Глава 8
РЕЛИКТОВЫЙ ГОМИНИД
– Теперь я знаю, кто их убил, – повторил Костромиров. – Правда, разгадка таилась не в самом храме, а рядом. Впрочем, пойдемте, я сейчас все вам покажу. И расскажу.
С этими словами он направился обратно в галерею.
– Антон Егорович, – спросил он, останавливаясь напротив батальной сцены и подняв с пола обломок одной из костей, – скажите, что странного или особенного вы видите в этих останках?
– Кости как кости, – пожал тот плечами.
– Хорошо. Ну а как, по-вашему, – это древние кости? Давно они здесь лежат?
Охотник внимательно осмотрел обломок, понюхал, после чего покачал головой.
– Да уж не первый месяц…
– Вот! – поднял палец Горислав. – Эти кости валяются здесь месяцы, годы, но никак не тысячелетия. То есть всех этих животных, во всяком случае, многих их них, – он пошевелил останки ногой, – съели относительно недавно. А теперь давайте посмотрим, как их съели… – Он подобрал еще несколько костей. – Видите? Это мозговые кости, и костный мозг из них был извлечен. Для чего их расщепили вдоль, видите?
– Ну и что? – не понял Хватко.
– А то, – пояснил ученый, – что ни одному хищнику такое не под силу. Это мог сделать только человек при помощи, например, подобного, – он поднял и продемонстрировал продолговатый камень с зазубренным краем, – специально подготовленного орудия.
– Ну и что?! – вновь не понял следователь.
– Не доходит? – удивился Костромиров. – Тогда смотрите дальше. – Он поднял руку и с некоторым усилием провел пальцем по настенным рисункам. После чего предъявил ладонь зрителям. – Видите? Теперь видите?
На подушечке его указательного пальца остались явственные следы краски.
– Постой, постой… – прищурился Вадим Вадимович. – Ты хочешь сказать…
– Ну наконец-то! – усмехнулся Горислав. – Да, разумеется, я хочу сказать, что и эти кости, и эти рисунки оставлены человеком – человеческим существом, – причем не очень давно.
– Но кости-то звериные, – заметил Егорыч.
– А вы посмотрите внимательно на рисунки, – предложил Костромиров. – Пасюк сравнил их с комиксами. И он оказался недалек от истины – это пиктограмма.
– Переведи, – попросил Хватко.
– Пиктограмма, – терпеливо пояснил Горислав Игоревич, – то есть изображение, передающее последовательность действий. Дописьменная система фиксации событий, бытовавшая у некоторых первобытных народов. Глядите: на самом деле это как бы один рисунок, просто изображенный в сюжетном развитии. Вот трое людей, один из которых вооружен чем-то вроде трезубца, подкрадываются к своей жертве, вот та же троица нападает на жертву, а вот они же разделывают труп, и, по-видимому, частично его пожирают. Знакомая картинка, не правда ли? Именно так погибли все три наших товарища. Вадим Вадимович установил, что сначала им был нанесен смертельный удар в спину, причем колющим оружием, оснащенным трехострым наконечником – ну вот типа трезубца на этих рисунках, – а потом у всех у них буквально вырвали целые части тел. И некоторые органы…
– Ай-яй! – в крайнем волнении вскликнул Борис. – Значица, это они – Уносящие! Я говорил, говорил!
– Господи, – поморщился ученый, – дались вам эти Уносящие… Давайте присядем. Я должен вам кое-что разъяснить…
Он сел и, достав из-за пазухи трубку, набил ее табаком. Затем закурил, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом. Все остальные пристроились рядом, с нетерпением ожидая продолжения. Но Горислав Игоревич, как личность, не лишенная тяги к внешним эффектам, выпустил один клуб дыма, за ним второй, третий… пока над ними не повисла белесая пелена пахучего тумана. Наконец он покашлял для прочищения горла, вытянул ноги и начал так:
– Двести тысяч лет тому назад…
– Ого! – встревожился Хватко. – Ты не слишком издалека начал?
– Всего лишь короткое, но необходимое предисловие, – успокоил тот. – Так вот, двести тысяч лет назад всю Европу и значительную часть Азии населяли неандертальцы. Сразу оговорюсь, что неандертальцы – не наши предки, они независимо произошли от питекантропов, то есть приходятся нам родственниками, и только. Менялись эпохи, текли тысячелетия, наступали и вновь отступали ледниковые периоды, а неандертальцы оставались господствующим видом этих обширных пространств. За это время они научились разводить огонь, изготавливать колюще-режущее, в том числе метательное, оружие. Так сейчас установлено, что они использовали обоюдоострые рубила, разнообразные росщепы, деревянные копья с каменными наконечниками; они хоронили своих мертвецов, имелись у них и свои мистические верования. И свое искусство тоже было: найдены ожерелья из медвежьих когтей, ритуальные маски и даже нечто вроде музыкальных инструментов – флейт, той эпохи. Вместе с тем неандертальцы весьма сильно отличались от нас, хомо сапиенсов, – приплюснутый низкий лоб, сильно выступающие затылок и надбровные дуги. То есть внешне они – более звероподобны. Кстати, каннибализм у них имел широкое распространение. Да… Но это совсем не значит, что они стояли в умственном отношении ниже нас. Мозг типичного неандертальца по объему даже превосходил мозг современного человека! Однако в отличие от нас, сапиенсов, у них были гораздо сильнее развиты затылочные доли и слабее – лобные. Чтобы вам стало понятнее, отмечу, что лобные доли отвечают, прежде всего, за логико-аналитическое мышление, а затылочные – за символическое, основанное на ассоциативных связях зрительных образов. Следовательно, человек разумный, можно сказать, социальнее неандертальца; в частности, он значительно эффективнее способен подчинять свое поведение нуждам общества, коллектива – короче, слушать других и обуздывать темные, животные инстинкты. Зато если и есть какая-то реальная основа под всякими там телепатиями и магиями, то у неандертальцев это должно было присутствовать максимально…
– Извини, профессор, – в нетерпении перебил его Вадим, – но нельзя ли ближе к теме? Я понимаю, ты привык своим студиозусам лекции долдонить, но мы сейчас – не в аудитории. Короче, кончай нудеть! А то тут как-то… – он поежился, оглядываясь вокруг, – неуютно… и воняет чем-то…
– Терпение, друзья! Я подхожу к сути… Около сорока тысяч лет назад на исконные земли неандертальцев вторглись дикие орды кроманьонцев, то бишь нас, наших прямых предков – хомо сапиенсов. Еще примерно на протяжении двадцати тысяч лет мы жили бок о бок друг с дружкой, а потом неандертальцы – фьюить! – исчезли. Как и почему это случилось – тайна, покрытая мраком. Известно одно: в кострищах древних стоянок неандертальцев неоднократно находили обглоданные кости кроманьонцев. И наоборот.
Что я всем этим, спросите, хотел сказать? А вот что: если так называемый снежный человек действительно существует, он должен быть не кем иным, как неандертальцем. Точнее, современным потомком этого некогда господствующего вида гоминид.
– Та-ак, – протянул Хватко, – ну с этим понятно… В общем, ты полагаешь, что за нашими тремя убийствами стоят неандертальцы… М-да… Хорошо… Хорошо, что мне не надо докладывать это дело на коллегии в прокуратуре… И потом, доказательственная база у тебя слабовата. Не находишь? Где мотивы, улики?
– Улики – вот они, – указал Горислав на настенную роспись. – Говоря твоим языком, злоумышленники сами зафиксировали акт своего преступного деяния. Что же касается мотивации их действий… Знаешь, мне только сейчас пришло в голову, что под легендой об Уносящих сердца демонах кроется реальная основа. Вполне вероятно, что когда-то, возможно, во времена Бохайского царства, здесь обитала целая колония – скажем, не менее тринадцати (возможно, и больше) реликтовых гоминид. И вот, когда естественная для неандертальцев потребность к людоедству окончательно достала местных жителей, последние организовали нечто вроде карательной экспедиции и истребили докучливых людоедов. Но не всех. Одна или несколько семейных пар могли и уцелеть. Ну, скрыться, спрятаться – в тех же пещерах. А их потомство дожило до наших дней. И вот теперь, по прошествии стольких сотен лет, ненавистные кроманьонцы (в лице наших спелеологов) вновь проникают в их родные пещеры. Какова должна быть реакция неандертальцев на это «вторжение»? Вот тебе и мотив! – И, повернувшись к охотнику, спросил: – Антон Егорович, а признайтесь, вы же наверняка видели в этих местах неандертальцев? Не могли не видеть за столько-то лет!
– Ну, одного, кажись, видал… – после минутного молчания, неохотно признал старик. – А что? Думал, пускай себе… Нам с Антониной он не препятствовал.
– Ага! Что я говорил! Точно, только одного? Странно… А «кажись» – это как?
– Это вот как тебя сейчас, – сумрачно проворчал Егорыч. – Только… ты, понятно дело, ученый человек, и все сейчас очень убедительно порассказал, но… по мне, так мирный он! Не мог Лешак человека загрызть, да еще трех зараз… не похоже то на него.
– О! – обрадовался Костромиров. – Вы его даже по имени, вот как… А что мирный – не спорю, до сих пор так, наверное, и было. Пока ваш Лешак не видел в нас, людях, угрозы существованию своему виду – пока не нагрянули непрошеные гости прямиком к нему в дом… При таких обстоятельствах самец – глава и охранитель рода, способен на любые крайности… Конечно, это вовсе не значит, что он злой. Он не злой, просто такой, какой есть… Но очень-очень опасный… А вы, Борис Вадимович, знали о существовании Лешака? …Борис Вадимович! Что с вами?
Все с беспокойством посмотрели на Бориса. А тот словно впал в ступор: молча сидел с приоткрытым ртом, из которого сбегала нитка слюны, и широко раскрытыми глазами пялился куда-то вдаль, в пространство. Горислав помахал у него перед лицом ладонью – никакой реакции. Тогда он проследил направление его взгляда и… тоже раскрыл рот!
Прямо перед ними, буквально в десяти шагах, молча и недвижимо стояло совершенно фантастическое существо – реликтовый гоминид, неандерталец!
Сомнения, что это именно он, у Костромирова отпали сразу: короткие кривые ноги, могучие, как ковши экскаватора, руки; плечи и грудь, густо поросшие рыжей с сильной проседью шерстью; низкий лоб… и глубоко запавшие глаза, из которых изливалось какое-то тусклое, тягучее свечение…
В левой шестипалой ручище неандерталец сжимал короткую заостренную палку, скорее кол, толщиной с молодое деревце. Было совершенно непонятно, как он, при этаких габаритах, сумел подобраться к ним столь бесшумно и незаметно; гоминид будто материализовался из клубящейся позади него тьмы…
Странная оторопь напала на Горислава – все его члены словно налились свинцом, даже мысли – и те ворочались еле-еле, точно он залпом оприходовал бутылку водки. Остальные, похоже, пребывали в том же состоянии, потому как никто из них не шевельнулся и не издал ни единого звука.
Вдруг прямо в мозгу ученого светящейся неоновой вывеской вспыхнуло одно-единственное слово-приказ: «Уходи!». И снова: «УХОДИ!!!» А в следующий момент непрошеный визитер отступил назад и моментально растворился во мраке тоннеля, словно его и не бывало.
На ноги все поднялись одновременно – как по команде, и также слаженно припустили к ведущей на верхний ярус веревочной лестнице… Ни у Костромирова, ни у остальных, обратная дорога через пещерные залы почти не отложилась в памяти; даже проход по узкому скальному карнизу прошел как-то незаметно… В себя они пришли, только оказавшись на берегу горного озера.
– Ядрен-матрен! – потрясенно выдохнул Хватко, моргая на грузно зависшую над лесом дебелую луну. – Это все… взаправду? Или мне одному причудилось? Верите, такое чувство, точно меня сам Генеральный из кабинета взашей погнал. Вот, кажется, до сих пор голос его в ушах так и гудит.
– Телепут пещерный! – подтвердил Пасюк, нервно дергая носом.
Борис потерянно молчал.
– А что было делать? – точно оправдываясь непонятно перед кем, пробормотал Антон Егорович себе в бороду. – В пещере стрелять нельзя – засыпать может… в момент завалит! Верно?
Путь к охотничьему домику прошел в подавленном молчании, в глаза друг другу они старались не смотреть.