Глава 12
Близость Дуги ощущалась во всем: монотонном гудении в воздухе, словно недалеко находился действующий аэродром тяжелых бомбардировщиков, преобразившейся местности, множестве аномалий и, к общему расстройству путников, большом количестве мутантов. Поросшие дремучим лесом сопки слева и обширные чащи на севере справа зажали между собой огромные по площади болота с многочисленными островками. Ни одного жилища, ни колков, где можно укрыться, ни троп, ни дорог.
Путники видели около десятка белесых столбов, верхушки которых терялись в низких облаках. «Дистилляты» – аномальные образования, про которые говорил Гур, напутствуя сталкера перед походом. День клонился к закату, а ночевать попросту было негде, Треш заметался, но пока свободно пропускающая в себя аномалия не попадалась. Очевидно, местная живность знала про свойство «дистиллятов» и активно их использовала.
Малой в большом модуле «Специфика», трофейных «параллаксах», с двумя стволами, выглядел гномом-воином из скандинавских сказок. Он стойко переносил трудный рейд наравне со взрослыми, его не сломили потери друзей и тяжесть груза. За все время он ни разу не издал ни звука, не захныкал, а только послушно внимал командам старшего.
Только что мимо них от Дуги прошли трое сталкеров. На мужиков было больно смотреть: изможденные, молчаливые, в обносках и почти без снаряги. Они часто останавливались и приседали на отдых, стараясь не смотреть назад. Обросшие, смуглые, понурые. Завидев Треша и Малого, вроде и обрадовались, но как-то равнодушно и излишне холодно. Треш шепнул парню, чтобы тот страховал тыл, а сам приблизился к уставшим бродягам. Из разговора выяснилось, что их отряд в полтора десятка человек неделю изучал этот сектор. Пришли в поисках артефактов и диковинных растений, а также внести изменения на карты и единственный навигатор. Топосъемка, к сожалению, не удалась: невиданные доселе аномалии, странные существа, похожие на фантомов, мутанты, недавняя Вспышка, трясины. Большие Лужи старательно скрывали свои секреты и не желали пускать непрошеных гостей. Утром пришлось пристрелить превратившегося в зомбака командира, попавшего под влияние Дуги. Оставшиеся трое вовремя увернулись от мерцания и ментального удара огромной арки.
Сталкеры едва ли не за бесценок предлагали различные артефакты в обмен на продукты, оружие и медикаменты. Готовы были отдать все. Треш почесал затылок, сжал зубы, сочувствуя соратникам, и поинтересовался, нет ли среди их добычи артефакта «роса». Не оказалось… Из предложенных диковинок выбрал «слезу» и «чакру», подозвал Малого и отвалил беднягам три военных аптечки, пару сухпайков, фонарик, нож, спички, карабин ренегата с тремя обоймами, трофейные мачете и пистолет. Сталкеры обрадовались неслыханному богатству, благодарили и клялись в вечной дружбе. Треш не стал загибать большую цену, помня, что сам вскоре может оказаться в таком же положении. Про Стражей и Врата сталкеры ничего не знали, как и про военных. Заслышав слово «Рай», вообще чертыхнулись и принялись с негодованием плеваться – какой в этой дыре Рай?! Кругом смерть и пустота!
Тепло попрощались и разошлись с миром. После беседы Треш хоть немного представлял некоторые нюансы этого района, пометил на карте границы воздействия Дуги, скорректировал маршрут. Стоя на небольшом холме, они с Малым долго провожали понимающими взглядами троицу искателей, пока те не скрылись в кустарнике.
– Ниче, Малой, все будет пучком! Прорвемся! – Сталкер подмигнул и потрепал мальчишку по голове.
Ноша стала легче. Они поправили снаряжение и потопали дальше, в пугающую неизвестность.
«Параллаксы» автоматически перенастраивали солнцезащитные свойства на ночное видение, нисколько не ухудшая качество зрения и контрастность. Темнота быстро опустилась на землю, сократив обзор. Чаще начали встречаться и жуткие, диковинные твари. Треш, понимая, что нужно срочно искать свободный «дистиллят», подгонял Малого.
Дуга в трех километрах от них немного успокаивала своим свечением, позволяя рассмотреть Большие Лужи. Одна за другой на черном небосводе загорались звезды, хоть немного радуя странников. Луну скрыло непонятное черное облако у горизонта. Шум звуков многочисленных газовых фонтанов и крики живности чередовались с воплями из леса позади путников и далеко разносящимся скрипом могучих сосен. С востока и севера, нет-нет да раздавались одиночные выстрелы. В такие моменты Треш задумывался о дальнейшей судьбе оставленных в заслоне товарищей. И… Злата. Образ девушки постоянно вставал перед глазами. И этот факт удручал сильнее всего.
Когда под ногами зачавкала болотина, настроение путников вообще упало. Редкие подбадривания Треша («Ничего, выберемся!» или «Всего-то делов – добраться до вон того «дистиллята») не придавали уверенности. То тут, то там плескалась в грязной воде какая-нибудь тварь, резали слух рычания или предсмертные стоны, а черная жижа под ногами грозила неожиданно разверзнуться и навсегда забрать в свои недра.
После того как из хлюпающей густой субстанции выскочила змея и впилась в мокасин сталкера (к счастью, не сумела прокусить обувку), а на Малого прыгнул мутант-головастик, Треш пришел к выводу, что нужно лучше заботиться о безопасности. Тварь в форме огромного головастика вцепилась в оболочку «Специфика», но не смогла ухватиться прочнее и плюхнулась обратно. Ее тут же прикончил опомнившийся сталкер. До ближайшего островка со спасительным белым столбом оставалось метров сто – сто метров по все углубляющейся низине, заполненной омутами, выходящим на поверхность болотным газом и зверьем. И их нужно было как-то миновать, чтобы провести ночь в относительном спокойствии, набраться сил, а утром двинуть на поиски Врат. Загадочное пятнышко на карте не исчезало, до него оставалось около трех миль.
И тут Треш вспомнил, как Гур шел через болото. Он вынул из контейнера спецпояса «изоплит» и, держа его в перчатке левой руки, сунул в воду. Вмиг дно болота под ногами дрогнуло, словно где-то глубоко пронесся локомотив метро, еле заметная светлая дорожка пролегла от путников до ближайшего островка с «дистиллятом». Малой вскрикнул от неожиданности, открыл в недоумении рот и осклабился.
– Су-упе-ерр! Как там, в зыбучих песках? Ништя-ак! Можно я первым?
– Валяй! – Треш убрал артефакт и встал на твердь спасительной гати, подтолкнув парнишку. – Смелее, чувак, отель на болотах ждет нас!
Они зашагали по затянутой тиной поверхности воды, петляя между темными окнами омутов, воронок и пузырей газа. Кругом бесновались различные подводные твари, норовя кинуться на наглых и удивительно везучих людей. Пресмыкающиеся, членистоногие и земноводные, булькая, хлюпая и скрежеща челюстями, пытались укусить, ужалить, проткнуть и обжечь. Но все же путь, проложенный «изоплитом», отгораживал идущих от кошмаров ночи, с каждой секундой приближая спасительный берег.
Остроносый, пепельного цвета чибис, размерами и формой напоминающий воздушного змея, пронесся между двумя странниками и впустую клацнул клювом в воздухе. Малой опешил, а Треш чуть не соскользнул с дорожки.
– Че за хрень?!
– Атас… Какая на фиг разница? Давай живее, Малой!
Оба припустили по тропе, громко шлепая и поднимая тучи брызг. По краям бурлили и вспенивали болотину какие-то твари, комары густой стаей зависли над людьми, но вдруг резко свернули. Треш достал из ячейки контейнерного пояса «чакру». Она не убивала москитов, но отпугивала многих мутантов. В загашнике еще была и желчь лисоеда, но ее достать из рюкзака сталкер уже не успел, да и приходилось беречь жидкость для ночевок.
На мягкой земле островка беглецам тоже не дали расслабиться. Треш с острой слегой наперевес, Малой с мини-автоматом «Кипарис» смотрели в одну точку и пытались совладать со страхом: на той стороне острова, за столбом «дистиллята», зависло в воздухе несколько полупрозрачных желтоватых фантомов. Все огромной величины, с явно недобрыми намерениями.
– Капец нам… огонь есть? – прошептал Малой, поднимая оружие.
– Зажигалка только. Факел некогда сооружать, – пробурчал Треш, унимая предательскую дрожь, – пули не возьмут, не пали зазря.
– Бежим?
– Куда? Стой. Надо что-то…
– Э-э, вы куда… Э-э, уроды, мать вашу, стоять! – заорал Малой и дал очередь из автомата.
Пули прошили их насквозь и не принесли вреда, но двинувшиеся было на людей фантомы на миг замерли.
– «Чакра» че, молчит? Не берет их?
– Ага. Стой. Ныряй в «дистиллят» срочняком! Слышь?! – Треш толкнул пацана, но тот встал как вкопанный.
– Ты ж говорил, что туда только один влезет. А ты? Ты же потом не сможешь ко мне попасть. Нет, я с тобой!
– Вали быстрей… О! – Сталкер бросил мимолетный взгляд на пояс с контейнерами – Попробую «аурой», она же правит воздухом, а эти уроды не пешие.
Пятясь от наступающих призраков, он принялся дрожащими пальцами выуживать артефакт Южного форта, нервно рвал фольгу, обжег палец правой руки, схватил священную диковинку левой, в перчатке, и вытянул перед собой.
Ничего не произошло!
Голубое свечение приятно грело руку и взгляд, артефакт завораживающе вспыхнул. Но фантомы, изменяя форму и сверкая переливами, перестали двигаться, вновь повиснув на одном месте, застонали, завыли. Один попытался обойти по краю островка, но застопорился в двух метрах от Треша. Сталкер, ощутив давление на сознание, до крови прикусил губу и, играя желваками, подкинул «ауру» на ладони, а затем мысленно озвучил просьбу: «Очистить воздух!» Тотчас вокруг артефакта выросла лиловая сфера. И мыльный пузырь гигантской величины, в секунду охвативший островок, неожиданно громко лопнул.
Вместе с ним исчезли фантомы, гудящие над головами комары, все еще порхающий вокруг чибис-мутант, а столб «дистиллята» искривился, закрутился в спираль и стал похож на исполинскую воронку. Туманный смерч несколько мгновений гудел и извивался, затем медленно вернулся в первоначальное состояние, став цилиндром диаметром в два и высотой в сотню метров.
Треш криво улыбнулся, посмотрел на ошарашенного Малого, подмигнул:
– Понял, ексель-моксель, где раки зимуют?! Все, я теперь понял все-е! Природа на нашей стороне, биом охраняет и бережет нас, теперь все в наших руках. Только с умом. Так-с… Осматриваем остров, аномалию не трогаем, готовим ночлег и перекус. Вперед.
Они изучили пятачок мягкой земли в форме равнобедренного треугольника с единственной куцей метровой березкой, пучками низкорослого камыша и покрывалом белоснежного багульника. Голубика, усеявшая треть островка, пришлась обоим по вкусу, сфагнум пошел на растопку костерка, который взбодрили двумя таблетками сухого спирта и камышом. Этого хватало, чтобы разогреть в жестяном контейнере кашу и вареные бобы. Два сухаря, яблоко и горсть изюма дополнили ужин. Чай из кубика с добавлением собранного на островке брусничного листа оказался очень вкусным. Ночь обещала быть уже не такой опасной и не холодной – болотные испарения были теплыми. Когда костер затрещал и вспыхнул синеватым огнем, Треш снова вспомнил про знахаря и проводника.
– Гур, красава! Метан же можно для огня использовать. Он научил меня на Куцем болоте.
– Это которое недалеко от Западного форта? Ты и там ночевал? – спросил Малой, ловко орудуя ложкой и облизывая жирные губы.
– Да, там. Блин, где ты сейчас, старик, как твои дела-а? Жив ли?
Тьма Больших Луж ответила томным призрачным голосом:
– Жив-в-в… ли-и-и…
Треш вздрогнул, потянулся к оружию, даже очки сдвинул на лоб. До боли в глазах всматривался в очертания берега, потом взглянул на спутника:
– Ты тоже это слышал?
– Что? Голос? Ага, – непринужденно ответил паренек и стал снимать обувь, чтобы просушить ее у костра.
– Не понял! Ты серьезно или у меня глюки? «Туза» вроде я не…
– Так это ж болота! Тут всегда голоса и звуки. Говорят, лешак ворчит, кикимора ноет, водяной зовет, да болотняник ухает, отваживает. – Малой спокойно подбрасывал в костер пучки мха.
– А-а-а, ты про это? Напугал… Я думал, кто-то с берега нас зовет. – Сталкер все еще недоверчиво посмотрел в темноту и поднялся. – Потыкаю дерн, может, где скважинку пробью газовую.
Он прошелся по острову, слегой протыкая землю, но подпочвенных залежей с метаном нигде не обнаружил. Легкая газовая поземка под сгнившими пластами растений не годилась для разжигания огня.
– Придется шнур желчный тянуть, как Гур показывал. Иначе все твари приползут сюда.
– Ты же «аурой» сработал, какие на фиг твари?
– А-а… о-о… Точняк. Нужно убедиться в этом. Ща сбацаю. – Треш вышел за область действия невидимого купола, переступив границу суши и воды, и тут же к нему устремилась туча комарья.
Он снова нырнул обратно, оглянулся – москиты отпрянули и вернулись на прежнее место.
– Ясно. Доказательство от противного. А ты молорик, пацан! Смышленый.
– А то! Я еще и вязать умею… крестиком.
Оба заржали, качаясь из стороны в сторону, Треш аж прослезился:
– Крестиком… ишь, умора-а! Так… ладно. «Аура» и «изоплит» здорово помогают. Нужно беречь их как зеницу ока. Давай готовиться ко сну, но не забывать о том, что нас окружает. Нужно перебрать и подготовить оружие, заготовить факелы, очки, артефакты. Продумать утренний маневр по выходу из этой гостиницы, – Треш ткнул пальцем в столб «дистиллята», – и вообще с болота. Да и Дуга сработать в любой момент может, а слепым котенком стать – не айс. Согласен?
Малой кивнул, возле костра поправил портянки и обувку, от которых струился парок. Встал, поднял тычку-рогатину, взялся за нож и занялся изготовлением факела. В ход пошли проволока, кое-какое тряпье, ворох мха и сухой травы. Треш проверил «Вал», бумеранг, штык-нож, не требующий заточки, трофейный автомат и пересчитал патроны и магазины. Затем вынул «чакру» и спрятал ее в пучке гнилой травы. Арт стоил на Блошинке дорого, примерно как месячный объем провианта либо хороший ствол с тройным боекомплектом.
«Ауру» сталкер уложил в открытом поясном контейнере и закрепил, чтобы она не выпала во сне. «Изоплит» спрятал подальше в рюкзак, надеясь, что утром спасательная тропинка еще останется на месте. Тщательно осмотрел «Кипарис» Малого, отложил в сторонку, натянул «параллаксы» и обошел островок по периметру. Долго изучал окрестности, любовался сиянием Дуги, звездами и что-то шептал.
Малой прислушался, собирая второй факел. «…Ты зовешь меня. Я это чувствую. И я иду к тебе! Смотри… нам нужно… вот видишь… Скоро». Сталкер уставился на тонкую розовую полоску горизонта на западе, замер. Застыл, будто огарк на опушке леса. Ему оставалось до цели всего чуть-чуть, и сейчас как никогда захотелось увидеть старика, ощутить его рукопожатие, заметить улыбку, запрятанную в седых усах и бороде. А самое главное – чтобы Гур присутствовал на финише, при встрече Треша с отцом, и его восторженные чувства слились с общей радостью.
– Треш?
– Да… ага… Малой? – Сталкер встрепенулся, рукавом куртки протер лицо, попытался весело взглянуть на попутчика. – Ты знаешь, мы с тобой сейчас как несколько дней назад, с Гуром, так же торчим на болотах, устраиваем ночлег и строим планы. Все повторяется, Малой! Все повторяется…
Они встали рядом, подмигнули друг другу и, набрав в легкие воздуха, смело шагнули внутрь «дистиллята» – потому, что так советовал и учил Гур, сами бы ни за что не полезли в странный белесый столб доселе неизвестной диковинной аномалии.
Странное ощущение, как будто в праздник находишься внутри фонтана на городской площади, только вместо водяных брызг тело охватило дуновение легкого ветерка. Марево туманной субстанции вокруг почти не скрывало окружающего пейзажа и позволяло наблюдать за происходящим. А здесь, внутри, было сухо, спокойно и тихо: ни гула аномалии, ни звуков болота, ни его духоты.
– В тесноте, да не в обиде! Так, кажись, говорят? – Треш кивнул Малому, чтобы он первым устраивался ко сну, сам снял «Вал», рюкзак, начал прикидывать, как ляжет.
Заснули удивительно быстро, не смотря на тесноту. Аномалия-отель надежно защищала их от внешнего мира. И от темных незримых щупалец, уже тянущихся к путникам со всего болота.
* * *
Противника сдерживали, сколько могли. Злата в одиночку держала сложный фланг, поэтому ей срочно требовалась помощь. Холод не мог оставить выход из низинки, так как он оставался главным путем для врага. А вот скалистый фланг Фифы был труднопроходим и надежно изолирован.
Обстрел с двух сторон принял затяжной характер. После этого неприятель попытался обойти обороняющихся и одновременно ударить из лога. Но Злата не дремала и сняла обоих карателей, крадущихся опушкой леса. Чащоба проснулась от шума боя. Деревья шумно зашелестели, в зарослях зашипело и взвыло зверье, нарастающий гул усиливался и страшил Злату, залегшую рядом с опушкой. Она заранее предусмотрела пару запасных позиций и теперь выжидала удобного момента.
От валунов на склоне лога застучал пулемет, и появился гранатометчик. Девушка-снайпер успела всадить пару пуль в тяжеловооруженного бойца и быстро, по-пластунски, отползла в сторону. Через три секунды враг оклемался и дал залп. Елочку, куст боярышника и камни бруствера смело взрывной волной. Пятачок земли мгновенно выгорел и задымился. У Златы заложило уши от близкого разрыва, но она тут же снова открыла стрельбу. Черные тяжеловесы вмиг исчезли, но причиной тому явилась уже Чащоба. Корни крайних деревьев, с треском разрывая почву, поползли к людям, обвили их, утащили к опушке, и через минуту бойцы карателей с криками ужаса пропали в недрах леса. Вскоре оттуда послышалось победное рычание зверья.
Злата вытерла вспотевший лоб, резко и шумно выдохнула, пытаясь совладать с дрожью, и начала перезаряжать СВУ. Сбоку раздался свист – Холод перенаправил Фифу на помощь снайперу, а сам, перебегая с места на место, посылал короткие очереди в сумерки лога. Оттуда нестройно отвечали, пули с визгом буравили каменистую землю и щелкали по валунам.
Сводный отряд нападавших опять разделился и попытался взять врага в клещи: для этого по флангам побежали пары стрелков, а лог снова наполнился грохотом обстрела. Скалистый край не позволил бандитам маневрировать, неосторожного ренегата скосила Фифа. А опушка леса по-прежнему пугала людей движениями и шумом. Строй рассыпался, чем и воспользовалась троица защитников. Две ручные гранаты, одна подствольная и залп из стволов откатили волну штурмовиков.
Холод перезарядил подствольник и магазин автомата, заложил у подножия валуна кубик тротила, замаскировал его пучком травы и горстью гравия. Потом дал знак девчонкам на отход к западному холму. После этого и сам ретировался, расположившись между напарницами с интервалом в пятнадцать метров.
В стане врага царил хаос: стоны раненых, мат, бряцание оружия, команды, топот ног. Контуженный взрывом Фалк обнимал голову и молчаливо открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Шрек возился с не вовремя заклинившим пулеметом, за что его крыл трехэтажным матом Шток. Буллит пару раз пнул лежащего товарища, сбежавшего с рубежа в ответственный момент. Серый Демон молился, отдавая последние почести двум собратьям, лежащим у его ног. Связь со штабом отсутствовала, Чащоба справа проснулась и тянула щупальца к логу, противник твердо засел на той стороне и не желал сдаваться. Да еще и заметно потемнело, а ночевать в этих страшных местах очень не хотелось.
Потоки грязных ругательств оглашали ложбину, а граната из подствольника Холода внесла дополнительную сумятицу в ряды боевиков.
– Если еще раз твой говнюк сбежит с поля боя, я сам лично ему кишки выну, ясно?! – бросил Шток Буллиту. – Я с говнюками и тварями воевать бок о бок не собираюсь!
– Оу, слышь, охолонись, черненький! Я понял, понял. Только последняя фраза твоя уже явно лишняя! От такого же слышу, мля!
– Че-е?
– Кончайте брань свою, братья. Негоже сейчас…
– Да иди ты!
Настроение в сводном отряде упало ниже плинтуса. Послышались недовольное бурчание и визгливое предложение сматывать удочки. Срочно требовалась общая встряска. Эта мысль пришла Штоку. Командир Черных Карателей отошел на всем видное место и обратился к народу:
– Але, друганы! Короче так, бойцы. Из форта поступил приказ о продолжении атаки и уничтожении сталкеров. Что? Да-да, я смог связаться со штабом, ваш атаман… ну, Фараон, и Нумизмат, и полковник желают нам победы и скорого окончания рейда. Утром к нам вышлют на подмогу около полусотни бойцов, а самое главное, за ликвидацию тех уродов объявлена награда всем участникам – по артефакту на рыло. А еще тому, кто лично завалит хотя бы одного врага, положен А-Сертификат на право отдыха и шмона города Энска под Куполом… ну, вы сами знаете.
Разношерстная братия восторженно загудела, обсуждая призы. Появились улыбки и понимающие кивки.
– Ты че мелешь? Какие плюшки ты им наобещал?! Они же потом порвут тебя на хлястики, когда поймут, что это лажа! – прошипел сбоку Буллит.
– Заткнись! Пока что ты сам ничего лучшего не смог предложить. А это хотя бы ненадолго подзадорит этот сброд. Нужно идти в бой, так что собирай свое отребье и выступаем через три минуты.
– Я согласен с братом Штоком, – шепнул Серый. – Нужны встряска и обещание пряников, иначе дело пахнет тухлым…
– Ну, смотрите, компаньоны, мля! Как бы потом самим пряниками не стать на хороводе. – Буллит сплюнул и пошел к ренегатам.
Через некоторое время лог снова огласился пальбой, криками и матом. Очередная атака началась. А потом были еще три, пока от сводного отряда не осталась половина. Особенно подпортила успех нападавших ловушка со взрывчаткой. Когда они все же смогли вылезти из ущелья и заняли поляну, меткий выстрел Холода по замаскированному кубику тротила окутал сектор облаком дыма, разметал противника и деморализовал его, не говоря уже о потерях.
Однако обороняющиеся уже истратили почти все боеприпасы, да и враг пристрелял последние позиции… И тогда троице с раненным в руку командиром пришлось отходить и искать более выгодный рубеж.
Темнело. Ночь могла стать либо последней в жизни всех участников боя, либо подарить шанс на успех и отдых.
* * *
Утро следующего дня началось с позитива, день обещал выдаться исключительно важным и особенным. Выполз настолько плотный и вязкий туман, что он казался осязаемым, однако быстро рассеялся. Болота молчали, изредка тихо булькая.
Треш потянулся, выпрямляя скованные и онемевшие конечности, но тут же спохватился и замер. Ведь если из оболочки «дистиллята» высунуться, то обратно уже не попасть да и саму аномалию можно испортить. Тело непослушно выпрямлялось, скованность не покидала, нос заложило, и чуть побаливали уши. «Наверное, сквознячок постарался. И бандана не помогла. Еще простуды не хватало летом! Пипец, ну, и ночка была, поспал, как князь Гвидон в бочке».
Он протер глаза, пытаясь понять, где находится и почему нет столба «дистиллята». Из-за пелены тумана сталкер не сразу разглядел его отсутствие. То ли все-таки они сами нечаянно выключили его во сне, то ли утро и встающее солнце растворили аномалию. Теперь следовало принять меры по обеспечению безопасности – тем более в сторонке усиливался плеск жижи и послышались голоса.
Треш вскочил и пнул стопу Малого, тот только недовольно пробурчал и скривился. Сталкер снова потряс парнишку, зажал ему рот и жестом привлек внимание. Через несколько секунд они во всеоружии встречали непрошеных гостей, топающих прямо по топи.
Четыре смутных силуэта постепенно вырисовывались из молочного тумана, шли вереницей и тихонько переговаривались. Стало ясно, что люди воспользовались вчерашней дорожкой, проложенной «изоплитом», и сейчас беспрепятственно подбирались к островку.
Как только первый из них, в грязной серой рясе, с посохом в руке и карабином за плечом, ступил на влажную землю, Треш оторвал щеку от приклада «Вала» и крикнул:
– Гур! Ты, что ли?
– А кто ж еще?! Собственной персоной! – ответил старик, выбираясь на пологий холмик и раскрывая объятия. – Здорово, что ли?
Треш опустил ствол автомата, подмигнул сидящему на корточках Малому и, расплывшись в улыбке, воскликнул:
– Ура-а! Мать вашу, как же долго ты добирался, старче!
Он кинулся к знахарю, чтобы схватить его и облапать, радуясь встрече, но Гур остановил сталкера в метре от себя:
– Обожди, пока нельзя лобызаться. На нас камышовая мокрица, а она ядовита и ждет, к кому еще прилипнуть.
– Ты серьезно, старик? Че за хрень такая? Не слышал, – удивился Треш и встал как вкопанный.
– Местная зараза. Сейчас мы ее снимем и потом уж наздоровкаемся. – Гур отошел в сторонку, и Треш смог разглядеть его спутников.
– Холод! Ты-ы?! – Сталкер подскочил на месте и восторженно заголосил: – Фифа-а! Злата-а! Вау-у! Живые. Класс! Как я… как я рад, как…
Тут подскочил и Малой, расплывшись в широченной улыбке, но, помня о предупреждении старика, обниматься не спешил. Все четверо, устало улыбаясь, восстанавливая дыхание, повалились на дерн, стали разминать конечности, оттирать специальным раствором болотную грязь с одежды и обуви. Треш и Малой крутились рядом, засыпая путников вопросами, вслух радуясь встрече и норовя задушить их в объятиях. Прибывшие вяло отвечали и отмахивались от товарищей, как от назойливых мух. Нечленораздельно сообщали о бое, тварях леса, поиске беглецов и трудностях пути. Гур что-то бурчал под нос, работая смоченной в растворе кисточкой. Все крутились, внимательно оглядывая болото вокруг островка.
– Да все пучком, братва! Тут никого, все спокойно. Мы даже переночевали здесь. Как вы? Как выбрались из ущелья? Гур, ты-то каким ветром так быстро тут оказался?
Вопросы сыпались, как из рога изобилия, Малой скакал возле Холода, нежно и преданно заглядывая ему в глаза, и не понимал, почему командир прячет их, старается не смотреть прямо, чем-то встревожен и удручен.
– «Изоплит», видать, помог вам? – отозвался Гур, выжимая полы рясы и тряся широкими рукавами.
– Конечно, – Треш взглянул на светлую дорожку под водой, которая уже начинала растворяться в черной грязи топи, – без него и «ауры» нам бы здесь было несдобровать…
– Ты все-таки нашел «ауру»?
– Малой сбацал красиво. Спас тотем из захваченного форта, только мужиков потерял… Холод, вон, знает уже. Гур, ты-то как? «Росу» достал? Принес?
Старик застыл в немой позе, зыркнул на Холода, затем на девушек, вдруг напряженно уставившихся на старшего.
– А что, у тебя разве ее нет?
– Кого? «Росы»? – Треш нахмурил лоб и в недоумении выпучил нижнюю губу. – Ты же должен был ее из Северного форта выкрасть! Сам же говорил. Ты что, не взял арт из тотема?
– А ты что? Разве не нашел другую «росу»? В Пади же не одна хранится… В тотеме Северного? Вот екарный бабай! Остальные-то хоть у тебя? – Гур не на шутку всполошился, лицо его стало мертвенно бледным, руки затряслись.
– Я-я-а?.. Да где ж я возьму ее? Чай, на Блошинке не лежит на прилавке, и в магазине не купишь. «Изоплит» и «аура» у нас… спрятали надежно. Тайник тут, рядом… – медленно пробормотал сталкер, сам еще не понимая, зачем он так поступил, но интуитивно чувствуя какой-то подвох.
– Где тут? Вы спятили – в болоте тайник делать?! – начал Холод, но его перебил Гур:
– А «искра» где? С тобой?
– Какая на фиг «искра»? Тоже арт?
– Во-от едрить твою-ю нале-е-во-о! – Старик рубанул воздух сухой ладонью, лицо его преобразилось и стало злым. – Ты и «искру» не нашел?! Как я теперь… мы… будем Врата искать и Армаду?!
Гур запнулся на полуслове, отвернулся, явно что-то обдумывая. Физиономии остальных говорили, что цирк уехал из-за смерти клоунов. Треш закусил губу, неожиданная мысль пронзила его мозг. Он обхватил голову руками, сделал шаг к воде, второй. Малой зыркал то на него, то на товарищей и не понимал половины услышанного. Где-то недалеко раздался всплеск, потом заунывный стон эхом покатился по Большим Лужам. Так нудят только зомби. Еще их не хватало!
– За вами хвоста не было? Зомбаков не привели на наши головы? – вдруг спросил Треш, полез в карман, тут же ощутил за спиной шорохи, но не обернулся и достал монокль.
– Волки были, бандиты были, свинорыл. Зомби не видели, – отозвалась Злата.
Треш медленно вел окуляром, прижав его к глазу, и рассматривал смутные очертания мари в почти рассосавшемся тумане. Вдруг он почувствовал неприятный озноб между лопаток, в коленях и затылке. Будто смерть дыхнула ему в спину. Все так же не оборачиваясь, прошептал:
– Злат, а что ты не поцелуешь меня, не обнимешь бойфренда? Все-таки любили друг друга, зверенышем на мне скакала, так хорошо было нам вдвоем, а щас как зомби сидишь и не ластишься… Или не соскучилась?
– Ну-у… что ты, милый, я просто дико устала. Трудный поход, тебя потеряла, а то исчез как призрак. Я тоже соскучилась… мне тоже было хорошо…
Треш проглотил ком в горле, поерзал плечами, сделал шаг в сторону вдоль кромки тины. Свободная от оптики рука опустилась к поясу, легла на бумеранг.
– А как вы, уставшие от ночного перехода, в полном тумане, раным-рано, нашли нас? Наш остров, невидимую тропу? Даже я, следопыт со стажем, и то бы не смог…
– Догадались, – сухо ответил Гур, шебурша складками рясы, – и по запаху. У меня же чутье.
– Да и ты же мне сам сказал при расставании, что будешь ждать здесь, – подсказал Холод, вынимая пистолет. – Что-то мне эти зомби не нравятся. Может, это и не зомби вовсе?
Стон с берега действительно превратился в свист, больше похожий на предупреждающий сигнал. Треш впился глазом в окуляр монокля и вздрогнул, затем, услышав позади приглушенный стон, сложил кисть правой руки, коснувшейся острого края бумеранга, в странный жест: большой палец поднял вверх, затем ткнул им в куртку, а указательный направил вбок, туда, где крайней стояла Злата с СВУ наперевес, стволом к сталкеру.
Все произошло так быстро и неожиданно, что спустя много времени Треш еще не раз удивлялся неприятному эпизоду своей жизни, когда он был на волосок от смерти.
Он сделал кульбит в сторону, одновременно выхватывая из-за пояса острое метательное оружие, перекувыркнулся вбок, ушел с линии огня и запустил бумеранг. Снова перевернулся, припал к земле, уменьшая область поражения тела, выхватил штык-нож и перекатился обратно. Злата выронила винтовку, опустилась на колени и мягко повалилась на дерн. Теперь из ее симпатичной мордашки торчала полоска бумеранга, разрубившего череп и окрасившего голову в красный цвет. На вытоптанном мху валялись Фифа и Холод с дырками в головах, а Гур с кровавой точкой во лбу и струйкой крови, терявшейся в седых усах и бороде, оседал с ножом в руке позади ошарашенного Малого. Паренек зажал уши ладонями, скрючился и качался, словно тростинка на ветру.
С берега вновь раздался свист, уже больше похожий на человеческий, сталкер медленно поднялся и побрел к рюкзаку и «Валу». Плечи безвольно опустились, будто на них давила тонна непомерной тяжести. Апатия клонила к земле, хотелось растечься в лужу и больше никогда не вставать. Малой, как зомби, закатив глаза, продолжал качаться и стонать.
Треш вынул «изоплит», ногой надавил на мертвую руку Холода, удостоверяясь в его кончине, шагнул к воде. Вскоре по новой гати к острову мчались люди. Сталкер знал их, и даже лучше, чем кого-либо в Пади и вообще в этом Мире. Устало плюхнулся рядом с Малым, отбросил ногу убитого старика и обнял всхлипывающего мальчишку.
– Ну-у, тихо, тихо-о! Все уже позади, все хорошо. Больше этого не повторится. Слышь? Все, все-е, тс-с.
Он отвернулся от Малого и посмотрел вперед. К ним приближались пятеро: Гур, Холод, Фифа, Злата и еще один человек в темном балахоне, с сумой на боку и посохом в руке. Резвые, довольные, жизнерадостные. Не такие, как их предшественники с приставкой «лже», а настоящие и действительно родные.
* * *
Лето в Пади коренным образом отличалось от теплого сезона вне ее. После Судного дня на глобально теплеющей планете стало жарко и душно. Зимы не приносили опустошенной земле должной прохлады, так ожидаемой оставшимися в живых. Весна вообще слилась с летом и осенью, размыв границы климатических зон и времен года. В общем, появились только два периода: зима и лето. Причем зима больше стала похожа на весну в прошлом: теплую, почти без снега и с ярким солнцем. Лето же вообще превратилось в сезон жары. Зной испепелял землю, водоемы высыхали, а животные сходили с ума от жажды.
И если леса еще сохраняли прохладу под громадными кронами, то болота Пади стремительно высыхали, зарастали и превращались в необъятные кладези торфяников. Большие Лужи, будучи самым огромным болотом Пади, сужались, мелели, обнажая повышающийся рельеф и превращая его в многочисленные островки. Не желали расставаться с родными пенатами и жители топей. В числе их оказался Болотник, живущий здесь многие годы, прямо в сердце Больших Луж. Местные жители называли его болотняником, но те немногие, кто знал его ближе, обращались к нему по имени – Болотник. Широкое желтоватое лицо с бородкой-клинышком, крепкие мозолистые руки, сутулость, щербатый рот и грубоватый с хрипотцой голос придавали ему образ умудренного опытом и невзгодами колдуна, старца, ведающего многими тайнами.
Его небольшая ветхая хижина на сваях из ржавых труб-магистралок, наполненных бетоном, стояла в километре от леса, всегда сокрытая от любопытных глаз туманной завесой топей. Зеленоватый болотный газ, выбираясь наружу, создавал оптические иллюзии: днем – миражи, а по ночам – красивые мерцающие сполохи. В теплые темные ночи Большие Лужи светились бледно-голубоватыми огоньками, выписывающими в воздухе сложные траектории. Ходило поверье, что это души погибших людей или болотные духи, но на самом деле их возникновение объяснялось, скорее всего, спонтанным возгоранием выделяющегося из болота газа, гниющими растениями, фосфоресцирующими микроорганизмами либо радиоактивными минеральными осадками.
Теперь путники держали курс к домику Болотника. Раньше эти болота чаще называли плавнями, поэтому многие недоумевали, почему местность именовалась Большими Лужами, а не, например, Большими Плавнями. С высоты птичьего полета окрестности действительно выглядели зеркальными, похожими на лужи. Но сейчас участникам рейда было не до красот губительных болот. Пыхтели, пугались, сыпали проклятия, вязли в жиже и ряске, отшвыривали случайных тварей, но упорно продвигались к центру трясин. Только двое, смахивая пот с лица и с трудом выдергивая ноги из зыбучей грязи, умудрялись разговаривать и делиться впечатлениями.
– Самые опасные места – это мочажины, – кряхтя, рассказывал позади идущему сталкеру Болотник, – они зыбкие и незаметные. Чаще всего между кочками темные открытые участки воды, иногда затянутые тиной. Вот они-то и есть смертельные ловушки, и одному из них никак не выбраться. А в остальном эти болота добрые и приветливые, тихие, спокойные…
– Ню-ню, – проворчал Холод, орудуя вехой в такт движения, – просто спальный район, ептеть! Рай.
– Так и есть, солдатик, Рай. Так его в Пади и кличут, – ухмыльнулся Болотник, почти не работая черным посохом, украшенным резным орнаментом из непонятных символов, и при этом уверенно шагая по воде.
Со стороны он походил на апостола Андрея, «гуляющего по воде». И сам старик, и его странный посох вызывали у Холода воспоминания далеких лет, того боя в разрушенном городке Зоны, ставшей впоследствии Анклавом. Тогда группе спецназа пришлось сначала штурмовать НИИ в Туманске, а потом оборонять его же от военизированной секты, мечтающей завладеть секретной установкой телепортации. В схватке с черным убийцей-инкогнито, кстати, так внешне похожем на Болотника, Холод заметил точно такой же композитный шест, оказавшийся артефактом «посох». Но и тот «черный Зорро», и посох канули в неизвестность, а пропавший в бою отец Треша объявился снова только через год. Чтобы опять исчезнуть из жизни Холода навсегда… Теперь это диковинный посох вызвал воспоминания о командире и тех трагических эпизодах, о чем Холод поспешил сообщить вслух.
– Это артефакт «посох», – пояснил Болотник, – все, что осталось мне от друга, в прошлом боевого товарища, сгинувшего в чреве Армады. Посох несгораем, непотопляем, сломать его тоже нельзя. А вот друг, кажись, все же канул в небытие…
– А друга не Черным Сталкером звали?
Старик застыл и повернулся к говорящему. Глаза его сузились, язык облизал обветренные губы:
– Да, верно. Когда-то его так называли. А еще «Черным убийцей», Бэтменом, Идолом и Святым Карателем, но для меня он всегда был Степаном. А что, знаком с ним?
– Да так… нет. Видеть – видал, а близко не знал. И слава богу! А вот мой командир очень даже успел познакомиться. Да так, что сначала исчез с ним в бункере Станции, а потом и вовсе сгинул. Так что судьбы и того, и другого, смотрю, очень схожи. Прямо спирали истории!
– Мироздания.
– Что?
– Ничего, – пробурчал Болотник и пошел дальше, – под ноги смотрите, с гати не сходите, а то как слепые щенки псевдоволка ходулями своими мимо тычете…
– Так это ты здесь свой в доску и старожил, а мы люди сухопутные, пешие, грязь месить не привыкли, – бросил в спину старика Холод, вытаскивая «ходулю» из жижи.
– Господи! Что это? – вскрикнула Фифа, подскочив и подняв тучу брызг.
Путники с трепетом рассматривали лежащий под толщей воды труп, сияющий, словно образ ангела с небес. Коричневое лицо юноши без единого изъяна открытыми желтыми глазами смотрело вверх, прямо на людей, руки скрещены на груди, синие ногти, нетронутые гниением кожа и одежда. Холод озвучил вслух пришедшую мысль:
– А чего он… это… как живой и не гниет даже в топях?
– Дык мумифицируют плавни любого попавшего в них. Болото ведь на девяносто процентов состоит из воды с высоким содержанием гумусовых кислот. А такая среда, мил человек, замедляет рост бактерий, отчего утонувшие тела не разрушаются. Водичка холодная, почуяли уже? Наличие кислот в сочетании с низкой температурой воды и недостатком кислорода оказывает дубильное воздействие на кожу, чем и объясняется темно-коричневый цвет. Таким образом, благодаря отсутствию кислорода и антибактериальным свойствам сфагнума, который является мощным консервантом, тела прекрасно сохраняются.
– Мда-а уж, чудеса, да и только! Никто ему веки не прикроет? Кто это?
– Хочешь, прикрой ты ему, – ехидно скривился Болотник, поправляя балахон, – это сталкер Хор, он два года тут лежит. Спит.
– Чего-о?
– В смысле-е?
– Ну, ясен пень, вечным сном! – Старик хохотнул и пошел дальше. – Его какая-то царица упекла сюда, чтобы охранял эти места. Исида, кажись.
– Атас. Египтяне уже сюда залезли? – воскликнула Злата, протирая глаза.
– И кого от кого он тут охраняет? – не выдержал Малой.
– Меня, Рай, Врата Армады. От всех. Никого сюда не нужно пускать, и так натворили уже дел, мир разрушили, время вспять повернули!
Холод переглянулся с Трешем и Гуром, знахарь кивнул и пожал плечами. На этом странности Болотника не закончились.
– Значит, говоришь, командир твой? – отозвался проводник-болотоход, шагая дальше. – И что, ты его тут сейчас ищешь?
– Да. И он тоже, – Холод ткнул рукой в сторону Треша, – отца своего ищет.
Старик снова встал, всмотрелся в лицо молодого сталкера. Глаза ясные, чистые, откровенный прямой взгляд. Волевой подбородок, ровные черты лица, крепкая рука, уверенная поступь. Треш тоже остановился и вцепился в Болотника проницательным взглядом.
– Похож, – констатировал старец, искоса посмотрел на Гура, хмыкнул, достал небольшой бурдюк с водой и отпил немного из него, только потом, уловив вопросительную мимику сталкера, продолжил: – Видный боец, хороший мужик!
– Кто? – Треш еле разлепил сухие губы. – Я?
– Батяня твой, ешкина кочерыжка! Ты-то здесь при чем? Тебя не ведаю.
– А… Как?! Старик, так ты знаешь его?! Ты знаком с Никитой Топорковым, с Истребителем? – пролепетал Треш, смахивая паутинку с лица. Теперь замерли все, боясь звуками заглушить ответ Болотника и пропустить мимо ушей важную информацию.
– Еще бы! Как же мне, местному старейшине Луж, и не знать Никиту?! Только он давно не Истребитель… – Дед, предчувствуя фурор от его информации в рядах гостей, не спеша высморкался прямо в болотину, утер широким рукавом нос и сообщил: – Он Страж Армады!
* * *
Все расположились в сенях, соединенных с жилой комнатой низкой аркой без двери. «Вот почему дедок сутулый такой, вечно пригибаться приходится», – подумал Малой, разглядывая низкий потолок. Почерневшее дерево, гнилые потолки и щели в старой кладке. Казалось, хижина вот-вот сложится карточным домиком и навсегда похоронит гостей и хозяина. По стенам болтались на сквозняке пучки трав, мешочки с семенами и соцветиями, порошками, мазями, маслами. Запах нафталина перебивался хвойным, который ни с чем нельзя было спутать. Черные доски пола скрипели, дом шатался и жутко трещал.
Старик ходил по комнатушке из угла в угол, доставал разные снадобья, готовил неприхотливый завтрак, а сам неустанно говорил и говорил. Треш очень хотел услышать подробности об отце, но никто старца не перебивал, чтобы не обидеть и не разозлить, а то вообще, чего доброго, замолчит и ничего не расскажет. Поэтому терпеливо ждали окончания лекций Болотника.
– Болота препятствуют развитию так называемого парникового эффекта в атмосфере. Их не в меньшей степени, чем Чащобу, можно назвать «легкими планеты». Дело в том, что реакция образования органических веществ из углекислого газа и воды при фотосинтезе противоположна реакции окисления органических веществ при дыхании, и поэтому при разложении органики углекислый газ, связанный до этого растениями, выделяется назад в атмосферу за счет дыхания бактерий. Один из главных процессов, способных уменьшить содержание углекислого газа в атмосфере, – это захоронение неразложившейся органики, что и происходит в болотах, образующих залежи торфа, трансформирующегося затем в каменный уголь.
– Дед, извини, конечно, но жратеньки хочется, аж корежит всего! – позволил себе прервать старика Холод. – Знаешь, сколько мы натерпелись в эти дни? Особенно за прошедшую ночь. А теперь ты кормишь нас своими научными догмами. Так и до сказок дойдешь, ваще сляжем тут, с голоду окочуримся. Прошу прощения, хозяин…
– Понимаю. Сейчас, обождите немного, скоро будем харчеваться. А насчет сказок… В мифологии многих культур болото ассоциируется с плохим, гиблым, нечистым местом. Согласно славянской мифологии на болотах обитает дух-хранитель, хозяин-болотняник. Это он пугает идущих через болото резкими звуками, вздохами, громкими причмокиваниями. Это он заманивает в трясину самоуверенных и беспечных или, наоборот, показывает безопасную тропу тем, кто относится к природе с почтением. Этот болотный человек… гм… и есть я! Только в далекие времена, еще до Судного дня мне дали прозвище Болотник, с тех пор и охраняю Большие Лужи. А еще здесь обитают болотные кикиморы, лесавки, лешаки. Они заманивают путников в трясину, громко призывая о помощи.
– А что, Дуги недостаточно для охраны болот? – шепнула Злата и густо покраснела, устыдившись собственной наглости и укоризненных взглядов товарищей.
– Эх, девонька, недостаточно! Что Дуга? Ее обмануть можно, изловчиться, пройти. Меня обдурить, старика, можно, в конце концов, попытаться убить. И Стражи могут вовремя не прийти на помощь или быть занятыми ходками по Армаде. А тут нужна молва отворотная да сказки страшные. И желательно подкрепленные реальностью. Ночью видели свечения? Во-от. С давних пор людей пугало ночное свечение на болотах. Из-за расположения огоньков на высоте согнутой в локте человеческой руки их называют «свечами покойника». Считается, что увидевший их получает предупреждение о скорой смерти, а несут их пришельцы с того света. Одни говорят, что огоньки на болоте – это призраки тех, кто украл у соседей землю, и в наказание их души бродят по болотам в поисках твердой земли. Другие верят, что это души детей, захороненных в лесах Пади. Есть те, кто считает, что огоньки на болоте – духи древних воинов, охраняющих клады. А клад туточки один и самый важный…
Болотник на миг замолчал, будто проверяя рентгеновскими лучами из-под мохнатых бровей порядочность гостей, затем продолжил:
– В одном из мифов о сотворении мира сказано, что болота возникли из выплюнутой изо рта черта земли, спрятанной от Бога. Ханты и манси, например, верили, что весь мир родился из «жидкой земли», то есть из болота, а древние египтяне вообще считали, что пирамиды нужно строить на болотах, а не в пустынях. Но так как болот у них не было, точнее сказать, дельта Нила не подходила для этого по причине несвятости места, то пришлось им сооружать антенны эти бесовы на видном месте, посреди песков, на всеобщем обозрении. Это наша Армада спрятана так, что ни пилот самолета, ни гарпия не заметят ее сверху, не говоря уже про путников на берегу плавней. В кельтской мифологии болота являлись «вратами духов» – в том месте, где кажущаяся твердой почва мгновенно уходит из-под ног, открываются врата в мир загадочных духов и божеств. Кельты приносили на болота жертвенные дары. А так-то они жили недалече от нас! В курсе этого?
Народ не сразу понял, что это вопрос. Только Гур кивнул, почесывая шею под бородой. Холод потрогал ноющее плечо под кровавой повязкой и смутился от громкого долгого урчания в желудке. Жрать хотелось до умопомрачения.
– Врата Рая… гм… Армады. Это они и есть? – спросил Треш, и все снова уставились на старика.
– Хм. – Болотник улыбнулся, в который уже раз пристально осмотрел сталкера и продолжил манипуляции по приготовлению лекарства для Холода и завтрака всем гостям. – А ты, Избранный, не зря тут оказался. И дело не в отце. Совсем не в отце-е! Это Армада зовет тебя! Что? Не веришь? Щас все поведаю, расскажу. Обождите.
Старик жестом показал Холоду развязать бинты, в чем раненому стала усердно помогать Фифа, а сам, намешав в глиняном горшочке серый состав, отдал его рядом сидящему Малому:
– На, толки ее, пока пастой не станет. Скажешь, как готово будет.
Сам прошаркал ногами по полу к маленькому фанерному столику и занялся едой. На предложение Златы помочь ему только усмехнулся и отрицательно помотал косматой головой. Вскоре от непонятного варева потянуло вкусным запахом. По просьбе хозяина Треш метнулся наружу и принес воды из кадки, на дне которой заметил «слезу» – артефакт, очищающий любую жидкость до состояния дистиллированной. Вскоре на двухконфорочной плитке зашипел облезлый эмалированный чайник, а рядом с ним забурлила в кастрюле лапша. Какие-то специи и травки в лапше дурманили головы сидящих, вызывали спазм желудка и заставляли чаще облизывать сухие губы. На чугунной сковороде заскворчали ломтики картошки, которая позже оказалась вовсе не картошкой, а таким же вкусным корнеплодом болотного растения пузырчатки.
Малой постарался на славу, замесив снадобье нужной консистенции, Болотник промыл рану Холода голубоватой водой, насухо протер и залепил ее приготовленной смесью. Сверху обмотал в один слой чистой тряпкой, объяснив, что ране нужно дышать, а мази сохнуть.
Сели завтракать, хотя, судя по времени, трапезу скорее стоило назвать обедом.
– Когда я ем, я глух и… – старик взглянул на Малого, облизывая ложку.
– …и нем! Я знаю эту поговорку, – улыбнулся паренек, уплетая харч, – а еще… Каждый кулик свое болото хвалит! Вот.
– Всяк кулик, говорится… Молодец! А эта поговорка про меня, – произнес довольный старик. Заметив внимательный взгляд Треша, хмыкнул и добавил: – Ну, а теперь ешьте и слушайте, гости дорогие, притчу об Армаде и ее Стражах!
Болотник крякнул, почесал седую голову и начал рассказ.
