23

Процесс возобновился с опозданием на двадцать пять минут, потому что обвинение безуспешно пыталось добиться санкций против защиты за запугивание свидетеля и приостановку процесса. Судья Хоктон поддержал расследование, однако сказал, что не отложит процесс и, даже если не удастся найти каких-либо доказательств, подтверждающих заявление свидетельницы, никаких санкций или иного наказания не последует. Он потребовал от обвинителей и Босха, участвовавшего в совещании за закрытыми дверями и подробно пересказавшего разговор с Кроу, молчать о высказываниях свидетельницы.

Пять минут спустя их пригласили в зал суда. Босх вернулся на свидетельскую трибуну, и судья напомнил ему, что он по-прежнему находится под присягой. Дженис Лэнгуайзер также заняла свое место.

– Итак, детектив Босх, вчера мы остановились на вашем заключении, что смерть Джоди Кременц является убийством. Правильно?

– Да.

– И это заключение было основано не только на вашем расследовании, но и на расследовании и вскрытии, проведенных управлением коронера, правильно?

– Правильно.

– Не могли бы вы рассказать присяжным, как продолжалось следствие, когда вы установили, что эта смерть является убийством?

Босх повернулся на стуле, чтобы смотреть прямо на скамью присяжных. Каждое движение причиняло боль. Голова раскалывалась, левый висок ломило так, что всем, наверное, было видно, как там бьется пульс.

– Ну, два моих напарника, Джерри Эдгар и Кизмин Райдер, и я начали высиживать… я хочу сказать, просеивать собранные нами вещественные доказательства. Мы также проводили всесторонние беседы с теми, кто знал жертву, и теми, кто, как нам стало известно, видел ее в последние двадцать четыре часа жизни.

– Вы упомянули вещественные доказательства. Пожалуйста, объясните присяжным, какие вещественные доказательства вы собрали.

– На самом деле собрано немного. По всему дому были отпечатки пальцев, которые нам следовало отыскать. А еще множество волокон и волос, собранных с тела жертвы и вокруг.

Дж. Ризн Фауккс вскочил раньше, чем Босх смог продолжить.

– Протестую против выражения «и вокруг» как неопределенного и вводящего в заблуждение.

– Ваша честь, – возразила Лэнгуайзер, – мне кажется, если бы мистер Фауккс дал детективу Босху возможность закончить ответ на вопрос, в нем не было бы ничего неопределенного или вводящего в заблуждение. Но прерывать свидетеля посередине ответа, чтобы заявить, что ответ неопределенный или вводит в заблуждение, неуместно.

– Отклоняется, – сказал судья Хоктон, прежде чем Фауккс смог возразить. – Пусть свидетель закончит ответ, и тогда мы увидим, насколько он неопределенный. Продолжайте, детектив Босх.

Босх откашлялся.

– Я собирался сказать, что несколько образцов лобковых волос не…

– Что такое «несколько», ваша честь?! – воскликнул Фауккс. – В настоящий момент я протестую против отсутствия четкости у свидетеля.

Босх посмотрел на Лэнгуайзер – та явно разозлилась.

– Судья, – сказала она, – не могли бы мы получить указание от суда в отношении того, когда можно выражать протесты? Адвокат старается постоянно прерывать свидетеля, потому что знает, что мы входим в область…

– Мисс Лэнгуайзер, сейчас не время для решающих доводов, – оборвал ее судья. – Мистер Фауккс, если только вы не видите ужасного просчета правосудия, я бы хотел, чтобы протесты заявлялись либо до того, как свидетель заговорит, либо после того, как он по крайней мере закончит предложение.

– Ваша честь, последствия уже ужасные. Штат пытается лишить моего клиента жизни только потому, что его нравственные установки…

– Мистер Фауккс! – загремел судья. – Насчет решающих доводов – это и вас касается. Давайте-ка продолжим слушания. Нет возражений? – Он повернулся к Босху: – Продолжайте, детектив… и постарайтесь отвечать конкретнее.

Босх посмотрел на Лэнгуайзер; та на мгновение закрыла глаза. Замечание, сделанное судьей Босху, было тем, к чему стремился Фауккс. Намек присяжным, что в версии обвинения может присутствовать некая расплывчатость, возможно, даже неточность. Фауккс добился своего: судья неявно выразил согласие с его протестом.

Босх бросил взгляд на Фауккса; тот сидел, сложив руки, с удовлетворенным, если не самодовольным выражением лица. Босх снова посмотрел на лежащую перед ним папку с материалами.

– Могу я обратиться к своим записям? – спросил он.

Получив разрешение, он открыл папку на отчете о вещественных доказательствах. Глядя на отчет о судебно-медицинской экспертизе, Босх начал снова:

– Перед вскрытием по лобковым волосам жертвы провели щеткой для сбора вещественных доказательств. Было получено восемь образцов лобковых волос, которые, как показали последующие лабораторные исследования, не принадлежали жертве.

Он посмотрел на Лэнгуайзер.

– Принадлежали ли эти волосы восьми разным людям?

– Нет, лабораторные тесты определили их как принадлежащие одному и тому же неизвестному человеку.

– И что это означало для вас?

– Что, вероятно, жертва имела сексуальную связь с кем-то между временем последнего купания и смертью.

Лэнгуайзер посмотрела в свои записи.

– Скажите, детектив, были ли собраны на жертве или на месте преступления какие-либо еще улики, кроме волос?

Босх перевернул страницу.

– Да, одиночная прядь волос в два с половиной дюйма длиной была найдена запутавшейся за застежку золотой цепочки, которую жертва носила на шее. Застежка находилась на задней стороне шеи жертвы. Лабораторные анализы установили, что эти волосы также не принадлежали жертве.

– Вернемся на минуту к лобковым волосам. Были ли собраны с тела или на месте преступления какие-либо еще признаки или улики, указывающие, что жертва вступала в сексуальные отношения в период между последним купанием и смертью?

– Нет, не были. Спермы в вагине не обнаружили.

– Нет ли противоречия между этим и обнаружением лобковых волос?

– Противоречия нет. Во время полового акта мог использоваться презерватив.

– Хорошо, детектив, продолжим. Вы упомянули, что в доме были найдены отпечатки пальцев. Пожалуйста, расскажите нам об этой области расследования.

Босх нашел в папке отчет об отпечатках пальцев.

– Всего в доме, где находилась жертва, было собрано шестьдесят восемь образцов отпечатков пальцев. Пятьдесят два из них принадлежат жертве и ее соседке. Установлено, что оставшиеся шестнадцать оставлены семью разными людьми.

– И кто были эти люди?

Босх зачитал список имен из папки. Руководимый вопросами Лэнгуайзер, он объяснил, кто эти люди и как детективы выяснили, когда и почему они побывали в доме. Это были друзья соседки, а также родственники, бывший приятель и предыдущий ухажер. Обвинители знали, что защита обратит на отпечатки особое внимание, используя их как отвлекающий маневр, чтобы увести присяжных от фактов дела. Поэтому показания двигались медленно; Босх нудно объяснял местоположение и происхождение каждого из найденных в доме отпечатков. Закончил он показанием о полном наборе отпечатков пальцев, обнаруженном на передней спинке кровати, в которой нашли жертву. Наверняка именно к этим отпечаткам Фауккс и прицепится, поэтому Лэнгуайзер постаралась свести потенциальный вред к минимуму, подробно обсудив их во время допроса свидетеля.

– Как далеко от тела жертвы помещались эти отпечатки?

Босх заглянул в отчет:

– Два и три десятых фута.

– Где именно на передней спинке кровати?

– На внешней стороне, между передней спинкой и стеной.

– Много ли там было места?

– Около двух дюймов.

– Как отпечатки пальцев могли попасть туда?

Фауккс запротестовал, говоря, что установление, как именно отпечатки пальцев куда-либо попали, находится вне сферы компетенции Босха, но судья разрешил вопрос.

– Я могу придумать только два способа. Либо они попали туда, когда кровать не стояла вплотную к стене. Либо человек, оставивший отпечатки, просунул пальцы между перекладинами спинки и ухватился за одну из них.

Лэнгуайзер предоставила фотографию отпечатков пальцев как вещественное доказательство, и ее показали присяжным.

– Завершая ваш последний ответ… Этот человек должен был бы лежать в постели, не так ли?

– Похоже на то.

– Лицом вниз?

– Да.

Фауккс встал, чтобы выразить протест, но судья поддержал его раньше, чем адвокат смог произнести хоть слово.

– Вы слишком далеко заходите с предположениями, мисс Лэнгуайзер. Продолжайте.

– Да, ваша честь. – Она заглянула в блокнот. – Об отпечатках на кровати жертвы. Не посчитали ли вы, что человек, оставивший их, должен рассматриваться как лицо, на которое в первую очередь падает подозрение?

– Первоначально – нет. Нельзя сказать, как долго отпечаток пробыл в определенном месте. Вдобавок мы имели дополнительный фактор: мы знали, что жертва не была убита в постели, а скорее уложена в кровать после того, как ее убили где-то в другом месте. Нам казалось, что отпечаток находится не в том месте, которого коснулся бы убийца, укладывая тело в постель.

– Кому принадлежали эти отпечатки?

– Человеку по имени Аллан Вейс, который встречался с мисс Кременц в трех предыдущих случаях. Последнее свидание состоялось за три недели до ее смерти.

– Вы беседовали с Алланом Вейсом?

– Да, беседовал. Вместе с детективом Эдгаром.

– Он признал, что бывал в постели жертвы?

– Признал. Он сказал, что спал с ней, когда встречался в последний раз – за три недели до ее смерти.

– Сказал ли он, что касался спинки кровати в месте, которое вы нам показали, – где были найдены отпечатки пальцев?

– Он сказал, что такое возможно, но не утверждал однозначно.

– Изучили ли вы действия Аллана Вейса в ночь смерти Джоди Кременц?

– Да, изучили. У него твердое алиби.

– Какое?

– Он сказал нам, что был на Гавайях на конференции по недвижимости. Мы проверили авиакомпанию и регистрацию в отеле, а также поговорили с устроителями конференции. И получили подтверждение, что он был там.

Лэнгуайзер посмотрела на судью Хоктона и сказала, что было бы неплохо сделать утренний перерыв. Судья заметил, что еще рановато, однако удовлетворил ходатайство и приказал присяжным удалиться на пятнадцать минут.

Босх знал: Дженис нужен перерыв, потому что она собирается перейти к вопросам о Дэвиде Стори и хочет четко отделить их от всех остальных показаний. Когда он сошел со свидетельского места и вернулся к столу обвинения, Лэнгуайзер рылась в бумагах. Она заговорила с ним, не поднимая глаз:

– Что с тобой, Гарри?

– Ты о чем?

– Ты какой-то неживой. Не как вчера. Из-за чего-то нервничаешь?

– Нет. А ты?

– Из-за всего. Мы многое поставили на карту.

– Я буду живее.

– Я серьезно, Гарри.

– Я тоже, Дженис.

Босх вышел из зала суда.

Он решил выпить чашку кофе в кафе на втором этаже. Но сначала зашел в уборную рядом с лифтами, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Наклонился над раковиной, чтобы не плеснуть водой на костюм. В кабинке зашумела вода. Выпрямившись и посмотрев в зеркало, Босх увидел, как Руди Таферо прошел мимо него к другой раковине. Босх снова наклонился и пустил воду. Вода приятно холодила глаза и облегчала головную боль.

– Каково это, Руди? – спросил он, не глядя на мужчину.

– Что «каково», Гарри?

– Ну, знаешь, служить дьяволу. Ты спишь по ночам?

Босх подошел к автомату с бумажными полотенцами и оторвал несколько листов, чтобы вытереться.

– Забавно, – сказал Таферо. – За всю жизнь проблемы со сном у меня были, только когда я служил в полиции. Интересно, почему так?

Он скомкал полотенце и бросил в мусорную корзину. Улыбнулся Босху и вышел. Босх, продолжая вытирать руки, смотрел ему вслед.