Глава 9
Очередную ночь Трешу пришлось проводить уже одному, поэтому, разместившись на высокой скале, сталкер принял особые меры безопасности. Горный уступ в виде кузнечной наковальни в основании зарос кустарником и куцыми кривыми деревцами. Остальная часть его, метров пятнадцать, свободная от леса, как помост-трамплин в другой мир, нависла над ущельем и обдувалась всеми ветрами. Наломав сучьев, сталкер разжег костер, насобирал хвои и шишек, у кромки кустов протянул шнур, смоченный желчью лисоеда, в гуще их соорудил сигналку из фальшфейера и стесал рогатину. Чем черт не шутит, а он в Пади зачастую не шутит!
Остатки сухпайка Треш приговорил быстро, любуясь звездами, бледным диском луны, черными очертаниями гор и матовым отливом Дуги, самой занимательной достопримечательности долины, раскинувшейся до самого горизонта. До нее оставался примерно день пути, но сама аномалия ему была не нужна. Вокруг нее тускло блестели болота, которые как раз и интересовали путника. Туда в основном он и поглядывал, щурясь и ежась от ветра. Туда были обращены все его думы. От предчувствия скорого конца пути и возможности найти отца знобило сильнее, чем от ночного ветра…
Вздрогнув от недалекого рыка, Треш проглотил ком в горле, быстро отпил из фляжки и поднялся. В голову пришла мысль о дополнительном средстве безопасности, которое недавно показал ему знахарь-проводник. «Гур! Где ты сейчас, как ты там? Видимо, убедить поселенцев Западного форта в безнаказанности беглеца не удалось, раз от них полетела объява по всей Пади и даже дошла до города Оружейников». Теперь весь мир ополчился против сталкера, вознаграждение за его поимку и начинка тотема привлекали охотников. «Так, кто теперь потенциальные враги? Бандиты, вымпеловцы, каскадовцы, сектанты, явно Черные Каратели, возможно, страйкеры. Дык почти все! Плохо. Сталкеры? Поди, и среди них найдутся желающие подзаработать. Звиздец, весело…»
Треш размотал веревку, с которой никогда не расставался, закрепил один ее конец на скале – за вбитый в щель между камнями кол, стравил срединную ее часть, а другой конец сделал в виде петли и натянул на запястье. Обычно такое приспособление он сооружал раньше, ночуя на деревьях, здесь же за неимением крепкого и высокого ствола пришлось импровизировать. Осмотрев уступ скалы, его почти вертикальную стену, с содроганием взглянул в черную бездну ущелья и вздохнул. Вернулся к костру, подбросил пару веток. «Вал» по привычке оставил на спине, рюкзак тоже – вдруг придется спешно сматывать удочки! Палаш зажал в руке с веревочной петлей и улегся на еловые лапы между костром и ущельем. «Дай-то бог хоть полночки подремать!» Треш закрыл глаза. Он заснул быстро, несмотря на груз дневных переживаний, горечь утраты товарищей и тупую ноющую боль в спине, полученную при падении в озеро. «Гарпия… Едрить ее в печенку. Вот кого нужно бояться ночью на таком видном месте с костром. Да и мишень для снайпера… хотя… откуда тут снай…» Треш полностью отключился от внешнего мира и опасностей Пади. Непростительно для жителя жуткого и злобного мира…
…Снайпер действительно был. По манере маскировки таких раньше называли «кукушками». Неизвестный стрелок взобрался на сосну недалеко от костра сталкера и в оптику ночного прицела наблюдал за целью. Лежать на смолистых толстых ветках дерева было неудобно, ветер раскачивал сосну и заставлял ощущать себя голым и видимым. Но снайпер привык к спартанским условиям и неудобствам длительных рейдов – в одиночку, среди мутантов и Чащобы, в холод и жару, среди множества кровососущих насекомых, часто впроголодь.
В окуляр большого прицела отчетливо виделся озаряемый костром на темном уступе скалы спящий сталкер. «Смелый парнишка! Залечь вот так на голом месте и холодных камнях, вблизи «зеленки», кишащей зверьем. Либо туп и лоховат, либо, наоборот, считает себя своим среди диких лесных зарослей. Скорее второе, раз столько уже чалится в Пади и объявлен в розыск, но сумел добраться до ее окраин. Хм… мужчинка весьма харизматичный! Жалко такого валить. Хотя жалко в попке совсем не у него… Ногу подстрелить, что ли, да спеленать ослабшего? А как потом тащить? На горбу? Но однозначно хор-о-ош…»
Снайпер по имени Злата, которую направил Третий Оружейник на поиски беглого вора Западного форта, большим пальцем обтерла уголок рта, ковырнув коросточку ранки. Сморщилась. Губы трескались и сохли на постоянном ветру без помады и кремов, но косметика давно канула в прошлое, а такую жизнь она выбрала сама, став одним из лучших снайперов и следопытов города Оружейников.
Злата с детства увлекалась стрельбой благодаря деду, погибшему вместе с родителями в Судный день. В тот момент она находилась на тренировке… Не просто тяга, а, скорее, любовь к боевому оружию, искусству маскировки, слежки и поиска помогли ей быстро найти себя в новом мире. Выследить добычу, гнать ее, тщательно планируя операцию, победить смекалкой, а не силой. Скрытно передвигаясь, оставаться невидимой для любого врага и при этом суметь найти в дебрях Чащобы намеченную жертву, тихо подобраться к ней и… «обуть».
Приказ командира Злата приняла с удовольствием. Как же – на кон поставлены профессионализм и опыт ведущего снайпера и следопыта города Оружейников против навыков известного сталкера Западного форта, кстати, в прошлом – призера-биатлониста. Преследование Треша, неожиданно оказавшегося в составе отряда Заслона, командира которого она хорошо знала и уважала, затянулось, но действительно стало интересным, полным драйва. Постоянные стычки с различными врагами, смелые решения, неожиданные повороты в опасных ситуациях, потери бойцов и раскол группы после нападения гарпий держали Злату в тонусе, воодушевляли и толкали вперед. Тяжко пришлось ночью в лесу, когда на отряд напали троглодиты. Неразбериха в полной темноте подвергала опасности и ее саму, рискующую столкнуться нос к носу с дикарями. Пришлось в спешке даже завалить парочку мутантов. Да еще изрядно попотела, догоняя Треша, схваченного гарпией, что оказалось совсем не легко.
А сейчас, утомленная, она с трудом забралась на дерево. Глаза слипались, тело, покрытое испариной, без движения на холоде начинало ломить. Дико захотелось присоединиться к безмятежно дрыхнущему сталкеру, прижаться к его спине, согреться у костра под ровное дыхание спящего мужика… «Бли-ин, хоть иногда бы просто понежиться и утонуть в ласках приятного и человечного парниши…»
Злата ощутила истому внизу живота. Тяжело вздохнула. Поерзала и отвлеклась на мерцающее звездами небо, на печальную ухмылку луны, опустила взгляд, прищурилась, рассматривая блеск Дуги. Неизвестной, чуждой аномалии. Сюда Злата еще ни разу не добиралась, не ведала ничего про эти места, но много слышала о смертельном воздействии на людей, о необратимых и страшных мутациях, о полчищах чудовищных тварей, об образовавшемся Крае земли… «Куда прет этот мужичок? Явно к ней, к Дуге, но зачем? Что он там забыл? Зачем рискует головой и лезет в полное дерьмо? Теряет товарищей… Не сумасшедший же он! И вот еще что странно… Вопреки предупреждению из Западного форта при нем изначально не было тотема. Что это? Ошибка информации или… Или кто-то намеренно бросил дезу, пытаясь очернить сталкера?! Хм… И еще. Странно все это, чудно и непонятно. Не мог же Холод, бывший спецназовец, уважаемый и надежный защитник города, быть настолько слеп, что взялся помогать врагу! Не только взялся помогать, но и намеренно скрыл этого парня от Третьего Оружейника! А это уже заставляет задуматься над вопросом серьезно…»
Злата вздрогнула от громкого рева в лесу. «Пипец, кто там еще? Судя по децибелам, кто-то злой и совсем не маленький». Она припала к прицелу и увидела проснувшегося сталкера, медленно принимающего боевую стойку. Перевела ствол влево и разглядела большое, черное, лохматое бесформенное тело в кустарнике.
– Рога-ач! Ох-х, звиздец парнише… – вырвалось у Златы, и она до крови закусила обветренную губу.
* * *
Размерами с трактор, мощью нисколько ему не уступавший, рогач являлся жутким экспериментом Дуги над хозяином лесов – медведем. До Катаклизма эти звери редко встречались в лесах между Уралом и Карпатами, но те немногие, что явились по зову гигантской аномалии, превратились в чудовищные смертоносные творения. Медведь мутировал: в три раза увеличился в размерах, оброс мозолистой роговой коростой, когти и клыки превратились в нагромождение костных штырей. Аппетит и безжалостность монстра усилились многократно. Говорят, чудовище не боялось никого и ничего, даже не каждая аномалия могла с ним справиться. Поэтому встреча с рогачом означала верную смерть.
Готовому к подобному обороту событий «парнише» не наступил «звиздец» в образе страшилища горных лесов, живучего и непобедимого монстра Пади. Мелькнула мысль, что трофейную «Муху», которую Треш прикарманил в бою с «Бетой» и оставил на базе Заслона, не мешало бы сейчас использовать против рычащего кошмара. Сработавшая сигналка не подвела, но хруст веток сталкер услышал еще раньше. Вспыхнувший фальшфейер не причинил исполину никакого вреда, только на мгновение отвлек и заставил вздрогнуть, чем только еще сильнее его разъярил. Сминая кусты и наматывая на лапы шнур-пропитку, рогач огромной массой вывалился на голые камни. Голодный и злой после недавней схватки с огарком, монстр сразу бросился на человека. Огарк оказался не вкусным, мерзко воняющим гнилью, но причинил рогачу боль, пару раз чувствительно проткнув острыми сучьями шкуру на стыках роговых наростов. Теперь мутант жаждал крови. Он встал на задние лапы и заревел. Громкое эхо загуляло между деревьями и окружающими скалами, взбудоражив окрестность. Вскочивший Треш тем временем, дрожа от страха и ледяного озноба, пытался совладать с предательской слабостью в ногах, затянул пояс «Специфика», спешно поправил и подтянул лямки рюкзака и оружия и выхватил из костра горящее полено.
Злата с ужасом представила, что будет сейчас с этим парнем, похожим на одного из ее любимых киноактеров в прошлом. Она даже выстрелила пару раз из СВУ, пугаясь абсолютной неуязвимости твари. Гримаса сострадания и жалости исказила ее лицо ровно за секунду до броска зверя. Но… Что это? Как это? Не может быть!
Треш бросил в рогача факел, больше удостоверяясь в отсутствии страха мутанта перед огнем, чем защищаясь, и быстро попятился к краю утеса. Зверь с разбега прыгнул на человека, намереваясь сграбастать и разорвать жертву, но… Сталкер отскочил назад и прыгнул в бездну. Инерция не дала рогачу остановиться, и он, высекая когтями искры из обветренного каменистого выступа, скрылся в пропасти вслед за Трешем. Дикий рев вновь огласил округу, а вскоре снизу послышался звук рухнувшего на острые скалистые обломки грузного тела.
Злата с сожалением оторвалась от оптики, посмотрела поверх прицела, снова припала к мягкому силиконовому окуляру. Никого. Она сплюнула, тихонько застонала, опустила винтовку и закрыла глаза. Эхо предсмертного рева рогача унеслось по ущелью в стороны. Чащоба проснулась, зашевелилась и заголосила. Взбудораженное происшествием зверье еще долго беспокоилось, рычало, стрекотало и выло. Луна, казалось, усмехнулась, играя призрачными пятнами кратеров на поверхности. Злата встрепенулась, завидев на фоне ночного светила летящий в сторону Дуги предмет шаровидной формы. Вскинула СВУ, но свет луны ослепил, не давая ничего рассмотреть. «Что за хрень? Откуда? Может, померещилось. Хотя… В Северном форту есть воздушный шар, и у вояк «Альфы» имелся зонд-сфера, старый метеоприбор, переоборудованный в оригинальный беспилотник. Хм, чего только не увидишь…»
Она прильнула к оптике, взглянув на скалу. Сталкера было откровенно жаль, его нелепый суицид вообще никак не укладывался в голове. От неожиданности она вскрикнула и зашипела от негодования – в бледно-зеленом круге прицела, чуть позади костра, за валуном, лежал оплакиваемый ею сталкер и в оптику своего «Вала» обозревал обнаруженную «кукушку». Девушка почувствовала, как холодеет спина и нервно дрожит подбородок, как налилось свинцом все тело, охваченное холодком страха. Горечь ошибки сжала замершее сердце прочными клешнями. «Обыграл, вывернулся, смог! Ишь каков. Живой… И позицию занял выгодную по всем меркам: в отсвете костра, мешающем ночному прицелу, за камнем. Пипец! Вот влипла…»
Но Треш неожиданно не стал стрелять, а показал ладонь, медленно повернувшуюся к земле. Жест, означающий отказ от противоборства и сдачу оружия. Бывший биатлонист держал ее на мушке и готов был без зазрения совести и без промаха выстрелить в любую секунду. Злата глубоко задышала, палец дрожал в миллиметре от спускового крючка, глаз некстати зарезало и защипало. Будто от внезапного порыва ветра или навернувшейся слезы. Или… Она могла дать голову на отсечение, что это был гипноз сталкера! Точечный ментальный укол. Снайпер отпустила винтовку, клюнувшую стволом вниз, подняла правую ладонь в знак повиновения и разогнулась. Бодаться с опытным метким сталкером, полностью обнаружив себя на полуголом дереве, она не желала. И хотя ее СВУ била лучше и точнее «Вала», но маскировка Треша и его мирные намерения переубедили Злату продолжать поединок. Она сдалась и полезла вниз. Кроя себя распоследними словами, пыталась заглушить горечь поражения, но где-то в глубине души радовалась происходящему, понимая, что за последнее время этот сталкер стал ей небезразличен. Повесив винтовку на плечо, Злата неспешно направилась прямиком к скале. Вскоре она уже угрюмо сидела у огня, пожевывая сало с черным хлебом, косилась на сданное победителю оружие и рассказывала о своем неудачном задании.
История ее жизни и судьба родителей, честно говоря, Треша не заинтересовали, но он не подал виду. Единственное, что засело в голове, так это рассказ об отце девушки, ученом Синцове, в далекие времена работавшем над созданием источника энергии, обладающего огромным потенциалом, способного искажать время и пространство, создавать параллельные измерения и использовать так называемую «черную энергетику». Начинал он в восьмидесятые годы прошлого века, разрабатывая телепорталы с помощью атомной энергии одной из АЭС, в секретной лаборатории которой и работал начальником. Потом потерялся, снова объявился в Анклаве и опять потерялся. Много лет дочь ничего не слышала об отце. Сестра Златы отправилась на поиски пропавшего в аварийной зоне отчуждения папочки, но исчезла вслед за ним. А после Катаклизма Злата осталась одна, попала в город Оружейников и благодаря меткому глазу и смекалке неплохо устроилась.
Треш чуть не заснул от монотонного монолога смазливой девчонки в накидке типа «Леший». Он промочил горло водой, будто сам долго и нудно говорил, и устало посмотрел на пленницу. Злата поняла, что сталкер размышляет о ее дальнейшей судьбе, а не над семейной драмой Синцовых, затихла и насупилась. Молчание длилось долго, но Треш вдруг дернулся и вернулся из дремоты:
– Вот скажи, красавица с герпесом, что с тобой делать? По закону военного времени к стенке или для начала… кхм… Я женщин полгода не видел.
Злата вздрогнула, уж чего-чего, но этого она не ожидала точно!
– Чего-о?! Ага, щаз-з! Отдыхай давай! Ишь, секос ему подавай! Я, можно сказать, только влюбилась в него, удивляясь, какой видный парниша, статный, смелый, умничка, не пристает к скромным девушкам в диком лесу, а он… Секос! – Снайпер скривилась, машинально прикрывая больную губу, но язык все равно продолжал выдавать ее с потрохами: – Да и стенки нет тут, в лесу… Кончай свои понты гнать! Я сама пришла и сдалась, и стреляла по рогачу, защищая тебя! А ты…
– Какой секос?! – Сталкер откровенно рассмеялся и указал на журчащий неподалеку ручей. – Ишь чего удумала! Я ж отмыть тебя хотел, чтоб на красоту естественную глянуть! А то измаралась вся, пока за мной носилась…
Злата прикусила губу, лихорадочно облизывая больное место, а потом, не найдя ничего более в свое оправдание, рассмеялась пуще Треша:
– Вот же вы, мужики, козлы, а! Ну чего вылупился? Смешно ему… И ты – козел!
– Ага. – Сталкер не мог остановиться и продолжал прикалываться: – Ах, козел! Козлик, козличек, родной… Знаем мы вас! И спина потом вся раскорябана…
– Пошел на фиг, козлинушка! – Злата впервые за последние недели хохотала от души. Ее трясло от спавшего напряжения и откровенно улучшившегося настроения. На глазах выступили слезы, а болячка на губе начала кровоточить. – А что мне еще думать было, если за всю мою взрослую жизнь я другого к себе отношения и не знала? Если мужики всегда смотрели как на кусок мяса, удовлетворяющий их похоть? Хм… Наверное, именно поэтому я решила ходить далеко и надолго. И в одиночку… А ты? Ты явно не враг. Не вор и не убийца, каким тебя представили из Западного форта. И я почему-то уверена, что ты не крал тотем и не причастен ко всем грязным делишкам. Тем более… тебе поверил Холод. И не только поверил, а рискнул своей жизнью и судьбами доверяющих ему подчиненных! А он мужик матерый, нюх имеет на отличных бойцов и честных людей. Так зачем и куда ты двигаешь так упорно, даже когда распался ваш отряд?
– Погоди, здесь кто кому вопросы задает? Кто пленник, а кто герой? – Сталкер вытянулся, расплывшись в ехидной улыбке.
– Гер-рой! Геморрой! – Злата тоже ухмыльнулась, вытирая руки о широкие штанины. – Свалился мне заказик на голову, мама не горюй!
– Э-э, подружка…
– Да ладно тебе, охолонись! Дай выговорюсь. Знаешь, каково это – долго молчать и бродить в одиночку?!
– Конечно, знаю. Я сам одиночка, и если бы не Холод, так дальше один бы и шел… Правда, не знаю, дошел бы или нет…
– Вот поэтому я и задумалась! Если бы не это, то лежать бы тебе уже давно раскиданным по окрестности в виде оставшихся от тела запчастей. Я ж тоже не стреляю бездумно, сначала присматриваюсь… Не думала, не гадала, что рейд такой долгий и тяжкий будет, что придется лицезреть схватки вашего отряда, потери, голые жопы в кустах по нужде. Да носиться угорелой по лесам и горам. Когда тебя гарпия сцапала, я думала – все, каюк неплохому вроде парню… Можно сворачиваться и топать до дому, но что-то мне подсказало, что ты не так прост и сумеешь справиться даже в этой ситуации. И ведь справился! Хм… Козлик… Еле нашла скачущего копытцами по отрогам. Сама вот спать хочу, помыться, отдохнуть по-человечески. Я же не зверек какой-то, я девушка!
Треш вздохнул, глядя на Злату сонными глазами, улыбнулся, развернулся кругом, указал на ручей и стал снимать «Специфик»:
– Прошу! Чтобы не подозревала в чем и действительно плохом, доверюсь тебе первым. Сначала стираюсь я, а ты охраняешь. Ну а потом – наоборот. Бери винтовку и следи. Но не за мной, а за окрестностью! – и он принялся раздеваться дальше.
– Нужен больно… – Злата хмыкнула, скинула маскхалат, подбросила в огонь пару деревяшек и взялась за СВУ. – Хотя… Короче. Видно будет, как себя покажешь! Козлинушка. Кстати, все-таки какие планы на ближайшие сутки?
– Вообще, к Дуге мне надо. Отца ищу. Говорят, там он где-то… – Нагнувшийся полуголый Треш зафыркал от попавшей на тело холодной воды. – Но сначала, наверное, в Южный форт придется чесать. Сейчас мы с тобой тут торчим – ровно на развилке обоих направлений: к Дуге и к форту. Сердце зовет вправо, к болотам, а мозг понимает, что сначала нужно налево, к крепости.
– Зачем же терять время на форт, когда цель вон, десяток кэмэ отсюда? – недоуменно спросила Злата, с радостью отметив слова сталкера «мы с тобой».
– Важное дело там… гм… сказать не могу.
– Важнее, чем отец?! Я бы, узнав, что мой на Дуге, без промедления рванула туда. Странный ты! – Видя, что Треш заканчивает моцион, Злата отложила винтовку и, подрагивая от холода, нисколько не стесняясь находящегося рядом мужчину, торопливо разделась до майки. Не забывая поглядывать по сторонам, отстегнула ремень с пустой кобурой от АПБ и из веток соорудила сушилку для одежды.
– Странный, – согласился сталкер, развешивая стираные вещи. – Да сам знаю, что не от мира сего. Все не сидится на месте, все ищу чего-то… И батю своего тоже! Там, где нужно быть злее и жестче, я добр, как лошок. Не знаю, какой-то стал доверчивый и сентиментальный. Вот и с тобой спасовал…
– Ты посмотри на него, а! – Злата уже охала под едва ли не ледяными брызгами. – Чо, пожалел, да?! Жалелку лучше свою побереги! Не ровен час застудишь, так потом совсем без женщин будешь… Ай! По сторонам смотри, а не на меня! Не твоего полета птичка!
– Слушай, жар-птица счастья… – Треш уже откровенно пялился на нагнувшуюся над водой девушку и снова хохотал. – Ты там сильно не взлети, а то потом, не дай бог, как рогача доставать придется снизу.
– Ох-ха! Екарный бабай, как холодно-то! Слышь, птах?! Меня ведь греть нужно будет долго!
– Согреем! Бывало, и похолоднее женщин разогревали… – Оба вновь расхохотались в голос. – Оба-на! Вот она – красота естественная! Осталось чуток губу подлечить и сразу можно браться за обогрев!
– Говоришь, сентиментальный? – Отсмеявшаяся Злата уже взялась за стирку. – Блин… Вот честно… я впервые за время после Судного дня могу без опаски повернуться к кому-то спиной… Потому что я такая же – один в один! И отца ищу, и не сидится, скучно на одном месте. И подстрелить не могу того, кто мне симпатичен, кто не выглядит уродом и негодяем…
– И многие тебе симпатичны? – усмехнулся Треш, поправляя оружие и страховочный тросик, спасший ему жизнь.
– А-а, вон как ты рогача-то одолел! Сцепку сварганил заранее? А что, знал, что так будет? – удивилась Злата, заметив петлю на веревке, стравливаемой за уступ скалы.
– Догадался. На всякий случай сделал… а случаи разные бывают! – Без тени иронии сталкер подошел к девушке. – Уж извиняйте, что не могу обеспечить вам, мадемуазель, полной защиты и безопасности, но могу предложить страховку на остаток ночи. И еще предлагаю лечь вот здесь, спинкой к спинке, согреть друг друга теплом младых тел и вместе встретить рассвет. Ведь, говорят, это так романтично…
Злата повернулась, Треш осекся. Взгляд его приковался к мокрой майке и упругой женской груди под ней.
– Что такое?.. – Девушка изобразила саму невинность и оглянулась. – Что там? Опять рогач?
– Мда… – Сталкер отвел глаза в сторону и смущенно кашлянул. – Шутки шутками, но ведь могут быть и дети…
Нахохотавшись, они продолжили подготовку ко сну, только теперь между ними исчезло напряжение и чувство скованности. Злата почувствовала себя так, будто знала Треша все прошедшие годы. Ни грамма сомнений, словно между ними протянулась тонкая, но прямая родственная нить. Сталкер в свою очередь тоже сменил недоверие на радушие и симпатию к этой милой, не по годам умной и бодрой девчонке. «Сколько ей? Не больше двадцати. Но откуда такой опыт и мастерство, спокойствие и рассудительность? Симпотная, блин, чертовка!»
Развесив мокрые вещи на импровизированной сушилке, сооруженной из рогатин, Злата в запасной футболке и обратно надетой «горке» ушла в кусты. Что она там делала, можно было догадаться. Явно не только по нужде, потому что брякнул колокольчик и тонким специфическим звуком завибрировала натянутая струна. «Растяжку-сигналку сбацала. Ишь, дает стране угля! Что с ней завтра делать? Сейчас думать уже не могу, спа-ать. Иначе завтра помру». Треш расстелил еловые лапы, кинул сверху маскхалат пленницы, подложил под голову рюкзак, «Вал» прижал к себе вдоль тела.
– Костер обнови и ложись. И без вопросов… все завтра. Надеюсь, никаких сюрпризов? А то ведь я, правда, только спать… – пробубнил сталкер, зевая. – И сигналку… свою… слушай сама… я… капути… ки…
– Приятных сновидений, козлик! – хмыкнула Злата, поправляя футболку под «горкой», сгребла ветки в кучу возле костра, вздохнула, легла, прижавшись к Трешу спиной, и отметила, что он нравится ей все больше и больше.
* * *
Южный форт, в прошлые времена называвшийся Воронежем, отличался от Западного масштабами и обороной. Никаких ветряных мельниц, питающих электричеством Ограду, ни рвов с водой, ни камне– и огнеметов. Естественной преградой непрошеным визитерам служило одно из ответвлений Реки, опоясывающее все поселение вокруг. Сеть блиндажей и колючей проволоки дополняла оборону, а несколько автоматических самонаводящихся спарок-турелей серьезно усиливали неприступность форта. Редким часовым оставалось лишь поглядывать в сторону заречного ивняка, согласно сторожевому регламенту.
Крепость не имела высоких стен с амбразурами и сторожевыми башнями по краям периметра. И фортом числилась, потому что стерегла покой Пади с юга, контролируя массовые нашествия потенциальных врагов: кочевников, мутантов и различной нежити. Южный форт фиксировал передвижения пришлых, появление эпидемий и выход поселенцев за границы Пади. В форпосте числились до тысячи человек постоянного населения, до сотни переменного – гостей, ежедневно посещавших его, и трех десятков заключенных различных группировок. Совет старейшин насчитывал десять избранных, гарнизон – сотню бойцов, а обнесенный «егозой» железобетонный корпус ученых и медперсонала – полсотни человек. В этом бункере остатки научного мира Пади изучали болезни, вирусы, бактерии, мутацию и проводили различные исследования. Именно здесь за три года Хаоса появились усовершенствованные версии некоторых артефактов, противоядие от пауков-шипунов и мормонов, огромных рыжих убийц-муравьев, наводнивших область Черноморья, а также изучались аномалии и создавались лекарства от чумы, холеры и нью-гриппа.
Причин беречь и хорошо защищать форт имелось много, в конце концов, он был единственной преградой волнам мутантов и уродов, валом валивших от недалекой Дуги. Но, видимо, не так уж и тщательно охраняли крепость от внешнего и внутреннего врага…
Пока добравшийся до форта Малой подробно рассказывал старейшинам о рейде отряда, и это подтвердили прибывшие этой ночью дед Игнат с одноруким верзилой Добрыней, пятая колонна устроила восстание.
Рано утром из тумана, заполонившего улочки форта, к часовым тюремных ворот подошла женщина преклонного возраста, сутулая, горбатая, с тросточкой и корзиной, полной пирожков. Охранники с кислыми физиономиями не успели прийти в себя, зевая и равнодушно глядя на старушку, как уже лежали с простреленными головами, а ворота открывали трое крепких мужиков в балахонах. Бабушка – «божий одуванчик» убрала пистолет, оборудованный ПБС, обратно в корзину, артритной рукой смахнула с седой головы льняной платок и вытерла им вспотевший лоб. На затылке ее виднелась татуировка с цифрой «6». Словно испугавшись, что кто-то увидит этот знак, она спохватилась и натянула платок обратно, присев прямо на труп одного из часовых.
Вскоре все тридцать заключенных были освобождены, четверо из них отказались принять участие в дальнейшей резне и ретировались, а остальные, вооружившись, кинулись к центральному посту форта. Старушка благополучно исчезла, чтобы снова всплыть где-нибудь со смертельной корзинкой и сделать свое черное дело. Голодные, злые и мстительные зеки с тремя сектантами «Демонов» быстро миновали улочки поселения и напали на охрану главных ворот. Еще двое в серых балахонах ликвидировали часовых у блокпостов, развернули турели стволами в тыл форта и заняли оборону вместе с освобожденными уголовниками. Среди них оказались приверженцы «Шерхана», «Каскада», кочевники и варвары, пара Черных Карателей, убийцы из горожан и трое вояк из «Беты».
Раскрытые настежь ворота ждали прихода кого-то извне. Кого – можно было только догадываться…
* * *
Белокожий, как альбинос, остроносый бандит в длинном, до пят, коричневом плаще, сидя на пне посреди просеки дремучего леса, громко говорил по рации. Левой рукой он время от времени потирал большую золотую бляху на груди, часто сплевывал под ноги и кряхтел. Красивый нагрудный знак в виде солнца с длинными лучами блестел даже в предутренней мгле, отчего придавал хозяину необычный экзотический вид. Бинты желтого цвета, охватывающие голову, оставляли открытым только лицо с тонкими, словно выщипанными бровями. Ходили слухи, что главарь «Шерхана» когда-то давно перенес лоботомию, но неудачную, почему сейчас и прятал уродство под перевязью. Внешностью он действительно напоминал древнеегипетского фараона, накинувшего походный плащ. На его спине в пластиковых ножнах болталось мачете с резной рукояткой, как у старинных мечей Ближнего Востока. Фараон иногда искоса поглядывал на высокого человека в черных доспехах со стрелковым комплексом «Гроза-М» на плече, стоящего поодаль.
– Твою мать, Пурген, живо настраивай свой катафалк! Там щас начнут шухер, а ты не готов, мля! Смотри, обломаешь со штурмом, я тебе яйца отрежу. Все, доложишь, как сбацаешь! – крикнул в микрофон Фараон, убрал рацию и поднялся.
– Итак, продолжим, – сухо сказал командир Черных Карателей, приблизившись к главарю ренегатов, – условия дележа трофеев после операции мы обговорили. Контроль секторов и сигнал к штурму тоже. Напоминаю, твои… люди не трогают моих, а мои, в свою очередь, лояльны к твоим! Среди заключенных форта имеются и вояки, что будем делать с ними? Я бы не советовал связываться с солдатами «Беты», они – парни серьезные, и Шершень не простит никому потери своих подчиненных. Да и Шелест за это не погладит по головке.
– Заметано. Че я, не понимаю, что неуязвимый и вездесущий полковник Хард не желает портить отношения с вояками?! Это мне они поперек горла, а вы, наверное, друганы навек? – ехидно скривился Фараон, ковыряя щепкой в зубах. Хорошим воспитанием бандит не отличался.
– Никакой дружбы с вояками я не вожу! – строго ответил Хард, прищурив и без того узкие глаза и до белых костяшек сжимая цевье «Грозы». – Ни с кем союзов не заключаю и не работаю вместе. И твоя банда в этот раз исключение, но только на время захвата форта, не более того. Я стерплю тебя и твоих отморозков, взамен хочу того же и от тебя. И все!
– Ха, удивил, ептеть! Понял уже и сам. Ладушки, – усмехнулся Фараон, – как насчет помощи тяжелыми стволами? Подаришь десяток РПГ?
– Не подарю, а дам взаймы. И ты мне это возместишь сполна после взятия крепости, ясно? В этом мире ничего не дарится просто так. И еще, Фараон. Напоминаю, можешь грабить склады поселенцев, насиловать, резать, забирать что хочешь. Но… бункер ученых и святилище форта вместе со всем содержимым и пленными – это мое! Ты хорошо понял меня? Чтобы ни одна собака не вздумала…
– Э-э, полкан, тормозни! Выбирай словечки, чай, не со щенками пещерными гутаришь. По рукам ударили, уговор дороже денег, и все, заметано! Фули ты мне щас песни запел с такой сраной музыкой? Не дашь стволов и маслин, хрен с тобой, но пошто тянуть тут и спесь свою нагонять, я не уразумел? Не нужно обижать моих…
– Никто их еще не обижал. А обидим, так не успеют понять, – прервал собеседника Хард и кисло ухмыльнулся, – ну и рожа у тебя… бог ты мой египетский!
– Слышь, черненький ты мой, у меня вокруг сотня братишек, жаждущих крови, не играй с огнем…
– Все твои братишки вместе с тобой на прицеле моих снайперов и пэгээров, так что засунь в жопу свой гнилой базар и заткнись. Все. По местам. Отвечаю, что ничего худого тебе не сделаю, – сказал на прощание полковник и добавил небрежно и иронично: – Пока договор действует.
– Ага, и вам не хворать, генерал! – скривился Фараон, зло сплюнул, дождался, когда полковник скроется в сумерках леса, и жестом позвал помощника: – Слушай, ты у меня умный больно, че такое «пэгээр»?
– Э-э, а-а… пушка, поди, какая или… э-э…
– Ясно, в ухо тебя задери! – проворчал главарь и включил рацию: – Буллит, это шеф. Ау, хрен моржовый, слышишь меня?
– На связи! – отозвался динамик.
– У карателей есть какие-то пэгээры, это че за срань такая, которую стоит бояться наряду со снайперюгами?
– Шеф, это пулеметно-гранатометные расчеты, кажись.
– Оп-пачки! Так кажись или как?
– По чесноку, шеф. Я ж в мотострелках раньше пыхтел. Знаю.
– Окейно. Тады, мотострелок ты наш ненаглядный, дуй сюда, есть разговор один серьезный. И живей шевели коньками, Буллит, а то через час выдвигаться. Жду, на.
Фараон отключил рацию, невидяще посмотрел на помощника, сквозь него, закусил губу и прошептал:
– Хард, Хард… Жесткач, говоришь? Я те дам «пока договор действует»! Чую, схлестнемся мы с тобой, полковничек. И мало никому не покажется.
* * *
Порыв ветра зашевелил кроны деревьев, разом накренив стебли дикого подсолнуха, и заставил людей зажмуриться от летящей пыли. Все семеро наклонились будто по чьей-то невидимой команде, сжали губы, затаили дыхание. Ветер сейчас был им на руку – он мог заглушить посторонние звуки, скрыть передислокацию засады.
Караван приближался. Солнечные блики играли на стволах, шлемах, пуговицах и бляхах охранников. Один урчащий на ухабах заросшей грунтовки мотоциклет с прицепом, две телеги с худыми клячами, колонна полуголых грязных рабов, навьюченных грузами, десяток кочевников и пятеро военных. Шли открыто, безбоязненно, но медленно.
– Валить всех, в плен никого не брать. Рабов не трогать, от них угрозы никакой. Самшит, на тебе груз. Кизляр, ты на шухере, пасешь тылы. Остальным зачищать конвой, – распорядился старший в синем комбинезоне и танковом шлеме, с РПК наперевес.
– Поняли.
– Сделаем вояк! – воскликнул парень в черной толстовке с капюшоном. – Хватит им топтать Падь, мать их за ногу! Совсем оборзели, солдафоны.
– Тише, Лобзик, – цыкнул старший и поднял руку, сжатую в кулак.
Когда из-за вывороченного пня по колонне ударил пулемет, а из кустарника полетела пара гранат, в небе появились две гарпии. Взрывы и перестрелка на земле привлекли их внимание, и они тенями метнулись вниз. Пулеметчик вовремя заметил бестий, отвлекся и дал две очереди в воздух. Пули веером устремились к хищникам, несколько из них потрепало черных тварей и разубедило их продолжать пике. Гарпии завернули крутой вираж и дружной спаркой убрались восвояси, искать более безобидную добычу. Но появление воздушных мутантов сбило настрой нападавших, отвлекло и внесло некую сумятицу в их ряды. Атака на конвой затянулась и грозила контратакой со стороны обороняющихся.
Отряд вольных бродяг успел уничтожить почти всех вояк конвоя и половину кочевников, пока в ходе боя не произошла рокировка. Старший, он же пулеметчик, с матом сбивая заклинивший коробчатый магазин, схлопотал пулю в лоб и распластался на дерне под березой. Еще двое из числа напавших на колонну выбыли из строя, чья-то косая очередь попала в толпу рабов, повалив их наземь. Мотоциклет заглох и зачадил, одна из кляч дернулась в овраг, опрокинув груз телеги, другая, раненная осколками гранаты, припала на передние колени и дико заржала. Пара кочевников припустила в кусты, только пятки сверкнули, оставшиеся отчаянно сопротивлялись, понимая, что в живых их не оставят.
Бой завершился, но весьма дорогой ценой. Лобзик бегал среди трупов вдоль обоза, не находя живых товарищей. Самшит повис на краю телеги, зацепившись скрюченными в предсмертной агонии пальцами за сетку тюка. Струйка крови на боку отметала всякие сомнения в его гибели. Еще одного Лобзик нашел на обочине в высоком бурьяне, а Кизляра, оставшегося на шухере, обнаружил сидящим у основания старой сухой осины. Оторвав печальный взгляд от рваной раны в его шее, Лобзик понуро вернулся к разбитому обозу. Долго смотрел на стонущих рабов: несколько убитых и раненых, пятеро живых и невредимых, только до смерти напуганных. Состояние самого Лобзика было ничуть не лучше. Возле телеги спиной к колесу сидел в луже крови один из кочевников, тихо хрипел и причитал. Молодой бродяга вздрогнул от голоса позади и шуршания травы, обернулся. К нему подошел заказчик, не участвовавший в нападении, а лишь наблюдавший за происходящими событиями издалека.
– И? Чего стоим? Ищи груз, время идет. А время – деньги, – строго сказал он, прикрывая небритое лицо краями капюшона.
– Все погибли… наши все… братцы мои пали… как же так? – забубнил Лобзик, свесив голову на грудь.
– Сами виноваты, плохо продумали стратегию, косо стреляли. На вашей стороне фактор внезапности был и пулемет с гранатами. Можно было по-чистому сработать. Одно слово – бродяги! Хватит ныть, ищи груз живее! Я за что вам платил? – настойчиво проговорил толстяк с деревянной кобурой на поясе и плоским ранцем на спине поверх серого балахона.
– Так гарпии налетели да вояки долбят метко! Эх-х, пустое я говорю…
– Ищи-и груз! – перебил бродягу заказчик, а сам отошел к умирающему кочевнику, достал маузер и начал тыкать длинным стволом в раны на его теле. – Говори, что везли, куда везли, кто заказчик? «Аура» где? В какой телеге? Или она в мотоколяске? Некогда нам искать, говори, сволочь!
Лобзик на автопилоте, абсолютно не соображая, с затуманенными мозгами стал осматривать тюки и коробы телег, за ремень волоча по земле разряженную «Гадюку». Спустя некоторое время раздался выстрел, он вздрогнул и отвлекся. Пухлый заказчик, сверкая золотыми перстнями на толстых пальцах, сунул маузер в кобуру, пнул мертвого кочевника и зло посмотрел на притихших рабов. Смачно высморкался, пошевелил мясистым носом, вытер руку о полы балахона и начал разговаривать с испуганными до смерти грязными людьми.
Лобзик вскоре вернулся к нему и доложил о безрезультатных поисках «ауры» – артефакта и святыни Южного форта.
– Ур-роды-ы! Обманули гады. Значит, это уловка старейшин была, а не обоз, перевозящий «ауру» в безопасное место. Сволочи-и! Кончу всех, уничтожу-у… – Толстяк взглянул на бродягу. – Что нашел хорошего? Кроме продуктов, тряпья и каких-то баллонов. Ну?
– Там три ящика с черепом и костями – динамит небось или тол. А на баллонах значки биологической опасности. Немного оружия, – промямлил Лобзик, кисло глядя на кровавую дырку во лбу убитого заказчиком кочевника. – Нету «ауры», точно, все обыскал. Даже тела охранников.
– Идиот! Все твари, сволота-а! – Толстяк рубанул воздух рукой, не скрывая крайнюю степень негодования, затем сурово посмотрел на бродягу. – Убей их всех!
– Что?
– Я сказал – убей всех! Нам свидетели не нужны. Вали всех, живее!
– А… как? Почему? Они же… – залепетал Лобзик, отвесив губу и бросая мимолетные взгляды на скукоженных невольников, – пригодятся еще. Пусть тащат груз, может…
– Закрой рот и исполняй приказ, идиот! Какой груз? Нас кинули, меня кинули! «Ауры» нет, а остальное мне не нужно. Это для тебя ценность тут немыслимая, а мне «аура» нужна. Позарез! Вали быстро этих уродов! – Толстяк выхватил маузер и потряс им перед лицом бродяги.
– Звиздец, влип я! – прошептал Лобзик, поднял автомат и остервенело защелкал спусковым механизмом.
– Ты его заряди, урод! Вот связался же я с говном, уму непостижимо!
Лобзик, отрицательно мотая головой, забормотал какие-то несуразности, машинально вставил новый магазин, с жалостью посмотрел на замученных людей и закрыл глаза. Длинная очередь «Гадюки» опустошила магазин и скосила всех живых рабов. Раненых добил заказчик. Потом посмотрел на бродягу, вновь натягивая спавший с лысой головы капюшон. Нехорошо как-то посмотрел…
– Задание не выполнили, груз просрали, воевать не умеете… Много лишнего узнали. Поэтому не обессудь. – Толстяк направил тонкий ствол маузера на ошарашенного Лобзика. – Хоть будешь знать, что умер от руки самого Нумизмата!
Лобзик выпучил глаза, лицо исказилось в страшной гримасе, руки задрожали и выронили разряженный автомат.
– Демоны! Своло-очи-и!
Пара сухих выстрелов оборвала его крик, а вместе с тем и жизнь, ничего не стоящую на просторах безжалостной Пади.
* * *
Страсть достигла апогея, стоны переросли в захлебывающиеся вопли и резко затихли. Завалившись набок, Холод прижался к спине Анжелы и зашептал ласковые слова. Похихикали, пообнимались, потом спустились к воде. Русло Реки в этом месте заросло мелкими ивами и вербами, но позволяло видеть достаточно далеко. По противоположному берегу прошла тройка навьюченных сталкеров. Постоянно озираясь, они какое-то время двигались по краю обрыва, а затем исчезли в заросшей пойме. Далеко справа огромный жук-носорог тащил от воды тухлую рыбину, буксуя в песке задними лапищами. Холод развернул ствол автомата влево и осмотрел другой фланг. Никого. Оторвался от оптики, потянулся, сложил оружие в сцепку на груди, оглянулся назад. Шелестящие на ветру косы ив рябили в глазах, сквозь их редкие ряды поверх песчаной поверхности никакой опасности не наблюдалось.
Холод загляделся на обнаженную подругу, моющуюся на плесе и бросающую на него лукавые взгляды. Подмигнул любимой в ответ. Тянулись минуты, Фифа заканчивала гигиенические процедуры, не заходя далеко из боязни подводных тварей. Холод в очередной раз отвесил какую-то фривольную шутку в адрес Анжелы и увидел, как выражение ее лица вдруг резко сменилось. Он обернулся, привычным профессиональным движением нырнув вбок, и ужаснулся – из-под ближней ивы выпало на солнечный берег огромное насекомое. В трехметровом рыже-черном членистоногом без труда угадывался муравей.
– Мормоны-ы! – крикнула Фифа, зажимая оголенную грудь, и кинулась к Холоду. – Осторожно, Деня-я!
– И? Чего? – Холод вскинул «Абакан» и прицелился. – Вали отсюда, я не хочу тебя убивать, мураш.
Но насекомое посчитало иначе, двинув усами-прутьями и приняв позу спринтера на старте. За ним показались еще несколько приближающихся мутантов. Холод выстрелил, попал муравью в голову, сбил его и, не дожидаясь атаки других, бросил Анжеле:
– Дуй обратно в реку. Они в воду не полезут, а я отвлеку. Только шмотки забери.
– Ден!
– Живее-ей! – прикрикнул Холод, медленно отошел назад, не сводя взгляда с насекомых, подхватил рюкзак, забросил на плечо и залез в воду.
Пять мормонов-разведчиков высыпали из ивняка, потрогали усиками мертвого сородича, издали негромкое шипение и устремились к парочке людей.
– Атас, назад, Анжел!
Автомат спугнул тварь, появившуюся из реки. Анжела вскрикнула и бросилась к Холоду, короткими очередями расстрелявшему магазин и лихорадочно перезарядившемуся. Поднимая тучу брызг, Фифа вскрикнула и прижалась к любимому сзади. Из воды в нескольких метрах от них показалась жабья морда размером с добрую корягу и не спеша поплыла к людям.
– Мля, еще и мормоны… Стреляй, Анжелка! – гаркнул Холод, развернулся и выстрелил в подводное чудище.
Вода взбурлила и окрасилась мутно-бордовым, а на берегу снова выросли стремительные хитиновые тела. Ситуация накалилась и грозила гибелью напарников. Речная тварь бултыхнулась снова, но не подумала убираться восвояси, а наоборот, разозлилась и поплыла резвее. Мормоны, спотыкаясь и корчась от попадания пуль, тоже приближались.
Мат спецназовца заглушила внезапная пальба позади. Холод с Фифой присели от внезапного шума и пригнули головы. С крутого невысокого берега около десятка стволов открыли огонь по мормонам и речному монстру. Холод крякнул и замер на секунду, но когда снова поднял голову, увидел только трупы муравьев. Подводная тварь плюхнулась еще раз и исчезла, оставив коричневые круги на поверхности реки.
Минутой позже произошло знакомство со спасителями, оказавшимися бойцами «Страйка». Молодые парни двадцати лет, поджарые, подтянутые, в синей униформе одной строительной фирмы, в прошлом занимавшейся изготовлением и установкой пластиковых окон. На вопросы о странных комбезах с эмблемами снежинок за голубым окном отмахнулись, «форма номер восемь, что утащили – носим». Составляющая основную часть группировки молодежь решила, что в разрозненной свободной одежке ходить неинтересно, поэтому решили носить униформу, в достатке имеющуюся на вскрытом складе города Мухосранска, что за Рекой.
Посмеялись, познакомились, поделились новостями и эмоциями, Холод поблагодарил за помощь, спросил парней, чем может рассчитаться. И это вполне было в духе законов Пади.
– Ну, мы не ренегаты и не лесные дикари, типа Псов, поэтому борзеть и наезжать не собираемся. – Старший группы заметил дернувшуюся к карману с гранатой руку спецназовца. – Поэтому попросим немного. Тебя, Холод, знаем, наслышаны про подвиги командира Заслона. Респект тебе, брат! Но окупить несколько истраченных магазинов, пожалуй, стоит. У нас за Рекой, в степи, обычно маловасто аномалий, соответственно и артефактов тоже, а забираться далеко на север не позволяет количество бойцов. Так что будем рады любой диковинке. А уж на Блошинке купим на него что нужно. Как, командир, покатит?
Холод серьезно посмотрел на загорелого безусого парня, одного из Тройки Лучших из Лучших, как их величали в Пади, – на вид он был чуть старше остальных, улыбнулся и кивнул:
– Заметано, братишка! Найдется артефактик. Фиф, достань «пилигрима», подарим стрелкам заречным, но отличным!
Рассчитались, парни остались довольны необычным путеводителем, способным заменять компас, часы, барометр и определитель аномалий, по сути указывающим безопасный и точный путь среди аномальной среды. Спросили, могут ли еще чем-то помочь. Холод переглянулся со своей пассией, подмигнул ей и, получив утвердительный кивок, выдал:
– Вот что, парни… Вы пацаны боевые, любите пострелять, поучаствовать в рейдах и разных передрягах, поэтому у меня предложение. – Спецназовец на секунду замолчал, осматривая юные лица. – Провожатыми пойдете? Нам сопроводиловка нужна недалеко и ненадолго.
– Маршрут, конечный пункт? – уточнил старший страйкеров.
– Южный форт. Как можно короче и быстрее. Плачу еще один арт, последний. «Чакра».
– «Чакра»? Это че за штука такая? – поинтересовался паренек с МП-5 наперевес, что-то жующий в сторонке.
– Дык нам «чакру» без «факса» как бы и незачем. Они в совокупе отлично робят и вообще только вместе хороши, – заметил старший группы, задумавшись над целесообразностью сделки, но Холод развеял его сомнения:
– Тебе зачем они вместе? Загонишь там же, на Блошинке. А в нагрузку дам… ну-у… пару аптечек военных, целых. И три «туза» имеется. Сами дернете потом или, если не балуетесь фигней этой, сплавите дурман на рынке. Больше нет ничего полезного, оружие не дам, самому нужно.
– Южный форт? – Старший страйкеров задумался, глядя вдаль. – Лол. По рукам, Заслон!
Они пожали друг другу руки, передохнули немного на привале, привели себя в порядок, обсудили детали, собрались. Полчаса спустя выдвинулись на юг, вдоль Реки. Впереди, на расстоянии в полсотни метров, дозор из двух бойцов, затем основной костяк, и в арьергарде замыкающая пара. Холод отметил про себя строгую дисциплину «Страйка», знание регламента, тактики и мер безопасности. Вслух похвалил старшего группы по прозвищу Смарт, бок о бок с которым топал весь путь, на что тот ответил взаимностью:
– Приятно иметь под боком таких мужиков, как ты! Твои бойцы заслуживают похвалы и признания. Заслон у моих пацанов на особом счету, так сказать, корифеи. Про рейд вашего отряда мы узнали из эфира. Даже знаем, кто еще заинтересовался целью вашего похода!
– И? – Холод сделал недоуменную мину, не отвлекаясь от местности.
– Ренегаты кодлу приличную собрали, чуть ли не всех заречных. И каратели полковника Харда бросились с ними вприпрыжку. Инфа точная. Сектанты шухер навели среди своих. Мой дальний дозор доложился о взводе серых капюшонов, уходящих вдоль ручья от деревни Суровцы в Низину. Раньше они такой кодлой ни разу не ходили. Что-то сдернуло их с насиженных мест, раз Нумизмат объявил всеобщую мобилизацию. Встретить бы его, козла! Его шпионы порядком нам подосрали весной на Блошинке и контракт с вояками похерили. В черном списке эти Демоны у нас.
– Спасибо за инфу. Буду иметь в виду. Мне бы своих собрать в кучу. Треша знаешь? Вот. Это его я повел в Южный форт, он отца своего ищет, а отец его – мой побратим. Вместе мы с ним в спецназе ГРУ служили. На случай распада отряда договорились собраться в Южном. Вот и торопимся.
– Про Треша слышал. Его в розыск объявили, но я не верю, что известный следопыт мог стать вором и убийцей. Поди, поклеп?
– Так и есть. Он рассказал мне, как все было, его подставили. Упс и Сабля. Да и люди Нумизмата, похоже, руку приложили.
– А зачем он им сдался? Даже законы Пади нарушили, на такой беспредел пошли…
– Знает он кое-что такое, чем Демоны очень хотят владеть. Тайна за семью печатями.
– И ты, конечно, не знаешь, что это за инфа? – Смарт усмехнулся, искоса бросив недоверчивый взгляд на попутчика.
– Нет. Но догадываюсь. Рай ищет Треш. Врата Рая. Там где-то и отец его…
– Ого! Сильная тема. В сказки тоже верит, смотрю? Батяня-то его старый, поди? Может, мы чего знаем, поможем?
– Не старый, чуть старше меня, сороковник ему. Не спрашивай, как это может быть. Там временные телепорталы задействованы, аномалки, херня всякая научная. Сам в шоке до сих пор.
– Да уж… не хило замутили вы, мужики! Надеюсь, словите удачу свою. Будет тема серьезная – зовите, вместе поработаем. Мы завсегда за здоровый кипеш, да, пацаны? – Смарт оглянулся на тройку бойцов-подростков. – Нам пострелять да адреналинчику хапнуть – хлебом не корми! Если совсем туго или плотненько, то поставим всех под ружье. Взвод страйкеров быстро поднимем. Точняк. Об оплате договоримся тоже. Скидки бывшему спецназу и следопытам, ищущим отцов, точно сделаем хорошие.
– Лады, братишка, по рукам. И уважуха тебе, Смарт! – Холод осклабился в довольной гримасе, пожал руку старшему группы.
До форта оставались сутки пути. До засады Псов всего три часа. Их ждали…
