Откинувшись на заднем сиденье и восстановив дыхание, Мальвина скомандовала:

— В посольство!

Как только «Волга» Константина влилась в поток машин на Садовом кольце, Мальвина принялась поучать брата:

— Хватит плакаться мне по телефону! Это что за детство?! «Надоело все! Опостылело все!» — передразнила она брата. — Успокой себя тем, что большинству окружающих тебя — еще хуже. Аутотренинг — великое дело. Научись радоваться мелочам. Сходил в туалет по большому, похвали себя — какой я молодец — и это мне удалось! Толкнул тебя грубиян в толпе — не бросайся на него с упреками и кулаками — тебе же дороже обойдется. Заставь себя с восхищением сказать ему вслед: «Какой большой и сильный дядя!» — и иди прочь. Постарайся перевернуть все наоборот, шиворот-навыворот. Не забывай, что «счастье, — как утверждают американские психологи, — чувство, возникающее в нас при виде бед и невзгод других». Нелишне тебе иногда взглянуть на ваших клошаров, чтобы понять, что ты живешь много лучше. Как вы их называете, бонзы?

— Бомжи…

— А как это расшифровывается?

— Без определенного места жительства…

— Господи, вы, как и американцы, любители всяких аббревиатур… Помню в мои школьные годы было модное слово чувак. Аббревиатура. Расшифровывается: «человек, уважающий великую американскую культуру». Или этот… бич — «бывший интеллигентный человек»… Или ваши эти «КПСС», «КГБ», «оперуполномоченный» — опер-упал-намоченный! Только что в подземном переходе я не без труда — оттого и запыхалась — ушла от одного такого опер-упал-намоченного… И остался он с б-а-а-льшим носом. Вот и понесет его своему «замначу» или «начзаму»…

Все более распаляясь, Мальвина выстраивала синонимические ряды.

— В Суздале другой такой «намоченный» на телефонной станции под пьяного «косил». Шатался, спотыкался о двери всех телефонных кабин, пока до моей не добрался. Все ждал, когда я стану номер набирать… А я, возьми, и майкопский номер мамочки набери. Ну не твой же набирать, когда «топтун» в затылок дышит… Отвалил удовлетворенный… Насосалась пиявка… Докладывать побежал, чтобы не забыть номер кода. А я тут же твой номер набрала… Он, наверно, подумал, что за девочкой следит… Вроде я в жизни ничего слаще морковки не ела! Да от него мышиной мочой, а не алкоголем за версту несло… Тоже мне — «мышка-норушка»!

Никак не давала покоя Мальвине «наружка» Комитета госбезопасности.

— Ты опять служебную машину тестя взял? — не унималась Мальвина, — сколько раз повторять? Бери машину у кого-нибудь из своих друзей!

— Муля, — Костя непроизвольно стал притормаживать, — я ведь могу быть шофером тестя. Ну, подумаешь, приехал он на Курский вокзал подзаработать. А тут вдруг ты…

— Без «вдруг»! Завтра, то есть в субботу, позвонит на аппарат тестя мужчина, скажет: «Костя, я привез вам привет от Мальвины».

— Завтра и послезавтра я на даче…

— Дурачок, так ведь неспроста выбрана суббота. Потому что твои на даче… придумаешь что-нибудь… Диссертация, например… Ну, ты же умница, фантазер ты мой любимый! Он лично тебя желает увидеть… Передавать ему ничего не нужно. Не пытайся зарабатывать в одиночку, без меня — продешевишь! С собой есть что-нибудь интересное?

Костя, не отрывая взгляда от дороги, утвердительно кивнул.

— Давай!

Засунув катушку с фотопленкой в бюстгальтер, Мальвина щелкнула замком сумочки.

— Здесь — 10 тысяч. Остальные — на твоем счете в «Crеdit Liоn». Банковское разрешение «Внешторга» на имя твоей жены… Нечего тебе по «Березкам» шататься… Береженого Бог бережет… Может же твой тесть сделать своей дочери подарок в СКВ… Мама дорогая, держите меня семеро — опять аббревиатура! — вскричала Мальвина, завидев на здании надпись «ДОСААФ». — Знаешь, как расшифровывается? «Дом отдыха старперов армии, авиации и флота»! Учись, учись, пока я жива…

— Первый раз слышу, — заулыбался Костя, — надо тестя просветить, ему скоро на пенсию…

Мальвина насторожилась.

— И сколько еще наша дойная коровка собирается нам молочко давать?

— Говорит, что все надоело, пора уходить. Все равно, мол, свое выслужил, генерал-лейтенантом не стать… Как я его понимаю, Муля! У меня у самого сейчас период застоя. Рамки заведующего сектором Госплана ох как узки! Они — что наручники, что вериги… Я сейчас прихожу на работу и часами сижу, глядя в потолок. Раздумываю…

— Да-да, милый мой, сидишь и грезишь наяву о роскошной вилле на Багамах, о яхте, о темнокожих слугах, о неисчерпаемом счете в банке… Так?! Да на это еще заработать надо! Послушай, а что если тебе вернуться в Морской Регистр? Ты ведь сам говоришь: тесть на пенсию собирается… И на чем, вернее, на ком же тогда мы будем деньги делать, а, Костя?

— Я уже подумал об этом…

— Да не думать надо — действовать!

— Не надо на меня кричать, сестрица… Я уже кое-что предпринял. В Морской Регистр возвращаться я не намерен — есть другие задумки…

— Например?

— Например, Арктический и Антарктический НИИ Госкомгидромета… Да, — это понижение, по сравнению с Госпланом и даже Регистром, к тому же придется перебраться из Москвы в Ленинград. Но там есть и свои прелести: доступ к секретной информации, частые загранкомандировки. Я уже наведывался туда, оставил анкету, договорился о приеме на работу. Знаешь, я наводил справки — там дефицит в профессионалах моего профиля, такие специалисты, как я, — по атомным двигателям — нужны всегда. Меня готовы взять хоть завтра… Те, кто обычно рвется туда, зачастую оказываются невыездными, у остальных нет желания месяцами скитаться по морям и океанам… Но у меня перед всеми преимущество.

Во-первых, моя работа в Госплане — лучшая рекомендация и характеристика для трудоустройства на другом месте.

Во-вторых, я не отказываюсь на целых полгода, а то и на все девять месяцев уходить в море… Квартиру мне в Ленинграде, правда, сразу не обещали. Это значит, придется на субботу и воскресенье возвращаться к семье в Москву. Вот это-то и мешает мне принять окончательное решение, ты же знаешь, как я привязан к Оксане и к дочери… А в общем, сестрица, базу я уже подготовил. Одного моего согласия достаточно, чтобы перейти из Госплана в Госкомгидромет… Мне даже не придется отрабатывать положенный месяц при подаче заявления об увольнении из Госплана, я там, в кадрах, всех подарками задобрил… Да я тебе обо всем этом уже в прошлый твой приезд рассказывал, вспомни!

— Помню, но что-то я не совсем тебя понимаю. Ты что, насовсем собираешься перебраться в Питер, нет ведь? Ты и в Москве-то временно: ты же Парижем, Лондоном, Нью-Йорком бредишь… Так в чем же дело?! Немедленно уходи в свой НИИ, тем более что твой тесть на пенсию засобирался!

— А как насчет оплаты? Перейти-то я, перейду, но это ведь не значит, что я с первого же дня буду иметь допуск к интересующей тебя, то есть твоих работодателей, информации… Кстати, я в них уже запутался, то инструктор Винсент, то английский дипломат Эндрю, то парижанин африканского происхождения, какой-то Поль… Я так и не понял: ты продолжаешь работать у него в магазине или уже ушла оттуда? Теперь вот еще кто-то должен мне позвонить! Я с твоей помощью, Муля, по рукам пошел!

— Милый мой, тебе лучше забыть их имена! И какая тебе разница, какой они национальности… Свободно конвертируемая валюта интернациональна! Завтра, то есть в субботу, тебе позвонит американец, но это тебя не должно нисколько волновать, главное — платят они хорошие деньги!

— Они хорошо платят сейчас, потому что сведения, к которым имеет доступ мой тесть, — о поставках советской военной техники в страны Ближнего Востока — в газете «Правда» не публикуются… А как они будут платить, когда я перейду в Госкомгидромет? Кстати, десять «штук», что ты мне передала, в «баксах» или опять во франках?

— Во франках…

Заметив разочарование Кости, Мальвина усмехнулась:

— Не капризничай, милый мой… Другие люди — большие — за тебя обо всем уже подумали… Ну, посуди сам, каково мне из Франции доллары везти?! Укажи я в таможенной декларации «баксы», у ваших же таможенников возникнут вопросы: «А почему из Франции не франки, а доллары?» О конспирации надо заботиться!

Костя по-своему объяснил старания сестры.

«10 тысяч франков — это около двух тысяч долларов. Не звучит. А цифра «10 тысяч» впечатляет! Бьешь на внешний эффект, сестрица. Интересно, в какой валюте комиссионные получаешь ТЫ? Рискует Костик, а снимаешь пенки ты, и еще больше меня имеешь!»

— Послушай, сестрица, у меня родилась идея, как можно, не напрягаясь и ничем не рискуя, в один момент «срубить» огромные деньжища, а не похищать госсекреты из портфеля тестя в месяц по чайной ложке… С ними, с миллионами долларов, заработанными одной левой, мы сможем расстаться с твоими хозяевами элегантно и без проблем…

— Интересно узнать, братец, какое озарение посетило тебя с той поры, что мы не виделись… Ну-ну, излагай!

Разработанная Костей афера была проста, как все гениальное. На фальшивых бланках бизнес-центра при Парижском университете надо было напечатать рекламные материалы с приглашением на учебу в несуществующую коммерческую школу менеджмента, находящуюся где-нибудь в Швейцарии, и разослать их по двум тысячам адресов, которые Константин уже выписал из справочника Госплана. Ориентировался Вишня исключительно на руководящий состав, поэтому проблем «ехать не ехать» у отобранных им кандидатур возникнуть не должно было. Да и кто откажется прокатиться «за бугор» за государственный счет, да еще на целых три месяца!

Будущие адепты до начала занятий должны были перевести плату за обучение на счета банков на Каймановых островах. Константин, по его подсчетам, собирался в течение недели собрать около пяти миллионов долларов! А там и трава не расти — на эти деньги можно спокойно доживать свой век хоть в Монте-Карло, хоть в Кении, хоть в Андорре.

— В общем…

— В общем, Константин, — жестко перебила брата Мальвина, — слушай старших и оставь эти чахоточные потуги преодолеть туберкулез в завершающей стадии с помощью аспирина!! Ты знаешь, на кого ты похож со своими идеями?

— На кого?

— На академика-кибернетика, решившего «срубить» деньжат на репетиторстве, давая уроки арифметики нерадивым ученикам, ясно?!

— Ясно…

— Ну, вот и славно… Продолжим доить портфель твоего тестя — раз, и поторопись перейти в Госкомгидромет — два!

Попетляв недолго в тихих переулках Замоскворечья и убедившись, что «хвоста» нет, Константин остановил машину во дворе дома дореволюционной постройки. Вышел и тщательно протер номерные знаки машины, намеренно испачканные грязью. Сел в машину, не поворачиваясь лицом к сестре, молча закурил.

Щелкнул замок сумки. В зеркальце заднего видения Костя заметил в руках Мальвины начатую упаковку таблеток, утопленных в фольгу. Тренированным движением она выдавила пару таблеток, привычно сунула их в рот.

«Я — то тазепам принимаю, то реланиум. Сестрица — черти на чем сидит. Ну и семейка — шпионы-наркоманы! Начали с экскурсов в лингвистику, с аббревиатур, заканчиваем транквилизаторами!»

— Что это у тебя? — не поворачивая головы, спросил Костя.

— Да так… Устала… Нервы… Допинг постоянный требуется… В общем, так, Костя! Я теперь не скоро смогу приехать, поэтому и встретимся мы не скоро… Тот, кто позвонит от моего имени, будет только наблюдать тебя — решение примут другие… Но выполнять то, что он скажет, надо беспрекословно. За ним — очень серьезные люди! Все, что было до этого — всего лишь разминка, настоящая работа начнется только теперь, поэтому не откладывай свой переход в Госкомгидромет… Годика два поработаешь и — адью! Встретимся во Франции, если к тому моменту, конечно, ты не передумаешь… Американцы, они великие соблазнители…

Ты сам знаешь, что с твоим интеллектом и моими связями во Франции тебе здесь делать нечего! Оксану с дочерью потом вызовешь… Хельсинское соглашение подписано и ваши руководители-маразматики из ЦК, которые свой рабочий день начинают с реанимационной палаты, препятствовать воссоединению семьи не станут. Они на вселенский скандал на уровне ООН пойти не решатся… Но! Есть одно «но», Костик, — деньги… Твой интеллект и мои связи обратить в реальный капитал мы сможем не раньше, чем годика через два, поэтому надо сейчас поднапрячься, чтобы на Запад приехать не с пустыми руками… Да только ли о тебе речь! А твоя жена и дочь?! Они чем будут там питаться? Святым духом?! Уж не думаешь ли ты, что стоит тебе с женой пересечь границу, как вам тут же предложат высокооплачиваемую работу, а ребенку элитный лицей?! Не бывает ТАМ такого, ТАМ тебя никто с распростертыми объятиями не ждет! Поэтому мой тебе совет: сожми в кулак всю свою волю, смирись, не обращай ни на что внимания… И работай, работай на тех людей, которые, как я тебе сказала, передадут от меня привет…

Кстати, хотя у тебя на счету в «Liоn Crеdit» около пятисот тысяч франков, ты не думай, что этих денег тебе в Париже хватит надолго… А если ты еще вызволишь отсюда семью — деньги испарятся в одночасье! Ты знаешь, сколько мы тратим с Вадимом в месяц? Ужас представить: около семи тысяч франков… и постоянно в долгах. А мы ведь не относимся к низкооплачиваемой категории служащих. И, надо сказать, отнюдь не роскошествуем. Живем очень скромно. Так что думай! Бежать из «совка» сейчас — это самоубийство. Года через два — можно! Да, вот еще! Я как-то не удосужилась сказать тебе, что деньги, которые лежат в «Liоn Credit», ты не получишь по первому требованию… Они идут на счет твоего пенсионного фонда. То есть будут выплачиваться тебе не завтра, а по прошествии какого-то времени. Ты уж извини, здесь я тебя подвела, не сумела толкового юриста нанять… В общем, так, милый мой, я умываю руки.

Мальвина уже полностью овладела своими эмоциями и разговаривала с братом на правах старшей сестры.

— Мне уже за тридцать и я выхожу из игры… У меня — последний шанс стать матерью и иметь полноценнную семью…

— С Вадимом? — коротко спросил Костя.

— Ну что вы все время норовите влезть своими грязными ногами в мою личную жизнь! — тяжело вздохнув, Мальвина закатила глаза. — Что, кроме Вадима, никого нет?! На нем свет клином сошелся?! Я сегодня вправе распоряжаться своей судьбой по своему усмотрению, я теперь не в лавочке африканских сувениров работаю, а являюсь старшим преподавателем лицея для детей обеспеченных родителей. Все остальное — мои отношения с мужчинами — тебя не касается! С кем хочу, с тем и заведу семью и детей… А Вадим — полный сексуальный банкрот, так и знай! Все! Отвези меня в посольство и… до свидания!

Вновь щелкнул замок сумочки. Константин не узнавал сестру.

«Начала с нравоучений, мол, не плачься ей по телефону, а теперь сама близка к истерике. Таблетки опять достала. За десять минут — вторая доза! Может, и меня это ждет?»

Константин резко мотнул головой, отгоняя наваждение. Крутанул баранку вправо и, включив фары, направил машину на отведенную для троллейбусов часть дорожного полотна, по сути — против движения.

— А это — опять уроки тестя? — Мальвина оценила маневр.

— Ну да! Он за рюмкой и не такое рассказывает. Как он в молодости американскую «наружку» с «хвоста» сбрасывал…

— Ну, он у тебя не только рассказчик — кормилец! — Мальвина погладила себя по груди, где лежала фотокассета. — Вот перестанет домой рабочие документы таскать, на что жить-то будем? — Словом, встретишься в субботу с американцем — немедленно переходи в НИИ…

— Приехали! — Костя резко затормозил.

— И последнее, брат… Я тебе уже об этом говорила, да чего уж там… Молитва, как говорится, от повторения не портится… Помни всегда и опасайся появления в твоей квартире или в квартире тестя людей под видом электромонтеров, водопроводчиков, газовиков и так далее. Знай — это ребята из КГБ…

— Ты же помнишь сестра, что я по твоему совету затеял ремонт в своей квартире и под этим предлогом переселился к тестю. Последний раз мастера были около месяца назад, поэтому ремонт будет длиться бесконечно… Но я времени зря не теряю. Работаю над тестем, вернее, над его портфелем. Лишь бы он не надумал до моего устройства в Госкомгидромет уйти на пенсию!

— И еще, Костик, — Мальвина вложила максимум нежности в интонации, которыми это было произнесено, — береги пса, своего Лорда. Выгуливай только сам. На прогулке будь внимателен, чтобы он чего-нибудь не съел. Меняй места, поляны, где ты спускаешь Лорда с поводка. Его появления могут ждать и подбросить кусок отравленного мяса. Если Лорд сдохнет, завтра в твоей квартире будут люди из КГБ… А квартиру «нафаршируют» так, что под видеокамерой и в туалет ходить, и Оксану «любить» будешь. Работать не сможешь. А с пустыми карманами мы нигде и никому не нужны!

Мальвина взглянула на часы и вдруг встрепенулась.

— Слушай! Совсем забыла! Я ж свою подругу, которую, можно сказать, с руки выкормила, уже целую вечность не видела. Как же это у меня из головы вылетело?! У, черт, а все эти… опер-упал-намоченные!

— Кого ты еще вспомнила?

— Кого-кого… Валентину! Ты ее знаешь. Вы с ней учились в параллельных классах в Майкопе, а в Москве ты был у нее в гостях. Ну, вспомни высотку на площади Восстания!

— А-а, это та красавица, у которой был роман с Олегом Видовым. Ну, как же, помню! Борзых ее фамилия, если не ошибаюсь… Она потом с неграми якшалась…

— Все-то ты знаешь, Костик… Давай к ней зарулим на полчасика. Вдруг да застанем дома… Я, приезжая в «совок», была так занята, что не могла ее навестить. Она уж совсем меня забыла. А ведь собиралась прилететь в Париж, даже просила встретить ее в аэропорту, но вдруг пропала… И не звонит что-то последнее время. А ведь как мы с ней привязаны были друг к другу… Нет, между мужчинами такой дружбы не бывает… А уж сколько я ей добра сделала — жуть! Только вот благодарности от нее никакой! Поехали, Костик, время еще есть. Быстро! Заодно душ у нее приму, а то я вся в мыле… А потом отвезешь меня в посольство…

— Мне с тобой?

— Нет, Костик, подожди в машине… Я скоро!

— Хитришь, сестрица, боишься, как и несколько лет назад, что я паду жертвой чар твоей подруги? Зря, я — однолюб. Мне никто, кроме моей Оксаны, не нужен…