Глава 13

Треш, подсунув руки под голову, лежал с закрытыми глазами. Ему не спалось, хотя товарищи кругом дрыхли без задних ног, храпели, сопели и даже мурлыкали. Особенно Злата, прильнувшая к сталкеру сбоку и сопящая ему в подмышку. Запахи дурмана в сенях успокаивали, сытые желудки больше не урчали, натруженные тела расслабились. Какие сны видели сейчас друзья, сталкеру было невдомек. Может, и не снилось им ничего. Правильно говорил Гур еще тогда, прощаясь на Куцем болоте, что друзья нужны и важны, что без них в жизни никак и никуда. А теперь у Треша вон сколько их появилось в походе! И Злата, и Гур, Холод с Фифой, и этот паренек Малой. А скольких сталкер уже потерял ради достижения цели… Они ведь могли жить припеваючи и служить на Заслоне, в городе Оружейников, изредка постреливая в бандитов и зверей…

В памяти проплыли картины похода, бои с мутантами и группировками, аномалии, таящие смерть, пейзажи, радующие душу, люди, запавшие в сердце…

…Там, на островке, когда остальные присоединились к сталкеру и Малому, мудрый старец Гур и не менее мудрый Болотник, которого группа Холода повстречала в мари недалеко от места ночевки Треша, в трупах опознали приверженцев Всевластия.

– Это их люди, – однозначно сделал вывод Болотник, рассматривающий тела и искусно сделанные маски на лицах, – Всевластие активнее других пытается найти Армаду, добыть ключи к Вратам, а подчинив энергию мощного носителя и получив власть над мирами, они не остановятся и гуманнее не станут.

Треш понял, что тайну Врат надо оберегать. «Но есть же Стражи! И отец тоже, оказывается, Страж Армады! Так, так, так. Нужно расставить в голове все по порядку. Сгрести кашу хаотичных мыслей, размазанных по краям тарелки, в одну кучку. И разбавить маслом… Итак…

Прежде всего выяснилось, что погибшие на острове были агентами Всевластия. Они знали почти все про группу Холода и мои намерения, о целях рейда, составе и приключениях. Блин-н! Спутник, что ли, пасет нас сверху?» Треш открыл глаза, но кроме изъеденных жуками-короедами досок потолка ничего больше не увидел. Снова прикрыл веки.

«Так удачно перевоплотиться в моих друзей агентам Всевластия было не просто. Владеть подробной инфой о передвижении разрозненной группы – это не пуп чесать! Кто помогал этому тайному обществу? Это пока неизвестно, но кровь из носу необходимо выяснить и пресечь канал связи. Дальше. Предатель в отряде? Может такое быть или нет? Если уж разведчики ордена сумели узнать, где я, почему бы не быть чужому среди своих? Одни вопросы, черт побери!

Холод с девчонками отпадают: они не всегда были со мной, плюс именно они сдерживали наседающего врага, могли погибнуть. Да и на виду были всегда друг у друга. Малой! Он всегда при мне, терялся, да, было такое, но нашелся, спас «ауру» и отдал ее добровольно. Нет, не он. Болотник отпадает вообще, он объявился только сейчас, никогда не покидал болот и свято берег секреты Армады. Остается Гур. Не хочется копаться в нем, но… Он многое знает, пропадал надолго, появился неожиданно, преодолев сотни кэмэ на воздушном шаре с каким-то пилотом Северного форта, погибшим при падении. Гур ищет моего батю, своего бывшего подчиненного. Ищет упорно и настойчиво. Это как бы минусы. Теперь плюсы. «Росу» Гур все-таки доставил из форта и отдал мне. Сбежать из Западного форта помог, вообще потом помогал и спасал, включая подаренный сестренке артефакт. Нумизмата выследить ему не удалось, тот скрылся сразу после моего побега. Все эти приключения случились благодаря его идее о походе в поисках Рая… то есть Армады. В помощь? Да. А если чужими руками? Нет, вроде нет. Но пока он наиболее вероятный подозреваемый.

Дальше. Со слов Болотника ключей от Армады четыре. Все запрятаны в тотемах фортов Пади, теперь три в моих руках. А четвертый ключ? Артефакт «искра», который, по-видимому, хранится в тотеме Восточного форта, на Урале. Без него я не включу… точнее, не отключу Армаду. Только смогу попасть в нее через Врата. А самое главное, найти отца! Но это ли главное? Судя по настроению Болотника и словам Гура, Армада важнее всего. Понимаю. Че уж, я не совсем олух! Не дать плохим дядькам захватить руль управления миром, вовремя вырубить машину и спрятать ключи. Тьфу, их же всего три! Вот незадача. Быть в двух шагах от Рая, от отца и развернуться сейчас – идти искать «искру»?! Да щас-с! Тут уж никто меня не остановит. Пойти, может, и пойду, но потом… позже… После того, как увижу батю. Сейчас-с! Почему же все спят, почему никто не торопится? А, ну да… Это же я один ищу родного человека. Им-то по фигу мои хотелки. Хотя…»

Треш надул щеки, тяжело выдохнул излишки воздуха, осмотрелся. Злата поерзала и отвернулась, уткнувшись лицом в овчину тулупа. Все мирно и спокойно сопели по углам и скамьям сеней. Сам Болотник, как оказалось, любивший днем вздремнуть часик-другой, хрюкал в комнате на топчане. На часах снаружи, конечно же, никого и не было!

Сталкер встал, аккуратно, чтобы не разбудить товарищей, вышел на свежий воздух, потянулся. Солнце вело непримиримую борьбу с угрюмыми облаками, изредка пробивая толщу серой небесной ваты. Ветерок блуждал по просторам Больших Луж, сторонясь недалекой Дуги. Ведь там, попадая под ее воздействие, он превращался в яростные аномальные стихии типа «смерчей», «воронок», «жгутов» и «гравиполей».

Треш спустился по скрипящим ступенькам, определил маршрут до отхожего места в виде одинокой деревянной будки и направился туда. Осторожно обошел росянку размером со спутниковую тарелку, чтобы не попасть в ее липкие тычинки-хлысты. Болотник говорил, что эти растения, перестав получать со дна топей минеральные вещества, превратились в плотоядных хищников. Ловили насекомых, зверьков, поджидали и более крупную добычу. Старик прикармливал росянку излишками мяса и отходами, лягушками и гадюками, предварительно выжав из них яд для изготовления лекарств. Он даже Стражам поставлял кое-что из своих снадобий.

Треш вспомнил рассказ Болотника об отце, как просил его подробно описать внешность, нравы и характер родного человека. «Увижу – теперь наверняка узнаю!» Треш улыбнулся и зашел в туалет. Отодвинул по ремню в сторону мешающий штык-нож, расстегнул ширинку штанов, боясь даже взглянуть в черный зев отхожего места. Вздрогнул от скрипа позади, но понял, что сам переминается с ноги на ногу и шевелит хлипкие доски помоста. Позади снова скрипнуло, затем послышался шорох. Треш закончил «дела», заправился и повернулся. Сквозь щели дощатой двери заметил мелькнувший силуэт и услышал топот по мостику.

– Э-э, Малой, ты, что ли, балуешься? Кончай так шутить! – Сталкер не смог открыть дверь. Снаружи ее застопорил клин.

Шаги и бряцание металла у дома, вскрик и несколько чужих голосов заставили тревожно вздрогнуть, рука невольно потянулась к ножу. Треш разглядел в щель застывшее на ступеньках хижины полуголое смуглое тело, разрисованное татуировками, мокасины, длинные рваные шорты и мачете. Рядом еще двое с ножами и короткими копьями.

Псы!

Он громко заорал, призывая друзей к вниманию, выхватил штык-нож и ударил плечом в дверь. Она, конечно, не была бронированной, а всего лишь ветхой деревянной прикрывашкой, но поддалась не сразу. Треш пожалел, что из всего оружия при нем оказался только этот нож. Даже бумеранг, чтобы не пораниться во сне его острыми краями, пришлось снять и оставить под скамейкой вместе с рюкзаком и автоматом. Метать бумеранг в ограниченном пространстве не выгодно, но как режущее оружие он годился вполне и не раз выручал в бою.

Треш снова закричал и по звукам снаружи понял, что в доме происходит схватка, возможно, убийство спящих друзей. От этой мысли сталкера прошиб холодный пот, и через секунду дверь под его натиском распахнулась. Он выскочил на помост, балансируя, и встретился лицом к лицу с первым врагом. Подоспевший Пес сразу бросился на сталкера с копьем. Годы выживания в лесах научили этих дикарей изумительно обращаться с холодным оружием, но и Треш оказался не промах. Сделав молниеносный кульбит, он ударил нападавшего коленом в живот, а рукой перехватил древко с ядовитым шипом кактуса на конце. Еще изворот, удар и толчок в спину. Пес закрутился юлой и, потеряв ориентацию, повалился с мостика лицом прямо в открытый бутон росянки. Плотоядный цветок не ел с тех пор, как Болотник ушел на «тихую охоту», а прошло уже два дня. И тут подвалил такой лакомый кусок! Ядовитые жала-тычинки мгновенно впились в тело бедняги, обхватили его голову, а листья собрались и закрыли половину туловища, только грязная косичка осталась болтаться снаружи исполинских лепестков. Что должно было произойти дальше, уже нарисовали фантазии. Треш скривился и метнулся к дому. Со ступенек спрыгнули двое дикарей, у одного из них на плече висел рюкзак сталкера.

«Карта-а! Вот сволочь!» Треш замахнулся и кинул в противника трофейное копье. Оно пробило ногу Пса выше колена, но этого было достаточно – яд сразу начал свое ужасное действие. Не останавливаясь, сталкер подскочил к лестнице, на секунду застыл, обдумывая, куда бежать: за драгоценной картой и ее похитителем или в хижину, проверить и, возможно, спасти друзей. Победило последнее. Он рванул наверх, но фанерная дверь распахнулась и сбила его, Треш упал в болото, немного смягчив падение захватом свисающего с крыши страховочного каната. Холодная вода мгновенно пропитала одежду. Сталкер кинулся между свай в обход, буравя тину и ряску. Провалился в небольшой омут, выскочил пробкой, разгребая жижу топи, рванул дальше. Окошко домика зазвенело разбитым стеклом, раздался выстрел, другой. Крики дикарей известили об очередной победе или сигнале к отступлению. Трешу очень захотелось, чтобы эти звуки все же оказались призывом к бегству. Он выскочил на плавающий в тине горбыль, бросил взгляд налево, куда убегали двое Псов, затем направо. К нему огромными скачками несся саблезуб с поводком на шее, позади которого бежал дикарь с окровавленным плечом.

– Ого! – вслух удивился сталкер, рефлекторно выкидывая перед собой руку с ножом.

Рычащая тварь, напоминающая псевдорысь, обнажив широкую пасть с клыками, чуть притормозила и подобралась для прыжка. Поспевавший за ней поводырь гаркнул что-то на своем языке, видимо, призывая зверя к атаке, и отпустил его. Треш тоже не терял времени даром, потому что идти на саблезуба с одним ножом означало неминуемую гибель. Случайно двинув мокасином одну из досок настила, он убедился, что она отошла и не закреплена вообще. Сталкер резко топнул, острый край горбыля ударил мутанта под нижнюю челюсть, отчего зверь взвизгнул и кубарем полетел в болотину. Потерявший ориентацию дикарь опешил, и подскочивший к нему Треш всадил штык-нож в печень. Чуть провернув лезвие, сталкер толкнул Пса с мостика и занялся мутантом. Волна от упавшего в топь дикаря окатила саблезуба тиной и холодной водой, мокрый и немного жалкий зверь стал цепляться когтями на настил гати, пытаясь выбраться наружу, бурлил жижей и поскуливал.

– Ты даже мне в поводыри не годишься. Прости, кошак! – Треш коротким взмахом полоснул саблезуба по мохнатому горлу.

Мутант задергался, упал вниз, начал тонуть, но сталкеру уже было не до него. Бросив короткий взгляд вслед удаляющимся с его рюкзаком Псам, он повернул лицо к хижине, в которой продолжалась возня. Потом из разбитого окошка высунулся ствол СВУ, раздался выстрел, за ним второй. Злата стреляла в спины дикарям, отбежавшим уже на приличное расстояние.

Треш кинулся в дом, поскользнулся, растянулся на притопленном полу дворика. Балансируя, вскочил и шумно поскакал наверх.

В сенях топтался и утирал слезы Малой. Возле лежащего Гура возилась Фифа, промакивая грудь знахаря тряпками, вкалывала анаболик и «антишок». У окна комнаты застыла Злата, целившаяся во врага, Болотник корпел над снова раненным Холодом, на другом плече которого расплывалось кровавое пятно. Ссадины на его лице, окровавленные пальцы и порванная штанина «горки» красноречиво рассказали о жестокой рукопашной схватке. Два трупа Псов лежали посреди комнаты в изломанных позах.

– Там Гур… плох совсем. – Холод скривился от боли. – Треш, они твой рюкзак уволокли, «Вал» мы отбили. Арты там были?

– Они у меня на поясе. А вот карта… Она мне нужна и дорога, там много чего, включая схроны, маршруты, броды и аномалки. И, я так понимаю, Врата! То пятно на болотах – это же Армада?

Никто ему не ответил, Холод отвел взгляд и шипел сквозь зубы, сжимая кулаки. Из сеней слышались шорохи и возня, всхлипывания Малого затихли. Болотник глянул на сталкера:

– Хрен с ней, картой! Я путь к Вратам и так покажу. Мне интересно другое… Как они пробрались сюда? Гать хитра и скрыта, ловушки, зверье…

– Ты еще спрашиваешь, старик?! Это же Псы! Они местность знают не хуже тебя. Выследили, запомнили, дождались, когда уснем. Только вот… – Треш на миг замолчал, гадая: – Сами они тупы, чтобы планировать такие вылазки и красть именно мой рюкзак! Кто-то их навел! Кто, Болотник?!

– Ну-у…

– Так. Я за ними. Заберу свое и все узнаю. Бывайте.

Треш, не обращая внимания на возгласы друзей, схватил «Вал», патронташ, когда-то переделанный из охотничьего под боеприпасы спецавтомата, сунул бумеранг за пояс и присел около Гура. Взгляд Фифы говорил, что дела старика плохи. Сталкер легонько пожал руку Гура, кивнул Анжеле и вскочил. Малой сунул ему пару своих бумерангов и гранату.

– Спасибо! Я быстренько, не дайте старику умере… уйти без меня.

Он отодвинул рукой болтающуюся на одной петле дверь, соскочил с лестницы во дворик и, ловко забросив автомат за спину, помчался по мосткам вокруг хижины. Трупами Псов и саблезуба в воде уже занялись мелкие болотные твари, отчего тина шевелилась.

– Ему нужно помочь. Нельзя его одного отпускать. Чую, в мари не только Псы засели. Малой?

Паренек посмотрел на Болотника, уловил его мысль и кивнул. Бросился к своим вещам, стал ретиво собираться. Злата от окна сообщила:

– Я обоих положила, но с той стороны еще прут несколько. А вот патронов у меня больше нет. Ден, дай обойму, твои к моему винтарю подходят.

Холод утер бледное лицо, нашарил в рюкзаке и протянул последнюю пачку с патронами. Рука дрожала. Болотник закончил перевязывать его плечо, шагнул в сени и занялся Гуром.

– У вас маслин больше нет, я пойду с Малым, – предложила Фифа, вытирая тряпкой кровь на руках. – Нельзя ему одному чесать на выручку сталкеру. Все, и это не обсуждается!

Холод, открывший рот, чтобы возразить, сморщился и поник: его пробитые руки плетьми висели вдоль тела и не позволяли участвовать в погоне. Это его угнетало.

Малой попрощался и выскочил из дома. Фифа чмокнула Холода в щеку, хлопнула Злату по мягкому месту, подмигнула, мол, «твоего иду выручать!», и бросилась из хижины за мальчишкой.

Болотник тяжело выдохнул и промолвил:

– Жив пока. Только, боюсь, ненадолго…

Все обернулись к нему и опустили взгляды. В помещении зависла тяжелая напряженная тишина.

Треш скакал по притопленным в болотине мосткам, готовый тут же упасть, оказавшись на линии огня противника. С одной стороны, он действительно посреди открытых болот выглядел одинокой мишенью, но с другой… Постоянно дергающаяся и извивающаяся фигура бегущего без остановок сталкера требовала отличной сноровки для прицеливания. Поэтому засевший между мшистым камнем и куцей березкой снайпер никак не мог поймать в перекрестье оптики несущуюся мишень. Да еще мешали разукрашенные «индейцы» Пади, подхватившие у убитых сородичей рюкзак и устремившиеся обратно. Он уже начинал нервничать – намеченная жертва была живее всех живых и приближалась, а ближний бой ничего хорошего стрелку не сулил.

Он выбрал наиболее подходящий момент и выстрелил. Мимо. Снова нажал на спуск. Опять промазал, только вспорол рукав куртки сталкера. Тот даже не вздрогнул и побежал еще быстрее, догоняя Псов. Снайпер злобно зашипел, сплюнул сквозь стиснутые зубы, вздрогнул от раздавшихся сбоку шагов, отвлекся и бросил взгляд в сторону.

– Пшли вон отсюда, уроды! Не мешайте, я сам.

Трое дикарей с луками и стрелами наизготовку переглянулись и застыли на месте. Один успел присесть на колено, другой почесал лохматую шевелюру. Своим видом они действительно походили на индейцев, вышедших на охоту: смуглые, татуированные, полуголые, в разноцветных обносках. Приближающийся противник становился обузой и явной угрозой, в нем угадывался опытный, сильный погонщик. Псы напряглись и нерешительно переминались с ноги на ногу, бросая тревожные взгляды то на сталкера, то на снайпера у камня.

Выстрел. Бегущий запнулся, поднял тучу брызг, но тотчас вскочил и снова побежал. Не менее ловкие и быстроногие дикари с копьями и трофейным рюкзаком яростно рвали толщу болотины, доходившую им местами до колен и тормозившую беглецов. Карабин громыхнул еще раз, но пуля зацепила руку одного из Псов, споткнувшегося и дико заверещавшего. Его соплеменники на берегу тревожно заголосили и заерзали.

– Заткнитесь, обезьяны! – цыкнул на них снайпер и выстрелил опять.

Треш, снявший на бегу «Вал», дернул левой рукой и ощутил резкую боль в кисти под боевой экзоперчаткой, припал на колено, погрузив его полностью в воду. Рядом булькнула в жиже неведомая тварь, но сейчас сталкера ничто не отвлекало от цели. Выстрел, еще. Снова бег с автоматом в руках. Две стрелы мелькнули у самого лица, Треш чуть сбавил шаг. Вскинул «Вал», дал короткую очередь, уклонился от летящего копья и побежал дальше. Автомат за спину, бумеранг в руку. Уклон от очередного копья, следом – от стрелы. Мимо. Бросок.

Бумеранг мелькнул в воздухе, издав специфический шелест, насмерть не поразил, но серьезно ранил одного Пса с луком. Сталкер стремительной тенью обрушился на оставшихся в живых дикарей, не обращая внимания на стоны раненых и тела убитых. Бумеранг Малого в одной руке, штык-нож в другой. Горящие огнем глаза, жесткие черты мокрого лица, молниеносные движения – будто сам черт из преисподней свалился на головы Псов, болотный дух из страшных легенд восстал и схватился с грешниками.

Не успев осмотреться и оценить положение, Треш прыгнул за большой камень. Тут же мох на сером базальте вспучился от выстрела из леса. Стрелок засел в мари. Треш мимолетно глянул на лицо мертвеца, лежащего рядом и еще недавно палившего в сталкера из карабина. Вместо глаза черно-красная дыра и ошметки глазного яблока на щеке. Лицо показалось знакомым, на зрительную память Треш не жаловался, но ситуация не позволяла удариться в воспоминания. Он снял со спины «Вал», отодвинул в сторону плечевые ремни, чуть выглянул и прицелился. Мелькавший среди редких сухих деревьев мари Пес с рюкзаком никак не попадал в прицел, зато две другие мишени умудрились вклиниться в окружность оптики.

Выстрел, еще один. Хватит с них. Вперед.

Треш вскочил, перезарядил обойму автомата, забросил его за плечи, на ходу выдернул из трупа бумеранг, подобрал копье. Побежал.

Только через несколько минут на берег выбрались запыхавшиеся от тяжелого бега Малой и Фифа. Картина бойни впечатлила их не меньше выскочившего из кустов тиирмена. Человек-падальщик смачно вытер сопливую морду и, издав недовольный рык при виде вскинувшей оружие девушки, нырнул обратно в заросли. Малой с трудом проглотил слюну и уселся на валун. Взяв тайм-аут, они позволили себе немного отдохнуть, созерцая топкий берег, усеянный трупами. Фифа подобрала карабин стрелка и обшарила труп в поисках боеприпасов.

Треш мчался быстрее волка, ловко маневрируя между чахлыми полугнилыми деревьями, огибая валуны, кочки и ямы. Он знал, кто ему нужен, зачем и где его лучше искать. В убитом на берегу стрелке он узнал Тараса Омэна, телохранителя торговца с Блошинки по прозвищу Пузо. Какие интересы появились у торгаша здесь, сталкер не мог сказать, но догадывался. Видимо, все лихие люди Пади устремились к Большим Лужам в поисках Рая, таинственных Врат и святых артефактов. И, похоже, многие из них знали о миссии Треша и его цели.

Это не радовало. Совсем не радовало! Мало того, что можно было привлечь к Армаде кучу бандитов, так еще и подставить Стражей и Болотника. Оба чрезвычайных случая на болотах доказывали этот факт. А привести за собой убийц в сердце Армады и к наконец-то найденному отцу Треш не мог себе позволить.

Марь постепенно переходила в густой и плотный лес. Звери, заслышав выстрелы, крики и топот, старались поспешно ретироваться. Да еще вдобавок шумная куча людей на поляне, носившая огненные палки, пугала и неприятно пахла гарью.

Беглец с рюкзаком стал сдавать. И дело было не в тяжести ноши или усталости бывалого лесного бегуна. На примятом мху кое-где отпечатывались пятна крови. Дикарь оказался ранен в ногу, затылком чувствовал дыхание погони и неминуемую смерть, поэтому из последних сил несся сквозь чащу, уже не выискивая в зарослях удобный проход. Его гнал страх, но лишавшееся крови тело ослабевало. На очередном корне Пес запнулся, растянув сухожилие. Буквально в ста метрах от него куковал сводный отряд ренегатов, карателей и Демонов, ожидая вестей разведки. А со стороны гор в низину сползала стая псевдоволков, привлеченная чересчур бойкой, доселе не слыханной здесь канонадой.

Всю ночь люди в балахонах шныряли по Южному форту, исчезая в переулках, подвалах и цокольных этажах зданий. После пожара и разрушений целых строений в крепости осталось немного, и эти здания сектанты Нумизмата заминировали трофейной взрывчаткой и газовыми баллонами с бионачинкой. Какие цели преследовал главный Демон, никто не знал, даже его подчиненные, но до рассвета страшная работа прекратилась, следы минирования ликвидировали, а сектанты растворились, будто их и не было вовсе.

Кроме этого Нумизмат решился еще на одну аферу, тем самым перечеркнув союз с другими группировками и объявив им непримиримую войну. Все та же старушка «божий одуванчик» уже известным способом проникла внутрь научного комплекса и, сетуя на бедную жизнь, жалобно оплакивая погибших сыновей, смогла приблизиться к охране комплекса. Пяти выстрелов из АПБ хватило, чтобы свалить двух полусонных часовых. Старуха вынула колокольчик и тряхнула им два раза. По условленному сигналу за ограду научного комплекса просочились трое сектантов, без труда проникли в бункер и вскоре появились оттуда с пленником. Все сделали тихо и быстро и еще затемно исчезли с места преступления.

Первые лучи солнца, озарившие стены и крыши зданий форта, стали свидетелями истошного крика, огласившего узкие улочки. Так дико полковник Хард еще никогда в жизни не орал. Кто-то убил его солдат. Но самое ужасное заключалось в другом: неизвестные выкрали из бункера Брома – ученого Синцова, ценного свидетеля, источника важной информации и путеводителя к Вратам Армады. Это был удар ниже пояса. Полковник рвал и метал, застрелив старшего звена Черных Карателей, а также попавшихся под руку двух лаборантов и женщину из обслуги комплекса.

Дисциплина в его ведомстве отличалась крайней жесткостью, поэтому поникшие солдаты стоически восприняли смерть командира звена, вытянулись в струнку и выслушали ругательства, из которых поняли одно – необходимо срочно найти следы похитителей и вернуть пленника. Причем живым. С потерями и ценой не считаться, а иначе… иначе… лучше уж погибнуть в бою… И отделение выдвинулось на поиски.

Нумизмат непринужденно завтракал с Фараоном в единственной башне форта, уцелевшей после атак осадного орудия ренегатов, попивал кофе и морщился от дыма сигары. Ворвавшийся к ним полковник обвел обоих пронзительным взглядом, прищурил глаза и заиграл желваками. В голове Демона вдруг появилась мысль, что, к счастью, Хард не обладает ментальной силой и потому не умеет залезать в голову. А то бы сумел прочесть очень много интересного и совсем не хорошего.

– Кто это сделал?!

Фараон недоуменно уставился на вошедшего. Затем предложил чашечку кофе, уютное кресло и спокойную беседу про дележку добычи и баб, но полковник продолжал брызгать слюнями и оглашать своды башни истеричными воплями:

– Если я – фак! – узнаю, что кто-то из вас приложил руку к этому… порву на сотню мизерных грелок! Чужие, пришлые не могли, кто-то из местных тоже, остается…

Харда распирало от злости и негодования. Таким бешеным его главари группировок еще не видели и не слышали даже по рации. Фараон громко выхлебал остатки кофе, поставил чашечку на столик и недобро посмотрел на разъяренного полковника:

– Хард, ты че-то попутал, кажись?! Остынь, союзничек! Что случилось-та-а?..

– Действительно, полковник, уймитесь! Что за наезды с утра пораньше? Можно чуть подробнее и спокойнее? – поддакнул соратнику Нумизмат, вытирая толстые губы жирными от бутербродов пальцами-сардельками. От солнечного луча, сквозь жалюзи проникшего в комнату, перстень на его мизинце сверкнул алой искрой.

– А вы, типа, не знаете?! Рожи не делайте такими удивленными! Я узнаю – факин щит! – кто из вас это сделал, и, клянусь, смерть его будет долгой и тошной!

– Э-э, полковничек…

– Заткни-и забрало свое, мумия египетская! Я все сказал! А что случилось на территории, контролируемой моими людьми, вы, уроды, мать вашу, сами уже в курсе! И не нужно тут морды кривить в недоумении, ясно?! Как союзник в этом деле и следуя параграфу номер одиннадцать договора о намерениях, я имею право и настаиваю на вашем обязательном присутствии во взятом форту до полудня. Как истекут двадцать четыре часа с момента взятия его, так вольны делать что хотите. А пока… дорогие мои, любимые, ни шагу за границы крепости! Ни вам, ни вашим людям. Мои чтут законы и условия договора, и я требую соблюдения их и вами!

– Ни фига се! – Фараон повернулся к Нумизмату, скривив физиономию в порыве злости, но, заметив невозмутимость союзника, сбавил пыл: – Так-с. Базар этот гнилой мне не нужен, по фене ботать в другом месте и в другое время будешь, полковник. А насчет…

– Фараон, – Демон тронул главаря ренегатов за плечо, – Хард прав, условия договора нужно соблюдать. Полковник, мы согласны и понимаем сущность проблемы. Обещаем… гм… я клянусь, что никто из моих братьев не покинет форт до двенадцати дня. Могу дать своих людей вам в помощь. В свою очередь отвечаю, что ни я, ни кто-либо из моих братьев не принимал участия в утреннем дебоше и нападении на вашу территорию. Клянусь Аидом и еже…

– Принято, – перебил Хард сектанта и перевел взгляд на Фараона: – Что скажешь, блатной?

– Тон сбавь, полковник! Чай, не на плацу со своими головорезами. Че ты зыркаешь на меня так? Я и моя братва не имеем никаких косяков и в твоей берлоге шухер не наводили. Зуб даю.

– Мне зуб твой ни в п…папайю, ни в армию! Я, если понадобится, душу выну и сожру того, кто мне подгадил!

– Ясно, ясно. – Фараон криво ухмыльнулся, сжимая кулаки. – Отвечаю за сказанное. И… кроме того, могу тоже помочь людьми и связями. И даже бесплатно, мля!

Полковник перестал скрипеть зубами, сменил гнев на абсолютное равнодушие к этим двум ублюдкам и холодно ровно ответил:

– Помощь заинтересованных в этом ЧП лиц мне не нужна. Сенк! Найду этих смертничков сам. Слова ваши запомнил и принял к сведению. Четырех часов мне хватит, чтобы выявить зачинщика и уничтожить его. Оревуар, союзнички!

Хард, громко топая, вышел из помещения, хлопнув дверью. Фараон присвистнул, блеснул фиксой и уставился на Демона:

– Ишь, сучара, петух гамбургский, прискакал, форточку свою проветрил! Видали мы таких в гробу. Кстати, не твои делишки, сатанист? Я-то за себя ручаюсь, а тебя час назад принял. Не ты посягнул на кроликов карателя?

– Еще слово, мумия, я тебе чашку эту к завтраку твоему в утробу добавлю! Хард прав, забрало свое знай когда открывать. А то замашки твои в печенке сидят уже сутки. Тошнит…

Нумизмат встал, будто колобок из печки выкатился. Одернул рясу, поправил кобуру маузера и молча вышел из комнаты. Не попрощавшись и не поблагодарив за угощение. Фараон цыкнул, влепил кулаком по подлокотнику кресла и прошипел сквозь золотые зубы:

– Мумия, говорите?! Тошнит? В печенке, значит? Лады, союзнички! Будут вам и печенка, и тошниловка и… условия договора, гребаный Гондурас!

Все трое еще не догадывались, какие испытания и неприятности ждут их впереди и какую роль сыграет каждый из них в истории с Армадой и в судьбе молодого сталкера по прозвищу Треш.

Любимый рюкзак перекочевал на привычное место, снова удобно устроившись на спине хозяина, причем первой во внутренний карман куртки проследовала карта. Цепкий взгляд профильтровал местность, но не заметил никого. Только Треш встряхнул Пса за пучок сальных волос, собранных жгутом на затылке, поднимая на ноги, как почувствовал чье-то присутствие за спиной. Но не заметался, ныряя в разные стороны, а, увидев внезапно расширенные зрачки дикаря, смотрящего через его плечо, моментально развернулся, прикрывшись пленным. В двух метрах от них стоял огарк, отчетливо выделяясь на фоне зеленой листвы кустов. Откуда он взялся и как сумел тихо подобраться вплотную, сталкер не стал разбираться – выхватил из кармана зажигалку и вытянул руку вперед. Чиркнул. Искра погасла, не успев выскочить. Мимо. Огарк издал жуткий, леденящий душу скрип и замахнулся конечностью. Обгоревшая длинная ветвь хлыстом щелкнула в воздухе, снеся дикарю голову с плеч. Обезглавленный Пес повалился на землю, а вовремя присевший сталкер с третьего раза все же удачно чиркнул кремниевым колесиком. Зажигалка в трясущейся от страха руке выплюнула струю огня, и это маленькое пламя сразило наповал лесного мутанта. Огарк дико заверещал и от испуга бросился в кусты. Видать, страх был не чужд и этим созданиям, а ужасные воспоминания о пожарах заставляли исчадие Дуги избегать огня в любом его проявлении.

Огарк долго хрустел ветками и оглашал округу скрипящими возгласами. Треш стоял на месте, прокручивая недавнюю картинку и анализируя ход своих действий. Вот что значит инстинкт самосохранения! Это даже не заслуга мышечной памяти или испуганные дергания, а вполне разумное, продуманное и закаленное опытом поведение.

Услышав недалекий человеческий голос, он встрепенулся и сначала присел. Сталкер улыбнулся и на корточках покинул место схватки, затем выпрямился и метнулся вдоль кустов в низинку.

«Копье, бумеранг, нож и «Вал» с двумя магазинами. Мда-а, не велик БК для боя со взводом противника! Нужен план. И помощь. Либо просто по-тихому свалить на фиг». Треш залег в заросшем бурьяном распадке и наблюдал за биваком неприятеля, явно чего-то ожидающего – может, тех Псов, устроивших марш-бросок по болоту за вещами сталкера. В раздумьях он уткнулся подбородком в хвою, не обращая внимания на колкость иголок. Муравьишка застыл перед глазами, изучая огромную загорелую стену перед собой, а на ней черные пещеры ноздрей, зеркала неподвижных зрачков, скалу носа и ров рта. Кумекал, поди, преодолевать все это или пойти прежней дорогой. «Иди уже своим путем, брат! Мне редких, но неприятных встреч за Рекой с твоими сородичами мормонами хватает по горло. Мстить не буду, но и ты гуляй дальше!»

Треш потянулся, вдохнул запах леса и сырых валунов, оперся на локоть и застонал. Все-таки пуля стрелка черканула руку, и боль, притупившаяся во время стремительной погони, напомнила о себе. Скидывать снаряжение, раздеваясь по пояс, сейчас, под боком у врага, было несподручно. Поэтому сталкер обошелся обезболивающим и скотч-пластырем поверх окровавленной прорези рукава. Пообещал себе, что раной займется позже, и снова осмотрел лагерь противника. «Сюда бы гранат полдесятка да пулеметик вон на том пригорке у пня… И – картина маслом. Что ж с вами делать, мясо? Оставить как есть – угроза моим друзьям, Армаде, отцу. Перебить тут? Чревато, самому бы здесь не остаться… Да и совесть потом ночами замучит, крича на все голоса: «Убийца! Мокрушник! Душегуб!» Вдруг среди этой кодлы найдутся нормальные пацаны? Или разведчик старейшин, агент вояк или шпион секты с ценными сведениями? И что? Как я узнаю про это? Вот задачка-а… Выбор, блин».

Позади сталкера вспорхнула стайка птичек, из кустов бросился напуганный до полусмерти заяц, с валуна соскочил и припустил куда подальше мимикрим. Мутант-кровосос, обладающий способностью изменять окрас под цвет окружающей природы, видимо, подкрадывался к лежащему человеку, но что-то испугало его и обратило в бегство. Его! Одного из самых страшных монстров Пади, высасывающего из жертвы щупальцами-присосками все имеющиеся в организме флюиды: кровь, лимфу, воду, содержимое желудка и мочевого пузыря. Отключив стелс-режим, мутант огромными скачками исчез в зарослях на другой стороне поляны. Что же так напугало его? Или кто?!

Треша охватил озноб при мысли о более страшном и сильном противнике, рука невольно сжала приклад «Вала», глаза выискивали пути возможного спасения, позиции для боя, подручные детали для обороны. С ним всегда так бывало, стоило сердцу застучать в предчувствии чего-то нехорошего.

Причина паники в лесу стала известна минуту спустя: с предгорья хлынул поток псевдоволков, сметая все на своем пути. Серо-коричневая волна хищников, как смертельная река полилась между скал и вековых сосен, водопадом низвергалась на отдельных уступах. Некоторые звери падали с высоты нескольких метров, ломали себе хребты и конечности, выли и визжали– сзади все время напирала основная масса стаи. Высоченная стена огня преследовала зверей. «Пожар?! Откуда? Странно, ветер в другую сторону, запаха дыма не чувствуется, хотя вон как полыхает… Да что же это такое?! Только лежку сделал, изготовился, а тут – нате… всемирный потоп… точнее, пожар». Мутанты, несмотря на мелкие потери, лавиной устремились с гор в низину, угрожая всему живому в долине. Но судя по направлению их движения, хищники могли пройти мимо места, где расположился сводный отряд.

Треш быстро прикинул план, но ноги уже несли его прочь от скал, от тихих кустов, муравья и пригретой лежки. Сталкер специально показался перед зверьем и метнулся влево, пересек старую лесную дорогу, проскочил заросли ольхи и вылетел на просеку. Когда-то здесь тянулась ЛЭП, но за три года все заросло бурьяном и мелкими деревцами. Тем не менее длинный и прямой участок остался. Возле него и расположился сводный отряд ренегатов, карателей и Демонов, изрядно поредевший и потрепанный после боя с заградительной группой Заслона.

Фифа с Малым, засевшие неподалеку, в оптику наблюдали за лагерем врага, потеряв было след Треша, и вдруг увидели бегущего в открытую сталкера и обомлели. Он выскочил из кустарника и, не сбавляя темпа, атаковал противника. Такой наглости Фифа до сих пор не видела.

Треш на бегу бросил копье, промазал, но тут же жестко сбил с ног часового в сером балахоне и карабином на плече, перемахнул высокий ряд шиповника, метнул бумеранг. Позади в кустах застонал истыканный трехсантиметровыми иглами растения-мутанта Демон, а прошелестевший в воздухе бумеранг поразил другого дозорного. В руках бегуна уже оказался «Вал». Лагерь неприятеля еще не успел понять, что происходит – быстро перемещающаяся в двадцати метрах от них тень на ходу открыла огонь.

– О, мля-я, это кто-о?!

– Атас!..

– Стрелок справа, всем…

– Шухер, братва-а!..

Люди вскакивали, но тут же падали, сраженные тяжелыми пулями. Замельтешили, хватая оружие, натыкаясь друг на друга, пытаясь спрятаться от невидимого врага. Переполоху добавила брошенная граната. Взрыв, свист осколков, облако дыма, стоны, мат. Те, кто смог увидеть нападавшего, лежали мертвыми на опушке, остальные так толком и не поняли, откуда явилась смерть.

Треш достиг края открытого участка просеки, запрыгнул в ямку с лужей, выгнав двух обезумевших крыс, и принялся спешно перезаряжать «Вал». На бегу он успел выдернуть из тела часового бумеранг и сейчас обтирал его пучком высохшей травы. Сбоку послышался голос Фифы:

– Же-есть! Точняк, треш полный! Ну, ты, парниша, даешь дрозда…

– Красава, Треш! – отозвался Малой из соседнего куста.

Сталкер изготовился к новому броску, мрачно посмотрел на друзей:

– А вы чего тут ошиваетесь? Помощнички, мать вашу! Ща тут Псевдоволков стая будет, вона, гон прет с гор. Не иначе как игры телепата. И стена огня за ними. Фиф, прикрой парой десятков патронов, и валите к болотам. Я скоро. Все!

Треш потряс кустик, за которым прятался, выманивая нетерпеливого стрелка, а сам дернулся в сторону, прижимаясь к земле. Куст содрогнулся от длинной очереди, посыпал срезанными ветками и листьями.

– Ишь какие мы строгие! – криво усмехнулась девушка, проводила сталкера взглядом и припала к оптике автомата.

– Точняк, волчары прут. Я справа отвлеку, и сматываемся, Анжел. Треш разберется, я его уже понял! – улыбнулся Малой и исчез в высокой траве опушки.

– Ага, там пожарище офигенный! Стеной идет с гор. Скоро тут жарить будет, как на сковородке.

Выскочившего сталкера попытались срезать два Демона, но выстрелы Фифы свалили обоих. Еще один каратель в черных латах с ГП-37 наперевес подпрыгнул и распластался в нелепой позе. Ренегаты отвлеклись на приближающихся мутантов, из их нестройного ряда застрочили ПК, автоматы и винтовки, пару раз громыхнули ружья. Гон псевдоволков это ничуть не затормозило: теряя сородичей, свирепо оскалившиеся хищники с остервенением бросились на лагерь боевиков.

Словно невидимый мимикрим, Треш скрытно влетел в кучу Демонов с другой стороны лагеря. Бумеранг в одной руке, штык-нож в другой, ярость на лице, ловкие прыжки, стремительные движения. Удар, прыжок, поворот, уклон, удар, уход из-под тычка стволом, удар, блок, наклон, разворот, удар. Трое сектантов, запутавшись в рясах, пали мертвыми в первые секунды схватки, еще двое повалились ранеными в костер и на шалаш. Один ренегат с криком ужаса бросился наутек, другой, наоборот, кинулся на сталкера. Лопастью бумеранга по горлу, ножом под ребро сбоку, удар ногой. Бандит, охнув, закатил глаза и рухнул на котелок с горячей едой. Вслед убегающему отморозку полетел бумеранг. Смачный шлепок, и тело повалилось в кусты.

– Зачем же ты без броника по лесу бродишь?!

Все это время выцеливающий сталкера в оптику штурмовой винтовки Шток чертыхался и нервничал. Он никак не мог поймать фигуру, мелькающую среди деревьев, кустов и тел, матерился и дергался. Сзади заорал Буллит, известив о волне мутантов, и открыл пальбу из пулемета, но командир поискового отряда Черных Карателей даже не отвлекся на это. Он не сдержался и нажал спусковой крючок. В этот момент две пули, выпущенные Фифой, попали в его доспехи и сбили прицел. Треш пригнулся от свистнувших над головой пуль, бросил мимолетный взгляд на стрелка и скрылся в еловых зарослях. Раненный в плечо Шток мог поклясться, что увидел ехидную усмешку на вполне здоровом и радостном лице сталкера, приник к стволу сосны и заскрежетал зубами от боли и негодования. Буллит собрал вокруг себя нескольких ренегатов и отступал к одинокой скале в глубине леса. Серого Демона грызли псевдоволки, разрывая тело бедняги в клочья. Рядом корчился в конвульсиях другой сектант, удивленно смотря, как скалящийся мутант треплет его же отгрызенную руку. По соседству ренегат, отбиваясь прикладом винтовки от двух волков, наступил на промежность умирающего товарища. Тот лишь умоляюще взглянул на напарника. У ствола осины сползал Демон со стрелой в груди, отмахиваясь рукой от наседавшего зверя, как от назойливого комара. Малой, сразивший сектанта, перепрыгнул русло пересохшего ручья и, нагнав Фифу, вместе с ней бросился бежать по опушке в долину – туда, где начинались болота и где ждали друзья. За Треша теперь можно было не беспокоиться – он сам по себе, и ничегошеньки не могло случиться с лесным духом во плоти.

Позади хрипели умирающие, рычали хищники, затихали звуки боя и носилось по округе эхо последнего выстрела. Кто стал победителем в лесной схватке, было вполне понятно. И только появившийся на просеке телепат никак не мог найти искомую цель. Пожар, созданный голографическим, виртуальным способом, был его новой фишкой. А теперь, когда хищники рвали добычу, он уже не останавливал подчиненных его разуму тварей. Пусть оторвутся, пусть насытятся. Скоро им предстоит новая работенка…

– Гер-рой, герой! Точно треш. Не зря тебя так называют! – восторженно восклицала улыбающаяся Фифа, откровенно нахваливая сталкера. – Прям симбиоз мимикрима, рогача и телепата. Гроза всех врагов! Красавец мужчинка. Тебе приз положен!

– Какой еще приз?

– Злато-се́ребро…

– Злата? Это да-а-а… От таких призов не откажусь…

Треш хохотнул, а Фифа намекающе подмигнула и расхохоталась. Лицо Малого залил багрянец, он смущенно кашлянул в кулак, дав понять взрослым, что они тут не одни. Но он искренне радовался произошедшему, будто это его хвалили, и с нескрываемой гордостью поглядывал на Треша. Втроем они отдыхали на островке, где валялся сдувшийся воздушный шар Гура.

– Хорошая ткань, прочная. И веревок куча, карабины для зажимов и сцепов, плетенка, приспособы всякие. Неплохой хабар, если по уму пристроить, – рассуждал Треш, щупая и осматривая элементы аэростата. – Тяжелый только, зараза. Тащить замучаешься, а бросать гнить тоже не дело…

– А Гур, по ходу, уже загнал Болотнику весь этот скарб, пока мы шли до хижины, – хмыкнул Малой, доставая сухарь с изюмом, – че-то типа для ремонта крыши нужно ему, а Гур быстро сориентировался. Обещал сбагрить и дотаранить до дома.

– Ага, видимо, Болотник нас хотел напоить, накормить, а потом и попросить помочь грузчиками сработать?! Ясен перец, что они так и сговорились! – Сталкер усмехнулся, принимая из рук Фифы толстую галету. – Сенк ю вери матч!

Вечерело. Низину уже окутывали легкие сумерки, солнце нырнуло за крайнюю на западе сопку. Первый появившийся «дистиллят» еле слышно загудел, устремляя волны белесого пара вверх, его протуберанец слегка колебался в небе и терялся в облаках. Сталкер отвернулся от него и, хрустя сухарем, вдруг отрешенно уставился в лес. Редкий частокол куцых деревьев казался безжизненным и чужим, словно не оттуда они недавно вернулись.

– Неужели снова туда побежишь? – Фифа поймала озабоченный взгляд Треша. – И так еле-еле выбрались, там сейчас вакханалия началась. Зачем, Данила?

– Не знаю, что меня туда тянет, но чую, что идти нужно. Я не могу позволить себе оставить у нас за спинами недобитков, чтобы потом они снова выследили нас, нашли путь к Армаде, Болотнику и узнали безопасную тропу под Дугой.

– А ты веришь, что такие тропы есть? И к Армаде, и под Дугой?

– Должна быть, – чавкая, пролепетал Малой, – я верю. Старик не зря тут столько лет ошивает… живет. Он же тоже некий Страж Армады, должен знать все подступы и лазейки.

– Ха, а ты, чувак, умен не по годам! – Треш потрепал мальчишку по голове, улыбнулся и вновь стал серьезен. – Ты верно подметил, Болотник знает многое, но вряд ли он Страж. Скорее, часовой ближних рубежей, этакий связной или хранитель Врат. Мутантов – да, умеет отваживать или управлять ими, а вот с двуногими… нет. Псы тому подтверждение.

– Управлять мутантами?! Он что, телепат?! – Малой аж перестал жевать и привстал.

– Вроде того. Вы не заметили, как он отваживал подводных тварей от нас, идущих по тропе в болотах? То-то! Да и вообще, немыслимо жить среди Больших Луж, по соседству с Дугой и при этом быть обыкновенным человеком, без сверхспособностей.

– Дела-а! – Фифа почесала ухо, вздрогнула от недалекого выстрела и тревожно посмотрела на Треша. – Пойдешь все-таки? Может, нам с тобой, подстрахуем?

– Подстраховые вы мои, подстраху… кхм… вые! Да, пойду, пора-а. Чего языком молоть и время терять? Нашим передайте, что до ночи вернусь. Пока не увижу, что все чисто, не успокоюсь. Анжел, патроны к моей найдутся? А то я пустой.

– Да… да-да, конечно, – Фифа вынула запасные магазины к «Валу», роясь в отсеках рюкзака, – аптечку дам, консерва одна есть, ПДА нужен?

– Нет, наши ПДА не видят новых аномалий. Тут только на чутье полагаться нужно. А вот занести бы их на карту и позже в ПДА не мешало. Только некогда этим заниматься, время уходит.

Треш принял от Фифы боеприпасы, еще кое-какую амуницию и поднялся с валуна. В глаза бросилась его пропитанная кровью повязка на рукаве.

– Может, сменить бинт? Сделаем? – предложила Фифа, вставая.

– Не-а, все пучком. Малой, я возьму на время твои бумеры? Молодец, хорошо выточил, четко молотят! Спасибо. Вы это… дуйте в болото, я отсюда подежурю, прикрою, потом и сам двину. Гура там выхаживайте, не хочу, чтобы он кончился. Неправильно это будет! Дену привет и… Златке. Если затемно возвращаться буду, свистну тремя короткими, не пальните во тьме с перепугу. Тропу помните? Пока не стемнело, дуйте.

– Удачи, Данила! – Фифа чмокнула сталкера в щеку, отошла на шаг.

– Ждем тебя, Треш. Возвращайся. – Малой по-взрослому пожал руку друга.

Треш кивнул, подмигнул и направился к самой высокой глыбе базальта на берегу, прочавкал жижей топи, разделяющей островок от суши, занял позицию, уставился на прореженную опушку мари. Махнул. Фифа с Малым двинулись к кромке воды, обернулись, будто предчувствуя долгую разлуку, и ступили в тину. Пять минут, четверть часа. Треш наблюдал за ними до тех пор, пока парочка не скрылась в пелене болотного газа. Прислушался, убедился в тишине и спокойствии болот, затем вздохнул, почти на брови натянул бандану и вынырнул из-за валуна. Мягко ступая по мху, мимо кустов голубики, направился к лесу и вскоре растворился в его сумраке.

Над берегом тотчас сгустился туман, будто ожидал ухода человека. Болота вновь усиленно заквакали и забулькали, на крайней ели закаркала ворона. Солнце поборолось с размытой тучкой за горой и, проиграв, скрылось из вида. На землю спешно опускалась тьма.