Глава 11

Как они прошли через Купол, отделяющий собственно Москву от Подмосковья, Ратибор не смог бы сказать, если б кто спросил бы. Как-то так, проскочили. Едва только на горизонте появились полуразрушенные остовы зданий древней столицы, шам слез с шеи своего спутника и напустил густой промозглый туман, сродни тому, какой бывает на старых болотах в конце осени или в самом начале весны.

– Доверься мне, друг мой! – выпростав вперед правую руку, одноглазый осмотрелся вокруг…

Что он там видел сквозь собственноручно напущенную полумглу? Наверное, помогали щупальца. Они то приподнимались, вытягивались, словно и впрямь ощупывали кого-то, то опадали, безвольно и резко, чтоб почти сразу воспрянуть вновь.

Рядом с туманом и внутри, под его покровом, явно что-то происходило. Слышалась какая-то возня, доносились писк, злобное ворчание, вопли – скорее, звериные, нежели человеческие, а, впрочем, кто бы мог сказать наверняка?

Из оружия у Рата имелся лишь карабин с десятью патронами да еще тесак с ножом. Такой же тесак – трофейный, добытый еще у нео, висел на боку Нага. Просто висел – шам, похоже, им пользоваться и не собирался, у него было иное оружие – мозг, красноватое, с вертикальным зрачком, око, да чуткие, нервно подергивающиеся глазные щупальца.

Юношу охватили самые нехорошие предчувствия, у него было такое чувство, что в этом проклятом тумане он сам не видит никого, а его видят все. Кто эти «все», Рат бы тоже не мог сказать, знал лишь одно – явно какие-то недобрые и хищные твари.

Ноги вдруг коснулось что-то омерзительно скользкое, проползло, исчезло. Надолго ли? Ратибор закинул за плечо карабин, бесполезный в тумане, и, вытащив из ножен тесак, тут же полоснул им по впившемуся в ступню червю. Успел вовремя! Разрубленная нечисть отпала, истекая темной дурно пахнущей кровью. Но, словно на смену, вынырнули из промозглой мглы еще два точно таких же червя – зубастые, агрессивные… Рат разрубил и этих… И еще трех, и…

Когда черви стали сыпаться один за другим, идущий впереди шам махнул рукою и, выкрикнув непонятное слово – «гон», велел прибавить шагу. Рат побежал, плюнув на все понятия воинской чести, ибо справиться с подобною мерзкой кучей казалось ему весьма затруднительным.

Одноглазый бежал на удивленье легко, куда только делась его всегдашняя немощь? Похоже, шам прекрасно знал путь. Ориентировался в тумане… ну да – щупальца, к тому же ведь он сам этот туман и создал.

Хищные черви постепенно отстали, лишь один, последний, впился Ратибору в башмак, и юноша, не оглядываясь, на бегу махнул тесаком, стараясь не потерять из виду шустрого шама.

– Сюда, – переходя на шаг, одноглазый показал рукой вправо, где сквозь туман просвечивала кирпичная кладка какого-то полуразвалившегося здания. – Где-то здесь должна быть дрезина.

– Что должно быть?

– Такая железная телега… Ищи!

Сделав пару шагов в сторону, юноша чуть не споткнулся о какой-то железный брус и несказанно удивился – этакое-то богатство валялось здесь просто так, безо всякого присмотру, приходи – и бери.

– Что там такое, друг мой? – обеспокоенно оглянулся Наг.

– Железный брусок. Длинный, даже концов не видно. Эх, нашим бы кузнецам…

– Там, параллельно должен быть такой же… Поищи…

– Есть!

Шам с облегченьем вздохнул:

– Ну, наконец-то! Это железная дорога. Значит, должна быть и дрезина. Продолжаем искать!

Длинная пулеметная очередь разорвала тишину гулкой барабанной дробью. Пули горохом впились в стену, брызнули во все стороны осколки кирпичей. Ратибор успел закрыть лицо рукой, а вот его много возомнивший о себе напарник оказался не таким расторопным, поймав хороший удар в лоб.

– О, великий Атом, – зажимая окровавленную голову, обиженно возопил шам. – Вот вечно мне не везет, вечно!

– Ты как, жив? – юноша встревоженно подскочил ближе. – Давай-ка, перевяжу.

– Я сам! Лучше ищи дрезину. И не думай о выстрелах. Стреляют вовсе не по нам, а в туман. Просто так, на всякий случай.

– А кто стреляет?

– Тут много всякого народу.

Больше одноглазый не пояснил ничего, да Рат и не спрашивал, занятый поиском железной повозки… которую и обнаружил шагах в тридцати, буквально – рядом.

– Садимся, – тут же скомандовал шам. – Видишь вот эту ручку – берись…

Выпроставшееся невесть откуда щупальце, огромное, в желтых присосках, упало рядом, хищно изогнулось и, ухватив одноглазого за ногу, потащило в туман. Наг не успел и вскрикнуть. Хорошо, хоть напарник его оказался проворнее: рванув с плеча карабин, Ратибор сделал три выстрела…

Плеснув желтовато-коричневой кровью, щупальце мгновенно ослабло, а где-то неподалеку, шагах в тридцати, вдруг послышался жуткий рассерженный рев… И что-то вздыбилось за туманом, что-то огромное, округлое, темное, величиной с Пятницкую башню родного Коломенского кремля!

Послав в неведомое чудовище остатки обоймы, Рат закинул бесполезный карабин за спину и, швырнув шама в дрезину, схватился за ручку, качнул, словно весло… Рядом – совсем рядом! – снова упали гигантские щупальца, поползли, словно змеи – вот-вот схватят, вот-вот…

– Давай же, давай! – испуганно вопил одноглазый.

Ратибор и без него знал, что делать – еще раз толкнул ручку и…

Железная, на железных же колесах, повозка вздрогнула и тяжело покатила в туман, постукивая на стыках рельсов и постепенно набирая скорость.

Последние свои дни Ясна провела в словно бы в каком-то легком тумане, вечно клонившим в сон и делавшим тяжелыми мысли и тело. Девушка даже не помнила, когда последний раз ела, хотя голода почему-то не ощущала… вообще ничего не чувствовала с тех самых пор, как щекастый торговец Евген продал ее неизвестно кому. Именно так – неизвестно кому; явившийся покупатель прятал лицо под черной маской, называл себя скромно – Посредник. Как он доставил девчонку заказчикам, каким образом, нес ли на руках или вез в повозке, Ясна не могла бы сказать, помнила лишь оказавшуюся в руке Посредника стеклянную трубочку с блестящей иглой… А потом что-то – наверное, эта самая игла – кольнула в вену, ничуть не больно… и настало вот такое вот состояние – ни сон, ни явь.

Иногда, сквозь забытье, девушка видела смутные образы каких-то существ – то ли пауков, то ли сколопендр – только больших, размерами с человека, а то и фенакодуса. Наверное, то был сон, затянувшийся сон… и закончился он внезапно.

Кто-то громко сказал:

– Проснись!

И Ясна распахнула глаза…

Лучше б она спала, пусть даже вечным сном!

Увидев, что творилось вокруг, девушка зажмурилась от вдруг охватившего ее ужаса и стыда. Она лежала нагой в узком каменном ложе, чем-то похожем на гроб. Раскинутые в стороны руки ее бессильно свисали вниз, голова покоилась на каком-то возвышении, похоже, что тоже каменном, холодном. Ложе стояло посередине большой пещеры, освещаемой нервным светом многочисленных факелов, выхватывающем из полутьмы фигуры тех самых кошмарных тварей, которых несчастная пленница видела в своих недавних снах. Выходит, это были вовсе не сны!

Жуткие существа своим мерзким обликом напоминали огромных сколопендр – хитиновый, блестящий тусклой зеленью, панцирь, восемь конечностей – непонятно, рук или ног. Лица… вернее, морды – чем-то походили на человеческие, правда, довольно уродливые. И от этого было еще омерзительнее, еще страшнее!

Одно из чудовищ, повыше и куда уродливее других, подошло ближе к ложу и внезапно бухнулось на колени – или что у него там имелось, – благоговейно выпростав четыре верхние конечности вверх. Желтоватые, с хищными темными зрачками, глаза твари источали звериный ужас, лицо было почти человеческим – узким, сильно вытянутым книзу, с крючковатым мосластым носом и почти безгубым провалом рта. Лысый зеленоватый череп, большие, хрящеватые остроконечные уши довершали кошмарный портрет. Нет, это все же был не человек – нетопырь, нелюдь!

– Великая Мать проснулась! – сверкнув глазами, внезапно возопил нетопырь. – Проснулась Великая Мать!

– Проснулась Великая Мать! – падая ниц, эхом откликнулись твари. – Делай свое дело, Великий Шаман, на благо всех нас!

Поднявшись на ноги, крючконосый монстр – как видно, он и был здесь шаманом – протянул одну из четырех рук, дотрагиваясь до обнаженного бедра распластанной на ложе девушки. Ясна вздрогнула, настолько гадким и холодным показалось ей это прикосновение. Вздрогнула, но не шевельнулась, не смогла, и только сейчас заметила, что почти все ее тело утыкано иглами, от которых уходили куда-то вниз, в скалу, тонкие, с палец, шланги.

– Великая Мать готова к очистительной жертве! – повернувшись к собравшейся толпе, торжественно провозгласил шаман. – Мы избавим ее от лишнего – это наш долг.

– Мы избавим ее от лишнего! – эхом повторили все.

Повторили и все разом затихли, лишь факелы потрескивали в тишине. А потом внезапно ударил бубен. Зарокотал, сначала тихо, а потом все громче и громче – и было в его рокоте нечто такое, что-то угрожающе-злобное, что сильно не понравилось Ясне. Хотя ей тут все не нравилось, однако – что же она могла сделать? Не убежать, не пошевелиться даже.

– Прости нас, Великая Мать! И возродись в наших потомках.

С этими словами жуткий крючконосый монстр вдруг раскрыл пасть, полную острых клыков… и впился девушке в руку! Мало того, что впился – отгрыз, проглотил окровавленную ладонь и даже не подавился!

Острая боль пронзила все тело несчастной, однако, это было еще только начало – под нарастающий рокот бубна, повинуясь приказу шамана, на Ясну набросились все. Впились острыми зубами в бедра, в ноги, руки, отталкивая друг друга, рвали, глотая кровавые куски, и, беспрестанно кланяясь, униженно благодарили:

– Спасибо, Великая Мать! Спасибо, Великая Мать! Спасибо!

Кошмарные подземные твари, порождение ужаса и тьмы, пожирали девушку заживо – вгрызаясь даже в кости! Совсем скоро у Ясны не осталось ни рук, ни ног, одна голова и окровавленный обрубок-тело. И еще жуткая, запредельно жуткая, боль…

Вынырнувшая из тумана дрезина уперлась в стоявшую на рельсах машину – огромную, черную, чем-то напоминавшую вдруг вставшего на колеса жука-медведя. Кажется, эта древняя машина именовалась «пароход»… или «паровоз» – что-то вроде этого. На машине и вокруг нее, поджидая непрошеных гостей расположились парни в пятнистых куртках, вооруженные кто чем: кто мечом, кто алебардой, а кто-то держал в руках арбалет… и даже имелись автоматы Калашникова.

– Кто такие? – грубо спросил высокий бородач в мятой старинной шляпе и широких, заправленных в высокие сапоги, брюках.

– Нам нужен Антон. Или Григорий, приказчик. У нас к ним одно выгодное дело.

Бородач потемнел лицом:

– Ни тот, ни другой еще не вернулись.

Не вернулись? Ратибор покусал губу, снова окунаясь в пучину самых нехороших предчувствий.

– Ну, тогда – Евген. Кругленький такой, низкорослый.

– Евген, говоришь? Что ж, с ним-то мы вас сведем… Так и быть, вылазьте. Только оружие сдайте. Таковы уж у нас правила для всех чужаков.

Очень похоже, что это был форпост, пограничная крепость на пути в главное поселение маркитантов. Баррикады – целая ограда – из битого кирпича и бетонных плит, пара пулеметных гнезд, колючая проволока. Молодой человек спокойно отдал оружие – карабин все равно без патронов, а от тесака да ножа в этаком скопище возможных врагов толку все равно маловато. Да и не считал Ратибор маркитантов врагами – с чего бы? А вот у шама, судя по всему, было совершенно иное мнение. Щупальца его беспокойно метались, единственное око сверкало подозрительностью и недоверием буквально ко всему.

– Я ощущаю подвох, – шепнул он, улучив момент. – Могу убить сразу нескольких – взорвать им мозги, но… Именно, что нескольких, тут же их… Эх! Я виноват. Думал, что справлюсь. Ладно, быть может, чуть позже.

– Да перестань ты паниковать, – скривился Рат. – Сейчас вот встретимся с этим Евгеном…

– Да-да! С Евгеном, – пристально посмотрев на сопровождавшего их бородача, Наг потер руки и засмеялся. – А его мы увидим – я теперь знаю.

Наверное, здешние охранники не знали еще, кто такие шамы и на что они способны, именно потому одноглазого не пристрелили сразу или, по крайней мере, не проломили башку, бросив гнить в каком-нибудь подвале… а может, дело было в чем-то другом, но Нага почему-то не трогали, обращаясь с ним, как с обычной подозрительной персоной вроде Ратибора. Как бы то ни было, непрошеных гостей усадили в телегу – обычную большую повозку, запряженную парой гнедых фенакодусов, только повозка была, как и дрезина, на железных колесах и ехала по рельсам. По обеим сторонам от коломенского воина и шама уселись охранники во главе с высоким скуластым парнем. Возница натянул вожжи – крикнул: «Н-но!», и повозка неторопливо потащилась по железнодорожной ветке в сторону Москвы – именно так Рат определил скопище высоченных остовов торчащих на самом горизонте зданий. Глянул и неожиданно для себя улыбнулся – а любопытно было бы посмотреть, что там. Жаль, не видно Кремля – далековато. Эх, что и говорить – найти бы, выручить Ясну, а уж потом… можно и в Кремль податься. Матушку-то там, верно, хоть кто-нибудь да помнит.

Уже начинало вечереть, хотя и не смеркалось, но солнце уже садилось в золотисто-алые облака, посылая последние лучи на стылую осеннюю землю. По обе стороны от железной дороги тянулись тщательно вырубленные просеки. Кое-где попадались небольшие укрепленные пункты с пулеметными гнездами и высокие сторожевые вышки, по большей части поваленные или сгоревшие – видать, совсем недавно здесь было довольно весело, а судя по еще не убранным, не разложившимся и не сожранным трупам нео – так даже очень. И не так давно.

Глядя на синеватое, с красно-зелеными оттенками, небо, Ратибор думал о Ясне, о том, что остался последний рывок, и… Ну, должен же Евген знать хоть что-то. Были бы Антон или Григорий – можно было б спросить у них, но, раз нету… И все равно, он, Ратибор, добьется своего, с Евгеном или без его помощи, добьется, чего бы это ни стоило! Все будет хорошо… а если плохо, то горе тем, кто это «плохо» сотворил!

– Ты зубами-то не скрипи! – неожиданно успокоил Наг. – Думаю, не так уж все и плохо. Кстати, как выглядит Евген?

– Такой толстощекий, брыластый, – юноша обвел ладонями лицо. – Кругленький, низенький… да я покажу.

– Постарайся сделать это как можно быстрей.

Часа через три после начала пути рельсы уперлись в большие, обитые железными листами, ворота, расположенные посреди высокой стены, сложенной из бетонных блоков. Прямо над воротами, сверху, в бойнице, торчал пулеметный ствол, направленный прямо на повозку.

Ворота распахнулись быстро, без всяких расспросов со стороны часового – как видно, охрана еще издали узнала своих. Внутри оказалось целое сплетенье железнодорожных путей, со стоявшими на них длинными железными повозками – «вагонами» или «поездами» – эти слова Рат помнил из детских книг.

«Лосиноостровская» – прочитал юноша надпись на белой старинной табличке, украшавшей не менее старинное здание.

– Тпр-ру! – хрипло прокричал возница.

Повозка остановилась, и оба пленника под присмотром бдительной стражи поднялись по узенькой лестнице на платформу – длинную и гладкую площадь, к которой когда-то причаливали эти самые «поезда».

Старший охранник заскочил в здание и через пару минут выскочил обратно, довольно махнув рукой:

– За Евгеном послали. Надеюсь, он щедро отблагодарит нас за своих гостей.

Евген, конечно, отблагодарил. Правда, не особо-то щедро, о чем красноречиво свидетельствовала обиженная физиономия охранника.

– Ну, прибавь еще пару серебрях, а? Ведь мы ж могли их расстрелять.

– Ну и расстреливали бы, – отмахнулся толстяк. – Мне-то какое дело?

– У нас к тебе вопрос, уважаемый, – подал голос Рат.

Торговец тут же скривился, темные, глубоко посаженные глазки его вспыхнули неприкрытым презрением:

– А ты, вообще, кто такой парень? Что-то я тебя не припомню.

Шам смотрел на все это с непроницаемым лицом, устало прикрыв единственное око… вот только щупальца его вытянулись и мелко дрожали, словно бы ощупывали брыластую физиономию Евгена.

И тот – видано ли дело? – вдруг ни с того ни с сего подобрел. Ухмыльнулся, бросил в с готовностью подставленную ладонь стражника еще пару монеток и, повернувшись к пленникам, махнул рукой:

– Ну, пошли, что ли. Вон мой вагон, тот, крайний.

Спустившись с платформы, они зашагали прямо по шпалам, поднялись в стоявший на отшибе вагон, а вот что произошло дальше, Ратибор толком не помнил. Помнил, как с удовольствием угощался вкусной похлебкой, как хлебнул браги… а дальше все вдруг закачалось, померкло, и юноша провалился в сон. Причем никакого чувства опасности у парня так и не появилось, ведь, если б его хотели убить, так убили бы раньше – возможность такая у маркитантов была.

– Пусть спит, – кивнув на Рата, торговец поднялся на ноги и с хитрецой посмотрел на шама. – Я почему-то чувствую, что у тебя ко мне какое-то выгодное дело, мой уважаемый одноглазый друг.

– Очень выгодное! – тут же закивал Наг. – Ты мне только чуть-чуть поможешь – сведешь с людьми НИИТЬМЫ. Только не говори, что у тебя нет на них выходов.

– Выходы-то есть, – Евген прищурился. – Только ты, кажется, говорил о какой-то выгоде?

– Говорил, – согласился гость. – Не скажешь ли ты, уважаемый господин Евген, какую сумму назначил мозг академика Кулагина за свою сбежавшую игрушку?

– Академик Кулагин, мозг? – торговец несказанно удивился. – Постой-постой… Так ты про кио! А-а-а, вон про кого ты ведешь речь. И хочешь сказать, что поймал сбежавшего киборга?

– Я знаю, где он, вернее – она. И как его – ее – взять. Точнее, – знает мой юный друг Ратибор, тот самый, что сладко спит в соседнем купе. Без него вряд ли кто найдет дорогу в болотах.

Вернувшись после разговора в купе, шам уселся напротив спящего и неожиданно для себя вздохнул. Вообще-то, он не имел ничего против так много сделавшего для него чудаковатого, со странными принципами, парня, к которому успел даже чуть-чуть привязаться, но… Поначалу Наг хотел только одного – с помощью нового друга добраться до НИИТЬМЫ, где собирался разжиться необходимым для восстановления всех мозговых функций лекарством. Как? Это уж была его, шама, забота, он вообще привык решать проблемы по мере их поступления. Что же касается этого наивного мальчика, то… то Наг отпустил бы его, вернее – просто бы бросил, а там, как великий Атом даст. Так было бы, но… Но впереди неожиданно замаячил очень неплохой куш – беглянка кио… И раз Ратибор единственный, кто знает к ней дорогу, то… как говорили в глубокую старину, ничего личного, просто – бизнес, дела.

Стояла поздняя весна или начало лета, в кустах цветущего шиповника весело щебетали птицы, и золотисто-желтое солнце садилось над Маринкиной башней, обещая тихий и теплый вечер. Ясна и Ратибор, взявшись за руки, сидели на скамеечке, как всегда, в «блюдечке», в сквере. Девушка держала в руках букетик первых фиалок, Рат же негромко читал стихи:

Легкие строчки казались музыкой первой настоящей любви и лета, музыкой, полной надежд. И, словно в подтвержденье тому, где-то у Ямской башни, запели девушки, а совсем рядом – прямо над головой – вдруг ударил бубен.

Рокот его нарастал, становился все громче и громче, вымывая, затмевая, убивая все прочие звуки и даже едва уловимый запах фиалок…

И одновременно с ритмичными ударами бубна в мозгу звучали слова:

– Ты нынче не человек, Великая Мать, хоть когда-то была человеком… ты наша, Великая Мать, а мы все – твои дети… многие жертвы принесем мы тебе во имя первой твоей жертвы… всю свою кровь отдала ты нам, все свое бывшее тело…

Какая жуть! Ужас! Куда лучше это – белой сказкой пройдешь по городу, январем, как плащом укутана…

Белой сказкой! А дальше, как же дальше?

Ясна задумалась, и вдруг услышала совсем другие слова – вовсе не ритмичные, обычные, и, вроде бы даже не злые. Просто разговаривали двое, обсуждали свои дела…

– Из нее и вправду получится очень хорошая матка, Мастер.

– Согласен с вами, Великий Шаман. Очень недурной материал попался. И группа крови совпала, и здоровье приличное, и мозги на месте. Вы не зря заплатили столько золота.

– У багов много золота, очень много. Все подземелья Москвы – наши. Вместе с сокрытыми в них кладами. И новый народ наш, народившийся от новой Великой Матери, теперь будет не только силен, но и умен, и способен к наукам. Уже очень скоро мы восстановим все прежние знания, купим или украдем технологии, а потом – нам покорится весь мир!

– Весь мир?

– Не надо ёрничать, Мастер! Вы же видите, я не обычный баг – получеловек-полузверь, увы.

– Но вы такой один.

– А скоро таких, как я, будет много! Благодаря моему уму, этой вот деве, и конечно, вам, Мастер. Если все пройдет хорошо, труд ваш будет оплачен вдвое больше обещанного.

– Не забывайте, сразу после регенерации на новую Великую Мать нападет жор. Нужна будет кровь, много крови.

– Я все помню, Мастер.

Голоса удалились, и Ясна, распахнув глаза, попыталась пошевелить руками… или ногами… Ведь совсем недавно приснилось, будто ее заживо ели, рвали на куски. Но… если б было так, она б умерла от боли или потери крови. Значит – все сон, нелепый омерзительный сон!

Приподняв голову, девушка опустила глаза… и ахнула: у нее теперь не было тела! Ни рук, ни ног – вообще ничего! Один лишь окровавленный обглоданный позвоночник, конец которого уходил в какой-то сверкающий чан.

– Что… что это? Не-ет! Нет! Не может быть!

Слепящая тьма пронзила мозг девушки копьем отчаянья и боли. И снова ритмично стучал бубен… и вкрадчиво, ненавязчиво, капля за каплей вливались в мозг все те же слова, постепенно становившиеся мыслями:

«Ты наша Великая Мать, мы все – твои дети… многие жертвы принесем мы тебе… всю свою кровь отдала ты нам, все свое бывшее тело… ты наша Великая Мать, мы – твои дети… мы – твои дети… дети… дети…»

И куда же запропастился этот чертов шам? Ратибор ломал голову, пристально оглядывая округу. Теперь, когда до вожделенной цели осталось совсем ничего, не очень-то хотелось преждевременных неприятностей. Одноглазый утверждал, что уже договорился, что Ясну должны привести на небольшую площадь, в паре километров южнее обиталищ маркитантов Лоси. Мол, приведут – покажут, что жива, а уж о цене выкупа будут договариваться с Ратом. Молодой человек одновременно и верил, и не верил словам своего странного спутника, которого считал другом. Верил – потому что хотелось, а не верил – потому что уж слишком все получалось легко и просто. Гляньте-ка – просто приведут, покажут, назовут сумму? Так бывает разве? Хотя почему бы и нет? Очень часто все оказывается куда как проще, чем думаешь. Кто приведет, у кого сейчас возлюбленная – шам пояснял уклончиво: мол, сам все увидишь, когда приведут. А вот и толстомордый Евген с утра проболтался под бражку, назвал-таки заказчиков-покупателей – просто обмолвился про каких-то руконогов или багов – судя по его словам, каких-то жутких, вроде сколопендр, тварей, обитающих в подземельях метро.

К полученной информации юноша отнесся недоверчиво, неизбежно возникал вопрос – зачем таким чудищам специально заказывать девушку? Что, мяса не хватает кругом? В чем смысл? Скорее, можно было верить Нагу, вскользь утверждавшему, будто бы Ясну купили некие люди НИИТЬМЫ, спятившие ученые, для какого-то своего «эксперимента». Испытывали, мол, какую-то «вакцину». Что такое «эксперимент» и «вакцина» – Рат не спросил, хоть термины были непонятные, древние, да слова «испытывали» вполне хватило для понимания. Испытывали что-то на Ясне, ага! Шам лишь добавил, что эксперимент не пошел, и девушка не пострадала, к тому же стала ненужной и заказчики очень даже не против ее продать, отнюдь – сами жаждут встречи, чтоб хотя бы вернуть потраченные за услуги маркитатов деньги.

Так сказал шам… И где он? Потерялся? Пропал… Но ведь только что маячил невдалеке, за спиною.

Молодой человек оглянулся, сжимая в руках трофейный тесак – единственное оружие, что у него оставалось, да и тот вернули с явною неохотой. Небольшую овальную площадь со всех сторон окружали развалины и выросшие на них странные кривобокие деревья, одновременно напоминавшие березу и иву. Вполне вероятно, деревья эти были хищными – их щупальца-ветви уже не раз настороженно вытягивались в сторону Ратибора, словно глазные щупальца шама.

Да где ж этот черт одноглазый? Еще не хватало искать его. Может, там, за деревьями – что-то увидел. Или кто-то его схватил, какой-нибудь алчущий крови куст. Но ведь тогда шам наверняка бы позвал на помощь, вскрикнул бы. Однако нет, ничего подобного юноша не слыхал. Интере-е-есно…

Впереди, неизвестно откуда, вдруг показались фигуры воинов в высоких сапогах, панцирях и глухих черных шлемах. Боевая единица – десять человек, вооруженных автоматами Калашникова, выглядевшими подозрительно новыми, словно только что со склада или даже с завода. Если это те, кого Ратибор ждал, то вели они себя слишком уж подозрительно – просто брали парня в кольцо, отрезая все пути отхода. Да его и не было, отхода-то – позади тоже появились автоматчики.

Молодой воин прекрасно осознавал всю бесполезность ввязаться в драку. С одним тесаком против «калашниковых» не попрешь.

Автоматчики быстро сжимали кольцо, шли, не прячась, один из них – по всей видимости, старший – подойдя ближе, глухим голосом приказал бросить тесак.

– Где девушка? – громко спросил Рат.

– Какая девушка? – в голосе воина прозвучало искреннее изумление: либо им, исполнителям, не объяснили во всех подробностях, куда и зачем они идут, либо…

Всегда следовало предполагать худшее. Ловушка! И этот невесть куда запропастившийся шам…

– Тесак?! Держи!

Рат, как и любой воин, уже давно присмотрел для себя возможные пути отхода, и, заподозрив неладное, швырнул тесак и, уходя с линии огня, прыжком рванулся к развалинам. Перевернувшись в воздухе, мягко приземлился на ноги и сразу же побежал к синевшему невдалеке лесу, слыша за собой тяжелый топот сапог. Никто почему-то не стрелял, видать, просто надеялись догнать…

Надеялись!

Впереди вдруг поднялись из кустов точно такие же, в глухих черных шлемах и с автоматами, парни. Послышались выстрелы. Пули просвистели над головой, и Рат резко рванул в сторону, к реке. Не думая – можно там пройти или нет, просто действовал, бежал, высматривал возможных врагов… которые, кстати, отстали. Пусть ненадолго, но…

Стремительные черные тени неожиданно метнулись на беглеца откуда-то сверху. Крыланы!!! Люди-птицы, подлые, коварнейшие создания – у Ратибора все еще стоял в голове образ предателя Кайсакры. Наклонившись, юноша подобрал палку…

– Здравствуйте, господин Ратибор.

Крыланов оказалось двое, один из них – повыше, пошире в плечах, вернее в крыльях, как раз и поздоровался, вполне вежливо… и вместе с тем абсолютно абсурдно – в подобной-то ситуации. Вот уж когда не до вежливости!

Однако, действовали крылатые парни быстро.

– Вас скоро настигнут киборги, господин Ратибор. Поэтому летите скорее с нами. Ну! Решайтесь же, именем вашей любимой!

– Откуда вы меня знаете?

За спиной вновь послышались выстрелы, и беглец решился:

– Ладно. Летим!

Без лишних слов летающие люди подхватили его под руки, вспорхнули, словно гигантские птицы, и, уходя от разъяренных автоматных очередей, понеслись над самой землей.

Сказать по правде, у юноши просто захватило дух. Он летел! Летел! Пусть не сам, пусть его тащили… но ощущения было незабываемыми! В лицо бил холодный ветер, проносились под ногами кусты и деревья… Вот внизу блеснула река, и выпрыгнувшая из серых волн огромная хищная рыбина едва не откусила Ратибору ноги. Хорошо, крыланы, вовремя среагировав, поднялись выше.

Уже никто не стрелял, и никто не гнался – пешему поймать летучего довольно сложно. Правда, неведомые крылатые друзья явно начали уставать: и дышали тяжело, и крыльями били реже.

– Может, отдохнете? – предложил Рат.

– Нет, – отозвался старший летун. – Уже скоро.

Что это за «скоро», беглец увидел минут через пять. На середине реки покачивалась на волнах какая-то странная железная лодка: вытянутая, похожая на длинную бочку, с высокой надстройкой в виде широкой трубы, обнесенной проволочными поручнями. К этой-то трубе и приземлились, вернее, приводнились, крыланы, едва не выронив своего пассажира в реку. Рат быстро отреагировал, уцепился за поручень, подтянулся…

– Вам туда, господин.

Один из крыланов вежливо указал на черневший в надстройке лаз, ведущий куда-то в глубину судна. Юноша подумывал было сбежать, кинуться в реку… да что-то его остановило: то ли необычная вежливость нежданных спасителей, то ли любопытство… то ли хищные зубастые рыбины величиной с медведя, что выныривали иногда неподалеку, плотоядно поглядывая на крыланов и Рата. К лодке, однако, не лезли – похоже, боялись.

Что ж… Раз приглашают – надо идти. Да и любопытно было бы глянуть…

Спустившись по узкой металлической лестнице вниз, юноша оказался в небольшом округлом зале, посреди которого располагался широкий стол, заставленный какими-то странными приборами с мигающими лампочками и экранами. За столом сидел небольшой, лет десяти-двенадцати, мальчик… Очень даже знакомый! В голову паренька, от лба до затылка, были воткнуты блестящие иглы, наполовину прикрытые длинными темными волосами. Идущие от игл многочисленные разноцветные провода уходили в стол, к приборам, ногу парнишки, похоже, вообще не было… или он так врос в свое кресло.

Странный пацан встретил беглеца самой счастливой улыбкою:

– Здравствуйте, господин Ратибор! Вы даже не представляете, как я рад вас видеть!