В среду, после бессонной ночи в скверном отеле, я приехал к зданию суда рано утром и, к своему удивлению, не обнаружил теплой компании глендейлских детективов, поджидающих меня с улыбками на лицах и ордером на арест в руках. Горячая волна облегчения прокатилась по мне, когда я проходил через металлоискатель. Я был в том же самом костюме, что и накануне, но надеялся, что никто этого не заметит. Все-таки рубашка и галстук свежие. Я всегда держу запасные в багажнике «линкольна», на случай жарких летних дней, когда дела обязывают выезжать в близлежащую пустыню и кондиционер в машине не выдерживает.

Когда я добрался до зала судебных заседаний, закрепленного за судьей Фулбрайт, то опять-таки с удивлением обнаружил, что не являюсь первым прибывшим. Там уже находился Минтон, он устанавливал в зрительских рядах экран для своей высокотехнологичной презентации. Поскольку зал суда строился еще до начала эры компьютерных презентаций, здесь не предусмотрели место для двенадцатифутового экрана – так чтобы его было видно и присяжным, и судье, и защитнику с обвинителем. Изрядный кусок пространства, отведенного для зрителей, окажется занятым экраном, и всякий, сидящий позади него, лишится возможности лицезреть шоу.

– Кто рано встает, тому Бог подает! – приветствовал я Минтона.

Он бросил на меня взгляд, оторвавшись от работы, и, как мне показалось, не ожидал увидеть меня столь же рано.

– Приходится самому обеспечивать всю материально-техническую часть. Это головная боль.

– Вы вполне можете вместо этого выступить на старомодный лад: просто посмотреть на присяжных и поговорить с ними по-человечески.

– Нет, спасибо. Так меня больше устраивает. Вы беседовали со своим клиентом о предложении?

– Да. Никакой торговли. Видимо, мы все-таки доведем судебный процесс до конца.

Я поставил кейс на свой стол и призадумался. Итак, значит, Минтон подготавливает заключительное слово. Интересно, означает ли этот факт его отказ предъявить суду опровергающего свидетеля с контраргументами? Меня вдруг охватила паника. Я бросил взгляд на стол обвинения и не увидел ничего, что давало бы мне ключ к разгадке планов Минтона. Я знал, что могу напрямую спросить его, но не хотел разрушать впечатление той небрежной, незаинтересованной уверенности в себе, которое стремился производить.

Ленивой походкой я прошелся до стола судебного пристава Билла Михана, который заправлял делопроизводством в суде у Фулбрайт, и увидел у него на столе целую уйму веером разбросанных бумаг. Где-то здесь, наряду с ежедневной повесткой дня и списком дел, назначенных к слушанию, должен иметься и список лиц, на данный момент находящихся в суде под стражей.

– Билл, хочу сходить взять чашечку кофе. Тебе чего-нибудь принести?

– Нет, дружище, спасибо. Я завязал с кофеином. Пока по крайней мере.

Я понимающе улыбнулся.

– Это список привезенных арестантов? Можно взглянуть, нет ли там каких моих клиентов?

– Конечно, смотри.

Михан протянул мне несколько скрепленных вместе страниц. Это был поименный список всех заключенных, которые в данный момент находились в тюремных камерах при здании суда, будучи доставлены сюда на время. За каждым именем следовал номер зала суда, куда заключенный направлялся. Я небрежно пробежался глазами по списку и быстро отыскал в нем имя Дуэйна Джеффри Корлисса. Минтоновский осведомитель находился тут, в здании суда, и направлялся в зал, закрепленный за Фулбрайт! Я едва не вздохнул с облегчением, но вовремя сдержался. Кажется, Минтон все-таки собирался разыграть партию так, как я рассчитывал, к чему так долго готовился.

– Что-то не так? – спросил Михан.

Я отдал ему список.

– Нет, а что?

– Не знаю. Просто у тебя такой вид, будто что-то случилось.

– Пока еще ничего, но случится.

Я покинул зал суда и спустился на несколько этажей, в кафетерий. Стоя в очереди, чтобы заплатить за кофе, я увидел, как сюда же вошла Мэгги Макферсон и направилась к большим кофейникам. Заплатив, я приблизился к ней сзади, когда она насыпала себе в кофе порошок из розового пакетика.

– Сахаринчик, – прокомментировал я. – Моя бывшая жена тоже говорила, что терпеть не может кофе с сахаром.

Она обернулась:

– Брось валять дурака, Холлер.

Но при этом Мэгги улыбалась.

– Брось, Холлер, а то закричу, – продолжил я. – Эту присказку она тоже любила повторять. И даже очень часто.

– Что ты здесь делаешь? Ты же должен находиться на шестом этаже, готовиться выдергивать Минтону шнур из розетки.

– Меня это не заботит. Рекомендую тебе самой туда подняться и поглядеть на наше шоу. Старая школа против новой, битва века.

– Вряд ли получится. Кстати, не этот ли костюм был на тебе вчера?

– Да, это мой счастливый костюм, мне в нем всегда сопутствует удача. А откуда ты знаешь, в чем я был вчера?

– О, я на пару минут заглянула к вам. Ты был слишком занят, допрашивая своего клиента, поэтому не заметил.

Мне было приятно, что она замечает мои костюмы. Я знал: это что-нибудь да значит.

– В таком случае почему бы тебе опять не заглянуть в щелку сегодня на утреннем заседании?

– Не могу. Слишком занята.

– Что у тебя?

– Принимаю дело об убийстве от Энди Севила. Он увольняется, уходит в частный бизнес, и начальство поделило его дела между остальными. Мне досталось хорошее.

– Рад за тебя. А обвиняемому не требуется адвокат?

– И думать не смей, Холлер. Я не собираюсь потерять из-за тебя еще одно дело.

– Просто пошутил. У меня и своих полно.

Она накрыла чашку крышкой и подхватила ее со стойки с помощью слоя салфеток, чтобы не обжечься.

– Вот и у меня тоже. Так что желаю тебе сегодня удачи – но никак не могу.

– Да, понимаю. Надо держаться своей компании. Главное, не забудь приободрить Минтона, когда он приползет к вам побитой собакой.

– Постараюсь.

Она вышла из кафетерия, а я двинулся к свободному столику. У меня оставалось пятнадцать минут до начала утреннего заседания. Вытащил сотовый и позвонил своей второй бывшей жене.

– Лорна, это я. Корлисс тут. Ты все помнишь?

– Да.

– О'кей, просто хотел удостовериться.

– Удачи тебе, Микки.

– Спасибо. Она мне пригодится. Жди следующего звонка.

Я закрыл телефон и собрался подняться на несколько этажей, в зал суда, когда увидел детектива из полиции Лос-Анджелеса, незабвенного Ховарда Керлена, который продирался ко мне между столиками. Не похоже было, чтобы коп, отправивший в тюрьму Хесуса Менендеса, заглянул сюда скушать бутерброд с сардинами и арахисовым маслом. В руках у него была какая-то сложенная бумага. Он добрался до моего столика и выложил бумагу прямо перед чашкой с кофе.

– Что это за дерьмо? – требовательно произнес он.

Я принялся разворачивать документ, хотя уже знал, что это такое.

– Похоже на повестку с вызовом в суд, детектив. Уж вам-то положено знать, что это такое, право слово.

– Вы понимаете, о чем я, Холлер. Какую игру вы затеяли? Наколоть меня хотите? Я не имею ничего общего с вашими делами там, наверху, и не желаю участвовать в вашей хреновине.

– Это никакая не игра и не хреновина. Вас вызывают в суд в качестве опровергающего свидетеля.

– Опровергать что? Я уже сказал вам, и вы прекрасно знаете: я не имею отношения к данному делу. Им занимался Марта Буккер. Я только что с ним разговаривал, и он утверждает – это какая-то ошибка.

Я примиряющее кивнул, словно надеясь уладить недоразумение.

– Послушайте, сделаем вот что: поднимитесь в зал суда и сядьте там на галерке. Если это ошибка, я все улажу как можно быстрее. Полагаю, займет не более часа. Я вас вызволю, и вы опять пойдете ловить своих плохих парней.

– А может, лучше так: я ухожу прямо сейчас, а вы тут улаживайте без меня в свое удовольствие?

– Нет, детектив. Совершенно законная повестка, так что вы обязаны явиться в указанный зал суда, если только каким-то иным образом не будете освобождены от этой повинности. Я же сказал: постараюсь разобраться как можно быстрее. Сначала пойдет один свидетель обвинения, а потом сразу настанет моя очередь, и я позабочусь об этом.

– Просто чушь свинячья!

Он отвернулся от меня и возмущенно потопал через кафетерий обратно к выходу. К счастью, повестку оставил у меня. К счастью – потому что она была липовая. Я не зарегистрировал ее у секретаря суда, и нацарапанная внизу подпись была моей.

Чушь или нет – а я был уверен, что детектив Керлен не покинет здание суда. Он понимает, что такое долг и закон. Ведь он живет этим. Именно на это я и рассчитывал.

Керлен будет сидеть в зале суда, пока его не отпустят.

Или пока не поймет, зачем я его туда вызвал.