят. КПК объявила о развертывании «охоты на лис». Одна из пород «лис» – это «голые чиновники». Они остаются на своих высоких, теплых, доходных постах в Китае. Они почти ничего в Китае не имеют. Они «голы». Но жены, дети, родственники, любовницы уже за границей. На их имена куплены квартиры, созданы подставные фирмы, открыты счета в банках. А внешне такие люди нередко радеют за наведение порядка в самом Китае.