В книге «Славяне: от Эльбы до Волги» (2009) Юрий Денисов вдохновенно сочиняет: «Сыновья Аттилы, которые, вследствие его крайней чувственности, составляли почти целый народ, требовали, чтобы подданные были разделены между ними поровну, подобно домашней прислуге».

Галиматья, точнее ведь и не сформулируешь. Аттила был умерен не только в еде и питье, но и в интимной жизни; никакого «почти целого народа» отпрысков не существовало. Безусловно, шаньюй радовался появлению на свет сыновей больше, чем дочкам. Ну что тут скажешь? Поневоле вспоминается советская песня «Товарищ» на слова А. Прокофьева, в которой есть строфа:

В эпоху войн отцы любой нации заинтересованы в том, чтобы женщины рожали побольше мальчиков – будущих солдат, которые смогут по любому приказу командира бесстрашно «идти напролом». Вот только для самого командира способность безоглядно «идти напролом» – качество недостаточное и даже опасное.

И до, и после гибели на брачном ложе Аттилы трое его старших сыновей прошли немало военных кампаний, но так и не развили в себе организаторских талантов, оставаясь в тени гениального отца. Война требует обходных маневров, дерзких уловок, глубокой разведки и дипломатической поддержки. Но Эллях, Денгизих и Эрнак были совершенно обделены полководческим гением, а Эйтил и Эрп вовсе оставались еще горькими подростками.

Эллях, Денгизих и Эрнак не придумали ничего лучшего, кроме борьбы за отцовское наследство, главным в котором были сами гуннские полчища.

«Наследники Аттилы подняли спор о разделе государства, но, безрассудно желая повелевать все вместе, они все вместе потеряли власть, – пишет Рустан Рахманалиев в книге “Империя тюрков. История великой цивилизации”. – Переворот, низвергнувший владычество гуннов, упрочил славу Аттилы, который одним своим гением поддерживал это громадное, но неплотно сложенное здание».

Воистину историю творят личности, а не массы, как внушали учителя в советских школах и вузах. О раздоре в гуннском стане быстро узнали покоренные германцы и сарматы, в итоге чего герулы, гепиды и ругии (восточно-германское племя, в ходе Великого переселения народов откочевавшее с Балтики) уже к 354 году сколотили боевой союз. Лишь остготы, сытые по горло кровопролитными поражениями от гуннов, остались в стороне от событий – до поры до времени.

Возглавил антигуннское восстание король гепидов Ардарих. А Эллях – старший сын и любимец покойного отца! – во главе немалого войска отправился проучить мятежников. Суровая сеча произошла на берегах Недавы, которая впадает в один из притоков Дуная реку Саву, что мирно течет сегодня по разрушенным совсем молодой еще войной республикам бывшей Югославии.

Эллях бесстрашно сунулся как только он и умел – напролом! – и был наголову разбит, потеряв тридцать тысяч конников и собственную жизнь. В этой же битве сложили молодецкие головы и братья «королевы гуннов» одноглазый Кавтозей и Симдяш. Траурную весть об их гибели принесли в отчий шатер уцелевшие Ведяпа с Автаем, старший и младший из сыновей старого Пичая.

– Их похоронили? – коротко спросил Пичай.

Ведяпа с Автаем рухнули на колени:

– Нет, отец, мы сами еле ноги унесли, иначе и нас бы воронье клевало, а не земля-матушка бы приняла!

Когда семейство, совершив на скорую руку положенные обряды, оплакало погибших, Пичай скомандовал, всхлипывая:

– Хватит, нагулялись, домой, на родину пора. Давайте собираться в дальнюю дорогу. Таких, как мы, немало!

– Верно отец говорит, присоединимся к уходящим мокшанам с эрзянами, да и рванем на северо-восток, – живо отозвался Ведяпа. – Не зря мы с Автаем после битвы целый табун лишившихся седаков лошадей по рощам собрали да двух верблюдов привели. Шатер бросим здесь, чтоб глаза никому наши сборы не резали.

– С темнотой начнем грузить нажитое добро на повозки и вьючить верблюдов с лошадьми, – согласился со старшим сыном отец. – А я пока схожу к маркитантам за хлебом.

– Правильно, в Паннонии больше делать нечего, – подала голос, не переставая рыдать, старшая жена Вергава. – А ну, девки, погнали свиней бить да коптить. Времени только мало у нас, но теперь уж как получится. Для быстроты мясо с салом в угли засунем. Давай поднимайся, «королева», с нами пойдешь!

– Нет, не надо ей мелькать лишний раз на глазах у людей, – резонно возразила младшая жена Шиндява. – Наверняка какой-нибудь сумасшедший не верит докторам и все еще считает, будто она вождя прикончила. Пускай лучше в шатре вьюки пакует и не высовывается.

Ну, на том и порешили.

Уцелевшие гунны, а также мокша и эрзя Элляха, частично бежали за Сарматские горы; с ними этими паническими беглецами-то в составе здоровеннного обоза и ушло семейство Пичая. Вышедшие за гуннов старшие сестры Сернява да Тетява ехали теперь беременные невесть от кого. А их мужья нарадоваться не могли, что обретут новые дома подальше от непрерывно дерущейся Европы.

Старшим сестрам бессовестно завидовали двадцатилетняя Лиява да девятнадцатилетняя Элюва: замуж было невтерпеж, засиделись в девках-то! Впрочем, переход в родное Волго-Окское муждуречье предстоял многомесячный, поэтому имелись все шансы закрутить дорожный роман, да и подобрать себе хорошенького гунна супругом прямо в пути. Наверняка примкнувший к шедшей на восток орде верховный шаман Номто согласится провести положенные обряды, не дожидаясь прибытия орды к месту назначения.

Одна лишь Илди-куо никому не завидовала. Только что она попробовала замужество на вкус, боялась его теперь как огня и плакала не переставая.

– В Атяшево, в Атяшево, поедем поскорей, поедем мы в Атяшево, где нет смертей, где нет царей, – мурлыкала сквозь слезы девочка незамысловатые, невесть откуда взявшиеся строчки, и вдруг спросила себя: – А может, теперь никакое не Атяшево, а снова Долина Ручьев? Впрочем, какая разница…

Девушка мечтала вернуться на Родину с того самого часа, когда узнала, что придется покинуть насиженное место и где провела сравнительно беззаботную юность. И вот лесная богиня Вирь-ава – та самая, которая во сне велела Шиндяве назвать ребенка Илди-куо, – услышала ее мольбы.

Прочие воины со своими семьями прибились к ордам во главе с Денгизихом и Эрнаком. Эти сыновья Аттилы выбрали местами своих временных стойбищ соответственно Дакию (сейчас там Румыния) и Бессарабию (ныне поделена Молдавией и Украиной). Многие гунны ушли также в Персию к эфталитам и даже на берега Аральского моря – поближе к местам великого исхода хунну во II веке новой эры.

Заброшенную Паннонию незамедлительно заняли алчные и обиженные на весь белый свет остготы. Время года этих протогерманцев нисколько не занимало – хоть жара, хоть пурга.