6
Подразделение ПАГ входило в отдел по борьбе с молодежными бандами, активно проводивший негласные расследования и предоставлявший полицейских агентов, работающих под прикрытием. С учетом этой своей специфики отдел располагался в здании, лишенном особых опознавательных знаков, в нескольких кварталах от главного здания полицейского управления. Гарри решил пройтись пешком, так как знал, что больше времени займет вывод машины из гаража, стояние в пробках, а затем поиск места для парковки. В восемь тридцать он уже стоял перед входом в здание и нажимал кнопку переговорного устройства. Не получив ответа, Босх вынул сотовый, собираясь звонить детективу Чу, но в этот момент сзади раздался знакомый голос:
— Доброе утро, детектив Босх. Не ожидал вас здесь увидеть.
Босх обернулся. Это был Чу с кейсом в руках, как раз подошедший к месту работы.
— Я вижу, у вас тут, ребята, довольно гибкий график, — ответил Босх.
— Да, мы предпочитаем относиться к делу без излишнего фанатизма.
Босх посторонился, чтобы Чу мог открыть дверь с помощью электронного ключа-карточки.
— Входите.
Чу провел Босха в небольшое помещение, где располагалось примерно с дюжину письменных столов. Тут же находился и кабинет лейтенанта. Чу прошел за один из столов и поставил кейс на пол.
— Чем могу быть полезен? — спросил он. — Я планировал подойти в ваш отдел к десяти, когда придет миссис Ли.
Чу уже устроился в кресле, однако Босх продолжал стоять.
— Я хочу показать вам кое-что, — сказал он. — У вас здесь есть какая-нибудь аудио-видеоаппаратная?
— Да, пройдемте со мной.
В помещении ПАГ имелось четыре комнаты для допросов. Чтобы попасть в одну из них, надо было пересечь общий зал. Внутри все было оборудовано как в настоящей аппаратной, со стандартной вертящейся стойкой, с DVD-проигрывателем и телевизором. Но Босх заметил, что в комплект входил еще и принтер, а вот этого у них в отделе пока не было.
Босх протянул Чу видеодиск из магазина «Фортуна». Тот вставил его в проигрыватель, а Босх взял пульт управления и прокрутил запись вперед, до отметки «15.00».
— Я хотел, чтобы вы охарактеризовали человека, входящего в магазин.
Чу молча просмотрел эпизод, в котором субъект с явно азиатской внешностью вошел в магазин, купил пиво и пачку сигарет, получив при этом от своего капиталовложения многократную прибыль.
— Вот этого? — спросил он, после того как изображение покупателя исчезло с экрана.
— Именно.
— Можно прокрутить еще раз?
— Конечно.
Босх запустил двухминутный эпизод заново, зафиксировал картинку на том месте, где покупатель отворачивается от прилавка и направляется к выходу. Затем поиграл с этим изображением, двигая его туда и обратно, пока не ухватил наилучший ракурс лица странного посетителя.
— Вы его знаете? — спросил Босх.
— Нет, определенно не знаю.
— Что вы здесь увидели?
— Явно какой-то платеж. Он получил намного больше, чем дал.
— Да, двести шестнадцать сверх своих собственных двадцати долларов. Мы сосчитали.
Босх заметил, как брови Чу взлетели вверх.
— И что это означает? — спросил Босх.
— Ну, вероятно, то, что этот человек из триады, — бесстрастно констатировал Чу, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
Босх кивнул. Он никогда прежде не расследовал убийств, совершенных триадой, но знал, что так называемые тайные общества, существовавшие ранее только в Китае, давным-давно перебрались через Тихий океан и теперь орудуют в большинстве крупных американских городов. Лос-Анджелес, с его весьма многочисленной китайской диаспорой, был одним из их оплотов наряду с Сан-Франциско, Нью-Йорком и Хьюстоном.
— Что говорит за то, что этот человек из триады?
— Вы сказали, что платеж составил двести шестнадцать долларов, верно?
— Совершенно верно. Ли вернул этому человеку его деньги. А кроме того, он дал ему десять двадцаток, десятку, пятерку и банкноту в один доллар. Что это значит?
— Рэкет, практикуемый триадами, построен на получении ежедневных выплат от владельцев маленьких магазинчиков, обеспечивающих таким образом себе защиту. Взнос обычно составляет сто восемь долларов. Очевидно, что двести шестнадцать — деньги кратные этой сумме, то есть двойная выплата.
— Почему именно сто восемь? Налог с налога? Они что, отсылают добавочные восемь баксов в казну?
Чу не заметил сарказма в голосе Босха и ответил, словно растолковывая непонятливому ребенку:
— Нет, детектив, число не имеет к этому никакого отношения. Позвольте кратко ввести вас в историю вопроса, что, надеюсь, поможет вам понять его суть.
— Сделайте одолжение, — согласился Босх.
— Возникновение триад уходит корнями в историю Китая семнадцатого века. В Шаолиньском монастыре было сто тринадцать монахов. Маньчжурские завоеватели вторглись и перебили всех, кроме пятерых монахов, создавших впоследствии тайные общества, имеющие целью изгнать захватчиков. Так родились триады. Но с течением веков они изменились, отошли от политики и патриотических идеалов и сделались преступными организациями. Во многом, подобно итальянской и русской мафиям, они занялись рэкетом — другими словами, вымогательством и крышеванием. Дабы воздать почести духам зверски убитых монахов, суммы поборов обычно кратны ста восьми.
— Но ведь уцелело пятеро монахов, а не трое, — возразил Босх. — Почему же эти тайные общества назвали триадами?
— Потому что каждый монах основал свою собственную триаду — «Тиан ди гуи» — то есть «содружество небес и земли». Каждая группа имела свой флаг в форме треугольника, символизирующего связь между небом, землей и человеком. Отсюда и пошло их название — «триады».
— Замечательно, и они привезли все это сюда.
— Причем уже очень давно. Но не они привезли эту заразу сюда. Это сделали американцы. Триады прибыли вместе с китайскими рабочими, когда-то завезенными для строительства железных дорог.
— И они прессуют своих же людей?
— По большей части да. Но мистер Ли был религиозен. Вы видели вчера буддистский алтарь в подсобке его магазина?
— Я это упустил.
— Мне пришлось быть там и разговаривать об этом с его женой. Мистер Ли был очень набожным человеком, верил в духов. Для него платить триадам было, вероятно, равносильно тому, что совершать подношение духу, своему предку. Дело в том, что вы смотрите на это как человек посторонний, детектив Босх. Если бы вы были приучены с малых лет к тому, что часть ваших денег должна идти триадам — точно так же, как сейчас вы отдаете деньги налоговой службе США, — то не считали бы себя жертвой. Для него это была просто данность, образ жизни.
— Но налоговая служба США не всаживает три пули вам в грудь, когда вы отказываетесь ей платить.
— А вы уверены, что Ли был убит тем человеком или триадой? — возбужденно воскликнул Чу, указывая на экран.
— Я уверен, что это самая лучшая наводка из имеющихся в нашем распоряжении на данный момент, — парировал Босх.
— А как насчет наводки, полученной от миссис Ли? Я говорю о молодчике из банды, угрожавшем ее мужу в субботу.
Босх покачал головой:
— Тут что-то не сходится. Конечно, я по-прежнему хочу, чтобы она просмотрела фотокартотеку на бандитов и опознала парня, но, думаю, здесь мы понапрасну будем тратить время.
— Не понимаю. Он же сказал, что вернется и убьет мистера Ли.
— Нет, он сказал, что вернется и разнесет ему башку. А мистер Ли был застрелен в грудь. Это не было убийством из ярости, детектив Чу. Картина преступления этому не соответствует. Но не беспокойтесь, мы все равно проверим эту версию, пусть даже это будет пустой тратой времени.
Так и не дождавшись ответа от молодого детектива, Босх указал на отбивку времени на экране.
— Ли был убит в это же самое время ровно неделю спустя. Мы должны допустить не только то, что Ли регулярно платил триадам дань, но и то, что этот человек присутствовал там, когда Ли был убит. Я думаю, это делает его более реальным подозреваемым.
Комната для допросов была очень маленькой, поэтому они оставили дверь открытой. Неожиданно Босх шагнул к двери, прикрыл ее и вновь повернулся к Чу.
— А теперь скажите, имели ли вы вчера какие-либо подозрения на этот счет?
— Конечно, нет!
— Миссис Ли ничего не говорила о выплатах местной триаде?
Лицо Чу приобрело холодное и высокомерное выражение. Он был не столь физически развит, как Босх, но вся его поза говорила о том, что он изготовился к бою.
— На что вы намекаете, Босх?
— Я намекаю на то, что это ваш мир и вы должны были ознакомить меня с ним. Сам я обнаружил это совершенно случайно. Ли сохранил диск лишь потому, что на нем заснят магазинный вор, а не для того, чтобы зафиксировать выплаты дани.
Они стояли друг против друга как противники, их разделяло чуть больше полуметра.
— Знаете, вчера я не был знаком с тем, что могло бы навести на такую мысль, — сказал Чу. — Меня вызвали переводить. Вы не спрашивали моего мнения о чем-либо. Вы намеренно от меня отгородились, Босх. Быть может, если бы вы привлекли меня к расследованию, я бы воспринимал все по-другому.
— Чушь собачья! Вы детектив, а не младенец. Вы можете не испрашивать какого-то особого разрешения для того, чтобы задать вопрос.
— Мне показалось, что с вами как раз требуется соблюдать некие формальности.
— Как прикажете это понимать?
— А так, что я анализирую то, как вы, Босх, общаетесь с миссис Ли, с ее сыном… со мной.
— Ах вот оно что. Старая песня.
— Что сделало вас таким? Вьетнам? Вы служили во Вьетнаме, я угадал?
— Не воображайте, что все обо мне знаете, Чу!
— Я знаю то, что вижу, и мне приходилось видеть подобное и раньше. Я не из Вьетнама, детектив. Я американец. Я здесь родился, точно так же как и вы.
— Послушайте, давайте оставим это и займемся нашим расследованием.
— Как вам угодно. Вы начальник.
Чу, подбоченившись, отвернулся к экрану. Босх старался подавить свои эмоции. Он вынужден был признать, что Чу прав. И он был смущен тем, что Чу так легко распознал в нем человека, вернувшегося из Вьетнама с бременем расовой предубежденности.
— Ну хорошо, — признал он. — Возможно, я был не прав в том, как вел себя с вами вчера. Прошу меня извинить. Но сейчас вы работаете с нами, и мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне все, что знаете. Без утайки.
Чу тоже немного расслабился.
— Я уже все вам рассказал. Единственное, что меня смущает, это двести шестнадцать баксов.
— А что с ними?
— Это двукратный платеж. Выглядит так, будто мистер Ли пропустил неделю. Может, у него были проблемы с деньгами. Его сын сказал, что с бизнесом возникли проблемы.
— И может, именно это привело к его смерти.
Босх указал на экран:
— Можете отпечатать мне копию вот этого кадра?
— Я бы и сам хотел иметь такую.
Чу переместился к принтеру и дважды нажал какую-то кнопку. Вскоре появились два экземпляра стоп-кадра видеозаписи, зафиксировавшей вызвавшего подозрение покупателя в тот момент, когда тот отворачивается от прилавка.
— Есть у вас своя база фотографий? — спросил Босх. — Оперативная картотека?
— Конечно, — ответил Чу. — Постараюсь его идентифицировать. Наведу справки.
— Я не хочу, чтобы он узнал о том, что мы за ним охотимся.
— Спасибо за подсказку, детектив. Но разумеется, я учту это.
Босх промолчал. Только что он совершил еще одну оплошность. Нелегко будет ему с Чу. Он понял, что не сможет доверять этому человеку, хотя они оба практически из одной и той же конторы.
— Я бы также хотел сделать распечатку татуировки, — объявил Чу.
— Какой татуировки? — удивился Босх.
Чу взял у него из рук пульт и нажал кнопку обратной перемотки. Наконец он остановил картинку на том месте, где покупатель протягивал за наличными левую руку. Молодой детектив пальцем обвел едва заметный контур на ее внутренней поверхности, выше запястья. Чу прав: это была татуировка, — но рисунок уж очень нечетко проступал на зернистом фоне, а потому ускользнул от внимания Босха.
— Что это? — спросил он.
— Похоже на очертание ножа. Самодельная татуировка.
— Он был в тюрьме.
Чу нажал кнопку, вновь давая команду распечатать изображение.
— Нет, обычно такие татуировки делаются на корабле. Во время перехода через океан.
— Что в вашей символике означает это изображение?
— Нож по-китайски будет «ким». Здесь, в Калифорнии, представлены по крайней мере три такие триады: «Йи Ким», «Саи Ким» и «Юнь Ким». В переводе это означает: «Праведный нож», «Западный нож» и «Храбрый нож». Все они суть ответвления от гонконгской триады под названием «Четырнадцать К». Очень сильной и могущественной.
— В Китае или здесь?
— И там и здесь.
— «Четырнадцать К»? Как золото в четырнадцать карат?
— Нет, «четырнадцать» — это несчастливое число. Оно звучит как китайское слово, обозначающее смерть. А «К» — начальная буква слова «конец».
Босх знал от дочери и благодаря своим частым наездам в Гонконг, что всякая комбинация числа «четыре» считалась приносящей несчастье. Дочь и бывшая жена Босха жили в небоскребе-кондоминиуме, где в нумерации этажей отсутствовала цифра «четыре». Четвертый этаж был маркирован буквой «П» — «паркинг», а четырнадцатый вообще пропущен — точно так же как в большинстве зданий в Европе и Америке пропускается тринадцатый этаж. Четырнадцатый и двадцать четвертый этажи здания занимали англоязычные жильцы, не разделявшие предрассудков людей хань — то есть китайцев.
— Значит, вы думаете, что этот человек мог входить в один из филиалов «Четырнадцати К»? — кивнул Босх в сторону экрана.
— Очень возможно, — сказал Чу. — Прямо сейчас начну наводить справки.
Босх бросил взгляд на Чу, стараясь прочитать его мысли. Он был уверен, что понял намек. Чу хотел поскорее его спровадить, чтобы приступить к работе. Гарри подошел к видеоплейеру, извлек диск и положил в кейс.
— Будем на связи, Чу.
— Да.
— Как только что-то разузнаете, дайте мне знать.
— Я все понимаю, детектив.
— Хорошо, и жду вас в десять, когда придут миссис Ли с сыном.
Босх открыл дверь и покинул аппаратную.
