Как ни печально звучит, однако

история – это то, чего нет.

Мы можем говорить о том, что произошло то или иное событие. Но как только мы начинаем его анализировать – выясняется, что история у каждого своя.

Великие историки, конечно, были, есть и будут. Теперь только осталось выяснить: кто такие, эти самые историки? Люди, которые знают абсолютную правду о прошлом? Нет, конечно, ее никто не знает.

Историки – это исследователи прошлого.

Ведь и само слово «история» заимствовано нами из греческого языка. По-гречески оно прямо так и звучит: ἱστορία и означает – «исследование». Исследовать прошедшее время можно и нужно. И хотя Гегель утверждал, что история учит лишь тому, что она никогда ничему не научила ни один народ, все-таки при желании из истории можно извлекать уроки. К тому же некоторые исторические исследования ужасно интересно читать.

Самое главное, читая исторические книги, не задаваться вопросом: «Как оно все было на самом деле?»

Поскольку даже сами участники исторических событий на сей вопрос ответят по-разному, не говоря уже о последующих исследователях.

История – это исследование прошлого с субъективной точки зрения.

И в этом смысле она, безусловно, существует.

Кто был первым великим историком? Правильно: Геродот, жил он в Греции, и был он не просто так себе Геродот, а отец истории. И вот свою первую книгу этот отец начинает такими словами: «Геродот из Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния, как эллинов, так и варваров, не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом».

Варварам не повезло: у них своего Геродота не нашлось. А то ведь очевидно: то, что греческому Геродоту представлялось деяниями «великими и удивления достойными», то какому-нибудь варварскому Геродоту показалось бы чем-нибудь совершенно иным.

Как отыскать историческую правду, если известен афоризм: «История пишется победителями»? Ведь по-другому эти красивые слова можно и так интерпретировать: история – это всегда односторонняя правда.

Абсолютно точно сказал об этом английский кинорежиссер Кен Лох:

«Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее».

Мой старший сын обучался в Бельгии, в обычной такой школе города Брюсселя. Так вот его учили, что один из главных результатов Второй мировой войны состоит в том, что американцам и западноевропейцам удалось предотвратить повальное продвижение коммунизма в Европу. Для меня, сына партизана Великой Отечественной, эта сентенция звучит по меньшей мере странно. Но, если вдруг положить руку на сердце, не возьмусь утверждать, что в этом выводе вовсе нет никакого резона.

В 1814 году Вальтер Скотт написал произведение под названием «Уэверли». Это не просто так себе книжка, а первый исторический роман. С тех пор в прошлом вообще стало невозможно разобраться. Как мы, простые обыватели, изучаем прошлое? По книжкам да фильмам, не так ли?

Или вот еще – по картинам. Они ведь нагляднее. Все знают картину Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Однако большинство историков убеждены: Грозный избил своего сына Ивана, и тот умер лишь через десять дней после этого. Десять дней отец ждал: умрет избитый им сын или выживет? Можно ли после такого не сойти с ума? Но мы об этом не думаем: картина Репина – вот самый главный для нас документ эпохи. А то, что между написанием картины и собственно убийством прошло 300 лет, – детали…

Для подавляющего большинства людей легенда – вот правда истории.

Историки склоняются к тому, что Сальери не убивал Моцарта. Приводят этому «факту» доказательства. Но после Пушкина, пьесы Шеффера и снятого по ней фильма Формана это мало кого волнует. Легенда стала правдой истории.

Если правда истории – это легенды, то мы имеем дело не с живыми людьми, а с героями легенд – с образами, если угодно – с символами.

Причем, если это положительный символ, мы не обращаем внимания на те гадости, которые он сделал. Если отрицательный – не помним хорошего.

Сейчас мало кто знает, что знаменитый «народный автомобиль» «фольксваген» был внедрен благодаря Адольфу Гитлеру, которому понравилась идея инженера-самоучки Фердинанда Порше.

Кто сейчас вспомнит, что Петр III – муж Екатерины Великой, уничтоженный ею, – за недолгое свое правление успел закрыть Тайную канцелярию, которая возродилась лишь при Бенкендорфе? Петр, по сути, на десятки лет истребил институт доносительства в России. Но история писалась победителями, то есть действительно великой Екатериной, и Петр остался в этой самой истории сумасшедшим, неприятным, совершенно пустым человеком.

Поскольку история – это легенды, то их просто необходимо использовать любым правителям для каких-нибудь своих нужд. Ничто так не помогает правителям, как адаптированная под их нужды несчастная бессловесная история.

И самое последнее. Не мои слова. Слова политика и философа Александра Николаевича Яковлева. Я знаю, что к этому человеку относятся по-разному (я лично с огромным уважением), но дело не в этом. Как бы к нему ни относиться – эти его слова безусловны и очень важны:

«У истории судей нет».